Типы удовольствий

Анализ качественных различий между разными типами удовольствий является ключом к пониманию проблемы связи удовольствия с этическими ценностями.

Одним из типов удовольствия, как думали Фрейд и другие ученые, был сущностью любых удовольствий, он заключается в чувстве, сопровождающем снятие болезненного напряжения. Многие потребности нашего тела – голод, жажда, сон, потребность в сексуальном удовлетворении и другие – коренятся в происходящих в организме химических процессах. Будучи объективными, эти потребности, вызывающие физиологическую необходимость их удовлетворения, субъективно воспринимаются как желания, и, если эти потребности остаются неудовлетворенными в течение длительного времени, организм начинает ощущать болезненное напряжение, дискомфорт. Если же это напряжение снимается, то облегчение ощущается как удовольствие или, точнее сказать, удовлетворение. Этот термин, происходящий от satis-facere (буквально "сделать достаточным"), думается, более подходит для описания такого типа удовольствия.

Действительная природа всех физиологически обусловленных потребностей такова, что их удовлетворение прекращает напряжение, возникающее на основе физиологических изменений, происходящих в организме. Если мы, например, голодны и что-то съедаем, то наш организм (и мы) в какой-то момент насыщается, так что съедаемое сверх этого причиняет новые болезненные ощущения. Удовлетворение, испытываемое от болезненного напряжения, – наиболее простой, примитивный и психологически легко достижимый тип удовольствия. Удовлетворение может быть и одним из наиболее интенсивно переживаемых удовольствий, в случае если потребность довольно долго не находила удовлетворения, в силу чего сама стала достаточно сильной, интенсивной. Значение этого типа удовольствия не может подвергаться сомнению, как и тот факт, что отнюдь не у малого числа людей этот тип удовольствия является, в сущности, единственным знакомым для них переживанием.

Другой тип удовольствия, также возникающий при освобождении от напряжения, отличается от описанного выше источника, которым является не физиологическое, а психическое напряжение. Человек может думать, что его желание обусловлено физиологической потребностью тела, тогда как на самом деле оно обусловлено потребностью психического ряда. Человек, например, может испытывать необычайно сильное чувство голода, связанное, однако, не с нормальной физиологической потребностью, а с психически обусловленной необходимостью успокоить волнение или выйти из депрессивного состояния (хотя последние могут сопровождаться ненормальными в этом случае физико-химическими процессами). Хорошо известно, что и потребность в выпивке часто коренится не в необходимости утоления жажды, а в снятии психического напряжения.

Сильное сексуальное желание может быть обусловлено не собственной физиологической, а психологической потребностью. Последняя заключается в том, что человек, испытывающий необходимость доказать самому себе свою силу, показать другим свое превосходство или подчинить других через доминирование в сексуальной сфере, будет сексуально легко возбудимым и испытывающим болезненное напряжение, если его сексуальное желание не будет удовлетворяться. Он будет склонен думать, что его желания коренятся в физиологической потребности организма, тогда как на деле они обусловлены его психическим состоянием. Еще один аналогичный пример – невротическая сонливость, причиной которой является не обычная усталость, а психические состояния взволнованности, страха или гнева.

Все эти желания аналогичны нормальным, физиологически обусловленным потребностям в той мере, в какой и те и другие вызваны определенным дефицитом. Однако в одном случае этот дефицит связан с протекающими в организме нормальными химическими процессами, в другом – с дисфункцией психической сферы. В обоих случаях этот дефицит вызывает ощущение напряжения, освобождение от которого порождает чувство удовольствия. Все другие иррациональные желания, которые не являются формой выражения каких-то телесных потребностей, вроде страстного желания славы, господства или, наоборот, подчинения, враждебности или ревности, коренятся в структуре характера человека, и почвой для их возникновения служат различные извращения и нездоровые изменения при удовлетворении такого рода желаний, а также вызываются облегчением психического напряжения, как и в случае невротически обусловленного физиологического желания.

Хотя удовольствие, извлекаемое из удовлетворения действительной физиологической и иррациональной психической потребности, заключается в освобождении от напряжения, в качественном отношении оба типа удовольствия существенно различаются. Обусловленные физиологическими потребностями желания, такие, как голод, жажда и другие, удовлетворяются путем устранения, снятия физиологически обусловленного напряжения и вновь возникают, только когда вновь появляется физиологическая потребность; они по своей природе подчиняются определенному ритму. Напротив, иррациональные желания, так сказать, ненасытны. Так, желания, порождаемые завистью, стремлением к обладанию, садистическими наклонностями, исчезают с их удовлетворением разве что на мгновение. Эти желания не могут быть удовлетворены в силу самой их природы. Они происходят из чувства постоянной внутренней неудовлетворенности. Недостаток или отсутствие продуктивности, и, как следствие, бессилие и страх – вот корни этих страстей и безумных желаний. Даже если бы человек удовлетворил все свои желания, связанные со стремлением к власти и деструктивными импульсами, его страх и одиночество все равно остались бы, а следовательно, осталось бы и напряжение.

Блаженство, которое рисует воображение, оборачивается настоящими муками; поскольку человек не освобождается от страха, ему представляется, что каждое последующее удовлетворение утишит, наконец, его ненасытную потребность и восстановит столь желанное внутреннее равновесие. Но его ненасытная потребность как бездонная яма, так что мысль об удовлетворении – не более чем мираж. Поистине, не животная природа человека, а сознание с его способностью воображения ответственно за ненасытность этой потребности.

Итак, мы увидели, что удовольствие, получаемое при удовлетворении физиологических потребностей и невротических побуждений, является результатом устранения болезненного напряжения. Но в то время как первые могут действительно являться одним из условий ощущения счастья, удовлетворение вторых способно лишь на время смягчить остроту потребности, указывая в действительности на функциональную патологию и невозможность достижения счастья. Можно назвать тип удовольствия, извлекаемого из удовлетворения иррациональных желаний, "иррациональным удовольствием" в противоположность "удовлетворению", относящемуся к нормальным физиологическим потребностям.

Для проблем этики различие между иррациональным удовольствием и счастьем гораздо более важно, чем различие между иррациональным удовольствием и удовлетворением. Мы поймем эти дистинкции лучше, если введем понятие психологической недостаточности и противоположное ему понятие психологической избыточности.

Неудовлетворенные физиологические потребности создают напряжение, устранение которого дает удовлетворение, т.е. само отсутствие или недостаток образуют основу удовлетворения. В ином смысле иррациональные желания также коренятся в наличии дефицита, т.е. недостатка, а именно неуверенности и страстном желании, вынуждающих человека ненавидеть, завидовать или заставлять другого подчиняться. Удовольствие, извлекаемое из удовлетворения этих устремлений, коренится в существенном недостатке продуктивности. Тем самым и физиологические, и иррациональные психические потребности являются частью общей системы недостаточности.

Однако по другую сторону сферы недостаточности лежит сфера избыточности. Избыток энергии – феномен, неотъемлемо присущий человеку. Даже у животных избыток энергии реализуется в игре; тем более избыточность характерна для человека, является сущностно человеческим феноменом. Это – сфера продуктивности, внутренней активности. Но эта сфера существует лишь там, где человеку не приходится работать ради хлеба насущного, на что он затрачивает большую часть своей энергии. Эволюция человечества характеризуется постоянным расширением этой сферы избыточности, того избытка энергии, благодаря которому человек достигал гораздо большего, чем просто необходимого жизнеобеспечения. Все, чего достиг человек, он достиг благодаря этой способности.

Различие между недостаточностью и избыточностью, а, следовательно, и между удовлетворением и счастьем существует во всех сферах человеческой активности и деятельности, даже в сфере таких элементарных функций, как голод или секс. Удовлетворять физиологическую потребность в нище при сильном голоде приятно, так как это ослабляет напряжение. Качественно отличается от удовлетворения чувство голода удовлетворение аппетита, являющегося предвкушением наслаждения от вкуса пищи и, в отличие от чувства голода, не создающего никакого напряжения. Вкус в этом смысле – продукт культурного развития и воспитания, наподобие музыкального и художественного вкуса, а потому может развиваться только в условиях избыточности – как в культурном, так и психологическом ее понимании.

Голод – феномен недостаточности; удовлетворение его – необходимость. Аппетит – феномен избыточности; его удовлетворение – не необходимость, но выражение свободы и продуктивности. Сопровождающее его удовольствие можно назвать радостью.

В отношении секса может быть проведено аналогичное различие. Фрейдовская концепция сексуальности основана на идее побуждения, вызываемого физиологически обусловленным напряжением, которое, подобно голоду, снимается путем удовлетворения этой потребности. Но Фрейд игнорирует сексуальные желания, а также тип удовольствия, возникающий при удовлетворении аппетита, т.е. то, что существует в сфере избыточности и представляет собой исключительно человеческий феномен. Сексуальный "голод" человек удовлетворяет за счет снятия напряжения, все равно физиологически или психически, что и доставляет ему соответствующее удовольствие. Но то, что сексуальное удовольствие, которое называется радостью, возможно лишь в условиях избыточности и свободы и является при этом выражением чувственной и эмоциональной продуктивности.

Многие думают, что радость и счастье идентичны счастью в любви. Более того, что любовь вообще – единственный источник счастья. Но и в любви, как и в любой другой сфере деятельности, следует различать продуктивную и непродуктивную формы. Непродуктивную, или иррациональную, любовь может выражать любой вид мазохистского или садистского симбиоза, когда отношения строятся не на взаимном уважении и честности, а на зависимости одного от другого, в основе которой лежит их неспособность зависеть от самих себя. Такая любовь, как и иные иррациональные побуждения, основана на недостаточности, на недостатке продуктивности и внутренней уверенности в себе. Продуктивная любовь – форма интимной связи между двумя людьми, но одновременно такая форма, в которой сохраняется целостность личности каждого из них, такая любовь – это феномен избыточности, и способность к ней – свидетельство человеческой зрелости. Радость и счастье – спутники продуктивной любви.

Во всех сферах деятельности различие между недостаточностью и избыточностью определяет качество доставляемого этой деятельностью удовольствия. Каждый человек переживает удовлетворение, иррациональные удовольствия и радость. Относительный вес каждого из этих типов удовольствия, собственно говоря, и создает определенные различия между людьми. Удовлетворение и иррациональное удовольствие требуют не эмоционального усилия, а только способности создавать условия для снятия напряжения. Радость – это достижение; она предполагает внутреннее усилие, усилие продуктивной активности.

Счастье – дар богов; оно создается усилиями собственной внутренней продуктивности. Счастье и радость – это не удовлетворение потребности, проистекающей из физиологической или психологической недостаточности; они – не освобождение от напряжения, а спутники всякой продуктивной деятельности в сфере мышления, чувств или поступков. Радость и счастье – нс различные состояния; они различаются только тем, что радость связана с переживанием единичного факта, а счастье, можно сказать, постоянное или нераздельное переживание радости. О радостях мы можем говорить во множественном числе, о счастье – только в единственном.

Счастье свидетельствует о том, что человек нашел ответ на проблему своего существования в продуктивной реализации своих возможностей, а тем самым одновременно – в единстве с миром, при сохранении, однако, целостности (и суверенности) собственной личности. Продуктивно расходуя свою энергию, человек увеличивает свои силы, он "горит, не сгорая".

Счастье – критерий высшей степени искусства жить, показатель высокой степени добродетели в том смысле, какой она имеет в гуманистической этике. Счастье часто понимают как логическую противоположность горя или страдания. Физические или душевные страдания – неизбежная часть человеческого существования. Ни за что на свете не принимать горя близко к сердцу – такое состояние может быть достигнуто только ценой полной отрешенности от всего, а это исключает возможность ощущения счастья. Таким образом, противоположностью счастья будут не горе и страдание, а депрессия, являющаяся следствием внутренней пустоты и непродуктивности.

Итак, мы рассмотрели типы удовольствия, имеющие отношение к теории этики: удовлетворение, иррациональное удовольствие, радость и счастье. Осталось познакомиться с двумя менее сложными типами удовольствий. Первый тип сопровождает выполнение намеченной задачи. Его можно назвать "вознаграждением". Достичь того, чего хотелось, – само по себе награда, хотя в этом случае совсем не обязательно, чтобы деятельность была продуктивной. Однако, с другой стороны, это доказывает силу и способность человека успешно действовать во внешнем мире. Такого рода удовольствие не зависит сколько-нибудь жестко от какой-то специальной деятельности; человек может получить немало удовольствия, например, от хорошей игры в теннис или удачной сделки; главное в том, что задача, которую человек перед собой поставил, была достаточно сложной и удовлетворительно решена.

Другой тип удовольствия связан не с применением усилия, а, наоборот, с отдыхом; такое удовольствие сопровождает не требующую усилий, но приятную активность. Значение биологической функции релаксации заключается в том, чтобы регулировать ритмичность работы организма, который не может постоянно находиться в состоянии активной, напряженной деятельности. Слово "удовольствие" без каких-либо дополнительных уточнений, думается, больше всего подходит для обозначения приятных ощущений, испытываемых человеком в результате релаксации.

Мы начали с обсуждения проблематичности гедонистической этики, в которой утверждается, что цель жизни есть удовольствие, в силу чего оно само по себе благо. В результате анализа различных типов удовольствия мы можем сформулировать этическое понимание удовольствия. Удовлетворение, являющееся освобождением от физиологически обусловленного напряжения, само по себе ни хорошо, ни плохо; с точки зрения этической оценки оно нейтрально, равно как и вознаграждение, и последний из обсуждавшихся нами типов удовольствия. Иррациональное удовольствие и счастье (радость) – это уже переживания, этически окрашенные. Иррациональное удовольствие – признак ненасытной потребности, неумения положительно решить проблему человеческой экзистенции. Счастье (радость), напротив, есть доказательство частичного или даже полного воплощения "искусства жить". Счастье – величайшее из достижений человека; это реализация им как целостной личностью продуктивного отношения к самому себе и к окружающему миру.

Гедонистически ориентированным мыслителям не удалось достаточно адекватно проанализировать природу удовольствия. Складывается впечатление, что их усилия сводятся к следующему утверждению: то, что в жизни легче всего иметь любое удовольствие, и есть то, что наиболее ценно. Но ничто по-настоящему ценное не является легко достижимым; тем самым ошибка мыслителей облегчила их оппонентам критику принципов свободы и счастья и позволила на этой основе утверждать, что именно отказ от удовольствия есть доказательство добродетели. Гуманистическая этика может постулировать счастье и радость в качестве главных добродетелей, но, выдвигая этот постулат, она ставит перед человеком не простейшую, а наиболее трудную задачу полного развития его продуктивности.