Объединенные восстания горцев: шейх Мансур и Осетия
Утверждение российской власти на Северном Кавказе было сопряжено со многими внутренними сложностями. Представители высших сословий кавказских народов уже были ориентированы на мусульманские государства (Османскую империю, Персию). Незнакомая обстановка, бытовые сложности, проблемы формирования новой организации края не способствовали желанию российских военных служить на Кавказе. Получилось так, что на протяжении многих лет сюда уезжали не лучшие представители военного сословия. В разные периоды среди кавказского корпуса процветали самые негативные явления: казнокрадство и мздоимство, пренебрежительное отношение к населению, среди которого приходилось нести службу. Новое соседство зачастую становилось тяжелым бременем для простого горского обывателя.212
В 1785 году на Северном Кавказе произошло сильное землетрясение. Последовавшая за этим эпидемия чумы, а затем карательные экспедиции российской армии значительно сократили численность населения отдельных областей Северного Кавказа.213 Именно в этот период на Северном Кавказе появляется шейх Мансур (Ушурма)214 — личность, не менее колоритная, чем возникший впоследствии на религиозно-политической арене имам Шамиль. Первые шаги как мусульманский проповедник шейх Мансур сделал в чеченском ауле Алды; он стал первым суфийским лидером на Кавказе и одним из первых мусульманских проповедников, попытавшихся придать объединительный характер движению горских народов.
Имам Шамиль, родившийся через тринадцать лет после смерти Мансура и, соответственно, не имевший возможности встречаться с ним, в своих воспоминаниях передавал то, что рассказывали о Мансуре в горских обществах: «шейх Мансур не был ученым... он даже вовсе не знал грамоты. Но взамен того он владел необыкновенным даром слова, который при всей его мужественной, увлекательной наружности имел неотразимое влияние на горцев, симпатизирующих всему тому, что резко бросается в глаза или поражает слух».215 Образную, но в иных тонах, характеристику шейху Мансуру дал генерал-лейтенант русской службы Иван Федорович Бларамберг. Приводим ее полностью, чтобы сохранить образность языка и эмоциональность описания. Итак, Бларамберг писал: «В 1785 году среди чеченцев появился лжепророк Ших-Мансур. Это был дервиш, направленный Оттоманской Портой к кавказским горцам под предлогом распространения исламизма, но с секретной миссией поднять их на мятеж против России. Этот фанатик дервиш, называвший себя пророком, с таким рвением выполнял свою двойную миссию, что через шесть лет чеченцы и черкесские народности превратились в ревностных магометан и находились в тот период в состоянии открытой вражды с Россией. В это время они понастроили мечетей, а число их проповедников значительно выросло. Эти последние под именем «кади», «мулла» и «имам» приобрели большое влияние как в делах отправления правосудия, так и в решении политических вопросов».216
Главной целью Мансура, как отмечал Бларамберг, был «мятеж» против России, а также объединение горцев-мусульман для ведения совместной борьбы. В целом же стратегия шейха Мансура заключалась в объединении горцев-мусульман для изгнания русских с Кавказа. Он высказывал уверенность, что «...все, и русские жители, поверють и приклонютца в наш закон... и так все войски совокупленные и все народы под один закон».217 Шейх Мансур повел активную пропаганду против «гяуров» среди населения аула Алды, а в 1785 году осуществил налет на русскую военную крепость Кизляр. В ответ Россия, по указанию князя Г.А. Потемкина-Таврического, бросила на Алды отряд войск в составе Астраханского пехотного полка, батальона егерей, кавалерии и двух стрелковых орудий. Разгромив аул и возвращаясь на место дислокации, отряд был окружен в лесу людьми Ушурмы и уничтожен, 300 человек убиты, 200 захвачены в плен. Среди убитых были 9 офицеров, в том числе один из них в ранге полковника.218
После того, как Мансур поднял вооруженное восстание за Тереком, было принято решение эвакуировать Владикавказский редут. К этому времени Владикавказ, основанный в 1784 году, представлял собой небольшое военное укрепление, обнесенное валом и защищенное двенадцатью пушками. Небольшие по численности команды, находившиеся во Владикавказе, были выведены на Моздокскую укрепленную линию, а крепостные сооружения взорваны. После этого редут был восстановлен и превращен в крепость только через семнадцать лет, в 1803 году.219
Все это придало еще больший вес шейху Мансуру в глазах его сподвижников, которые стали считать его чуть ли не божественным посланцем. Движение под его началом охватило часть Чечни, Кабарды, дагестанскую Кумыкию. В Осетии на стороне шейха Мансура выступили представители тагаурской фамилии Дударовых. Предводитель осетинского движения в поддержку Мансура Ахмад Дударов характеризовался дореволюционными источниками как «ревностнейший магометанин», выступающий с идеями распространения ислама под знаменем газавата.220 Родственники Ахмада Дударова поддерживали его взгляды, на средства семейства Дударовых в Тагаурии была возведена мечеть. Когда шейх Мансур появился в пределах Осетии, то Ахмад Дударов во главе вооруженного отряда своих сторонников выступил из Тагаурии и соединился с отрядами шейха.221
В конечном итоге попытки захватить укрепления на Моздокской линии закончились для Мансура поражением: на стороне русских была более отлаженная военная организация. В последних числах июля 1785 года он предпринял безрезультатную попытку овладеть Григориопольским редутом — одним из трех редутов, прикрывавших сообщение Владикавказа с Кавказской Линией. Хотя это вооруженное нападение закончилось для Мансура поражением, но оно имело более важное идеологическое значение. В сентябре 1785 года астраханский губернатор Жуков доносил генерал-поручику Потемкину: «После сего сражения большая часть кабардинцев взбунтовалась, отложилась от нас и явно стали делать в границах наших наглости и разбои».222 А шейх Мансур окончательно переселился с проповедью в Большую Кабарду, где призывал местных жителей на борьбу с Россией и за объединение с Турцией и Крымом. В результате «недовольные своими владельцами уздени и простой народ с радостью приняли предложение Мансура, надеясь при его посредстве избавиться от деспотического правления своих князей».223
В 1787 году Мансур направил в Порту своего сподвижника Омара-Алджи с предложением своих услуг Великой Империи. Султан Абдул-Хамид разрешил шейху Мансуру выступать на Северном Кавказе под именем имама.224 Воодушевленный турецкой поддержкой, Мансур попытался атаковать русские укрепления между рек Уруп и Лаба, но это для него закончилось поражением — отряд шейха был разгромлен русскими войсками. 21 октября 1787 года шейх Мансур бежал через снежные перевалы Кавказского хребта в Анапу. Продолжая проповедовать войну против русских, Мансур оставался здесь до 1791 года. 22 июня этого года русские войска отбили у турок Анапу и взяли в плен более 13 тысяч человек. Среди них был и шейх Мансур. Его, как важного пленного, сразу направили в Петербург, а затем в Шлиссельбургскую крепость, где он скончался после непродолжительной болезни 13 апреля 1794 года.
Профессор Тель-Авивского университета М. Гаммер назвал Мансура предвестником распространения течения суфизма на Кавказе в XIX столетии.225 Осетин Барасби Байтуган — полковник царской армии, эмигрировавший в 1921 году в Турцию, — видел роль Ушурмы в истории народов Северного Кавказа гораздо шире. В подготовленной для Мюнхенского института изучения СССР работе «Северный Кавказ», Б. Байтуган писал: «Мансур был первым, кто в наше историческое время провозгласил необходимость единения племен Северного Кавказа и кто в этом стремлении достиг определенных реальных результатов... Религиозное чувство, согласно его взгляду, должно было стать тем началом, которое объединит горцев и двинет их на борьбу в защиту своей свободы. Для возбуждения религиозного чувства он взял наиболее возвышенную часть мусульманского учения — тарикатское учение, учение мусульманских мистиков, широко разработавших нормы нравственного совершенства».
Можно согласиться с мнением Б. Байтугана, что Ушурма постарался придать мюридизму «земные формы». В результате тарикатизм должен был, в первую очередь, лишь поддерживать религиозный экстаз, «а динамическую силу, которую вызывал этот экстаз, Имам Мансур направлял в русло борьбы с русскими». Исходя из этого, осетинский исследователь сделал правильный вывод, что «тарикатское учение... у него (шейха Мансура. — Н.Е.) было не целью, а средством. В этом заключается разница между мюридизмом на Северном Кавказе и мюридизмом вообще».226 Несмотря на то, что в этот период осетины-мусульмане остались в стороне от суфийского течения, деятельность шейха Мансура оказала большое влияние на усиление их исламизированности. Такое мнение высказывалось и некоторыми дореволюционными исследователями, считавшими, что «утверждению ислама среди чеченцев, кабардинцев, отчасти ингушей и осетин способствовал шейх Мансур в 1785–1791 годы».227
Историк-кавказовед Н.И. Покровский отмечал, что восстание шейха Мансура по широте распространения не имело себе равных, «но неоформленность и кратковременность понижают его значение в истории борьбы горцев за независимость...».228 В целом же деятельность шейха Мансура оказалась уникальным для своего времени явлением, доказывающим способность к сопротивленческому движению и объединению на основе ислама всех северокавказских народов.