Развитие этнической психологии в России в XX веке
В начале XX в. к проблемам этнической психологии стали обращаться представители непосредственно психологической науки[1].
Выдающийся русский ученый И. М. Сеченов (1829–1905), оставивший в наследство последующим поколениям теорию рефлекторной природы сознательной и бессознательной деятельности человека, внимательно следил за результатами прикладных исследований этнографов, всячески поддерживал их стремление всесторонне изучить этнические характеристики психики народов страны. Вместе с тем он считал, что последние надо изучать не только и не столько по продуктам духовного развития народа, но и с использованием специальных психологических методик изучения личности[2].
Выдающийся российский психиатр и психолог, организатор и руководитель Психоневрологического института и Института по изучению мозга и психической деятельности, автор таких работ, как "Коллективная рефлексология", "Общественная психология", "Внушение в общественной жизни", академик В. М. Бехтерев (1857–1927) также не мог обойти вниманием вопросы этнической психологии. Он пришел к выводу, что каждая нация имеет свой темперамент и свои своеобразные черты характера, а также специфические особенности умственной деятельности, которые закрепляются и соответственно передаются биологическим путем. Все же остальные этнопсихологические характеристики имеют социокультурную природу, зависят, по мнению Бехтерева, от общественного развития и уклада жизни, сложившегося в ходе культурного генезиса.
В противовес В. Вундту, предполагавшему, что основным источником представлений о национальной психике того или иного народа является изучение его мифов, обычаев и языка, Бехтерев призывал исследовать коллективную и индивидуальную психологию и деятельность людей как представителей конкретных этнических общностей. При этом он резко критиковал и понятийный аппарат, использовавшийся Вундтом и другим западным ученым – Г. Лебоном, подчеркивал, что они проявляли субъективизм, говоря о "народной душе", "народном чувстве" и "народном духе". В. М. Бехтерев противопоставлял им свою точку зрения на проблему изучения национально-психологических особенностей людей, полагая, что ею должна заниматься особая наука – коллективная рефлексология[3].
В своих работах Бехтерев одним из первых в России обратился к вопросу о роли и значении символики у различных народов. Согласно его взглядам жизнь любой этнической группы, нации в том числе, полна символизма. В качестве национально специфичных символов может использоваться широкий круг предметов и явлений: язык и жесты, флаги и гербы, герои войны, подвиги исторических лиц, выдающиеся исторические события. Эти символы выступают средством согласования интересов и совместной деятельности людей, тем самым объединяя их в единую общность.
Много пользы для развития этнопсихологических идей в нашей стране принесли взгляды Д. Н. Овсянико-Куликовского (1853–1920), ученика и последователя А. А. Потебни в России, стремившегося выявить и обосновать механизмы и средства формирования психологического своеобразия наций.
Основной его работой, посвященной этой проблеме, стала "Психология национальности". Согласно концепции Овсянико-Куликовского главными факторами формирования национальной психики являются элементы интеллекта и воли, а элементы эмоций и чувств в их число не входят. Вслед за своим учителем Овсянико-Куликовский считал, что национальная специфика коренится в особенностях мышления и искать эти особенности нужно не в содержательной стороне интеллектуальной деятельности и не в ее результативности, а в бессознательных компонентах психики человека. Язык при этом выступает стержнем народной мысли и психики и является особой формой накопления и сбережения психической энергии народов.
Д. Н. Овсянико-Куликовский пришел к выводу, что все нации можно разделить условно на два основных типа – активные и пассивные – в зависимости от того, какой из двух видов воли – "действующая" или "задерживающая" – преобладает у данного этноса. Каждый из этих типов, в свою очередь, можно разложить на ряд разновидностей, подтипов, отличающихся друг от друга определенными этноспецифичными элементами. Например, к пассивному типу ученый относил русских и немцев, различающихся вместе с тем присутствием у русских элементов волевой лени. К активному типу он относил английский и французский национальные характеры, различающиеся присутствием у французов излишней импульсивности[4].
Многие идеи Овсянико-Куликовского были эклектичны и недостаточно аргументированны, являлись следствием неудачного применения идей 3. Фрейда. Однако в последующем они натолкнули исследователей этнической психологии на правильный анализ интеллектуальных, эмоциональных и волевых национально-психологических особенностей людей.
Особые заслуги в развитии этнической психологии в России принадлежат философу Г. Г. Шпету (1879–1937), первым в стране начавшему читать курс лекций по этому предмету в Московском государственном университете и организовавшему там же в 1920 г. единственный в стране кабинет этнопсихологии. В 1927 г. он опубликовал работу "Введение в этническую психологию", в которой в форме дискуссии с В. Вундтом, М. Лацарусом и Г. Штейнталем выразил свои взгляды на основное ОГЛАВЛЕНИЕ, перспективы и направления развития этой прогрессивной и очень нужной отрасли знаний.
Этническая психология, утверждал Шпет, является описательной, а не объяснительной наукой. По его мнению, она должна заимствовать у этнологии классификацию социальных явлений, а затем уже ставить такие вопросы, как, например: "А как это переживается народом данной эпохи?", "Что он любит, чего боится, чему поклоняется?" и т.п.
Ученый пришел к выводу, что предметом этнической психологии может выступать описание типичных коллективных переживаний представителей конкретного народа, которые являются следствием функционирования языка, мифов, нравов, религии и т.п.
Как бы отдельные представители той или иной этнической общности ни были индивидуально различны и сколько бы несхожим ни являлось их отношение к подобным социальным явлениям, всегда можно найти нечто общее в их реакциях и поведении. При этом общее, считал Шпет, не есть усредненное целое, не есть совокупность сходств. Общее понималось им как "тип", как "репрезентант психики многих индивидов", как характеристика, объединяющая и показывающая нюансы всего своеобразия мыслей, чувств, переживаний, поступков и действий людей конкретной национальности[5].
В целом взгляды Шпета были излишне философскими и затео- ретизированными, не давали возможности непосредственно изучать многообразие этнопсихологических явлений. Однако главная заслуга этого выдающегося ученого состоит в том, что он вынес свои взгляды на всеобщее обсуждение, способствовал их распространению, начал обучение этнической психологии в высшей школе. Ему принадлежит мысль о том, что Россия с ее сложным этническим составом населения, с разнообразным культурным уровнем и характером пародов представляет особенно благоприятные условия для разработки проблем этнической психологии. Интерес к этнической психологии и этнопсихологическим исследованиям после революции 1917 г. не угас.
Впоследствии многие известные ученые-психологи уделяли им серьезное внимание.
Л. С. Выготский (1896–1934) – выдающийся советский психолог, основатель культурно-исторической школы в отечественной психологии, пришел к выводу, что психическая деятельность человека в процессе культурно-исторического развития формируется под влиянием орудий труда, вызывая тем самым принципиальную перестройку ее внутреннего содержания. Основным методом исследования в этнической психологии он предложил считать инструментальный метод, суть которого состоит в исследовании поведения людей в тесной взаимосвязи с тенденциями исторического, социокультурного и национального развития, в анализе структуры и динамики "инструментальных актов" психики человека[6].
К объекту этнической психологии Выготский предлагал относить и "психологию примитивных народов", подразумевая под этим сопоставление психической деятельности современного "культурного" человека и первобытного "примитива". Главным предназначением этнопсихологии он считал проведение обширных кросскультурных исследований, и прежде всего межэтническое сравнительное изучение психологии представителей "традиционных" и "цивилизованных" обществ. С позиций культурно-исторической концепции Выготского в конце 20-х гг. XX в. была подготовлена программа научно-исследовательской работы по изучению своеобразия жизни и деятельности национальных меньшинств. Ее особенность заключалась в том, что в противовес широко распространенным тестовым исследованиям во главу угла ставились исследования национальной среды, ее структуры, динамики содержания, т.е. всего того, что и определяет в окончательном итоге этническое своеобразие психических процессов их представителей[7].
Кроме того, он пришел к очень важному выводу о том, что изучать психику детей нужно не на основе сопоставления ее с психикой среднестатического "стандартного" ребенка, а с учетом сравнительного анализа психологии взрослого человека той же национальной общности. Идеи Выготского оказали большое влияние на развитие не только этнической психологии, но и всей психологической науки в целом.
Под руководством другого выдающегося советского ученого, одного из основателей нейропсихологии А. Р. Лурия (1902–1977), в 1931–1932 гг. была осуществлена практическая проверка идей культурно-исторического подхода во время специальной научной экспедиции в Узбекистан. Задачей последней являлся анализ социально-исторического опыта формирования психических познавательных процессов (восприятия, мышления, воображения) некоторых народов Средней Азии.
В ходе исследования Лурия была выдвинута и доказана гипотеза, согласно которой изменения общественно-исторического уклада, характера общественной жизни конкретного народа вызывают коренную перестройку познавательных процессов людей. В новых условиях функционирование не закрепившихся еще в общественном сознании, нарождающихся норм и правил поведения опосредовано традиционными формами психической деятельности людей, свойственными им как представителям конкретной этнической общности.
Проведенные Лурия эксперименты по изучению познавательных процессов, а также содержания форм самоанализа и самооценки (в частности, узбеков) выявили определенную трансформацию психики людей под воздействием новых социальных отношений. Однако изменялись при этом не закономерности психической деятельности людей, а механизмы влияния на нее внешних факторов сопутствующего развития.
Материалы этой экспедиции в силу специфических политических условий развития нашего государства были опубликованы только через 40 лет. Однако в 1930-е гг. даже их частичное обсуждение в ограниченных аудиториях ученых привело к определенным сдвигам в подходе к изучению и осмыслению этнопсихологических феноменов[8].
В 30–50-х гг. XX в. развитие этнической психологии, как и некоторых других наук, приостановилось в период культа личности И. В. Сталина. И хотя сам Сталин считал себя единственно верным толкователем теории национальных отношений, написал немало работ по этому вопросу, однако все они вызывают сегодня определенный скептицизм и должны быть правильно оценены с современных научных позиций. Совершенно очевидно, что многие направления сталинской (ленинской) национальной политики не выдержали испытания временем. Ясно и то, что отсутствие прикладных этнопсихологических исследований в эти годы, репрессии по отношению к тем ученым, которые их осуществляли в предыдущее время, отрицательно сказались на состоянии самой науки. Было упущено много времени и возможностей. Лишь в 60-х гг. прошлого века вновь появились первые публикации по этнической психологии.
Бурное развитие социальных наук в этот период, непрерывное увеличение числа теоретических и прикладных исследований привели к всестороннему изучению сначала общественной, а потом и политической жизни страны, сущности и содержания человеческих взаимоотношений, деятельности людей, объединенных в многочисленные группы и коллективы, среди которых большинство было многонациональными. Особое внимание ученых привлекло общественное сознание людей, в котором немаловажную роль играет и национальная психика.
Первым на необходимость исследования ее проблем в конце 1950-х гг. обратил серьезное внимание социальный психолог и историк Б. Ф. Поршнев (1905–1972), автор работ "Принципы социально-этнической психологии", "Социальная психология и история". Главной методологической проблемой этнопсихологии он считал выявление причин, которые обусловливают существование национально-психологических особенностей людей. Он критиковал тех ученых, которые стремились выводить своеобразие психологических особенностей из физических, телесных, антропологических и других подобных черт, считая, что объяснение специфических характеристик психического склада нации необходимо искать в исторически сложившихся конкретных экономических, социальных и культурных условиях жизни каждого народа[9].
Кроме того, Поршнев настоятельно призывал к исследованию традиционных форм труда, формирующих особенности национального характера. Он особо подчеркивал, что необходимо выявление связей языка с глубинными психическими процессами, указывал, что письмо иероглифическое и письмо фонетическое вовлекают в работу разные зоны коры головного мозга. Он также советовал изучать механизмы общения, в частности мимику и пантомимику, считал, что даже и без применения точных специальных методов вполне возможно заметить: в сходных ситуациях взаимодействия представители одной общности улыбаются во много раз чаще, чем другой[7]. Однако Поршнев подчеркивал: суть дела не в количественных показателях, а в чувственно-смысловом значении движений лица и тела.
И, наконец, Поршнев особо предупреждал, что не следует увлекаться составлением д ля каждой этнической общности социальнопсихологического паспорта – перечня характерных для нее и отличающих ее от других психических черт. Нужно ограничиваться лишь узким кругом существенных признаков психического склада конкретной нации, составляющих его действительную специфику. Кроме того, он исследовал механизмы "суггестии" и "контрсуггестии"[11], проявляющиеся в межнациональных отношениях.
Особую роль среди исследователей истоков национального своеобразия народов нашего государства сыграл Л. Н. Гумилев (1912–1992) – историк и этнограф, разработавший своеобразную концепцию происхождения этносов и психологии людей, к ним принадлежащих[12].
Л. Н. Гумилев считал, что этнос есть явление географическое, всегда связанное с ландшафтом, который кормит приспособившихся к нему людей и развитие которого зависит в то же время от особого сочетания природных явлений с социальными и искусственно созданными условиями. Вместе с тем он всегда подчеркивал психологическое своеобразие этноса, определяя последний как устойчивый, естественно сложившийся коллектив людей, противопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам и отличающийся своеобразными стереотипами поведения, которые закономерно меняются в историческом времени.
Для Гумилева этногенез и этническая история не являлись идентичными понятиями. По его мнению, этногенез – это не только начальный период этнической истории, но и четырехфазный процесс, включающий возникновение, подъем, упадок и умирание этноса. Жизнь этноса, считал он, подобна жизни человека, и, как и человек, этнос смертен. Эти представления ученого до сих пор вызывают споры и критику со стороны его оппонентов, однако если последующее развитие этносов и его исследования подтвердят цикличность их существования, это позволит по-новому взглянуть на формирование и передачу национально-психологических особенностей представителей конкретных национальных общностей.
Этническая история, по мнению Гумилева, дискретна (прерывна). Импульсом, приводящим в движение этносы, считал он, является пассионарность. Пассионарность – понятие, употреблявшееся им для объяснения особенностей этногенеза. Пассионарностью могут обладать как отдельные личности, принадлежащие к конкретному этносу, так и этнос в целом. Для пассионарных личностей присущи исключительная энергичность, честолюбие, гордость, чрезвычайная целеустремленность, способность к внушению.
По мнению Гумилева, пассионарность является следствием активизации нервной деятельности людей, которая вызывается особо важными событиями в истории этноса, и фиксируется не только в сознании, но и подсознании, качественно изменяя всю их жизнь. Пассионарность как особое качество и отличительная характеристика свойственна не только отдельным индивидам, но и их группам. Таким образом, пассионарный признак приобретает популяционный и закономерный характер. Для пассионариев, считал ученый, характерно посвящение себя одной цели, длительное энергетическое напряжение, соотносимое с пассионарным напряжением всего этноса. Кривые роста и падения пассионарного напряжения являются общими закономерностями этногенеза.
Концепция Гумилева в целом достаточно специфична, но психологи находят в ней немало ценного в силу того, что пассионарность и специфика этногенеза помогают понять многие феномены, которые они изучают, выводить и достаточно точно осмысливать закономерности формирования, развития и функционирования национально-психологических особенностей людей.
В 70-х гг. XX в. изучением этнопсихологических феноменов в СССР начали заниматься многие науки: философия, социология, этнография, история, некоторые отрасли психологии.
Отечественная философия и социология, продолжая разрабатывать теорию наций и национальных отношений, заинтересовались методологическим обоснованием сущности и содержания национальной психологии как явления общественного сознания[13].
Этнология (этнография) на основе осмысления огромного материала, накопленного в ходе полевых исследований поведения и образа жизни народов мира, стала заниматься обобщением на теоретическом уровне данных о своеобразии психологии представителей различных этнических общностей[14].
Социальная психология и военная психология стали специализироваться на сравнительном анализе национально-психологических особенностей представителей различных общностей[15].
Пристальный интерес многих наук к этнической психологии и национально-психологическим особенностям людей, с одной стороны, способствовал качественному развитию представлений о них, а с другой – порождал определенные различия в решении кардинальных методологических проблем этой области знаний. В результате складывались два подхода к их пониманию и исследованию.
Представители теоретико-аналитического подхода, среди которых преобладали философы, историки, социологи, стремились изучать этнопсихологические феномены, как правило, лишь на теоретическом уровне осмысления социальных явлений. Они внесли большой вклад в выработку и уточнение понятийного аппарата этнической психологии как науки. Их работы во многом способствовали также всестороннему анализу национальной психологии как явления общественного сознания в широком плане, т.е. в соотношении ее с идеологией, классовой психологией и другими феноменами.
Однако простые констатация и осмысление национальной психологии как явления, свойственные представителям этого подхода, не решали полностью даже проблемы выявления своеобразия ее содержания и психологической функциональной роли. Ученые уделяли главное внимание анализу того, что имеется в структуре национальной психологии, а не механизмам и специфике ее проявления. Такая позиция была вполне правомерна раньше в 70–90-е гг. XX в. и на том этапе развития этой отрасли знаний сыграла свою положительную роль. Вместе с тем она не обеспечивала осмысления своеобразия функционирования психологии представителей многочисленных наций и народов.
Сторонники функционально-исследовательского подхода, в число которых входили в основном отечественные психологи и этнографы, напротив, уделяли главное внимание эмпирическому изучению собственно психологических характеристик представителей различных этнических общностей и формулированию на этой основе конкретных теоретических и методологических положений.
Так, военные психологи Н. И. Луганский и Η. Ф. Феденко первоначально исследовали национально-психологическую специфику деятельности и поведения личного состава армий некоторых западных государств, а затем уже перешли к определенным теоретико-методологическим обобщениям, сложившимся в итоге в четкую систему представлений о национально-психологических явлениях и процессах[16]. На основе анализа особенностей психологии представителей различных наций делали свои теоретические выводы и этнографы Ю. В. Бромлей, Л. М. Дробижева, С. И. Королев[17].
Хронологически в 60–90 гг. XX в. этническая психология у нас в стране развивалась следующим образом.
В начале 1960-х гг. на страницах журналов "Вопросы истории" и "Вопросы философии" прошли дискуссии но проблемам национальной психологии, после которых отечественные философы и историки в 1970-е гг. начали активно разрабатывать теорию наций и национальных отношений, уделяя приоритетное внимание методологическому и теоретическому обоснованию сущности и содержания национальной психологии как явления общественного сознания (Э. А. Ваграмов, А. X. Гаджиев, П. И. Гнатенко, А. Ф. Дашдамиров, Н. Д. Джандильдин, С. Т. Калтахчян К. М. Малинаускас и др.).
С позиций своей отрасли знаний в это же время подключились к изучению этнопсихологии этнографы (этнологи), занимавшиеся обобщением на теоретическом уровне результатов своих полевых изысканий и более активно начавшие изучать этнографические характеристики народов мира и нашей страны (Ю. В. Арутюнян, Ю. В. Бромлей, Л. М. Дробижева, Б. А. Душков, В. И. Козлов, Η. М. Лебедева, С. В. Лурье, А. М. Решетов, Г. У. Кцоева-Солдатова и др.).
Очень продуктивно с начала 1970-х гг. этнопсихологическая проблематика стала разрабатываться военными психологами, которые основной упор делали на изучении национально-психологических особенностей представителей зарубежных государств (В. Г. Крысько, И. Д. Куликов, И. Д. Ладанов, Н. И. Луганский, Η. Ф. Феденко, И. В. Фетисов).
В 80-90-е гг. XX в. у нас в стране начали складываться научные коллективы и школы, занимающиеся проблемами собственно этнической психологии и этносоциологии. В Институте этнологии и антропологии РАН длительное время работает сектор социологических проблем национальных отношений во главе с Л. М. Дробижевой. В Институте психологии РАН в лаборатории социальной психологии была создана группа, исследовавшая некоторые проблемы психологии межнациональных отношений, возглавляемая Π. Н. Шихиревым, а впоследствии организовано во главе с А. В. Сухаревым и изучение функциональных аспектов этнопсихологии в лаборатории, возглавляемой В. А. Кольцовой. В Академии педагогических и социальных наук в отделении психологии В. Г. Крысько была создана секция этнической психологии. В Санкт-Петербурге коллективы философов и социологов под руководством А. О. Бороноева, З. В. Сикевич, ΙΟ. П. Платонова плодотворно работают над проблемами этнической психологии. Вопросы этнопсихологических особенностей личности разрабатываются в Университете дружбы народов под руководством А. И. Крупнова. На изучение национально-психологических особенностей представителей различных народов сориентирован профессорско-преподавательский состав кафедры психологии Севсро-Осетинского государственного университета, руководит которой X. X. Хадиков. Плодотворно работает в Дагестане над проблемами изучения этнопсихологических особенностей личности научный коллектив, которым руководит 3. М. Гаджимурадова, и группа ученых во главе с А. П. Оконешниковой в республике Саха (Якутия). Под началом В. Ф. Петренко неоднократно проводились этнопсихосемантические исследования в МГУ им. Ломоносова. Д. И. Фельдштейн длительное время возглавляет Международную ассоциацию содействия развитию и коррекции межнациональных отношений.
Рассмотрение истории развития отечественной этнической психологии было бы неполным без анализа места и роли своеобразных школ, сложившихся и функционирующих сегодня в России.
Этнопсихологическая школа в отечественной социологии и этнологии – это совокупность направлений развития этнопсихологических взглядов и кросскультурных исследований, предпринятых социологами и этнографами.
Социология имеет свой, более обобщенный, чем в психологии, подход к пониманию этносов и их психики. Она рассматривает этнос как единство людей, объединенных схожестью деятельности и интересов. В понимании особенностей проявления этнопсихологического, его динамики у социологии свои представления.
Этнология и этнопсихология имеют один объект исследования – это национальные общности, но предмет изучения у них разный. Первую интересуют быт и культура, демографические характеристики народов, а вторую – закономерности и особенности их психики, самосознания, черт национального характера и т.д., которые проявляются в быту, культуре, традициях, поведении представителей национальных общностей.
Вместе с тем именно социологи и этнографы после развенчания культа личности Сталина, с начала 60-х гг. XX в„ вновь поставили вопрос о необходимости изучения национальной психологии, предложили направления анализа ее теоретических и методологических проблем, призвали психологов к сотрудничеству в решении этих проблем. Затем они активно развернули исследования этно- социологических и национально-психологических характеристик населения страны.
Наиболее продуктивно работали научные коллективы под руководством Ю. В. Бромлея и Л. М. Дробижевой, обращавшие главное внимание на изучение психологических аспектов национальных отношений, роли национальных традиций в социальной регуляции поведения, влияния многообразия культурной среды на психику представителей различных этнических общностей. По результатам этой многогранной деятельности регулярно проводились научные конференции и семинары в Москве, Тарту, Казани, Баку, Ростове-на-Дону.
В 1970-е гг. в этот процесс стали активно включаться ученые национальных регионов, что, безусловно, помогло добиться положительных результатов, так как исследовались национально-психологические явления и процессы в той среде, представителями которой были сами ученые. А. X. Гаджиев возглавил изучение национальных стереотипов и установок представителей народов Северного Кавказа[18]. А. Ф. Дашдамиров продуктивно работал над проблемами национально-психологического своеобразия проявления личности в условиях Закавказья[19]. Под руководством Н. Д. Джандильдина изучались этнопсихологические характеристики народов Средней Азии и Казахстана[20].
Не остались без внимания ученых и вопросы культуры межнационального общения в государстве; классовые и человеческие аспекты в национальной психологии; специфика проявления национального характера в общественной жизни; национальные и интернациональные формы социального бытия, национального сознания и самосознания, своеобразие их функционирования. Результаты проведенных исследований широко освещались на страницах журналов "Советская этнография", "Вопросы философии", "Психологического журнала", на прошедших в 1990-е гг. научных конференциях в Москве, Твери и Владикавказе, дискуссиях в Интернет-собществе в 2001 и 2005 гг.
Этнопсихологическая школа в отечественной военной психологии – научное направление, зародившееся и развивавшееся как результат запросов практики, а именно – морально-психологической подготовки российских военнослужащих, в том числе к боевой деятельности против личного состава армии конкретных зарубежных государств.
Начиная с середины XIX в. русские военные исследователи проявляли устойчивый интерес к национально-психологическим проблемам, указывали на необходимость учета этнических (в том числе психологических) особенностей в обучении и воспитании воинов. Подготовленные и изданные в конце XIX в. в России книги по результатам этих исследований содержали этнографические характеристики представителей почти всех народов и народностей страны, они активно использовались в практике индивидуально-воспитательной работы в армии и на флоте.
Особая заслуга в привлечении широкой общественности к проблемам этнической психологии в более позднее время принадлежит А. Е. Снесареву. Он впервые разработал и в 1920 г. начал читать в Академии генерального штаба курс лекций "Психология войны", в котором содержались обобщения, касавшиеся учета в процессе подготовки личного состава армии национально-психологических особенностей ее противников.
В последующие годы, с развитием культа личности в СССР, разработка проблем национальной психологии, как уже говорилось, оказалась под длительным запретом. Однако военная психология быстрее вышла из состояния застоя в этой области, что было обусловлено внешнеполитическими условиями и задачами, которые ставило руководство страны перед армией. Необходимо было четко представлять, с каким противником и с какой психологией его личного состава придется столкнуться российским военнослужащим.
Генератором этнопсихологических исследований стала группа военных психологов Военно-политической академии им. В. И. Лепина под руководством Η. Ф. Феденко. В 1966 г. выходит работа Η. Ф. Феденко и Н. И. Луганского, в которой наряду с методологическими и теоретическими проблемами национальной психологии как науки подвергались тщательному анализу конкретные этнопсихологические характеристики военнослужащих США, Великобритании, Франции и ФРГ[21]. В 1968 г. Луганским было завершено исследование "Влияние национально-психологических особенностей населения ФРГ на морально-боевые качества личного состава бундесвера"[22].
В 1977 г. В. Г. Крысько было начато, а в 1989 г. В. И. Гавриловым закончено исследование национально-психологических особенностей населения и личного состава китайской армии. И. Д. Куликов в 1988 г. завершил диссертацию по национально-психологическим особенностям личного состава армии Арабской Республики Египет[23]. В 1989 г. В. Г. Крысько осуществил исследование, в котором обобщил взгляды военных психологов па проблему влияния национальной психологии на боевую деятельность вероятного противника[24].
В 1980-е гг. военные психологи начали активное изучение национально-психологических особенностей советских воинов различных национальностей. Результаты проведенных военными психологами Н. Г. Борискиным, В. Н. Дейнекиным, В. Г. Крысько, В. А. Поповым, Р. Ш. Сабитовым, И. В. Шарововым и др. исследований широко используются в практике обучения и воспитания российских воинов, реализуются в деятельности командиров всех степеней. З. Б. Бадмаевой, М. Набиевым, Э. А. Саракуевым, С. Ц. Чимитовой были проведены исследования по национально-психологическим особенностям и этническим стереотипам кабардинцев и балкарцев, калмыков, таджиков, бурятов и некоторых других народов России, результаты которых широко используются в обучении и воспитании воинов российской армии. В центре социологических и психологических исследований Министерства обороны РФ осуществлял многостороннюю исследовательскую деятельность специально созданный отдел изучения межнациональных отношений в Вооруженных силах.
В настоящее время исследования в области этнической психологии в России ведутся по трем главным направлениям.
Первое из них занимается конкретным психологическим и социологическим изучением различных народов и народностей. В его рамках осуществляются работы по осмыслению этнических стереотипов, традиций и специфики поведения русских и представителей многочисленных этнографических групп Северного Кавказа, национально-психологических особенностей коренных народов Севера, Поволжья, Сибири и Дальнего Востока, представителей некоторых зарубежных государств.
Ученые, относящиеся ко второму направлению, занимаются социологическими и социально-психологическими исследованиями национального сознания, специфики взаимодействия, общения и межнациональных отношений в России и СНГ.
Представители третьего направления в отечественной этнической психологии уделяют основное внимание изучению социокультурной специфики вербального и невербального поведения и общения, адаптации людей к национально специфической среде, этнопсихолингвистической проблематике, различным вопросам учета ее проявления в обучении и воспитании.