Религиозная община

Архаическое сознание не устанавливало непреодолимых преград между посюсторонним и потусторонним мирами. Поэтому религиозная община включала в свой состав не только живых, но и ушедших в мир иной – предков. Соблюдение взаимных обязательств, наказания или, напротив, благодеяния, обмен дарами и другие ритуальные действия, вплоть до брачных обрядов, регулировали взаимоотношения посюсторонней и потусторонней частей архаической религиозной общины.

Первичной ячейкой религиозной жизни выступала семья или кровнородственная общность семей – род. Главным действующим лицом при отправлении домашних обрядов был глава семьи. Поклонение общим богам, генеалогическим героям, местным духам объединяло роды и семьи в пределах поселения или племени. Первоначально важнейшие священнодействия племенного сообщества отправляли старцы, бояре или князья. Под 983 г. в "Повести временных лет" записано, что князь Владимир "с людьми своими" сам приносит жертвы богам, а в Киеве вердикт о человеческом жертвоприношении по решению жребия выносят старцы и бояре.

За князем в архаическом коллективе было закреплено отправление важнейших сакральных функций. "Возможно, что в условиях первобытного родового строя князь (от корпя кънъ– основа) был и главой семьи и главным исполнителем обрядов. [...] На гаком семейно-родовом уровне “князь”, очевидно, расценивался как глава житейских дел и как руководитель семейных религиозных заклинаний"^[1]. Показательно, что в чешском и некоторых других западнославянских языках в слове князь сохранилось значение жрец, священник. "Был же Владимир побежден вожделением...", сообщает "Повесть временных лет", подтверждая "женолюбство" князя перечислением пяти его жен и свидетельством о восьмистах наложницах. Возможно, пресловутая "ненасытность в блуде" князя Владимира, о которой с осуждением сообщает христианин-летописец, имеет своим объяснением архаические воззрения, согласно которым сексуальные потенции правителя магическим образом связаны с природным изобилием, ростом, избытком.

Возвращаясь к славянским именам с элементом svet-, обратим внимание на то, что их распространенность в княжеской среде и их семантика могли быть мотивированы магическими представлениями. Согласно архаическим верованиям в магические силы, присутствие этих экстраординарных сил в человеке распознается по наличию особых способностей индивида – боевого духа, умственной проницательности, одержимости, выдающейся мастеровитости или предприимчивости. Архаическому человеку ясно, что индивид, выделяющийся из коллектива одним из этих качеств – носитель экстраординарной силы и поэтому ему суждено стать вождем, колдуном, великим воином и т.д. Включение основы svet-, взятой в значении животворящей силы, в имя могло быть обусловлено сходной логикой религиозного мышления: оно указывало на обладание экстраординарной силой либо выступало магическим благо- пожеланием отроку княжеского рода.

Проблематично существование в архаических славянских религиозных общинах особого слоя священнослужителей. В славянской среде родоначальники жречества вступили в стадию обособления, по-видимому, во второй половине I тысячелетия. В эту эпоху славянские племена постепенно оседают на занятых землях. Обустройство племенной жизни сопровождалось созданием святилищ (капищ) – от малых сельских до больших ритуальных центров, обслуживавших межплеменные объединения. Появление крупных, постоянно действующих ритуальных центров создает собственно религиозные предпосылки для концентрации людей, профессионально занятых обслуживанием культа, и консолидации их в особое сообщество. Наиболее далеко процесс обособления жречества продвинулся в восточнославянских религиозных общинах и у балтийских славян.

Однако, насколько можно судить по дошедшим материалам, в праславянском обществе жречество еще не обособилось в отдельную религиозную группу, четко отделенную от остальной части религиозного сообщества. На отсутствие у восточных славян особых жреческих корпораций указывает, в частности, то, что в Киеве жребий при определении человеческой жертвы бросают "старцы и бояре", они же, видимо, этот ритуал и отправляли. Между тем обе категории не являлись исключительно религиозными группами^[2]. Нет надежных свидетельств существования в праславянском обществе особой жреческой обрядности (ритуалов посвящения и т.п.), особых правил, регулировавших образ жизни и статус жречества, особых сюжетов мифологии, поддерживавших этот статус. Наконец, в славянском пантеоне нет богов, особо покровительствовавших жрецам.

Хотя жреческие корпорации в структуре праславянской религиозной общины отсутствовали, круг отдельных лиц, профессионально занятых отправлением религиозных обрядов, сохранением и передачей религиозных знаний был достаточно широк. Кроме людей, обслуживавших при крупных капищах общение с богами, в него входили разные категории знатоков магии. Волхвы – общее название всех знатоков магии или их большой группы. Само слово волхвы указывает на вид религиозной специализации – волшебство, т.е. колдовство. В категорию колдунов входили также лица, называемые чародеями, кудесниками, кобьниками (специализировались в кобях – гадании, ворожбе), облакогонителями (предполагалось, что они магически воздействовали на погоду), балиями (знахари, лечившие заговорами) и некоторые другие. В колдовстве подвизались не только мужчины, но и женщины, причем по численности женщин могло быть больше, чем мужчин.

С принятием христианства древнеславянские колдуны в своем официальном статусе перешли на положение религиозных маргиналов. Церковь публично третировала все формы праславянской магии. Однако она могла лишь частично воспрепятствовать происходившим в толще религиозной жизни процессам сращивания христианской магии с праславянской и сохранению колдовства в формах, востребованных средневековой и последующими культурами (знахарство, гадание и др.). Поэтому эпоху синкретической религиозности колдуны по-прежнему занимали видное место в славянских религиях.