Лекция V. Сентиментализм
Сентиментализм (от франц. sentiment – чувство, анг. sentimental – чувствительный) – направление в европейской литературе и искусстве второй половины XVIII века, обусловленное кризисом просветительского рационализма. Термин "сентиментальный" применительно к литературе впервые был использован в 1749 году, но окончательно закрепился под влиянием названия романа английского писателя Л. Стерна "Сентиментальное путешествие по Франции и Италии" (1768). В Англии сентиментализм и получает наиболее законченное выражение. Здесь уже в первой половине XVIII века рационалистический оптимизм постепенно начинает уступать место сомнениям в возможностях и всесилии разума как рычага переустройства общества и человека.
И все же сентименталисты не порывают с традициями Просвещения. Придавая особое значение чувству, жизни сердца, апеллируя к нравственным основам человеческого бытия, сентименталисты не отрицали значения разума, знаний для совершенствования человека. Чувство в сентименталистском истолковании не иррационально. Подобно разуму, оно есть естественное проявление человеческой природы. Как и разум, у сентименталистов неиспорченное, непосредственное чувство противопоставлено предрассудкам социальным, сословным, религиозным.
Связь сентиментализма с философией Просвещения сказалась и в остроте нравственно-этической проблематики произведений, в идее внесословной ценности личности. Говоря о значении для русской культуры творчества ведущего представителя русского сентиментализма Н. Карамзина, В. Белинский отмечал его "большое влияние на нравственное образование русского общества". Л. Толстой писал об огромном влиянии на него личности и творчества Ж. Ж. Руссо, утверждавшего, что в основе гражданской свободы лежит свобода естественного нравственного чувства.
Герой сентименталистов– чувствительный человек– замечателен не воинскими подвигами, не государственными делами, а своими душевными качествами, богатой внутренней жизнью. Достоинства личности, таким образом, обнаруживались в новой сфере – сфере чувств, что влекло за собой утверждение новых этических принципов в общественной жизни и литературе. Важнейшим качеством человека сентименталисты объявили чувствительность, способность его эмоционально реагировать на внешний мир. Для просветителей в чувствительности всегда "есть нечто нравственное" (И. Дмитриев). В "Словаре Академии Российской" (1794) чувствительность поясняется как "сострадательность, качество трогающегося человека несчастием другого".
Сдвиг этических критериев в оценке человека повлек за собой усложнение эстетической интерпретации характера героя. На смену однозначным моралистическим оценкам классицистов приходит ощущение изменчивости и неоднозначности эмоций человека, а значит, и сложности, даже противоречивости его характера. Следствием этого стала перестройка конфликта, а точнее, по сравнению с классицистическим конфликтом, его переакцентировка: "Если в классицистическом конфликте человек общественный торжествовал над человеком естественным, то сентиментализм отдал предпочтение естественному человеку. Конфликт классицизма требовал смирения индивидуальных стремлений во имя блага общества; сентиментализм требовал от общества уважения к индивидуальности. Классицизм был склонен винить в конфликте эгоистическую личность, сентиментализм адресовал это обвинение бесчеловечному обществу"[1].
Чувствительность, как важнейшее свойство человеческого характера, должна поддерживаться и развиваться воспитанием и соответствующим окружением. На это указывал Ж. Ж. Руссо: "Чтобы возбуждать и питать эту зарождающуюся чувствительность... (необходимо. – Ред.) предлагать молодому человеку объекты, на которые может действовать экспансивная сила его сердца... то есть... возбуждать в нем доброту, человечность, сострадание, благотворительность" ("Эмиль, или О воспитании", 1762). По мнению французского сентименталиста, важную роль в развитии чувствительности играет положение человека в обществе. Человек богатый и знатный, а потому праздный и свободный от обязанностей перед обществом, быстро утрачивает свою природную чувствительность, становится жестокосердным и эгоистичным. Тот же, кто трудится, кто вынужден заботиться не только о себе, но и о других, сохраняет и развивает "душу живу".
Сентименталисты были склонны идеализировать супружеские и семейные отношения. Именно семья, основанная на естественных связях людей, считали они, формирует в человеке гражданские добродетели. Для Руссо "любовь к ближним" является началом той любви, которой человек "обязан по отношению к государству... Как будто доброго гражданина не образуют добрый сын, добрый муж, добрый отец". И Карамзин был уверен, что в основе общества лежит семья – "малое общество". Брак, образующий семью, есть "предмет самой Натуры".
Естественные человеческие чувства и связи – семейные, любовные, дружеские, – сентименталисты противопоставляли душной, шумной "градской" цивилизации, в лоне которой все гуманное гибнет. Их любимый герой часто соотнесен с миром патриархальным, даже первобытным, на формирование его души и тела благостное влияние оказала сама природа. Такая позиция придавала эстетическому идеалу сентименталистов определенную нормативность, внеположенность по отношению к действительности, что сближало их, несмотря на принципиальные различия, с классицистами. "Для классицистов... нормой было идеальное сословно-абсолютистское государство, для сентименталистов – столь же умозрительная совершенная "природа" человека"[2].
Истоки сентиментализма обнаруживаются уже в пейзажной лирике английского поэта Дж. Томсона ("Времена года", 1726–1730). Но описательный момент здесь еще преобладает над медитативным[3], ставшим впоследствии характерной чертой поэзии сентиментализма. Рисуя природу сельской Англии на фоне смены времен года, Томсон не слишком увлекается деталями – его картины жизни поселян пока достаточно условны.
Новый стиль в полной мере впервые проявился в "Элегии, написанной на сельском кладбище" Т. Грея (1751), принесшей ее создателю общеевропейскую известность. Мир этого произведения элегичен. В нем все от начала до конца охвачено единым настроением: пейзаж переходит в медитацию, становясь как бы частью душевных переживаний поэта. Центральная мысль элегии – утверждение величия души всякого человека. Не прославленные сыны отечества, а бедные поселяне привлекли поэта. И пусть жизнь не дала им проявить свои способности, не совершив великих дел, они, может быть, избежали и зла:
Чуждые смут и волнений безумной толпы, из-за тесной
Грани желаньям своим выходить запрещая, вдоль свежей,
Сладко-бесшумной долины жизни они тихомолком
Шли по тропинке своей, и здесь их приют безмятежен.
(Пер. В. Жуковского)
Для ранних английских сентименталистов характерны обостренная чувствительность, склонность к меланхолической созерцательности, поэтизация смерти (характерный пример – "поэзия ночи и могилы", к которой можно отнести, помимо "Элегии" Т. Грея, поэму Э. Юнга "Жалоба, или Ночные думы", 1742–1745).
В творчестве поздних сентименталистов возникает социальный протест (роман "Вексфильдский священник" (1766) и поэма "Покинутая деревня" (1770) О. Голдсмита, поэма У. Каупера "Задача" (1785) и др.). Правда, этот протест по большей части слаб и эмоционален, он ограничивается моральным осуждением угнетателей и злодеев. Оставаясь верными идеалу патриархальной жизни на лоне природы с ее простотой и естественностью нравов, сентименталисты чаще всего обнаруживают его только в прошлом. В своей поэме Голдсмит с гневом описывает разорение крестьян, вызванное политикой огораживания. Печальная картина разоренной деревни, завершающая поэму, уже далека от прежней идиллии, показанной в начале произведения.
Жестокости и несправедливости современного реального мира сентименталисты могут противопоставить только идиллию семейных отношений, маленький мир, где царит чистосердечие, доброжелательность и любовь. Но мир этот непрочен: как только пастор Примроз (роман "Вексфильдский священник") попадает в немилость к негодяю-помещику, так его скот и незатейливая утварь идут с молотка за долги, а сам он вместе с детьми оказывается в долговой тюрьме. И хотя по воле случая семейство Примрозов возвращает утраченное, счастливый финал романа нисколько не отменяет горькие истины, высказанные пастором в тюремной проповеди: "Кто хочет познать страдания бедных, должен сам испытать жизнь и многое претерпеть. Разглагольствовать же о земных преимуществах бедных – это повторять заведомую и никому не нужную ложь..."
Центральной фигурой английского сентиментализма, бесспорно, является Л. Стерн. В своих романах "Жизнь и мнения Тристрама Шенди" (1760–1767) и "Сентиментальное путешествие" (1768) писатель стремится раскрыть сложность человеческой природы, многогранность душевных переживаний героя, истоки его чудачества и странностей. Хотя Стерн в своем "Сентиментальном путешествии" и присваивает каждой главе названия города или почтовой станции, где останавливается пастор Йорик, писателя интересуют не быт и нравы тех или иных местностей, а анализ духовного "климата" его персонажа, легко меняющийся в зависимости от обстоятельств. Важные события и мелочи жизни пропускаются через сознание Йорика, то омрачая его душевное состояние, то рассеивая душевную смуту. Автор анализирует тончайшие оттенки переживаний Йорика, их переливы, внезапную смену. Создавая "пейзажи души", Стерн демонстрирует, как в конкретной ситуации в душе его героя возникает борьба между скаредностью и великодушием, трусостью и отвагой, низостью и благородством. Стерн повлиял на французскую, немецкую и русскую литературы, хотя в этих странах сентиментализм имел ряд отличий.
Во Франции сентиментализм был представлен главным образом творчеством Ж. Ж. Руссо и его последователей. Сентиментализм Руссо отмечен принципиальным демократизмом. Его политические симпатии связаны с республиканской формой правления, ибо тирания, по мнению писателя, убивает в людях чувствительность, формирует в них порочные наклонности, в то время как свободное общество, основанное на гуманных и справедливых законах, развивает в них природные добродетели, благоприятствует общественным эмоциям, сближающим людей.
Руссо – решительный противник социального неравенства, сословных предрассудков. Тема общественного неравенства легла в основу его знаменитого романа "Юлия, или Новая Элоиза" (1761), в котором рассказывается о любви дворянки Юлии и ее учителя Сен-Пре, плебея по социальному статусу и взглядам. "Новая Элоиза" – это эпистолярный роман, жанр, очень популярный у писателей-сентименталистов. Герои Руссо, размышляющие и рассуждающие, много и охотно пишут письма, где не только делятся своими чувствами, но и спорят по поводу педагогики, искусства, религии, экономики, социального устройства общества.
Для Руссо нет "человека вообще". Есть люди "холодные", которые всегда и во всем прислушиваются к голосу разума (муж Юлии де Вольмар), а есть натуры "чувствительные", живущие "сердцем" (Юлия, Сен-Пре), и их естественные, прекрасные чувства под влиянием несправедливых социальных законов могут искажаться, приводить героев к нарушению требований "добродетели".
В своих романах Руссо показывает, какими должны стать человек и общество. Он ставит и пытается решить проблему возрождения человеческой натуры, которая, по его мнению, еще не окончательно испорчена цивилизацией. Самое благое влияние на человека оказывает природа. Эмиль растет в деревне, вдали от соблазнов общества. Его обучение наукам и воспитание души проходит в знакомстве с природой. Сен-Пре, путешествующий по горному швейцарскому кантону Вале, самой природой отрезанному от пагубного влияния цивилизации, восхищается сердечностью, бескорыстием и радушием местных жителей, отмечая "благородное и целительное" влияние горного воздуха на человека ("...благодатный климат обращает на счастье человека те страсти, которые лишь терзают его. Право, любое сильное волнение, любая хандра улетучится, если поживешь в здешних местах; и я поражаюсь, отчего подобные омовения горным воздухом, столь целительные и благотворные, не прописываются как всесильное лекарство против телесных и душевных недугов...").
В Германии идеи европейского сентиментализма нашли свое отражение в движении "Sturm und Drang" ("Буря и натиск", 1770-е гг.).
Писатели-штюрмеры в качестве альтернативы прагматической буржуазной рассудочности выдвинули культ сердца, чувства, страсти. Развращающему влиянию цивилизации, извратившей естественные чувства людей, они противопоставили личность страстную, героическую, не скованную предрассудками, условностями и приличиями ("бурного гения"). Штюрмерам были близки идеи Руссо, его критика прогресса и цивилизации, но они внесли в эстетику сентиментализма и нечто новое. Для них характерно открытие эстетической значимости фольклора. В народном творчестве они искали и находили проявление естественной, неиспорченной человеческой натуры (антология "Голоса народов в песнях" (1779), составленная И. Гердером, баллады Г. Бюргера). Вместе с тем интерес к фольклору, обращение к прошлому, к национальной культуре, изображение сильных страстей сближали штюрмерство с предромантизмом, способствовали преодолению негативного внеисторического отношения к средним векам, свойственного большинству просветителей, знаменовали решительный разрыв с представлением об античности как образце. Идеи штюрмерства нашли свое отражение в творчестве И. В. Гёте (драма "Гец фон Берлихинген", 1773; роман "Страдания юного Вертера", 1774; первая часть "Фауста") и Ф. Шиллера (драмы "Разбойники", 1781; "Заговор Фиеско в Генуе", 1783; "Коварство и любовь", 1783).
В русской литературе элементы сентиментализма можно обнаружить уже в 1760-е годы. В прозе новые тенденции наметились в романах Ф. Эмина и, прежде всего, в его эпистолярном романе "Письма Эрнеста и Доравры" (1766), написанном под непосредственным воздействием "Новой Элоизы" Руссо. На сцене русского театра в это время появляется новый вид пьес – "слезные драмы" ("Венецианская монахиня" (1758) М. Хераскова, "Мот, любовью исправленный" (1765) В. Лукина), восходящие к традициям "слезной комедии" и "мещанской драмы" и получившие особое развитие в 1770–1790-е годы. В центре этих драм – гонимый злыми людьми добродетельный (а значит, чувствительный) герой или героиня. Идея такого типа пьес сформулирована в заключительном монологе одной из драм Хераскова: "О! друзья мои, будьте уверены, что добродетель рано или поздно награждение свое получит и что гонимых людей, в обличение злых и неправедных, рука Божия нечаянным благоденствием увенчивает".
В 1770-е годы исключительную популярность у русской публики завоевывает комическая опера (пьеса комического или драматического содержания, включающая музыкальные – арии, дуэты, хоры – и танцевальные – дивертисментные – номера). Ряд комических опер близок по содержанию к "слезной драме", но, в отличие от последней, главные герои этих пьес – не дворяне средней руки, а добродетельные, "чувствительные" крестьяне (реже разночинцы), в духовном отношении превосходящие своих обидчиков помещиков-дворян ("Розана и Любим" (1776) и "Прикащик" (1781) Н. Николева, "Милозор и Прелеста" (1787) В. Левшина).
Новая оценка человека, его личной и общественной жизни нашла свое отражение и в лирике, что вызвало интенсивное развитие "средних" (по классицистической классификации) жанров и появление новых жанровых структур. Среди них в первую очередь следует отметить жанры "письма", идиллии, философской и "социальной" элегии. В элегии "К Евтерпе" (1763) Херасков выразил ощущение непрочности и бренности богатства, знатности и славы:
Познал я суету и лживу прелесть счастья,
И преходящую высоких титлов тень.
Они подобие осеннего ненастья,
Пременного сто раз в единый день.
Подлинное счастье, по мнению поэта, заключается в душевном спокойствии, сознании своей добродетели, а для этого нужно уметь ограничивать свои страсти и стремления:
Чем нестися в мыслях выше,
Лучше всем нам жить потише.
("Стансы", 1762)
Призыв к моральному самоусовершенствованию и самоограничению у Хераскова сочетается с руссоистскими мотивами – с идеализацией естественного состояния человека, не имеющего ни богатства, ни чинов и живущего простой, близкой к природе жизнью ("Богатство", 1769).
В творчестве поэта-сентименталиста М. Муравьева, относящемся к 1770–1780 годам, по сравнению с творчеством Хераскова и поэтов его кружка усиливается интерес к частной жизни человека, автобиографические мотивы становятся в его лирике определяющими. Для Муравьева восприятие мира неразрывно связано с субъективной настроенностью человека. В стихотворении "Время" (1775) поэт отмечает, что "мгновение каждое имеет цвет особый", и ставит этот "цвет" времени в прямую зависимость "от состояния сердечна", когда "он мрачен для того, чье сердце тяжко злобой,/Для доброго – златой".
Новые художественные задачи влекли за собой и новое отношение к языку. Если у классицистов слово носило "почти терминологический характер", т. е. имело точное и устойчивое значение, то у поэтов-сентименталистов предметное значение слова размывается, на первый план выдвигается не основное, а его дополнительное значение или значения. Все это придает словам известную зыбкость, приблизительность, они словно окутываются "туманом" эмоциональных и семантических ассоциаций. И первое решительное движение в этом направлении сделал Муравьев. Как отмечал Г. Гуковский, "Муравьев осуществляет первые подступы к созданию особого спе- цифически-поэтического языка, суть которого не в адекватном отражении объективной для поэта истины, а в эмоциональном намеке на внутреннее состояние человека-поэта. Поэтический словарь начинает сужаться, стремясь ориентироваться на особые поэтические слова "сладостного" эмоционального характера, нужные в контексте не для уточнения смысла, а для создания настроения прекрасного самозабвения в искусстве"[4]. Вот пример, иллюстрирующий поэтику "сладостного" стиля Муравьева в стихотворении "Ночь" (1776, 1785):
К приятной тишине склонилась мысль моя:
Медлительней текут мгновенья бытия.
Умолкли голоса, и свет, покрытый тьмою,
Зовет живущих всех ко сладкому покою...
Русская проза сентиментализма развилась и оформилась в 1790-е годы, когда появились прозаические произведения Н. Карамзина, возглавившего это литературное направление. Карамзин свел воедино все элементы сентиментализма, уже имевшиеся в русской литературе и культуре. В своей программной статье "Что нужно автору?" (1793) Карамзин писал: "Говорят, что автору нужны таланты и знания: острый, проницательный разум, живое воображение и проч. Справедливо: но сего не довольно. Ему надобно иметь и доброе, нежное сердце, если он хочет быть другом и любимцем души нашей... Творец всегда изображается в творении и часто – против воли своей". По мнению писателя, "дурной человек не может быть хорошим автором".
Карамзин – искренний приверженец идей Руссо, даже в "заблуждениях" которого, по словам писателя, "сверкают искры страстного человеколюбия". Руссоизм стал для Карамзина определяющим фактором в конструировании характеров его героев. Уже в первых повестях писателя появляются персонажи двух типов – "естественный" человек и человек цивилизованный. "Естественного" человека Карамзин находит в крестьянской среде, где сохранились еще патриархальные отношения. В своей знаменитой повести "Бедная Лиза" (1791) писатель противопоставил добродетельной крестьянке Лизе соблазнившего ее дворянина Эраста. Если образ Лизы, "дочери натуры", "прекрасной душой и телом", идеален, то образ Эраста, цивилизованного и просвещенного героя, сложен и неоднозначен. Его нельзя назвать злодеем, он человек "с изрядным разумом и добрым сердцем, добрым от природы, но слабым и ветреным". Бросив Лизу ради женитьбы на пожилой богатой вдове, он толкает девушку к самоубийству. Но смерть Лизы, не пережившей измены Эраста, делает его глубоко несчастным: он уже никогда не смог утешиться, считая себя ее убийцей.
Характерен основной прием повествования: автор, по его признанию, рассказывает эту историю со слов Эраста, что придает повести исповедальный характер. Сам автор, "чувствительный" человек, любящий, как он говорит, "те предметы, которые трогают мое сердце и заставляют проливать слезы нежной скорби". Таким "трогательным предметом" для рассказчика является история "бедной" Лизы, и он рассказывает ее, переживая и сочувствуя своим героям, давая оценку их поступкам, проливая "слезы нежной скорби" вместе с ними.
Авторское отношение пронизывает прозу Карамзина, приближая стиль его повестей и очерков к манере лирического стихотворения. Здесь главное не сюжет, всегда крайне простой и незамысловатый, а тональность произведения, его эмоциональная атмосфера, до Карамзина неизвестная русской литературе. Писатель "создает целые художественные произведения, музыкально организованные, которые должны всей совокупностью образов, всей суммой художественных средств создать у читателя смутное, зыбкое "несказуемое", "неназываемое" настроение... Карамзин ставит уже ту проблему искусства, которую программно выразит его ученик Жуковский в стихотворении "Невыразимое". Трагические конфликты жизни даются им при этом не ради того, чтобы вызвать гнев и возмущение, а ради того, чтобы вызвать тихую меланхолию и умиление. Образцом такого психологического эксперимента
была повесть "Бедная Лиза", имевшая огромный успех, открывающая целый мир эмоций современникам"[5].
Будучи ведущим художественным направлением в 1790-е годы в русской литературе, сентиментализм уже в первое десятилетие XIX века переживает глубокий кризис и довольно быстро вытесняется романтизмом. И тем не менее значение сентиментализма и его влияние на дальнейшее развитие литературы трудно переоценить. Сентиментализм во многом предварил романтизм (интерес к внутреннему миру человека, выявление неоднозначности и противоречивости его характера, субъективный подход к окружающему миру и т. д.). Руссоизм определил фабулу романтической поэмы, где сталкивались в непримиримом противоречии мир естественных чувств природного человека и страсти человека гражданского общества ("восточные" поэмы Дж. Байрона, "южные" поэмы А. Пушкина). К руссоизму восходят романтические взгляды Шатобриана, демократические идеи Ж. Санд и социалистов-утопистов Фурье, Сен-Симона. Юмор Стерна нашел свое обоснование и развитие в теории романтической иронии йенских романтиков.
Особо следует отметить влияние сентиментальных традиций на русскую литературу 1840-х годов. Возрождение этих традиций было обусловлено мощным процессом демократизации общественного сознания и распространением идей утопического социализма с его важнейшей концепцией всеобщей социальной гармонии. Для литературы этого периода чрезвычайно плодотворным оказывается важнейший эстетический принцип сентиментализма – поэтизация обыкновенного – и связанный с ним интерес к жизни маленького человека. Обращение к сентиментализму имело принципиальный характер для писателей "натуральной школы", объединенных критикой названием "сентиментальный натурализм" (Ап. Григорьев), во главе которого стоял Ф. Достоевский, автор романа "Бедные люди".
Весьма сложны и неоднозначны взаимоотношения сентиментализма и предромантизма (преромантизма). Предромантизм иногда склонны рассматривать как течение внутри сентиментализма, определенную тенденцию сентиментального стиля. Действительно, в творчестве многих поэтов и писателей-сентименталистов трудно развести элементы сентиментального и предромантического стилей. Они ощутимы, например, и в творчестве штюрмеров, и в "Исповеди" Ж. Ж. Руссо (1766– 1770), где писатель стремится учитывать влияние на человека темных, не проясненных разумом иррациональных чувств и поступков, и в творчестве поэтов-херасковцев, приходивших порой к утверждению бесполезности "разума" и даже его вреда. Даже в такой "классической" сентиментальной повести, как "Бедная Лиза", можно обнаружить черты предромантизма (например, "готическое", т.е. в духе "средних веков", описание в начале повести развалин Симонова монастыря).
И все же сентиментализм и предромантизм отделяет существенная грань. Если сентиментализм тесно связан с просветительским движением на его позднем этапе, то предромантизм представляет уже реакцию на Просвещение, которая выливается в отрицание всесилия и благости разума. Выдвигают предроман- тики и своего героя – личность героическую, мужественную, решительную, принципиально отличную от нежного, чувствительного сентиментального героя. Природа предромантиков, противовес "приятной" природе сентименталистов, под стать их героям: она сурова и мрачна, "гром сражений" и "бури завыванье" наполняют ее.
Предромантики предпочитают искать свои сюжеты в средневековье, поэтизируя средневековые быт и нравы. Виднейшей фигурой предромантизма является шотландец Дж. Макферсон, чьи "Поэмы Оссиана" (1765) снискали европейскую славу. Макферсон ввел в литературу туманный и сумрачный мир героических северных преданий, использовав мотивы кельтского фольклора и положив тем самым начало повсеместному и долгому увлечению "оссианизмом" с его мрачным северным колоритом и суровой дикостью героических характеров далекой эпохи (в XIX в. дань Оссиану отдали Дж. Байрон, В. Жуковский, Н. Гнедич, молодой А. Пушкин).
Английский предромантизм выдвигает также жанр готического романа ("роман страхов и ужасов", "черный роман"). Жизнь в этих произведениях полна роковых загадок. Таинственные, а зачастую и сверхъестественные силы вмешиваются в судьбу человека, ввергая его в водоворот странных и зловещих событий. Движение сюжета здесь определяют ужасные происшествия, таинственные предзнаменования, смутные предчувствия ("Замок Отранто" Г. Уолпола, 1764; "Старый английский барон" К. Рив, 1777; "Удольфские тайны" А. Радклиф, 1794; "Монах" М. Льюиса, 1795).
В России предромантизм не сложился в самостоятельное течение, но сыграл важную роль в сложном переходе от сентиментализма к романтизму. Сентиментализм в "чистом" виде даже в творчестве ведущего представителя этого направления
Карамзина оказался явлением неустойчивым, и уже в 1794 году он пишет повесть "Остров Борнгольм", которая вполне вписывается в предромантическую традицию, обнаруживая связь как с оссианизмом, так и с готическим романом. Последовавшая за ней "Сиерра-Морена" (1795) также принадлежит к предромантическому типу повести. Последнее произведение Карамзина "Марфа Посадница, или Покорение Новагорода" (1803) является в русской литературе уже одним из первых образцов жанра романтической исторической повести.