Религия в трактовке русских философов
Разрабатывая вопросы философии религии, Соловьев затрагивал самые разнообразные темы, в том числе феномен откровения, соотношение теологии и религии, специфику религии, христианство как вселенскую религию, христианское единство, мировые религии и т.д. К этим темам русский философ обращался в различных трудах и в связи с обсуждением общих и философско-религиозных проблем.
В истории философии постоянно обсуждается соотношения откровения и философской истины. И. Кант писал о тайне откровения, недостижимой для познавательной способности человека. Философ имел в виду тайну призвания, тайну искупления и тайну избрания. И. Кант отмечал, что для нашего разума совершенно непостижимо, каким образом существо может быть создано для свободного применения своих сил. Для умствования недосягаемой тайной остается и благость Божья, которая призвала человека к существованию особого рода.
По словам Соловьева, моралист, изъясняющий истинное добро, богослов, толкующий истинное откровение Божества, заняты истиной, но они не всегда философы. Русский мыслитель считал, что можно не верить в откровение, но можно также не верить и во внешний мир. Однако философ, отрицающий действительность внешнего мира, едва ли посвятит себя физике. Точно так же мыслитель, отвергающий откровение сверхприродной и сверхчеловеческой действительности, благоразумно поступает, воздерживаясь от метафизических построений[1].
Теология – это богословие, учение о Боге. Можно сказать, что это теоретический аспект религиозного сознания, рожденный формально-рационалистическим истолкованием Священного Писания, которое обычно принимается на веру как откровение Бога. Греки первоначально называли теологами авторов теогоний, т.е. рассказов о рождении богов. Со времен Пьера Абеляра (1079–1142) под теологией стали понимать систематическое учение о Боге.
"Теология, – пишет Соловьев, – издревле давала положительные ответы на все основные запросы ищущего истины ума человеческого, но так как эти ответы основывались исключительно на религиозных данных, которые для природного сознания могли являться, если не по содержанию своему, то по форме, как нечто внешнее и чуждое, то ум человеческий находил в этом основание отвлечься от религиозной истины и помимо ее ставить и разрешать вопрос об общих рациональных принципах и отношениях всего существующего"[2].
В работе "Критика отвлеченных начал" Соловьев указывает на ограниченность науки и философии в познании Бога. Они не могли ухватить познание самой истины, т.е. познание сущего не только в его данной действительности, но и в его целости, или универсальности. И отвлеченно-философский, и отвлеченно-научный принцип не решили этой задачи. Что же тогда?
В. С. Соловьев ставит проблему таким образом: может быть, просто вернуться назад, признать значение истины за религиозным знанием, восстановить как нормальную и окончательную систему истинного знания "Сумму теологии" Фомы Аквинского (1225–1274) или учение восточных отцов церкви.
Однако такое предположение философ отвергает. Ум человеческий не может остановиться на этом величественном и высоком мировоззрении. Можно, конечно, как это делают последовательные приверженцы теологии, просто отвергнуть все умственное развитие последних веков, признать его произвольным заблуждением, некоторым новым грехопадением. Но это невозможно, потому что теология, по словам Соловьева, лишена двух признаков. Во-первых, она исключает свободное отношение разума к религиозному содержанию; во-вторых, не осуществляет своего содержания в эмпирическом материале знания.
Так Соловьев показывает различие философии и теологии, откровения и научного знания. Религиозная вера в собственной своей стихии, как считал философ, не заинтересована в умственной проверке своего содержания: она его утверждает с абсолютной уверенностью, как свыше данную, как открытую истину. Концепция Соловьева сводится к тому, что философский ум не станет заранее отвергать этого откровения, это было бы предубеждением, недостойным здравой философии. Однако мыслитель не может отказаться от ясного и последовательного отчета о том, почему он принимает эту истину. Философия религии, следовательно, призвана осмысливать феномен религии.
При такой констатации сразу возникают вопросы. В частности, зачем философствовать о том, что открылось через веру и чувства? Может быть, логичнее просто принять постулаты веры и не ставить религиозные проблемы как дискуссионные? Иначе говоря, стоит ли размышлять о том, чем живет сердце верующего человека? Теология излагает вероучение без скепсиса и без аналитического рассмотрения, апологетически. Для нее догмы святы и вне анализа. Однако можно верить в Бога и в то же время рассматривать эту веру как проблему. Когда человек задумывается, действительно ли существует Бог, есть ли доказательства Его бытия, откуда взялись догматы, зачем нужна религия и какова роль церкви, тогда он становится философом.
Можно задать и такой вопрос: "Зачем философствовать о том, что надо взращивать в душе?" На этот вопрос отвечал Соловьев. Он спрашивал: "Нс достаточно ли верить, что существует Солнце, и наслаждаться его светом и теплотой? Зачем еще физические и астрономические теории Солнца и Солнечной системы?" Разумеется, они не нужны для тех, кто не ощущает в себе научной пытливости. Однако из этого вовсе не следует, что они вообще не нужны.
Важная проблема философии религии – возможность или невозможность универсальной религии. По мнению Соловьева, религия как таковая и не может быть вселенской. Все древние религии были узконациональными. Однако христианство как воплощение абсолютного нравственного идеала так же универсально, как и сам нравственный принцип. Универсальность, как показывает далее философ, выражается не только в отсутствии внешних, национальных, конфессиональных и других преград, но еще более в свободе от ограниченности внутренней. Чтобы быть истинно универсальной, религия не должна отделяться от умственного просвещения, от общественного и политического процесса.
Значительное место в наследии Соловьева занимает проблема соотношения религии и нравственности. По мнению философа, от естественной религии получают свою разумную санкцию все требования нравственности. "Религиозная нравственность, – пишет Соловьев, – как и нравственность вообще, не есть подтверждение всего бывающего, а предписание одного, должного. Независимо от каких бы то ни было положительных верований и какого бы то ни было неверия, всякий человек, как разумное существо, должен признать, что жизнь мира вообще и его собственная имеет смысл, что, следовательно, все зависит от высшего разумного начала..."[3].
В. С. Соловьев весьма продуктивно рассматривал феномен язычества, которое явилось важным этапом в развитии человеческой культуры. Было бы легкомысленно принижать этот феномен после возникновения христианства. В. С. Соловьев показывает, что в странном смешении язычества и христианства выражена специфика средневековой культуры. В языческой традиции были созданы разнообразные ценности, достигла немалых успехов философия. Тем не менее философ считает значимым переход из тьмы язычества в свет христианства.