Смешение физическое и юридическое

При решении вопроса о том юридическом значении, которое имеет смешение вещей, надо ответить, в первую очередь, на вопрос о тех фактических изменениях, которые смешение вещей производит в реальном мире. Даже тот, кто ни разу ничего не смешивал, без труда определит эти последствия по одной только этимологии слова. "Смешать" в обыденной речи обычно эквивалентно двум словам — "соединить" и "спутать". Когда мы смешиваем ингредиенты какого-нибудь блюда, мы производим их соединение; когда же мы смешиваем, скажем, карты или костяшки домино, мы делаем это для того, чтобы сознательный выбор определенных карт или костей стал невозможным — запутываем сами себя. В том и другом случае смешения налицо утрата всяких шансов на индивидуализацию компонентов смешения. При смешении, образующем физически единый объект (соединении), такие шансы утрачиваются раз и навсегда; при собственно смешении (не влекущем образования физически единого объекта) возможность индивидуализации иногда может быть восстановлена (зависит от того, что и как будет смешано). Но в том и другом случае происходит утрата предметами смешения своей индивидуальности. Каково юридическое значение этого обстоятельства?

Поскольку право собственности, как и всякое абсолютное субъективное право, имеет своим объектом индивидуально-определенную вещь, выходит, что утрата такой субстанции должна приводить к прекращению существования объекта права, а, следовательно, к прекращению и самого права. Вместе с тем смешение приводит к образованию нового, прежде не существовавшего объекта — совокупности смешанных друг с другом однородных предметов и к возникновению нового права собственности на эту самую вещевую массу. В случае с нашими тремя вкладчиками: положим, 12 тыс. рублей, внесенные А, В и С, еще могут быть физически отделены от денег самого банка, однако указать, какие именно купюры каким именно лицом были внесены, возможности уже нет.

Кому же такое право собственности будет принадлежать и почему? Кому будет принадлежать "стопка купюр", внесенных вкладчиками А, В и С, и, опять же, почему? Поиск ответов на любые заковыристые вопросы почти всегда целесообразно начинать с рассмотрения какого-нибудь явно крайнего, нарочито утрированного примера, ибо таковые обычно наиболее выпуклого выражают в себе все принципиальные моменты ситуации — те самые моменты, которые после и помогают найти ответ на поставленный вопрос. Для нас таким крайним вариантом является смешение, соединенное с образованием нового, физически единого объекта, т.е. смешение не только одно юридическое, но еще и физическое. К нему и обратимся.

Пусть в металлическом сейфе ломбарда находится некоторое количество разнообразных ювелирных изделий (колец, перстней, цепочек, браслетов, подвесок и т.д.). Часть из них принята ломбардом в залог, другие изделия находятся па храпении плюс есть еще какие-то изделия, которые принадлежат самому ломбарду. Естественно, каждое изделие определено индивидуальными признаками; несколько одинаковых изделий индивидуализированы принудительно — с помощью меток, ярлыков, этикеток и т.п. В ломбарде происходит пожар, в ходе которого сейф подвергается воздействию высокой температуры. В результате находившиеся в сейфе изделия расплавились и образовали бесформенный ком из платины, золота и серебра с вплавленными в него драгоценными камнями. Это — фактическая сторона ситуации. Какова же юридическая?

Вряд ли кто-нибудь станет отрицать, что перед нами — случай возникновения (создания?) новой, прежде в природе не существовавшей, вещи. До пожара подобной вещи не было, а значит, она и не могла находиться в чьей-либо собственности. Столь же очевидна и другая сторона ситуации — физическая гибель прежде существовавших вещей (ювелирных изделий), причем, в такой форме, которая не позволяет подвергнуть сомнению и их юридическую гибель, т.е. прекращение их существования в качестве объектов права собственности (индивидуально-определенных вещей). Гибель вещи как объекта права здесь тождественно прекращению самого права, ибо мы говорим о праве собственности об абсолютном праве, которое без индивидуального-определенного объекта просто немыслимо.

Кому же принадлежит вновь возникшая вещь сплав драгоценных металлов и камней? Была бы она неделимой — может быть, и ничего не оставалось бы другого, как признать право общей долевой собственности на нес со стороны бывших собственников ювелирных изделий^[1]. Но в том-то и дело, что такая вещь вполне делима; более того, не исключено, что некоторые из се элементов (уникальные драгоценные камни) вполне могут быть индивидуализированы именно как объекты права собственности конкретных лиц — самого ломбарда или его клиентов. Таковые должны быть выплавлены из общего куска и возвращены собственникам. Что же делать ломбарду с оставшейся массой? Выход один: ее следует продать на условиях, позволяющих выручить максимальную стоимость, после чего вырученные деньги направить на погашение ущерба, причиненного нарушением ломбардом договорных обязательств. Чтобы проделать это максимально безболезненно, требуется признать право собственности на сплав из металла и камней за ломбардом.

Не нужно думать, что предложенное выше решение по частному вопросу о том, что продукт смешения вещей должен признаваться находящимся в собственности того лица, во владении которого он находится — имеет под собой одну только прагматическую основу. Оно базируется на чрезвычайно простом юридическом соображении: ни один из бывших собственников смешанных вещей не в состоянии отождествить вновь созданную вещь (продукт смешения) с объектом именно своего права собственности. Это и естественно, ибо ни один из них этой вещи (продукта смешения) никогда не приобретал пи по одному из известных оснований — ни оригинарному (первоначальному), ни деривативному (производному). Зато основание такого приобретения чрезвычайно легко указать для лица-владельца вещи, полученной в результате смешения. Это — возникновение (создание) новой движимой вещи в имуществе определенного лица (п. 1 ст. 218 ГК); процесс создания вещи будет выражаться в самом смешении^[2]. Пожар, разумеется, происходил без согласия ломбарда — почему мы и заключаем слово "создание" в скобки, предпочитая говорить о возникновении — процессе объективном, не связанным с чьими-либо действиями и не предполагающим чьего-либо согласия.

Теперь можно взглянуть и на не столь радикальный (не связанный ни с физическим соединением, ни с событием) случай — случай чисто юридического смешения. Самое время вернуться к вопросу о том, кому принадлежат деньги, внесенные в банк вкладчиками А, В и С. Исходя из сформулированного здесь принципа, ответ дать чрезвычайно легко: внесенные вкладчиками деньги принадлежат банку. Потому что перед нами — новая движимая вещь (стопка банкнот на общую сумму 12 тыс. рублей, сложенная в данный момент времени, на определенном месте столика, у кассира известного банка), созданная банком (именно банк принимал вклады) для себя, с соблюдением требований законов и иных правовых актов (предполагаем, что банк принимал вклады законно). Иными словами, налицо все условия для применения п. 1 ст. 218 и даже п. 1 ст. 220 ГК в той части, в которой последний говорит о возможности договорного определения правового режима вновь созданной из чужого "материала" движимой вещи.

Если учесть, что банк никогда не складывает деньги, принятые во вклады, отдельно от иных денег, но все их хранит в общей кассе, т.е. производит смешение денег, принятых во вклады, с деньгами собственными, а также средствами, полученными по иным основаниям, то, думается, отпадут последние сомнения: перед нами — денежные знаки, находящиеся в кассе определенного банка и, стало быть, принадлежащие этому банку.

Но это — законное смешение. Как быть, если смешение осуществлено незаконным образом, например, против воли собственника вещей, подвергнутых смешению? В качестве примера можно рассмотреть ситуацию из сказки о золотой антилопе, где жадный раджа якобы по рассеянности высыпает золотые динары, полученные им от крестьянина для осмотра и сравнения (во временное пользование), в сундук со своими однородными монетами. В ответ на требование возврата денег раджа восклицает: "Как же я отличу твои монеты от своих? Они же совершенно одинаковы! Среди отданных могут оказаться мои динары, а отдавать своих денег я, извини, никому не намерен!".

С гражданско-правовой точки зрения никаких сложностей этот казус не представляет — достаточно вспомнить о том, что кроме права собственности существует еще такое понятие, как право требования, реализацией которого и обеспечиваются в данном случае интересы "сдавшего деньги" крестьянина. Основанием к нему будет несправедливое обогащение раджи за счет крестьянина. Но в таком случае вопрос о том кому принадлежит масса золотых динаров, образовавшаяся в результате смешения монет раджи с монетами крестьянина, происшедшего против волн последнего, не может иметь другого ответа, кроме того, что вся образованная в результате смешения масса монет, принадлежит радже. Иной ответ будет исключать возможность предъявления к радже каких-либо требований со стороны крестьянина — ведь если раджа не обогатился за его счет (не приобрел права собственности на предоставленные крестьянином монеты), то с какой же стати возлагать на него обязанность возврата денег?