Лекция смерти в мифологическом сознании

В некотором смысле мифологическое мышление как некая целостность может быть истолковано как постоянное и устойчивое отрицание феномена смерти — самим утверждением нерушимого единства и непрерывности жизни миф отвергает смерть. "Первобытная религия — это, быть может, самое последовательное, яркое и решительное утверждение жизни во всей человеческой культуре", — пишет Э. Кассирер.

При описании древнейших текстов египетских пирамид Джеймс Брестед отметил, что главная, доминирующая и сквозная мысль в них — настойчивый, даже страстный протест против смерти. "Их можно было бы считать крайней точкой самого раннего человеческого бунта против тьмы и молчания, из которых нет возврата. Слово "смерть" всегда имеет в текстах пирамид отрицательный смысл или относится к врагу. Вновь и вновь мы слышим упорное утверждение, что мертвый жив".

Индивидуальные и социальные чувства первобытного человека пронизаны этой уверенностью. Жизнь его не имеет четких границ в пространстве и времени: она простирается не только на всю природу, но и на всю человеческую историю. Известный английский мыслитель Герберт Спенсер (1820— 1903) выдвинул тезис, согласно которому культ предков должен рассматриваться как первоисточник и первоначало религии. Во всяком случае, он является одним из наиболее общих религиозных мотивов. По мнению Э. Кассирера, в мире, наверное, почти нет народов, у которых не было бы в той или иной форме культа мертвых. Эта оговорка австрийского философа несостоятельна: современная этнология не только признает универсальную распространенность культа мертвых, но и вполне последовательно рационалистично объясняет его происхождение.

К этой же теме обращается и В. С. Соловьев, который пишет о теории Г. Спенсера. Английский философ из почитания умерших предков выводил всю религию. По мнению русского философа, эта теория хотя и не представляет собою полной истины, однако, по его словам, она гораздо вернее и содержательнее, чем теории первоначального фетишизма и те, которые сводят все к обоготворению солнца, грозы или других проявлений природы. Предметом религии всегда были деятельные человекообразные существа или духи. Едва ли можно сомневаться, что первообразом духов были души умерших предков, считает В. С. Соловьев.

"Метаморфозы" Овидия, по его мнению, большею частью заимствованные из народных верований греков и римлян, полны примерами перехода умерших или умирающих людей в стихийные, зооморфические и фитоморфические (растительные) божества и духи. Самая распространенная форма фетишизма — поклонение камням — находится в несомненной зависимости от культа умерших. У лопарей, бурят и других народов сохраняются иногда и собственные имена тех дедов и колдунов, которые по смерти превратились в священные камни. Это превращение невозможно понимать в том смысле, что дух умершего сделался камнем, т.е. бездушной вещью; напротив, он сохраняет — и даже в усиленной степени — то могущество, которое имел при жизни. Так, у лопарей окаменевшие колдуны предсказывают и посылают на всю округу бури и непогоды. Здесь камень — только видимое местопребывания духа или орудие его действия. У семитов священные камни так и назывались — бетэлями или бетилями, т.е. домами божьими. То же должно сказать и о священных деревьях.

Одна из первейших религиозных обязанностей потомка после смерти родителя — обеспечить его пищей и всем тем необходимым, что может понадобиться ему в новом положении. Почитание предков выступает в качестве всеобщего признака, характеризующего и определяющего как религиозную, так и социальную роль. В Китае почитание предков, ставшее государственной религией, является, по сути, единственной народной религией. Это значит, отмечает Дж. Грут в своем описании китайской религии, "что связи семьи с мертвыми неразрывны: умершие продолжают пользоваться авторитетом и покровительствовать семье. Они естественные божественные заступники китайского народа, его домашние боги, защищающие от привидений и дарующие счастье... именно культ предков, обеспечивающий человеку покровительство умершего члена его семьи, дает ему богатство и процветание. Значит, его имущество на самом деле принадлежит умершим, которые продолжают жить среди живых; законы родительского и отцовского авторитета требовали, чтобы родители владели всем имуществом детей... Мы, таким образом, должны считать культ родителей и предков подлинным центром религиозной и социальной жизни китайского народа".

Китай — классическая страна культа предков, на основе которой можно изучать все основные проявления этого культа. Однако, по мнению В. С. Соловьева, общие религиозные мотивы, лежащие в основе этого культа, не зависят от отдельных культурных или социальных условий. Мы обнаруживаем это явление в совершенно различных культурных средах. В классической Античности, например, те же мотивы встречаются в римской жизни. В известной книге "Античный город"

Фюстель де Куланж дал описание римской религии, в которой попытался показать, что вся социальная и политическая жизнь римлян носила отпечаток культа манов (маны — обожествленные предки). Культ предков всегда оставался одной из основных и преобладающих черт римской религии.

С другой стороны, одной из наиболее заметных черт религии американских индейцев, присущих многим племенам от Аляски до Патагонии, была их вера в жизнь после смерти, основанная на столь же общей вере в возможность общения между людьми и духами умерших. По мнению Э. Кассирера, все это ясно и неоспоримо свидетельствует о том, что перед нами действительно универсальная, неустранимая и существенная характеристика первобытной культуры2. Но невозможно понять подлинный смысл этого элемента, если исходить из предпосылки, что все религии порождены страхом.