Расцвет Руси. XI – первая треть XII века

15 июля 1015 г. великий князь Владимир I Святославич скончался, прожив немногим более 50 лет. Он заболел в тот момент, когда собирался в поход на Новгород. Правивший там его сын Ярослав, сын Рогнеды, перестал уплачивать Киеву положенную дань. За поддержкой, как ранее и сам Владимир, он обратился к варягам. Север снова поднялся против Юга.

Это была уже вторая крупная междоусобица на Руси. В дальнейшем они стали традиционными как для Древней Руси, так и для последующей Московской Руси. Объяснить эту печальную традицию можно огромными территориями восточнославянских государств, разным уровнем развития его частей, их многонациональным составом. По этим причинам при малейшем ослаблении центральной власти на Руси, например, в результате смерти сильного, волевого правителя или в связи с поражениями Руси в борьбе с внешними врагами, государство очень быстро теряло единство и начиналась внутренняя борьба за власть. Внешне казалось, что дело в характере того или иного князя, однако причины были глубже. И только появление нового энергичного и волевого правителя вновь, как правило, силой сплачивало государство.

Так произошло и после смерти Владимира. Сразу же отделился Новгород, перестало подчиняться Киеву Тмутараканское княжество, которым правил сын Владимира Мстислав, попытался сбросить власть Киева Полоцк. Печенеги, узнав о болезни и смерти Владимира, усилили натиск на русские земли. Воспрянула духом и Польша. Ее король Болеслав I (967–1025) мечтал о возвращении червенских городов в Закарпатье, ранее отнятых Владимиром.

Положение осложнялось и тем, что власть в Киеве вопреки воле отца захватил Святополк, старший приемный сын Владимира, женатый на дочери короля: Болеслава I. Перед этим за заговор против опта он был посажен в темницу вместе с женой и выпущен лишь незадолго до кончины Владимира. Владимир собирался завещать престол сыну Борису, который, как и младший Глеб, был рожден в христианском браке от византийской принцессы Анны, а потому считался единственным законным наследником престола. К тому же Владимир любил его больше других сыновей. Любили его и киевляне. Он был молод, высок ростом, с широкими плечами, узкой талией, красивый, с большими добрыми глазами и веселым взглядом. Будучи уже опытным воином, Борис отличался храбростью в боях. Древний автор говорит о нем, что он "сиял по-царски". Отец постоянно держал Бориса при себе, хотя тот и числился ростовским князем, и даже доверял ему командование своей дружиной. Но в момент скоропостижной кончины отца Борис далеко от Киева вел отцовскую дружину против прорвавшихся на Русь печенегов.

Святополк, опираясь на своих сторонников в столице и воспользовавшись отсутствием отцовской дружины, объявил себя правителем, организовал пышные похороны Владимира, начал одаривать киевлян деньгами, дорогими тканями, вещами. В то же время гонцы скакали в степь к Борису, в Новгород к Ярославу, в Тмутаракань к Мстиславу с известием о захвате Киева Святополком. На Руси начиналась междоусобная борьба.

В это время Борис, не обнаружив печенегов, возвращался, не торопясь, в Киев. Получив известие о смерти отца и захвате власти Святополком, Борис был потрясен. После того как он немного успокоился, дружинники стали уговаривать, чтобы он повел их на Киев и ваял власть. Перед юным князем встал вопрос: ответить ли на силу силой и начать междоусобную борьбу против старшего брата или повести себя как добрый христианин, не проливать кровь своих дружинников и врагов и положиться, как тогда говорили, на волю Божью. После долгих размышлений Борис пришел к выводу, что власть не стоит крови людей. Известны его слова: "А ведь всё это преходяще и непрочно, как паутина. Куда я приду по отшествии своему из мира этого?.. Что приобрели братья отца моего или отец мой? Где их жизнь и слава мира сего, и багряницы (дорогие Ткани), и пиры, серебро и золото, вина и меды, яства обильные, и резвые кони, и хоромы изукрашенные и великие, и богатства многие, и дани и почести бесчисленные и похвальба боярами своими? Всего этого будто и не было, всё с ними исчезло". И он решил: "Лучше мне одному умереть, нежели губить столько душ". Он выбрал христианский путь непротивления злу, отказа от борьбы во имя высших государственных, нравственных и религиозных идеалов.

Услышав слова князя, разочарованная дружина разбрелась по домам, и Борис остался в своем лагере, неподалеку от Киева, на р. Альте, лишь со своими отроками, личными телохранителями и духовником, который, видимо, впоследствии и рассказал всю эту историю. Ночью после похорон Владимира Святополк собрал своих сторонников на совещание и сформировал из них отряд убийц. Заговорщики поклялись убить Бориса и обещали сложить свои головы за Святополка. Наутро 23 июля 1015 г. они отправились в путь. В это время Борис молился в своем шатре. Его уже известили, что убийцы в пути, и он понимал, что жить ему осталось немного. Он просил Бога укрепить его душу, снять страх за жизнь. Все его молодое существо противилось смерти. Молился он и ночью. Утром заговорщики окружили шатер. Услышав молитву князя, они на мгновение смутились, но потом бросились вперед, разметали княжескую охрану и, не входя в шатер, пронзили его снаружи копьями. Раненый Борис выскочил из шатра, и тут же его окружили враги. Он обратился к своим палачам с просьбой дать ему возможность вознести к Богу последнюю молитву, а потом сказал: "Братья, приступивши, заканчивайте порученное вам. И да будет мир брату моему и вам, братья!". Тут же князь пал под ударами убийц.

Когда завернутое в шатер тело Бориса привезли к Святополку и бросили к его ногам, тот обнаружил, что Борис еще дышит. Тут же на глазах Святополка верные ему люди добили Бориса мечами, пронзив сердце. Это случилось 24 июля 1015 г.

Но оставался еще муромский князь Глеб, родной брат Бориса от христианского брака. Святополк направил к нему гонцов с просьбой прибыть в Киев, так как отец тяжело болен. Ничего не подозревавший Глеб с небольшой охраной отправился в путь – сначала на Волгу, а оттуда к Смоленску и ладьей по Днепру в Киев.

Уже в пути он получил известие от Ярослава из Новгорода о смерти отца и убийстве брата. Глеб остановился и пристал к берегу.

Там он оплакал Бориса, его терзали мрачные раздумья. Он не чувствовал за собой вины. Ему, как и Борису, была чужда суетная борьба за власть, которая могла бы принести Руси лишь новые жертвы. Он не собирался бороться против Святополка, не бежал в Муром или под защиту Ярослава в Новгород, а положил дело, как и Борис, на волю Божью и продолжал свой путь по Днепру. Здесь на реке его и настигли люди Святополка.

Когда Глеб увидел, что ладья: с убийцами подплывает к его лодке, а в руках находившихся там воинов блистают мечи и заговорщики уже перелезают на его судно, то содрогнулся и взмолился: "Не трогайте меня, братья мои милые и дорогие..., никакого зла вам не причинившего..., пожалейте мою юность, смилуйтесь!". Когда же убийцы расправились с отроками Глеба и окружили его, он встал на колени и начал молиться. В это время по приказанию убийц повар Глеба подошел к нему и зарезал его ножом.

Смерть юных братьев потрясла русское общество. Борис и Глеб со временем стали символами праведности и мученичества во славу благополучия Руси, во славу идей христианства оба князя уже в 1071 г. были канонизированы. Их день отмечается Церковью 24 июля, в день гибели Бориса.

После расправы над Борисом и Глебом Святополк, которого в народе прозвали Окаянным, подослал убийц к ещё одному брату – Святославу, который управлял древлянской землей. Мстислав оставался в Тмутаракани, но против Святополка выступил новгородский князь Ярослав Святославич. Ему пригодилась варяжская дружина, которую он ранее пригласил в Новгород, чтобы выступить против отца. Теперь он повел на Киев 40-тысячную рать во главе с варягами. Святополк выступил против него со своей дружиной и с нанятыми ей в помощь печенегами. Это был первый случай, когда в междоусобной борьбе русский князь пользовался помощью степняков.

Противники встретились на Днепре около Любеча в декабре 1015 г. и встали на противоположных берегах реки. Ярослав атаковал первым. Ранним утром на многочисленных ладьях его рать переправилась на противоположный берег. Ярослав обратился к своему войску с пламенной речью, затем его воины оттолкнули ладьи от берега, показав, что назад им пути нет, и ударили по врагам. Зажатые между двумя: уже замерзшими озерами, воины Святополка смешались, вступили на тонкий лед, который стал под ними ломаться. Не могли развернуть свою конницу между озерами и печенеги. Разгром рати Святополка был полный. Сам Святополк бежал в Польшу к своему тестю королю Болеславу I. Ярослав занял Киев и княжил там до 1018 г.

Но Святополк не смирился с поражением, и в 1018 г. он вместе со своим тестем, польским королем Болеславом I, вторгся в пределы Руси. В сражении при Буге польские войска нанесли поражение Ярославу, временно захватили червенские города и Киев. Почти год Болеслав удерживал его. Ярослав после поражения бежал в Новгород, откуда намеревался направиться в Скандинавию. Но новгородцы порубили княжеские ладьи и вынудили Ярослава продолжить борьбу.

В Киеве владычество иноземцев вызвало огромное недовольство народных масс, против поляков вспыхнуло восстание. Подвился каждый дом, каждый двор, вооруженные киевляне избивали поляков повсюду, где они попадались. Болеслав I, осажденный в своем дворце, принял решение оставить столицу Руси. Уходя из Киева, польские войска ограбили город, увели с собой в плен массу людей, и впоследствии вопрос об этих пленных надолго станет камнем преткновения в отношениях между двумя государствами. Среди тех, кого Болеслав увел с собой, была и Предслава, сестра Ярослава Владимировича. Она стала наложницей польского короля.

Ушел вместе с поляками и верховный иерарх Русской церкви, сподвижник Владимира грек Анастас, оставшийся верным Святополку. Ушел, взяв с собой все ценности и всю казну Десятинной церкви. В прошлом он являлся херсонесским церковным иерархом, который в период осады Владимиром Херсонеса перешел на его сторону и помог русским овладеть городом. Как упоминалось выше, после взятия Херсонеса Анастас перебрался в Киев и стал там иерархом главного собора Руси – Десятинной церкви, церкви Святой Богородицы ("и поручи ю Настасу Корсунянину, и попы корсунские пристани служит в ней").

Поразительно, что русские летописи, сообщив, пусть и противоречиво, о крещении Руси, кроме этой неясной фразы не обмолвились ни словом о том, какова же была организационная основа Русской церкви, о ее взаимоотношениях с греческой патриархией, кто был первым русским митрополитом после крещения Руси. Всё, что мы имеем, – это туманная фраза об Анастасе как главном священнике Десятинной церкви.

Недостаток сведений породил двухвековую полемику в мировой исторической литературе по поводу статуса Русской церкви в первые годы после ее образования. Обращалось внимание на отсутствие известий о поставлении митрополита на Руси в эти годы и на то, что лишь под 1039 годом в летописи упоминается первый русский митрополит – грек Феопемпт, освятивший Десятинную церковь. В ходе дискуссии отмечалось, что позднейшие русские источники называли в качестве первых русских митрополитов, поставленных после крещения Руси, разных греческих церковных деятелей. Всё это были лишь гипотезы. Но никто из историков прошлого не обратил внимания на запись в "Повести временных лет" о бегстве из Киева с поляками Анастаса и, по существу, об ограблении им главной русской православной святыни. А в этом факте кроется, возможно, ключ к разгадке статуса Русской церкви в первые годы ее существования.

В период утверждения христианства на Руси, как указывалось выше, Владимир был в значительной степени озабочен тем, чтобы вместе с навой религией на Русь не пришло византийское политическое влияние. Во многом именно поэтому он предпринял военную акцию против Византии в Крыму, широковещательно крестился в поверженном Херсонесе (что не исключало его первоначального индивидуального крещения и ранее), именно поэтому руссы связали воедино крещение и женитьбу Владимира на прибывшей в захваченный Херсонес византийской принцессе Анне. В этой же связи следует рассматривать вопрос и о первом высшем русском церковном иерархе. Им не мог быть митрополит, поставленный из Византии на византийских же условиях, поэтому не случайно на сцене появился Анастас, который в течение всей жизни Владимира и был, вероятно, главой вновь организующейся Русской церкви. Во всяком случае, известно, что он являлся главой Десятинной церкви с момента ее постройки еще в деревянном варианте в 989 г. и до бегства в Польшу в 1017 г., т.е. почти 28 лет.

Однако бегство Анастаса за рубеж к врагам Руси, да еще к "латинянам", какими воспринимались поляки уже после раскола Церквей и, конечно, в нору создания "Повести временных лет" в начале XII в., являлось тяжким обвинением против первого русского прелата. Вполне возможно, именно поэтому его имя как первого русского митрополита или, во всяком случае, епископа, поставленного Владимиром в Киеве и имевшего статус независимого от Византии иерарха, оказалось скрытым позднейшими летописцами. Митрополит – изменник и вор – это было невыносимо для русского православного сердца. Так и могло возникнуть в русском летописании отсутствие сведений о первом русском митрополите на исходе X в. – в начале XI в.

Вскоре после ухода поляков из Киева Ярослав снова двинулся на юг. Все северные земли, в первую очередь Новгород, оказали ему поддержку. Святополк был вынужден уйти к печенегам и вновь пришел с ними на Русскую землю. Противники встретились вторично в открытом бога на р. Альте, в том месте, где от рук убийц погиб князь Борис. Само место вдохновляло рать Ярослава. Трижды полки враждующих сторон сходились в рукопашных схватках. К концу дня Ярослав одолел соперника, и Святополк бежал в Польшу, потом в Чехию и в пути погиб.

В 1019 г. Ярослав окончательно утвердился в Киеве. Большая смута на Руси привела к распаду государства, потере русских территорий. Ярославу не сразу удалось восстановить единство Руси. Его брат князь тмутараканский и черниговский Мстислав не хотел подчиняться Киеву и также предъявлял права на киевский престол. Талантливый полководец, витязь огромной силы (получивший прозвище Храбрый), он к этому времени подчинил себе большие территории на Северном Кавказе, в 1023 г. закрепился в Черниговской земле. Б 1024 г. Ярослав попытался изгнать его с этой территории, но потерпел поражение: неподалеку от Чернигова, близ г. Листвин, в кромешной тьме, в дождь и грозу Мстислав разбил войско Ярослава и отвоевал себе право на половину Руси, разрешив Ярославу княжить в Киеве. Владения братьев по договору между ними разделял Днепр. Своей резиденцией Мстислав сделал Чернигов. 12 лет Русь была расколота на два государства. Братья жили всё это время мирно, даже вместе ходили в походы и снова отвоевали у поляков русское Закарпатье. Лишь в 1036 г., после смерти бездетного Мстислава, Русь снова объединилась, теперь уже надолго, под властью Ярослава, который позднее получил в народе прозвище Мудрый. Долгая смута закончилась.

Объединение Руси способствовало развитию государственного управления, хозяйства, культуры, внешней политики. При Ярославе Мудром Русь достигла значительных успехов во всех сферах жизни.

Первое, что сделал великий князь, – укрепил систему управления страной. Продолжая линию своего деда и отца, Ярослав послал в крупные города и земли своих сыновей и потребовал от них беспрекословного повиновения. Сам же он стал "самовластием". В некоторых древних текстах его даже именовали царем. В Новгород он отправил старшего сына Владимира, а после его смерти – Изяслава (1024–1078). Святославу отдал в управление землю северян с городом Черниговом, а также Тмутараканское княжество. Всеволода "посадил" в Переяславле (со второй половины XI в. – центр Переяславского княжества), который в этот период был сильной пограничной со степью крепостью. Других сыновей рассадил в Ростове, Смоленске, Владимире-Волынском на границе с Полыней и Венгрией.

Стремясь установить порядок и законность в русских землях, Ярослав в начале своего правления составил и ввел в действие первый на Руси свод древнерусского права – "Русскую Правду". Время возникновения этого памятника исследователи датируют довольно широко: от 1015–1016 гг. (М. Н. Тихомиров, С. В. Юшков) до 1030-х гг. (Б. Д. Греков, А. А. Зимин, Л. В. Черепнин).

Полагаем, что исторически более обоснована вторая точка зрения Дело в том, что до 1036 г. в связи с расколом Руси фактически на два государства не мог быть принят общерусский свод законов, так как распространение его норм упиралось бы в политические перегородки. Это был свод не Ярослава и Мстислава, а одного Ярослава, и нормы распространялись на всё государство, а таким оно стало лишь после смерти Мстислава в 1036 г.

Свод законов касался, прежде всего, вопросов общественного порядка, защищал люден от насилий, бесчинств, Драк, которых на Руси было так много в эти смутные времена "Русская Правда" строго наказывала за умышленное убийство, к тому же допускалась и кровная месть – за убийство человека родственники имели право мстить убийце и даже убить его. Такое право имели только близкие родственники (отец, сын, брат, дядя), а дальним родственникам кровная месть запрещалась. Тем самым ограничивался этот обычай, оставшийся от старого племенного строя. Если близкой родни не было, то убийца платил штраф в 40 гривен в пользу князя. На Руси такой штраф называли вирой. Большими денежными штрафами наказывались побои, увечья. Защищая от беспорядков всё общество в целом и каждого жителя Руси, "Русская Правда" вместе с тем отразила и углублявшееся неравенство людей. Так, за убийство простого человека штраф был лишь 5 гривен. За преступление холопа штраф платил его господин. А за обиду, которую холоп наносил свободному человеку, тот мог безнаказанно убить холопа без всякой виры.

"Русская Правда" не являлась абсолютно первым российским сводом законов. До нее существовало обычное право восточных славян в Киевской Руси IX–X вв. – "Закон Русский", который упоминается в договорах Руси с Византией X в. Отечественные историки неоднократно обращались к сопоставлению норм "Закона Русского" и "Русской Правды" и выявили, что "Закон Русский" предшествовал "Русской Правде" и питал ее своими идеями. Сопоставлялись нормы "Закона Русского" и с византийскими правовыми нормами, с некоторыми ранними судебниками "варварских" европейских государств, в частности, с "Салической Правдой" франков времен короля Хлодвига, записанной в начале VI в., с другими варварскими правдами (лат. Legs barbarorum, буквально – законы варваров) начала IX в. Саксонской, Фризской, Тюрингской, Баварской, Алеманнской, а также с англосаксонскими законами VII–VIII вв. Специальное исследование в этой области истории Древней Руси предпринял петербургский ученый М. Б. Свердлов, который путем реконструкций и сравнений выявил, что "Закон Русский", отразившийся в договорах Руси с Византией в 911 и 944 гг., воспроизводил нормы обычного устного права восточнославянских племенных конфедераций, которое регулировало общественную жизнь возникшего на исходе IX в. единого государства Русь. Эти нормы, однако, одной ногой еще стояли на почве разлагающихся родоплеменных отношений, но другой уже сделали шаг в развивающееся раннефеодальное общество с его начавшейся социальной дифференциацией населения, усилением центральной власти. Так, в договорах нашли отражение нормы наказаний за те же преступления, что позднее появились в "Русской Правде". Любопытно сравнение наказаний за убийство. В договоре 911 г. говорится: если кто-либо убьет "христианина" (т.е. грека) или русина (т.е. жителя Поднепровской Руси), "да умереть" там, где сотворил убийство. Если же убийца убежит, то его имущество (в случае, если это будет "имовитый", т.е. зажиточный человек) получают ближние родственники убитого, кроме той части, что останется его жене. Если же убийца будет "неимовит", то его надлежит искать и по нахождении придать смерти. Эта же норма повторяется и в договоре 944 г. В этом случае совершенно очевидно, что договоры воспроизводят нормы кровной мести за убитого, свойственные родоплеменным отношениям, но уже появляется возможность для богатого человека после бегства откупиться своим имуществом. Это черта уже нового нарождающегося общества, в котором имущественное расслоение дает богатому человеку определенные выгоды. В "Русской Правде" аналогичная статья идет первой; она, естественно, не упоминает греческую сторону, дает обобщающую характеристику русского общества: "Убъеть мужъ мужа..", также допускает кровную месть.

Таким образом, традиция, пришедшая из родоплеменного быта и впервые зафиксированная в "Законе Русском" (который уже допускал возможность откупа за убийство), трансформировалась и подверглась законодательному ограничению в XI в. Любопытно, что лишь в наиболее древней "Саксонской правде" сохранялось право кровной мести за убийство, хотя наряду с этим допускался и вергельд (нем. Wergeld – цена человека) – Денежное возмещение за убийство свободного человека как альтернатива кровной мести; но уже в более поздних германских Правдах речь шла лишь о денежном штрафе. И другие статьи "Закона Русского" и германских варварских Правд во многом близки по направленности, как близки им и статьи "Русской Правды" Ярослава, относящиеся к 1030-м гг. За увечье, побои также следовало наказание вирами – штрафами.

Но в целом "Закон Русский" X в. и древнейшие германские Правды IX в. весьма близки по духу, и этот дух близости норм нрава восточных славян и германцев перешел в "Русскую Правду" Ярослава.

Характерно, что во всех сравниваемых документах заметна общность отношения к зависимому населению: челяди и холопам – в "Законе Русском", сернам и зависимым людям – в германских Правдах. Укрывательство бежавшего челядина, сперва строго наказывалось во всех законодательных актах и германцев, и Руси. В этих статьях просматриваются черты развивающегося социального неравенства, которое быстро обгоняло само законодательство.

Заметим, что на Руси законы с самого начала признавали за челядью и холопами определенные права, и частности, право давать показания в суде. Это показывает, что общественные отношения в русских землях развивались, как и на Западе, не по сценарию старых рабовладельческих обществ, а по иным законам, законам раннего средневековья, которые эволюционировали в сторону феодальных отношений. В центре этих отношений стояли зависимый смерд, крестьянин и феодал, фактический пользователь земли, а не раб и рабовладелец.

Общность норм "Закона Русского", "Русской Правды" Ярослава и западных Правд, по-видимому, является одним из наиболее весомых аргументов в пользу того, что Ярослав создавал свою Правду, имея в виду не Новгородское княжество, а всю Русь, объединенную после 1036 г. "Закон Русский" и западные Правды также апеллировали ко всему обществу.

Великий князь показал себя человеком исключительно разносторонним. Большое значение он уделял строительству, культуре.

При нем в Киеве был построен новый Ярославов город, и русская столица расширила свои пределы. Были воздвигнуты многочисленные церкви. Всего же в Киеве тогда насчитывалось около 400 храмов. По инициативе Ярослава в 1037 г. в Киеве было залажено главное церковное и общественной здание Киевской Руси – 13-главый Софийский собор. Он повторил название главной церковной святыни Константинополя – Софийского собора и соперничал с ним по красоте, архитектурному изяществу, размерам.

Во времена Ярослава Мудрого Киев превратился в один из самых крупных и красивых городов Европы, Шло бурное строительство и в других русских городах – воздвигались новые храмы, строились крепостные стены. Ярослав основал ряд новых городов. Так, на Волге он заложил город Ярославль и назвал его своим языческим именем, а в отвоеванной земле чуди (эстов) основал г. Юрьев, названный так в честь христианского имени Ярослава Мудрого – Георгий, или Юрий и ставший первой русской целостью в Прибалтике. Они стали форпостами Руси в Поволжском крае и на Балтике.

Великий князь был ревностным сторонником развития на Руси культуры, образования, грамотности. При нем были открыты новые школы, созданы первые библиотеки. Он всемерно поддерживал книжное дело, поощрял переводы книг с греческого на церковнославянский и древнерусский языки. При нем на Руси появилось немало переведенных книг, зародилось летописание. Сам он любил Книги, особенно церковные сочинения, и долгие часы проводил за их чтением. О его набожности и христианских добродетелях слагали легенды.

С большим упорством и настойчивостью Ярослав Мудрый продолжал внешнюю политику деда и отца. При нем мощь Руси возросла, и Ярослав активно расширял ее границы. Он утвердил власть Руси на западном берегу Чудского озера. Предпринимал он походы против воинственных племен балтов – литовцев и ятвягов, на Польшу и на емь (предков финской народности).

После отвоевания Русью червенских городов у Польши оба государства стали жить в мире. Польские короли почувствовали силу Руси и предпочли иметь ее не врагом, а союзником в своей борьбе с Чехией и Германией. Этот союз был закреплен династическими браками. Польский король Казимир I женился на сестре Ярослава Добронеге (христианское имя Мария), а старший сын русского великого князя Изяслав взял себе в жены сестру короля.

На севере Русь связывали тесные дружественные отношения со Швецией. Ярослав был женат на дочери шведского короля Ингигерде (принявшей на Руси христианское имя Ирина). Добрыми были отношения и с Норвегией, младшая дочь Ярослава красавица Елизавета была выдана замуж за норвежского короля.

Ярослав завершил многолетние усилия Владимира по борьбе с печенегами. В 1036 г. под киевскими стенами он сокрушил печенежское войско. Битва происходила в том месте, где позднее Ярослав соорудил собор Святой Софии. Целый день длился бой, и лишь к вечеру печенеги побежали. Многие из них были убиты, другие потонули в окрестных речках, пытаясь спастись вплавь от русской погони и уйти в степь. После этого поражения набеги печенегов на русские земли практически прекратились.

Ярослав не отличался большой физической силой, был хромым, так как в детстве упал с лошади, но, несмотря на это, сам нередко вел войско в бой, проявлял личную храбрость. Он высоко ценил удаль своих воинов в бою, гордился победами русского оружия и в честь победы над врагами Руси воздвиг в Киеве знаменитые Золотые ворота, которые поражали великолепием и русских людей, и приезжавших в Киев иностранцев.

После долгою периода мирных отношений с Византией Русь пошла войной на империю в 1043 г. Поводом к этому послужила расправа с русскими купцами в Константинополе. Большая русская рать двинулась на ладьях к византийской столице, но около западных берегов Черного моря флот попал в бурю, которая разметала и потопила часть русских судов. Около 6 тыс. воинов во главе с воеводой Вышатой высадились на сушу, другие морем двинулись обратно. Узнав об этом, византийский император Константин IX Мономах приказал своим кораблям преследовать русский флот, а своему лучшему полководцу Кекавмену поручил атаковать русское сухопутное войско. В морском сражении руссы нанесли поражение грекам и лишь после этого двинулись на Родину. Судьба же сухопутной рати была трагичной. Большак греческая армия окружила и взяла в плен воинов Вышаты. Многих из них ослепили и поотрубали им правые руки, чтобы они никогда не поднимали меч на Византийскую империю. Долго еще по русским селам и городам брели эти несчастные слепцы и израненные воины, пробираясь к родным очагам. Плач стоял на Руси. Лишь в 1046 г. Русь и Византия заключили мир и возобновили прежние дружественные отношения. В знак примирения был устроен брак сына Ярослава Мудрого Всеволода и дочери Константина Мономаха Анастасии. Этот брак еще раз подчеркнул рост международного престижа Руси.

К концу жизни Ярослава Мудрого все его старшие сыновья были женаты на принцессах из Польши, Германии, Византии, а дочери выданы замуж за правителей разных стран. Так, старшая дочь Анна была замужем за французским королем Генрихом I. После его смерти (1060 г.) до совершеннолетия сына, будущего короля Филиппа I (1052–1108), Анна управляла Францией. Анастасия стала женой венгерского короля Андрея, а младшая – Елизавета сначала была женой норвежского короля Гарольда, а после его гибели на войне стала женой датского короля.

Русь при Ярославе Мудром стала поистине европейской державой. К середине XI в. численность ее населения составляла около 4 млн. чел. С политикой Руси считались все ее соседи. На востоке, вплоть до низовьев Волги, у нее теперь не было соперников. Впервые Русь одолела кочевые орды степняков. Ее границы (протяженностью около 7 тыс. км) теперь простирались от Карнатских гор до р. Камы, от Балтийского моря до Черного.

В 1054 г. на 76-м году жизни Ярослав умирал в ореоле русской и европейской славы, почитаемый тогдашним русским обществом, любимый своими многочисленными сыновьями и дочерьми. Перед смертью он разделил русскую землю между сыновьями, оставил великокняжеский киевский престол старшему сыну Изяславу, второму сыну Святославу завещал Черниговские и Тмутараканские земли, а третьему сыну Всеволоду – Переяславское княжество. Были поделены и другие стольные города, Т.е. города, где правили его сыновья как князья-наместники и имелись княжеские престолы (столы). Ярослав завещал также, что впредь великим князем на Руси будет не сын великого князя, а старшин в роду. Наследование по прямой линии от отца к сыну, которое было принято во многих странах Европы, здесь отступало перед патриархальным, чисто семейным обычаем. Это в дальнейшем стало одной из причин многих распрей и междоусобных войн в роду Рюриковичей, поскольку великие князья старались передать престол своим сыновьям, а вовсе не старшим в роду. В результате любовь Ярослава к семье, вера в дружбу своих сыновей после его смерти уже вскоре – при его детях, внуках и правнуках обернулась ожесточенной борьбой за власть, которую не предвидел великий князь.