Ренессанс и современность
Итак, основной посыл нынешнего переосмысления Ренессанса (впрочем, нс его одного) можно сформулировать так: желание во что бы то ни стало предложить взгляд, который будет "новым". Однако в своей декларируемой новизне он нередко оказывается вступившим в перекличку (осознанную или неосознанную) с проблемами и попытками их решений, уводящими к истокам ренессансных исследований. Таков реформаторский пафос сегодняшнего гуманитарного знания, предполагающий необходимость через голову огромного числа позднейших концептуальных наслоений вернуться к самому предмету исследования и обнаружить момент, когда началось его осмысление и определился угол оценивающей исследовательской мысли.
Неудивительно, что под названием "Новый Ренессанс" вышла одна из характерных для сегодняшнего понимания эпохи Возрождения в России книг, представляющая собой собрание работ и лекций В. В. Бибихина, прочитанных им в МГУ.
То, что основная ее посылка – утверждение "новой" концепции (обозначенной уже в названии), для современного состояния умов и культуры скорее привычно. Едва ли yе все в гуманитарном знании подвергнуто ревизии. В том числе и традиционный научный подход, исходивший из необходимости создания концепций. Новизна теперешних концепций нередко начинается еще с одной обязательной посылки – с того, что их авторы требуют обойтись без концепций, от заслоняющих научных парадигм обратиться к самому явлению. В. В. Бибихин эту мысль в отношении своего предмета формулирует так: "Ренессанс не концепция, а событие"[1].
Смысл сказанного в том, что Ренессанс есть нечто, не вмещающееся в исторические границы какой-то одной эпохи, а характеризующее культуру в ее способности к развитию, – "способности к ренессансам", если воспользоваться приведенными выше словами Я. Буркхардта.
В своем пересмотре Ренессанса Бибихин действительно обратился к истокам теории: даже не к Буркхардту, а к тому, кого считают утвердившим слово "ренессанс" в его терминологическом достоинстве, – к Жюлю Мишле. Обычно рождение термина у Мишле связывают с 1855 г. Бибихин отодвигает дату еще ранее – к 1842 г. (см. рубрику "Материалы и документы" к семинару 1).
Но, что еще важнее, он обнаруживает у Мишле более широкое понимание Ренессанса как события, не противопоставленного (как это сделает Буркхардт) Средневековью, а возрождающего "средневековый порыв"[2]. Ренессанс, понятый как "способность к ренессансам", дан не как научная концепция, а как не теряющий своей актуальности принцип, предложенный в качестве урока нашей современности и нам самим: "Нужно задуматься, не слишком ли послушно мы дали загнать себя в безвременье, в застой, в постмодерн, в конец истории"[3].
Вместо ставшего уже обычным (постмодернистского) требования отречься от ценностей культуры, некогда предложенных эпохой Ренессанса, Бибихин расширяет само понятие "ренессанса" до вечно действующего и обновляющего культуру принципа, преданного нами забвению и требующего возрождения.
В. В. Бибихин в согласии с тем, что принято принимать за критерий оценки Ренессанса, проверяет его нашей современностью, но в полемике с преобладающим направлением мысли, не осуждает Ренессанс за то, что случилось с нами. Напротив, он скорее осуждает нас за то, что мы не поняли сути Ренессанса, приняв за нее путь отступления от ренессансных ценностей, растянувшийся на несколько столетий. Из всего ренессансного наследия сегодня мы запомнили склонность ренессансной мысли к утопизму, а это для нас, вышедших из антиутопического XX в., глубоко неприемлемо. И мы уже не видим, что "Ренессанс присутствует в современном сознании не только в виде расхожей историко-культурной тематики (гуманизм, индивидуализм, возрождение античности, расцвет изобразительного художества), но и без сравнения весомее – в виде укоренившегося навыка деятельного подхода к истории и захватывающего отношения к природе и миру"[4].
Хорошо это или плохо – другой вопрос. Ренессанс вошел в плоть и кровь современности, человека и культуры, и нам порой трудно его рассмотреть как раз потому, что всмотреться нужно в самих себя и различить собственную суть. Критики Ренессанса в XX в. "не замечают, что их концепции продиктованы ренессансным пониманием истории как человеческого дела и что жанр философской публицистики, которым они пользуются, вместе с органом этой публицистики, печатью, был заготовлен для них Ренессансом"[5].
Проверяя Ренессанс современностью, В. В. Бибихин все же не может миновать вопроса из области философской публицистики – о роли Ренессанса для современности, о характере этой роли: во зло или во благо? Принципы Ренессанса, безусловно, во благо для человека и культуры. Не ренессансное наследие завело нас в исторический тупик, а неумение воспользоваться ренессансными уроками, их деятельным смыслом:
"Тогда, может быть, достаточно просто вернуться к ренессансным началам, чтобы надеяться на преодоление исторического туника? В самом таком вопросе слышится духовная лень, прямо противоположная настроению тех ранних искателей, которые даже подражание античности сумели употребить на то, чтобы выйти за пределы подражательности.
Другое дело, что заветы Возрождения – деятельное счастье, полнота бытия, жизнь в свете славы, строительство своей судьбы – уже не смогут быть отброшены ни на каком историческом повороте"[6].
Из перечисленных ценностей в курсе литературы эпохи Возрождения особое внимание стоит обратить на такую, как полнота бытия, ставшая доступной, открывшаяся в слове, изменившая философию языка и вообще всю философию при начале Нового времени. В книге В. В. Бибихина все, относящееся к пониманию культуры через слово, составляет главную ценность сделанного исследователем, сделанного для того, чтобы проявить "единство человека как исторического существа и полновесность звучания слитного с ним слова"[7].
Курс ренессансной литературы по традиции, заложенной основоположниками ренессансных исследований, не может быть изъят из культурной истории эпохи. Ренессансная культура не поддается оценке без понимания меняющейся природы слова и без того, какую роль в ее строительстве сыграла литература, – литература в полном смысле этого своего имени и во всей законченности своих разнообразных функций (включающих автора, издателя, типографщика, критика, читателя), начавшая свое существование именно в это время – в эпоху Возрождения.