Социальность или предметность поступка

Л. С. Выготский на первый план выдвигал социально-психологическую природу интериоризации, общий ход которой, согласно его взгляду, шел от интериндивидного к интраиндивидному (см. Выготский, 1984). Другими словами, интериоризации подлежала связь людей, т.е. культура.

В отличие от Л. С. Выготского, П. Я. Гальперин на первый план выдвигал предметную сторону интериоризации.

А. Н. Леонтьев считал, что в процессах интериоризации внутренний план впервые рождается. Но он не знал как проследить дальнейшую судьбу этого новорожденного. Тем не менее очевидно, что развитие внутреннего, имеет свои собственные законы, которые не совпадают с законами развития внешнего.

Противопоставляя внешнее и внутреннее, психологи уходят от решения содержательных проблем. Например, такой как проблема анализа феноменов, характеризующих возникновение, развитие и совершение действий, преобразующих самого человека, "собирающих" его воедино и переводящих его сознание с бытийного на рефлексивный уровень функционирования. В первую очередь здесь мы имеем в виду поступок. Ибо предполагаем, что их основная функция состоит именно в собирании человека воедино, в слаживании его отдельных индивидуальных свойств в целостность, именуемую личностью.

Поступок и действие

В отечественной традиции имеется определенное слияние в трактовке поступка и действия.

Получается так, что поступок – это тоже некое действие, причем действие, обязательно имеющее внешний план. С такой позиции совершить поступок в уме, про себя, так, чтобы об этом никто не знал – это абсурд.

Такое отождествление поступка и действия оставляет вне рассмотрения значительную подготовительную работу, предшествующую конкретному поступку, а также феномены внутреннего выбора, не имеющие отчетливых хронологических границ. Кроме этого, можно предположить, что поступок богаче, полнее действия. В нем должны быть задействованы более полные пласты душевных сил.

Успешный поступок и успешное действие – это разные вещи. И критерии для их оценки в качестве успешных разные. Действие считается успешным, если оно либо выполнено в соответствии с алгоритмом, либо достигло цели, либо и то, и другое. Поступок вполне может не достигнуть цели и при этом считаться успешным, если он был произведен в виде очевидной попытки. Так происходит от того, что базой для его оценки служит в основном не технологическая, а морально-этическая сфера.

Отчасти поэтому иногда понятие поступка относят к ведению педагогов и педагогики, одна из функций которой состоит в коррекции поступков детей по отношению к этой морально-этической сфере, а заодно и к освоению детьми ее самой. Что же касается взрослых, то предполагается, что они уже более или менее знакомы с нормами и правилами человеческого общежития и если совершают нечто выходящее за эти нормы, то попадают в ведение юриспруденции или психиатрии. И речь при этом идет уже не о поступке, а о проступке. Позитивно оцениваемые обществом поступки взрослых, а тем более поступки значительные для общества также получают новые имена. Их называют подвигами и деяниями. Лица, их совершившие, становятся признанными лидерами, возвеличиваются и почитаются обществом, начинают "работать" на все ту же педагогику для коррекции и формирования нормативно-релевантных поступков детей.

Таким образом, рассуждая о поступке, никак не обойти аксиологической сферы и входящих в нее ценностей.

Проблемы изучения поступка были бы несравненно прозрачнее, если бы во всех человеческих сообществах существовали раз и навсегда принятые "расценки" на ценности, их иерархия. А это далеко не так. То, что в одних сообществах принято в качестве неоспоримой ценности, в других имеет совсем иную цену или вообще не включено в разряд ценностей. Кроме того, несомненно существует динамика ценностей во времени или вообще кардинальная смена ценностных координат. Отсюда конфликты поколений, антагонизмы между сообществами и Вперед за этим переоценка значимости отдельных лидеров и их поступков.

Моменты повышенной интенсивности

У М. К. Мамардашвили есть очень точный термин, имеющий самое непосредственное отношение к подготовке поступка. Это понятие точки или момента повышенной интенсивности, в которые человек как бы отрывается от привычного течения обстоятельств и отношения к ним. В этот момент только и можно говорить об истинно человеческом бытии, когда с полной нагрузкой работает сознание и активизируется личность. Это понятие сопоставимо с понятием А. Маслоу о моментах самоактуализации.

По отношению к таким моментам само по себе исполнение имеет гораздо меньшее значение для становления личности по сравнению с процессом выбора, подготовки к поступку. Сам поступок – уже факт и поэтому почти не имеет значения, насколько хорошо он выполнен. В то же время подготовка к поступку – это акт, требующий значительного мужества и откровенности в разбирательстве с самим собой, инвентаризации своих ценностей и преференций.

Типология "быстрых" поступков

Исходя из принятой нами картины, быстрая подготовка поступка возможна в том случае, когда нет необходимости в разбирательстве с ценностными координатами. Это общая причина, но содержательно условия ее действия могут быть различными. И здесь мы можем предложить по крайней мере три варианта.

Первый случай состоит в том, что определяющая поступок ценность столь глобальна, что не идет ни в какое сравнение со всеми другими. Например, такой ценностью может быть жизнь ребенка. И тогда нет преграды или жертвы, которая остановила бы мать, если жизнь ее ребенка под угрозой.

Второй случай относится к компактной или малоразмерной индивидуальной системе ценностей, в которой в общем-то и "без микроскопа" ясно, что за чем следует и как выстраивается. Система может быть несложной, но содержательно достаточно богатой и гуманистичной. В качестве примера можно привести так называемую крестьянскую мудрость и здравый смысл, позволяющие твердо стоять на земле и совершать прекрасные по своей чистоте поступки.

И, наконец, третий, но, конечно, не последний случай. Здесь условием совершения быстрого поступка является длительная внутренняя работа с ценностями, проведенная ранее или ведущаяся непрерывно. Эта работа позволяет поступку длиться, не прерываясь, как сказал бы М. К. Мамардашвили. В этом случае поступок-факт превращается в поступок-акт. А язык наделяет такой поступок отглагольной формой – поступление. Внутренняя работа самостроительства также происходит, не прекращаясь и ограняя личностные качества. В этом случае поступок превращается в средство саморазвития личности. Работа с ценностями, превратившись в самоценный механизм самостроительства, порождает уникальный феномен поступления, когда уже бессмысленно говорить о медленном или быстром поступке. Ведь это различение в определенном смысле находится под давлением принципа реактивности, так как о времени действия можно говорить, только имея начальную точку отсчета, момент воздействия на человека внешних обстоятельств. Если же поступление длится, то поступки возникают не как реакции на ситуацию, а осуществляются изнутри, по велению самого становящегося "Я". При этом может оказаться не важным, какова реально сложившаяся иерархия ценностей – ее консолидированность может обеспечить сильные поступки вне зависимости от их морально-этической оценки. В этот момент поступки сливаются, превращаясь в подвижничество.