Русская философия

КИРЕЕВСКИЙ Иван Васильевич (1806– 1856) – русский философ, один из главных теоретиков славянофильства, литературный критик. Получил домашнее образование, слушал лекции в Московском университете, был одним из организаторов общества "любомудров".

Под влиянием старцев Оптиной пустыни и чтения "Житий" приходит к выводу о самобытности русской культуры и необходимости ее самоопределения перед лицом западноевропейской культуры.

Критика западной цивилизации и католической церкви совершается с позиций православной духовности, русской общинности и идеала "целостного" разума, противостоящего западному "рацио". В 1832 г. Киреевский начи- наег издание журнала "Европеец", который был запрещен за статью Киреевского "Девятнадцатый век", где усматривались требования конституции для России. В 1852 г. славянофилы начинают издание "Московского сборника", в котором Киреевский публикует статью "О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России". Статья не понравилась властям, и выпуск журнала был прекращен. В последние годы жизни Киреевский работал над курсом философии. В 1856 г. Киреевский умер от холеры и был похоронен в Оптиной пустыни.

Между тем эти, чуждые России, три элемента первоначальной образованности европейской: Римская церковь, древнеримский мир и возникшая из завоевания государственность – определили весь круг дальнейшего развития Европы...

"Христианство проникало в умы западных народов через учение одной Римской церкви – в России оно зажигалось на светильниках всей Церкви Православной; богословие на Западе приняло характер рассудочной отвлеченности – в православном мире оно сохранило внутреннюю цельность духа; там раздвоение сил разума – здесь стремление к их живой совокупности; там движение ума к истине посредством логического сцепления понятий – здесь стремление к ней посредством внутреннего возвышения самосознания к сердечной цельности и средоточию разума; там поземельная собственность первое основание гражданских отношений – здесь собственность только случайное выражение отношений личных; там законность формально-логическая – здесь выходящая из быта; там наклонность права к справедливости внешней – здесь предпочтение внутренней; там юриспруденция стремится к логическому кодексу – здесь, вместо наружной связности формы с формою, ищет она внутренней связи правомерного убеждения с убеждениями веры и быта; там законы исходят искусственно из господствующего мнения – здесь они рождались естественно из быта; там улучшения всегда совершались насильственными переменами – здесь стройным естественным возрастанием; там волнение духа партий – здесь незыблемость основного убеждения; там прихоть моды – здесь твердость быта; там шаткость личной самозаконности – здесь крепость семейных и общественных связей; там щеголеватость роскоши и искусственность жизни – здесь простота жизненных потребностей и бодрость нравственного мужества... раздвоение и цельность, рассудочность и разумность будут последним выражением западноевропейской и древнерусской образованности".

А.С. Хомяков. Предисловие к "Русской беседе". Церковь одна

ХОМЯКО́В Алексе́й Степа́нович (1804–1860) – русский поэт, художник, философ, богослов, публицист, основоположник раннего славянофильства. Получил домашнее образование. В 1821 г. сдал экзамен на степень кандидата математических наук при Московском университете. В 1825 г. Хомяков оставил службу и уехал за границу. В 1828–1829 гг. принял участие в русско-турецкой войне, после окончания которой вышел в отставку и уехал в свое имение. Занимаясь лечением крестьян во время холерной эпидемии, заболел. Был похоронен в Даниловом монастыре рядом с Языковым и Гоголем. В советское время прах всех троих был перезахоронен на новом Новодевичьем кладбище.

Основные труды: "Записки о всемирной истории" (Семирамида), "О старом и новом", "Церковь одна".

Предисловие к "Русской беседе"^[2]

Русский дух создал самую русскую землю в бесконечном ее объеме, ибо это дело не плоти, а духа; русский дух утвердил навсегда мирскую общину, лучшую форму общежительности в тесных пределах; русский дух понял святость семьи и поставил ее как чистейшую и незыблемую основу всего общественного здания; он выработал в народе все его нравственные силы, веру в святую истину, терпение несокрушимое и полное смирение. Таковы были его дела, плоды милости Божией, озарившей его полным светом православия. Теперь, когда мысль окрепла в знании, когда самый ход истории, раскрывающей тайные начала общественных явлений, обличил во многом ложь западного мира и когда наше сознание оценило (хотя, может быть, еще не вполне) силу и красоту наших исконных начал, нам предлежит снова пересмотреть все те положения, все те выводы, сделанные западною наукою, которым мы верили так безусловно; нам предлежит подвергнуть все шаткое здание нашего просвещения бесстрастной критике наших собственных духовных начал и тем самым дать ему несокрушимую прочность. В то же время на нас лежит обязанность разумно усваивать себе всякий новый плод мысли западной, еще столько богатой и достойной изучения, дабы не оказаться отсталыми в то время, когда богатство наших данных возлагает на нас обязанность стремиться к первому месту в рядах просвещающегося человечества.

Церковь одна (опыт катехизическою изложения учения о Церкви)^[3]

Единство Церкви следует необходимо из единства Божьего, ибо Церковь не есть множество лид в их личной отдельности, но единство Божией благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати. Дастся же благодать и непокорным, не пользующимся ею (зарывающим талант), но они не в Церкви. Единство же Церкви не мнимое, не иносказательное, но истинное и существенное, как единство многочисленных членов в живом теле...

Церковь называется единою, святою, соборною (кафолической и вселенской), апостольской, потому что она едина, свята, потому что она принадлежит всему миру, а не какой-нибудь местности, потому что ею святится все человечество и вся земля, а не один какой-нибудь народ или страна; потому что сущность ее состоит в согласии и в единстве духа и жизни всех ее членов, по всей земле, признающих ее: потому, наконец, что в писании и учении апостольском содержится вся полнота ее веры, ее упований и ее любви...

Церковь живет даже на земле не земной, человеческой жизнью, но божественной, благодатной. Поэтому не только каждый из членов ее, но и вся она торжественно называет себя святою. Видимое ее проявление содержится в таинствах: внутренняя же жизнь ее в дарах Духа Святого, в вере, надежде и любви.

Внешнее единство есть единство, проявленное в общении таинств, внутреннее же единство есть единство духа.

Выше всего любовь и единение; любовь же выражается многообразно: делом, молитвою и песнею духовною. Церковь благословляет все эти выражения любви.