Классический психоанализ: 3. Фрейд, К. Г. Юнг, А. Адлер

 

Центральной фигурой в психоанализе и всей со­временной психотерапии, бесспорно, является З.Фрейд! Все последующие теории являются или даль­нейшим развитием его идей, или противопоставлением. Встречается некорректная критика, которой возмущал­ся еще Морено. «Не стоит обращаться с З.Фрейдом, как с мертвой собакой,» — писал он. С моей точки зрения, критиковать гениев неблагодарное дело. Конечно, мно­гого они не сделали, но они сделали, что могли. Им сле­дует воздать должное, сказать спасибо, использовать то, что еще можно использовать и идти дальше, если спосо­бен на это. Я буду говорить об исследователях, внесших существенный вклад в развитие современной психоте­рапии, о том, что они сделали и чего сделать не смогли или не успели. Но критики не будет.

Биография Зигмунда Фрейда (1856—1939) доста­точно хорошо известна. Он окончил Венский универси­тет. Занимался теоретическими исследованиями, а по­том частной практикой. Термин «психоанализ» он впер­вые применил в 1886 г. Постепенно возле него сформи­ровался кружок единомышленников. Организовалось общество психоанализа, стал выпускаться журнал. В 1910 г. он посетил Америку, и вскоре приобрел всемирную из­вестность. Фрейд много писал. Собрание его сочинений составляет 24 тома. В 1938 г. он эмигрировал в Англию, где через год умер.

Фрейд не позволял менять детали техники психоана­лиза, боясь, что это может подорвать его силу и воз­можности. Поэтому многие его ученики отошли от него и создали свои направления.

Представим современную психотерапию в виде де­ревьев, ветви которых переплетаются (рисунок). Тогда почвой можно считать учения таких мудрецов, как Со­крат и Джемс, а также произведения лучших представи­телей философской мысли, литературы и т.д. Дерево психоаналитических направлений следует признать са­мым мощным, а его ствол — Фрейд. Значение его тру­дов не только для медицины, но и для всей человечес­кой культуры трудно переоценить. Недаром А.Эйнштейн назвал его Коперником бессознательного.

Случайно ли сделал свое открытие Фрейд' Конечно, нет! Раньше условия жизни менялись медленно, перехо­ды из одной социальной группы и переезды с места на место были редкими, и бессознательное, от которого зависят поступки человека, поведение и судьба, не вы­ступало на первый план. Человек, окончивший медицин­ский факультет университета, с багажом, приобретенным во время учебы, мог благополучно просуществовать в течение всей своей жизни и даже передать свои зна­ния детям. Сейчас быстротечность изменений реальной действительности требует постоянной подстройки под нее. Тут-то и выясняется, что одного осознания, что сле­дует менять себя, недостаточно. Уже понял, что нужно изменять себя, а не можешь. Начинается внутренний конфликт. Чтобы избежать его, психотравмирующие сти­мулы должны быть вытеснены в бессознательное, потом появляются рационализация, проекция, сублимация и про­чие механизмы, которые описал Фрейд и его ученики. Все эти механизмы действовали, но названий еще не имели.

Проблемы, которые описываются сейчас в терминах современной психологии и психотерапии, раньше волно­вали лишь некоторых, находящихся на вершине дости­жений тогдашней цивилизации, да и то лишь тех, кто обеспечивал прогресс общества. Большинства же они не касались, а если и касались, то все равно были тихие заводи, где можно было благополучно отсидеться, на­блюдая за происходящим из окна.

В конце XIX — XX в. изменения условия существо­вания стали касаться большинства. Прогресс пришел в самые глухие места. Вера в Бога перестала успокаивать, и проблема невротичности начинала захватывать мир. А раньше невротические проблемы касались лишь неко­торых и описывались они в художественных произведе­ниях. Героями их были представители высших классов. Низшие классы боролись с нуждой. Им было не до не­врозов. Застывшие личностные структуры мешали адап­тации, неврозы стали самым распространенным заболе­ванием.

В области медицины и психологии Фрейд разрабаты­вал три проблемы и выдвинул три концепции: этажи личности; детская сексуальность; лечение неврозов. По З.Фрейду личность имеет три этажа: нижний — бессо­знательное «ID» («ОНО»); средний — предсознательное «EGO» («Я»); верхний — сознательное «SUPER-EGO» («СВЕРХ-Я»).

Рассуждения Фрейда были умозрительными. И мож­но поражаться его интуиции, так как многие положения в дальнейшем получили экспериментальное и клиниче­ское подтверждение.

По З.Фрейду, «ОНО» работает по принципу удоволь­ствия, «Я» — по принципу реальности, ибо знает, что при неверном поступке последует наказание. «СВЕРХ-Я» — это могучая сила морально-этических норм, чаще удерживающая, но иногда заставляющая совершать те или иные поступки. Это наша совесть, наш внутренний страж, а иногда и тиран с кнутом.

Люди, работающие и живущие только по принципу «ОНО», — это низшие биологические существа. Даже у собаки ее «Я» контролирует «ОНО», что позволяет ей избегать наказания. «СВЕРХ-Я» вырастает из «Я» и сдер­живает личность сильнее, чем «Я». «Я» удерживает че­ловека от воровства страхом наказания, «СВЕРХ—Я» — муками совести. Конечно, обществу выгодно, чтобы внут­ри каждого человека был внутренний сторож.

«ОНО» имеет энергию возбуждения (катексис), «Я» и «СВЕРХ-Я» — энергию торможения (антикатексис). Какой же инстинкт тормозится сильнее всего? У чело­века сильнее всего тормозится сексуальный инстинкт. У животных он тормозится реальными условиями — не­обходимостью удовлетворять пищевой и оборонительный инстинкты. Условия жизни человека(легкость добыва­ния пропитания и хорошая защита) не вызывают такого торможения. Вместо него действует «СВЕРХ-Я», кото­рое тормозит сексуальный инстинкт в ряде случаев еще сильнее, чем «Я», вытесняя его в «ОНО». У некоторых людей сексуальный инстинкт настолько вытеснен, что они не ощущают сексуальной потребности («Мне это не надо»).

Но ведь исчезнуть эта потребность не может! И ког­да «Я» спит, «ОНО» остается наедине со «СВЕРХ-Я» и распоясывается. Человеку снятся сексуальные сцены, а при сильном «СВЕРХ-Я» — символы. Мужчины видят во сне сумки, ящики (символы вагины), женщины — трости, зонты (символы фаллоса).

 

И снится чудный сон Татьяне.

Ей снится, будто бы она

Идет по снеговой поляне,

Печальной мглой окружена;

В сугробах снежных перед нею

Шумит, клубит волной своею

Кипучий, темный и седой

Поток, не скованный зимой

(символ неэррегированного фаллоса. — М.Л.);

Две жердочки склеены льдиной,

Дрожащий, гибельный мосток,

Положены через поток

(сон стал глубже, уже снится символ эррегиро-ванного фаллоса. — М.Л.);

И пред шумящею пучиной,

Недоумения полна,

Остановилася она.

Как на досадную разлуку,

Татьяна ропщет на ручей;

Не видит никого, кто руку

С той стороны подал бы ей;

Но вдруг сугроб зашевелился.

И кто ж из-под него явился?

Большой, взъерошенный медведь;

Татьяна ах! а он реветь,

И лапу с острыми когтями

Ей протянул; она скрепясь

Дрожащей ручкой оперлась

И боязливыми шагами

Перебралась через ручей;

Пошла — и что ж? медведь за ней

(«СВЕРХ-Я» еще не уснуло и возлюбленный явля­ется в образе медведя. Ведь если бы это было не так, Татьяна не протянула бы ему руку. — М.Л.)

Но вернемся к Татьяне и посмотрим, что ей снится.

 

Она, взглянуть назад не смея,

Поспешный ускоряет шаг;

Но от косматого лакея

Не может убежать никак

(или не хочет. — М.Л.);

Кряхтя, валит медведь несносный;

Пред ними лес; недвижны сосны

В своей нахмуренной красе;

Отягчены их ветви все

Клоками снега; сквозь вершины

осин, берез и лип нагих

(символы фаллоса. — М.Л.)

Сияет луч светил ночных;

Дороги нет; кусты, стремнины

Метелью все занесены,

Глубоко в снег погружены.

 

Кстати, многих девочек мамы воспитывают примерно так. «Мужчины — это грязные животные, будь с ними осторожнее». Вот девочку и раздирают противоречия. «ОНО» тянет к противоположному полу, а «СВЕРХ—Я» пугает и отталкивает. Если «СВЕРХ-Я» побеждает, де­вочка с мальчиками не общается и не приобретает соот­ветствующего опыта. Реальность («Я») приведет к заму­жеству. И без опыта предварительных ухаживаний на­чинается сексуальная жизнь. Вот где истоки сексуаль­ной холодности!

 

Татьяна в лес; медведь за нею;

Снег рыхлый по колено ей;

То длинный сук ее за шею

(пошли в ход руки. — М.Л.)

Зацепит вдруг, то из ушей

Златые серьги вырвет силой;

То в хрупком снеге с ножки милой

Увязнет мокрый башмачок;

То выронит она платок;

Поднять ей некогда; боится,

Медведя слышит за собой,

И даже трепетной рукой

Одежды край поднять стыдится;

Она бежит, он все вослед:

И сил уже бежать ей нет

(да и не хочется. Оправдание «ОНО» перед «СВЕРХ-Я» — М.Л.)

Татьяна засыпает глубже. Возникают картины почти сексуального содержания.

 

Упала в снег; медведь проворно

Ее хватает и несет;

Она бесчувственно-покорна

(сама не знаю, как получилось. — М.Л.),

Не шевельнется, не дохнет;

Он мчит ее лесной дорогой;

Вдруг меж дерев шалаш убогой

(с милым рай в шалаше. — М.Л.);

Кругом все глушь; отвсюду он

Пустынным снегом занесен,

И ярко светится окошко,

И в шалаше и крик и шум;

Медведь промолвил: «Здесь мой кум:

Погрейся у него немножко!»

И в сени прямо он идет

И на порог ее кладет

(сон продолжает углубляться — медведь уже за­говорил человеческим голосом. — М.Л.).

Опомнилась, глядит Татьяна:

Медведя нет; она в сенях;

За дверью крик и звон стакана,

Как на больших похоронах;

Не видя тут ни капли толку,

Глядит она тихонько в щелку,

И что же видит?., за столом

Сидят чудовища кругом:

Один в рогах с собачьей мордой,

Другой с петушьей головой,

Здесь ведьма с козьей бородой,

Тут остов чопорный и гордый...

 

Опускаю описание других чудовищ.

 

Но что подумала Татьяна,

Когда узнала меж гостей

Того, кто мил

(для «ОНО».— М.Л.)

и страшен ей

(для «СВЕРХ-Я».— М.Л.),

Героя нашего романа!

Онегин за столом сидит

И в дверь украдкою глядит.

Он знак подаст: и — все хлопочут;

Он пьет: все пьют и все кричат;

Он засмеется: все хохочут;

Нахмурит брови: все молчат;

Так он хозяин, это ясно.

И Тане уж не так ужасно,

И любопытная, теперь

Немного растворила дверь...

Вдруг ветер дунул, загашая

Огонь светильников ночных;

Смутилась шайка домовых;

Онегин, взорами сверкая,

Из-за стола гремя, встает;

Все встали; он к дверям идет.

И страшно ей; и торопливо

Татьяна силится бежать

(«СВЕРХ-Я». — М.Л.),

Нельзя никак; нетерпеливо

Метаясь, хочет закричать;

не может; дверь толкнул Евгений

(работа «ОНО». — М.Л.);

И взорам адских приведений

Явилась дева; ярый смех

Раздался дико; очи всех,

Копыты, хоботы кривые,

Хвосты хохлатые, клыки,

Усы, кровавы языки,

Рога и пальцы костяные,

Все указуют на нее,

И все кричат: мое, мое!

Мое! — сказал Евгений грозно,

И шайка вся сокрылась вдруг;

Осталася во тьме морозной

Младая дева с ним сам-друг...

 

Читая эти строки, я вдруг увидел, как молодой чело­век в общественном транспорте обнимает свою подруж­ку. Она с восхищением смотрит на него. И вся шайка (пассажиры) исчезают. Это очень красивая сцена. Не осуждайте их! Не мешайте им! Лучше украдкой пол­юбуйтесь ими и поучитесь у них так относиться к своим мужьям и женам, когда остаетесь наедине. Но вернемся к сну Татьяны.

 

Онегин тихо увлекает

Татьяну в угол и слагает

Ее на шаткую скамью

И клонит голову свою

К ней на плечо; вдруг Ольга входит

(тут вмешалось «СВЕРХ-Я». — М.Л.),

За нею Ленский; свет блеснул;

Онегин руку замахнул,

И дико он очами бродит,

И незваных гостей бранит

(фрустрационное поведение. — М.Л.);

Татьяна чуть жива лежит.

 

«ОНО» и «СВЕРХ-Я» продолжают скандалить. В жиз­ни, особенно нашей, когда мораль претерпела сущест­венные изменения, хотя бы во сне побеждает «ОНО». Но тут XIX век.

 

Спор громче, громче; вдруг Евгений

Хватает длинный нож и вмиг

(символ фаллоса. — М.Л.),

Повержен Ленский; страшно тени

Сгустились; нестерпимый крик

Раздался... хижина шатнулась...

И Таня в ужасе проснулась...

 

«СВЕРХ-Я» даже во сне не дало довести дело до кон­ца. Но Татьяна не очень закомплексована. У сильно невротизированных личностей и ханжей символика более сложная, и вытянуть из сновидений реальность доста­точно трудно. З.Фрейд создал символику сновидений и расшифровывал истинный сигнал. Фрейд считал, что в норме неизрасходованная энергия «ОНО» направляется на творческую деятельность (сублимация) или представ­ляется в виде механизмов психологической защиты и симптомов невроза. Психоанализ позволяет продуктив­ным образом разрядить энергию «ОНО» и избавить че­ловека от невроза.

Ханжи совершенно несправедливо обвиняли Фрейда в пан-сексуализме, так как он в термины «сексуальное», «либидо» вкладывал совсем другое содержание. Он про­сто призывал правильно удовлетворять прямой сексу­альный инстинкт, указывая, что его можно очень долго подавлять и сублимировать, но кое-что необходимо ис­пользовать по прямому назначению.

Три основных инстинкта — пищевой, оборонитель­ный и сексуальный — Фрейд разделил на два: эрос — инстинкт любви, ведущий к соединению, и танатос — инстинкт смерти, ведущий к разобщению, разрушению.

Пищевой инстинкт он распределил между эросом и танатосом. Когда мы поглощаем пищу, можно наблю­дать действие эроса, диссимиляция — проявление тана-тоса. Дружеские отношения — проявления эроса, враж­дебные — танатоса.

3. Фрейд описал четыре фазы развития сексуальнос­ти: орального каннибализма, анального садизма, фалли­ческая и зрелой сексуальности.

I фаза — орального каннибализма — связана с со­сательным рефлексом и имеет огромное биологическое значение, ибо способствует выживанию. Если она затя­гивается, то в дальнейшем может проявиться грубой оральной сексуальной патологией. В более мягкой фор­ме сохраняется в виде чрезмерного влечения к еде, вы­пивке, курению, болтовне с чрезмерной артикуляцией. Одна из моих пациенток, женщина 35 лет с выраженной депрессивной симптоматикой, рассказала, что до 28 лет у нее не возникало проблем, ибо по вечерам она часами «висела» на телефоне, болтая с подругами. Когда те об­завелись семьями, она стала страдать от одиночества. Трагедия ее заключалась в том, что влечения к мужчи­нам она не испытывала. В норме рот остается одной из эрогенных зон, и у зрелых личностей сексуальное сбли­жение начинается с разговоров и поцелуев.

II фаза — анального садизма — проявляется стремле­нием детей подольше сидеть на горшке. В биологическом плане она полезна, ибо приучает детей к опрятности. Задержка на этой стадии может привести к гомосексу­альным нарушениям. В мягкой форме она проявляется так называемым анальным характером, характерные черты которого — аккуратность, бережливость и упрям­ство. Фрейд описывал анальные семьи.

III фаза — фаллическая. Биологической необходи­мости в ней нет, но она связана в выбросом в кровь половых гормонов. В это время происходит половая иден­тификация. Отмечается внимание к половым органам в виде детской мастурбации, которая проходит сама по себе. Часто запретами родители привлекают внимание детей к данной зоне. Это ведет к задержке развития на этой стадии, что может проявляться онанизмом как сек­суальным расстройством. В норме раздражение половых органов остается одной из форм предварительных ласк.

К этому времени у мальчиков формируется Эдипов комплекс (половое влечение к матери со страхом кас­трации), а у девочек — комплекс Электры (половое вле­чение к отцу и чувство зависти по отношению к мальчи­кам, имеющим фаллос). Названия комплексов заимство­ваны из греческой мифологии. Эдип, сам того не зная, убил отца и женился на матери. Когда все выяснилось, он выколол себе глаза. Электра, дочь царя Агамемнона, убитого своей женой, настояла, чтобы ее брат убил мать. К пяти годам эти комплексы вытесняются в бессозна­тельное. В норме мальчик выбирает сублимацию, что помогает социализации. В реальной жизни это проявля­ется тем, что довольно часто сыновья ближе к матерям и выбирают себе супругу, чем-то напоминающую мать. Если контакт между сыном и матерью чрезмерный и происходит идеализация матери, у мужчины будут труд­ности в выборе партнерши, в патологических случаях разовьется невроз. У девочек комплекс Электры прояв­ляется тем, что нередко дочери ближе к отцу, а женщи­на выбирает себе супруга, чем-то напоминающего отца. Если контакт между дочерью и отцом чрезмерный, то у женщины возникают трудности в выборе сексуального партнера. Все мужчины кажутся недостойными по сравнению с идеализированным отцом. В тяжелых случаях развивается невроз.

IV фаза — латентная. Когда неразрешимые сексу­альные желания не привлекают внимания «Я» и успеш­но подавляются «СВЕРХ-Я». В это время возникают стыд, отвращение, мораль, которые будут противостоять бу­рям периода полового созревания и направлять просы­пающиеся сексуальные желания.

V фаза — генитальная — наступает с приходом, пол­овой зрелости и возвращает внимание либидинозной энергии к половым органам. Юноши и девушки начина­ют искать пути удовлетворения своих эротических пот­ребностей.

Фрейд назвал свою теорию и практику психоанали­зом. «Психоанализ — это название (1) процедуры ис­следования психических процессов, которые почти не­достижимы никаким другим способом, (2) метода (осно­ванного на таком исследовании) лечения невротических нарушений и (3) суммы психологической информации, полученной таким путем, постепенно собираемой в на­учную дисциплину».

Цель психоанализа — освободить ранее недоступный бессознательный материал так, чтобы можно было опе­рировать сознательно. Сокрытие этого материала требу­ет постоянного расхода энергии. Если этот материал становится доступным, энергия высвобождается и мо­жет быть успешно использована «Я». Люди освобожда­ются от страданий, которые сами себе приносят, и начи­нают расти.

Препятствием для роста З.Фрейд считает тревожность, которая вызывается ожидаемыми неприятностями и поте­рями: потеря желаемого объекта, любви, себя, любви к себе. Есть два способа уменьшить тревожность: непосред­ственно обратиться к ситуации (здоровый путь) и иска­зить или отрицать саму ситуацию (защитные механизмы).

Фрейд описал следующие механизмы психологичес­кой защиты: сублимация, рационализация, реактивное образование, изоляция, проекция и регрессия.

В дальнейшем мы подробно коснемся всех форм пси­хологических защит, описанных классиками психоана­литических направлений. Здесь мы дадим лишь опреде­ления Фрейда.

Сущность сублимации заключается в переключе­нии энергии на цели социальной деятельности или культурного творчества. Но сублимация не осущес­твляется раз и навсегда, она требует постоянного рас­хода энергии для поддержания подавления, а подав­ленное постоянно стремится найти выход. Некоторые истерические и психосоматические симптомы вызва­ны подавлением.

Вытеснение — это попытка не принимать в качест­ве реальности событие, которое беспокоит личность. Взрослые имеют тенденцию говорить, что определенные события не таковы, каковы они есть, или что они не происходили.

Рационализация — это нахождение приемлемых причин или оснований для неприемлемых мыслей и дей­ствий. Объясните, почему вы перепиваете, переедаете и недосыпаете под Новый год? Рационализация — это способ принять давление «СВЕРХ-Я», она скрывает ис­тинные мотивы и делает наши действия социально при­емлемыми, но препятствует личностному росту, ибо не дает работать с истиной, которая часто бывает не очень приятной.

Реактивное образование подменяет поведение и чувствование такими формами поведения, которые пря­мо противоположны истинному желанию (ненависть вместо любви). Главные характеристики реактивных об­разований — преувеличение, экстравагантность и ри­гидность.

Изоляция — отделение вызывающей тревожность части ситуации от остальной сферы души. Ребенок, иг­рая, от имени зверюшки совершает социально неприем­лемые действия.

Проекция — приписывание другому человеку, жи­вотному или объекту своих качеств, чувств, намерений.

Регрессия — возвращение на более ранний уровень развития (поведение во время фрустрации) — курение, выпивка, ковыряние в носу, рискованное вождение ма­шины, азартные игры.

Защиты связывают психическую энергию, которая могла бы быть использована в более полезных деятельностях «Я».

Исследования З.Фрейда вышли далеко за пределы медицины. Его можно также считать одним из основате­лей современной психологии, ибо он дал свою модель личности, к которой подходит с точки зрения физичес­кого тела, утверждая, что все побуждения вытекают из физических источников. Он утверждал, что первые от­ношения, которые возникают в семье, являются опреде­ляющими. Наши выборы в жизни — любимые, друзья, начальники и даже враги — производные наших детс­ких связей. И во взрослой жизни разыгрываются сцены нашего детства, хотя это не всегда осознается. Жизнь подростка, юноши или девушки, взрослого, дружба и браки — воспроизведение незавершенных сюжетов того, что начиналось в раннем детстве.

В структуре личности меньшее значение он придавал воле. Посредством воли удается только подавлять, что в конечном итоге скажется неблагоприятным образом на жизни. Мы прежде всего не рациональные животные, а влекомы могущественными эмоциональными силами, действующими подчас бессознательно, интеллект — это только оружие, которым мы располагаем, чтобы расстать­ся с иллюзиями. Наиболее поразительными чертами са­мого З.Фрейда были его страсть к истине и бескомпро­миссная вера в разум. Предоставляю ему слово.

«Она» [иллюзия] имеет сходство с бредом, но она не находится в таком противоречии с действительностью, как бред. Девушка-мещанка может предаться иллюзии, что на ней женится принц.

Вера — это тоже иллюзия, где присутствует исполнение желания. Множество людей находит свое единственное уте­шение, лишь с ее помощью они могут выносить жизнь.

У верующего веры не отнимешь ни доказательства­ми, ни запретами. Кто десятилетиями принимал снот­ворное, не может спать, если лишить его этого средст­ва. Некоторые утверждают, что человек не может обхо­диться без утешения религиозной иллюзией, что без нее он не вынес бы тягот жизни, жестокой действительнос­ти. Да, не вынес бы человек, которому с детства влива­ли этот сладкий или сладко-горький яд. Ну, а другой, кто получил трезвое воспитание, но не страдает невро­зом, не нуждается в интоксикации, невроз заглушаю­щей. Отказавшись от религии, он должен войти во «враж­дебную жизнь». Но инфантилизм надо преодолеть. Не может же человек вечно оставаться ребенком! Единствен­ное средство — это воспитание в реальности.

Не надо бояться, что ребенок не выдержит столь труд­ного воспитания. Позвольте нам все-таки надеяться.

Что-нибудь да значит, когда знаешь, что рассчиты­вать приходится на одни лишь собственные силы. Тогда научишься их правильно применять.

А что касается великих необходимостей судьбы, ко­торых избежать невозможно, он научится переносить их с покорностью. Когда человек перестанет ожидать от мира чего-то потустороннего и сосредоточит все освобо­дившиеся силы на земной жизни, тогда человек достиг­нет того, что жизнь станет выносимой и культура не будет никого подавлять.

 

И уступаем ангелам и воробьям

Мы наши небеса.

 

Многие учения, применявшиеся ... с целью воспита­ния нередко ставили преграды мышлению более зрелых лет, как и религия.

Мы можем сколько угодно подчеркивать бессилие интеллекта по сравнению с властью человеческих пер­вичных позывов. Однако этой слабости присуща некото­рая особенность. Голос интеллекта тих, но он не успока­ивается до тех пор, пока его не услышат. В конце кон­цов, после бесчисленных отпоров слушатели находятся.

Наш бог, Logos, может быть, не очень всемогущ, и в состоянии исполнить лишь малую часть того, что обе­щали его предшественники. Если мы это поймем, то примем его с покорностью. Интереса к миру и жизни мы не потеряем, так как интеллект — это надежная точка опоры.

Вера в науку не иллюзия, так как наука может нам кое-что дать. Иллюзией было бы верить, что мы откуда-то могли бы получить то, что наука нам дать не может».

Фрейд увидел, что любой аспект бессознательного в свете сознания может быть рассмотрен рационально. Пусть «ЭГО» будет там, где было «ИД». Если первона­чальное побуждение не подавляется, «Я», использующее интеллект, находит безопасный путь для его удовлетво­рения.

Сам Фрейд применял свои теории в практике психо­анализа. Он указывал, что аналитиком может быть только тот, кто сам прошел анализ, чтобы не смешивать свои потребности с потребностями пациента. «В глазах зако­на шарлатан — тот, кто лечит пациентов без диплома. Я предпочитаю другое определение: шарлатан — это тот, кто предпринимает лечение, не обладая для этого необ­ходимыми знаниями и способностями.

Роль врача в психоанализе — поддерживать все от­кровения больного без критики и ободрения. Он служит зеркалом, в котором пациент видит свою личность, бе­лым экраном для высказываний больного. Терапевт пред­ставляет пациенту свою личность в возможно меньшей степени. Это дает возможность больному трактовать аналитика множеством способов, перенося на него от­ношения, идеи, которые в действительности принадле­жат людям из прошлого пациента. Перенесение являет­ся критически важным. Благодаря ему удается разло­жить симптом на элементы, высвободить инстинктив­ный импульс из определенной связи. Улучшение старых и создание новых и более здоровых привычек происхо­дит без вмешательства терапевта. Психосинтез достига­ется во время психоаналитического лечения без вмешательства врача, автоматически и с необходимостью. Психонализ пригоден не для всех. Область его приме­нения — неврозы перенесения: фобии, истерия, невро­зы навязчивости, нарушения характера, являющиеся ре­зультатом этих неврозов».

Идеи Фрейда повлияли на психологию, литературу, искусство, антропологию, социологию и медицину. Чте­ние работ Фрейда — открытие для каждого читающего. Не со всем соглашаешься. Но с ним стоит иметь дело. Ваша реакция на Фрейда — это индикатор вашего со­стояния. И как говорил поэт У.Оден, «хотя это часто ошибочно, а иногда и прямо абсурдно, для нас это более чем личность — это целое умонастроение эпохи». Вни­мательный читатель даже в небольших отрывках из про­изведений Фрейда, которые я здесь поместил, увидит те принципы, которые затем развивались в других и не толь­ко психоаналитических направлениях.

Карл Густав Юнг (1875—1961) родился в Швей­царии. После учебы обосновался в Цюрихе. В 1904 г. он организовал экспериментальную психологическую лабо­раторию, где разработал ассоциативный тест, который и сейчас широко используется для психологической диаг­ностики. Он сблизился с Фрейдом, который стал счи­тать Юнга своим последователем, хотя неодобрительно относился к его интересам в области мифологии и ок­культизма. В 1912 г. произошел разрыв, так как Юнг предложил применять психоанализ при расшифровке мифов, сказок, религиозных символов и символов ис­кусства.

Юнг высоко ценил Фрейда. Он писал: «...считая сны наиболее важным источником информации о бес­сознательных процессах, он [Фрейд] вернул челове­честву орудие, которое казалось безвозвратно поте­рянным».

Юнговское представление о личном бессознательном совпадает с трактовкой Фрейда. Но он формирует так­же понятие о коллективном бессознательном. Его со­держание универсально и не коренится в нашем личном опыте. Читая работы Юнга и работы о нем, я пришел к выводу, что коллективное бессознательное есть частный случай учения об истине. Истина объективна в том смыс­ле, что ей безразлично, что о ней говорят. Земля вертит­ся. И даже если все будут утверждать, что она не вер­тится, такое высказывание истиной не назовешь. Все Законы природы, в том числе и законы психологии, су­ществовали, существуют и будут существовать вечно. Вода при 100 градусах и нормальном давлении закипа­ет. Это Закон. На Солнце он не действует. Но если на Солнце условия изменятся и станут такими же, как на Земле, тогда и на Солнце вода закипит при 100 граду­сах. Ученые не создают Законы природы. Они их откры­вают и описывают. Точно так же это верно и для бессо­знательного. Коль уж появился человек, то у него воз­никло и бессознательное.

Содержание этого бессознательного у каждого инди­видуума закономерно модифицируется в соответствии с его индивидуальными особенностями. Ведь и вода в го­рах, где давление ниже, закипает при температуре ме­нее чем 100 градусов. Неизменно только то, что при нагревании жидкости закипают. О наличии коллектив­ного бессознательного говорит тот факт, что в легендах и мифах многих народов описывается примерно одно и то же. Коллективное бессознательное — как воздух, который одинаков повсюду, которым дышат все и кото­рый не принадлежит никому. Понятно, что у этого кол­лективного бессознательного есть и свои архетипы. Это оболочка, которая в течение жизни наполняется кон­кретным содержанием. Например, архетип матери, в который входит не только реальная мать, но и все, кто кормит и воспитывает. Это патерны психического фор­мирования вообще. И мистики в данных утверждениях нет. Вернувшись из путешествия по Индии, Юнг писал: «Я старательно избегал встреч с так называемыми «свя­тыми». Я поступал так потому, что я должен следовать моей собственной истине, а не принимать от других то, чего я не смог достичь сам».

От Юнга в практику прочно вошел ассоциативный эксперимент, о котором я уже упоминал, и понятия экстраверсии-интроверсии, которые в наших учебни­ках психологии рассматриваются как свойства темпе­рамента.

Юнг полагал, что поведение интровертов во многом зависит от внутренних представлений, а поведение эк­стравертов — от внешних впечатлений. Иными слова­ми, энергия интровертов направлена к внутреннему миру, энергия экстравертов — к внешнему. Чистых интровер­тов и чистых экстравертов нет. Что лучше, что хуже — вопрос неправомерный. Лучше всего принимать ту ори­ентацию, которая более всего подходит к каждому кон­кретному случаю. При неврозе у экстравертов в бессо­знательное вытесняется их интравертированная часть, у интровертов — экстравертированная. Суть психоана­лиза — добиться равновесия.

Юнг выделяет четыре основные психические функ­ции: ощущение, мышление, чувствование и интуиция. «Чтобы ориентироваться, мы должны обладать функцией, которая свидетельствует о том, что нечто наличествует (ощущение); вторая функция устанавливает, что имен­но наличествует мышление; третья решает, подходяще это или нет, хотим ли мы это принять (чувствование); и четвертая указывает, откуда это пришло и к чему это приведет (интуиция)». К сожалению, эти четыре функ­ции развиты у человека не в одинаковой степени. Обыч­но одна функция доминирует и развита хорошо, еще одна, относительно развитая, является компенсаторной. Ос­тальные две бессознательные. Их Юнг называет низши­ми. Их действие может показаться демоническим влия­нием. Так, у мыслительного типа сексуальные импуль­сы, вышедшие из-под контроля, могут восприниматься как таинственные.

Из комбинации экстравертированности — интровер-тированности и четырех психических функций Юнг опи­сывает восемь типов личности: тип мыслительного эк­страверта и мыслительного интроверта и т.п.

Большое внимание Юнг уделяет анализу сновидений. Основную функцию снов он видит в том, чтобы восста­новить психическое равновесие. Юнг подходит к снам как к живой реальности, которая должна быть пережи­та и понята, ибо это сообщение о продолжающихся бес­сознательных процессах, которым надо дать право голо­са. Когда бессознательное выпускается на волю, оно перестает быть демоном, а становится ангелом.

Юнг создал свою структуру личности, состоящую из «ЭГО» («Я»), Персоны, Тени, Души.

«ЭГО» — центр сознания и один из основных архе­типов личности. Его содержание и функции совпадают с «ЭГО» Фрейда. Оно стоит между сознанием и бессозна­тельным.

Персона — то, какими мы предстаем перед миром. Она включает социальные роли, одежду, индивидуаль­ный стиль самовыражения. Персона может задушить индивидуальность. Все-таки Персона — это только фасад. Юнг назвал ее архетипом комфортности. Но с другой стороны, Персона защищает «ЭГО» и Душу в целом от различных деструктивных сил. Персона — пре­красный инструмент для коммуникации.

Тень — центр личностного бессознательного, фокус для материала, который был вытеснен из сознания. В нем собирается все то, что несовместимо с Персоной или противоречит социальным идеалам. В снах Тень выступает как животное, карлик, бродяга или иная фи­гура, наделенная низким статусом. Если Тень не осозна­ется, то индивидуум проецирует свои отрицательные качества на других людей или остается во власти Тени, не осознавая этого. Каждая вытесняемая в бессознатель­ное частица Тени ограничивает нас. В Тени много пози­тивного. Это хранилище нашей энергии, спонтанности, творчества. Тень с нами всю жизнь, и чтобы иметь с ней дело, нужно вглядываться в себя и честно сознавать, что мы видим. С Тенью нужно вести терпеливые перего­воры. Иногда эти переговоры доставляют страдания. Страдания показывают, до какой степени мы невыносимы для самого себя. Но при успешном ведении этих перего­воров мы станем сами собой. «Примирись с врагом сво­им, внешним и внутренним! — пишет Юнг. — Вот в чем проблема. Такое примирение не унизит ни тебя, ни твоего врага. Я понимаю, что правильную формулу не­легко найти, но если это удается — вы становитесь це­лостным, а это, я думаю, и есть смысл человеческой жизни».

Если этого не происходит, человек отбрасывает свою Тень на других и не знает не только других, но и себя. Общается не с другими, а со своей Тенью, с худшими ее качествами, и смена партнеров по общению не может изменить его трагического существования.

Душа (Анима, Анимус) — то неосознаваемое про­тивоположного пола, которое есть в каждом человеке. Женское неосознаваемое начало в мужчине Юнг назвал Анимой, а мужское начало в женщине — Анимусом. Поскольку этот образ бессознателен, то у мужчины он проецируется на любимую женщину и является одним из главных оснований для привлечения или отталкива­ния. Мать у мальчика и отец у девочки оказывают зна­чительное влияние на развитие Анимы и Анимуса. Этот архетип — один из наиболее влияющих на поведение. Он проявляется в снах и фантазиях как фигура противо­положного пола и действует как посредник между со­знательными и бессознательными процессами. Он пер­воначально ориентирован на внутренние процессы, как Персона — на внешние. Это путь к творчеству в Луше, ибо данный архетип является источником проекций и образов. Не случайно мужчины, занимающиеся творче­ским трудом (писатели, художники и поэты), свою Музу представляют в виде богини-женщины.

Тень и Анима (Анимус) совпадают с представления­ми Фрейда об «ОНО». Когда сознание и бессознатель­ное дополняют друг друга, составляют единое целое, они представляют собой архетип самости. Самость — это внутренний руководящий фактор, отличный от «ЭГО» и сознания. Большинству людей самость незнакома, ибо она не развита в них. Когда она начинает появляться, то в снах вначале является в виде точки, затем пятнышка, а потом окружности, охватывающей сознательное и бес­сознательное. Развитие самости не означает растворе­ния «ЭГО», которое по-прежнему остается центром со­знания. «ЭГО» перестает казаться центром личности, а занимает свое место как одна из структур души.

В процессе личностного роста происходит индивидуализация, или саморазвитие, т.е. развитие целостности и, таким образом, движение к большей свободе. В процес­се индивидуализации возникает сознание, которое не пора­бощено мелким, излишне чувствительным миром вещ­ных интересов. «Расширенное сознание — это уже не тот раздражительный эгоистический комок личных же­ланий, страхов, надежд и амбиций, который всегда нуж­дается в компенсации или исправлении с помощью про­тивоположных тенденций бессознательного; это функ­ция отношения с миром объективности, вводящая инди­видуума в абсолютное, связующее и неразрывное обще­ние с широким миром».

Для «ЭГО» рост и развитие — это приобретение зна­ний и навыков, т.е. расширение зоны сознания. Моло­дые, как правило, мало вовлечены во внутренний про­цесс индивидуализации, они заняты внешними достижения­ми. Люди более позднего возраста, решившие подобные задачи, имеют другие цели — они ищут гармонию и целостность души.

Юнг выделяет четыре шага (этапа) индивидуализации.

Первый шаг заключается в раскрытии Персоны. Не­обходимо сорвать с нее маску. Тогда удается обнару­жить, что то, что казалось индивидуальным, оказалось коллективным. Персона нереальна: это компромисс меж­ду индивидом и обществом относительно того, чем чело­век должен быть. Он принимает имя, добывает титулы, звания, представляет свое учреждение. Он то- то, то- дру­гое. Это все реально, но для личности — это продукт компромисса, в осуществлении которого другие прини­мают часто большее участие, чем сам носитель Персоны.

Второй шаг — встреча с Тенью. Если мы признаем реальность Тени и отличаем себя от нее,то сможем ос­вободиться от ее влияния. Мы сможем также ассимили­ровать материал личного бессознательного, который ор­ганизован вокруг Тени.

Третий шаг — встреча с Анимой или Анимусом. С этим архетипом следует обращаться как с реальным лицом, существом, с которым можно общаться и у кото­рого можно учиться. «Рассматривайте ее [Аниму] как личность, если хотите, как пациентку или как богиню, но в любом случае — как что-то существующее. Вы до­лжны разговаривать с ней, чтобы увидеть, что оно та­кое, чтобы понять ее мысли и характер».

Четвертый шаг индивидуации — развитие самос­ти. Самость — «это наиболее полное выражение того судьбоносного сочетания, которое мы называем индиви­дуальностью...» Самость становится новым центром Души. Она создает единство и интегрирует сознатель­ный и бессознательный материал.

Юнг пишет: «Человек должен быть собой, должен найти собственную индивидуальность, тот центр лич­ности, который одинаково удален от сознания и бессо­знательного; мы должны стремиться к этому идеально­му центру, к которому природа, кажется, направляет нас. Только из этой точки могут быть удовлетворены наши нужды».

Индивидуация — не всегда легкая и приятная зада­ча. Сначала это опасность отождествления себя с Пер­соной. Тогда человек старается быть слишком «совер­шенным», неспособным принять свои ошибки и слабос­ти, подавляет те тенденции, которые ей не соответству­ют, и проецирует их на других.

Тень также может препятствовать индивидуации. Люди, которые не знают своей Тени, легко поддаются вредоносным импульсам. Делать дурное рационализиру­ется. Неосведомленность о Тени часто приводит к ульт­раморализму и проецированию Тени на других. Анима может сделать мужчину эмоционально переменчивым.

Анимус может сделать женщину ригидно придерживаю­щейся иррациональных убеждений (упрямство).

Есть опасность быть полностью поглощенным бессо­знательным материалом. Как в сказках, чем ближе к цели, тем больше препятствий. Когда индивид имеет дело с Анимой или Анимусом, высвобождается большое ко­личество энергии. Она может использоваться для ук­репления «ЭГО», а не для развития самости. Такие люди пытаются быть больше или меньше, чем они есть на самом деле: больше, потому что начинают верить, что стали совершенными, святыми; меньше, потому что те­ряют связь со своей человеческой сущностью, не пони­мая, что нет совсем непогрешимых, мудрых и безупреч­ных.

Юнг различает две стадии терапевтического процесса.

На первой, аналитической, происходит «признание», во время которого индивид возвращает себе бессозна­тельный материал. Затем идет фаза толкования. Паци­ент зависим от врача.

На второй, синтетической, идет освоение нового, ак­туального опыта. Затем происходит трансформация. От­ношения аналитика и пациента интегрируются, и зави­симость больного от врача уменьшается.

Затем идет самообучение, в процессе которого инди­вид принимает на себя все больше ответственности за свое развитие.

Альфред Адлер (1870—1937) был создателем но­вого направления, которое получило название «индиви­дуальная психология». В ее создании, по-видимому, боль­шую роль сыграл тот факт, что сам А. Адлер в детстве тяжело болел и упорно боролся со своими многочислен­ными недугами. Это определило и выбор профессии. Став врачом, он в 1985 г. занялся частной практикой. Пере­пробовав много специализаций, он в конечном итоге остановился На психиатрии.

В 1901 г. Адлер выступил в защиту Фрейда, а год спустя стал активным членом его кружка. В 1910 г. по предложению Фрейда он был избран первым президентом психоаналитического общества, выросшего из этого круж­ка, хотя к этому времени у него уже были большие тео­ретические разногласия с Фрейдом. В 1911 г. про­изошел разрыв с Фрейдом, и Адлер основал свою со­бственную организацию — Ассоциацию индивидуальной психологии. После первой мировой войны Адлер стал интересоваться вопросами педагогики. В 1935 г. он эмиг­рировал в США, где продолжал клиническую практику и работал в Колумбийском университете.

Индивидуальная психология Адлера является одним из направлений классического психоанализа, так как сохраняет положение об основополагающей роли бессо­знательного в жизни человека.

Адлер, как и Дарвин, указывал, что стремление к превосходству является одним из фундаментальных ас­пектов жизни, но он считал, что органическая неполно­ценность может стимулировать высшие достижения и не всегда приводит к поражению (червивый плод всегда слаще). Кроме того он полагал, что в человеческом общес­тве более важна кооперация, а не конкурентная борьба.

Но предоставим слово самому Адлеру.

«Свою первую задачу [индивидуальная психология] видит в новом освещении проблемы души и тела. ...Было установлено, что ребенок на собственном опыте узнает свойства и возможности своего организма, и условиях длительного переживания чувства собственной непол­ноценности (Miderwetigkeitsgefuhl) стремится ощутить собственную целостность (холистический подход. — М.Л.), способность преодолеть свою природную слабость, трудности в социальных отношениях, стремится испы­тать чувство целостности. Соответственно испытывае­мым трудностям и ощущению своей слабости человек испытывает растущее стремление ощутить свою силу (букв, стремление к власти — Streben nach Macht), с которым связана потребность индивида направить раз­витие присущих ему сил и возможностей к некой конеч­ной, смутно определяемой им цели — «совершенству». ...В ходе индивидуально-неповторимого освоения ребенком его творческие стремления встречаются с самыми различными препятствиями. Поэтому с первых двух лет жизни, когда ребенок находит свое собственное «Я» и начинает восхождение к соответствующему этому «Я» конечной цели, все душевные феномены представляют собой не реакции, зависящие от степени напряжения, которые испытывает ребенок в определенной ситуации, а творческие установки (выделено мною. — М.Л.)». Поэтому тело и отдельные его органы для одного ребен­ка имеют одно значение, для другого — другое в зависи­мости от сложившейся цели. Поэтому, с точки зрения Адлера, в основе закладывающейся у ребенка структу­ры лежат не объективные значения, а его индивидуаль­ные впечатления. (Вот почему некоторые родители не­доумевают: «Все у него есть, не понимаю, что ему еще надо!» — М.Л.) А особенности этих впечатлений можно понять, лишь зная стиль жизни индивида».

«При этом особое значение имеют исследования, вскрывающие конечные цели человека, которого мы до­лжны рассматривать как целостное существо, действую­щее целесообразно и обдуманно...но в своем индивиду­альном своеобразии цели человеческих действий опре­деляются самим индивидом». А если сказать короче, то общим для всех людей является то, что у каждого есть цель, но содержание этой цели у каждого свое.

«Если бы нам была известна цель личности... то мы могли бы понять и объяснить язык душевных феноме­нов... Мы могли бы понять, почему в его развитии на­блюдаются отклонения от нормы и насколько они вели­ки, если бы смогли узнать, насколько цель индивида отличается от нашей и вообще от целей, предписывае­мых общественной жизнью. Ведь мы можем узнать по­черк знакомого композитора в неизвестной нам до сих пор мелодии... Определить жизненный путь человека таким образом не всегда столь же просто. Существую­щая типология ничего не говорит об индивидуальных различиях. Если бы мы могли, исследуя завитки и мело­дии человеческой жизни, сделать вывод об исходной цели человека, в целом о его жизненном стиле, тогда мы смог— ли бы почти с такой же надежностью, как в естествен­ных науках, и почти с математической точностью оп­ределить место этого человека... предсказать, как будет действовать индивид в определенных ситуациях».

«По-видимому, индивидуальная психология поможет исследователям разрешить эту задачу... Мы научились видеть в любом движении человека одновременно про­шлое, настоящее и будущее и конечную цель человека, а также исходную ситуацию, в которой формировалась личность пациента в раннем возрасте».

Почитайте еще немного и вернитесь к этом отрывку. Вы увидите, что здесь заложены идеи, которые получи­ли развитие в экзистенциальном анализе, когнитивной терапии, сценарном анализе и работах К.Хорни.

«... Под влиянием конечной цели все душевные дви­жения упорядочиваются в единую линию активности (Aktionlinie), и каждое отдельное душевное движение подготавливает акт, следующий за ним. В самом дейст­вии глубоко заложено стремление к завершенности... В зависимости от того, в чем индивид находит свою ко­нечную цель, — видит ли он себя в роли кучера, лоша­ди, генерала, лечащего врача или спасителя человечест­ва, — именно в зависимости от этого он будет ощущать и оценивать достигнутую им позицию».

В системе отношений решающим является ощуще­ние собственной ценности, большая или меньшая сила которого побуждает к решению индивидуально понима­емых жизненных задач. В последующей жизни не имеют никакого значения ни особенности его телесной или духовной организации, ни наследственные особенности, если они не включаются в формирующийся в первые три—пять лет жизненный стиль индивида».

Никогда одно и то же жизненное событие не пережи­вается двумя разными людьми одинаково, и от жизнен­ного стиля человека зависит, какие уроки он извлечет из пережитого. Любое душевное явление всегда означа­ет большее, чем находит здравый смысл. Только в сопоставлении со всей системой отношений можно уз-нать.означает ли ложь хвастовство или увертку, являет­ся ли пожертвование проявлением сострадания или ма­нии величия, соболезнование — социального чувства или высокомерия».

Кроме стремления к превосходству, с точки зрения Адлера, поведение человека определяется врожденным общественным чувством, идущим, по-видимому, от стад­ного инстинкта. Это чувство и должно развиваться с раннего детства, иначе индивид будет испытывать за­труднения в приспособлении к обществу. Только развив социальное чувство, можно достичь светлого будущего. Все религиозные, юридические, государственные и со­циальные институты были созданы для того, чтобы сде­лать совместную жизнь легче и лучше, предписав инди­видам жить так, как это необходимо для сохранения человеческого рода. Индивидуальная психология стре­мится к тому же, только она лучше вскрывает препятст­вия, встающие на пути развития социального чувства, и стремится найти методы их обнаружения.

Все значительное, что имеет человек, обусловлено этим чувством. И только одно приобретение имеет дру­гое происхождение. Это чувство неполноценности, ко­торое возникает у ребенка с момента развития созна­ния. Оно обусловлено его слабостью. Чувство неполно­ценности усиливается и растет, как только ребенок на­чинает смутно осознавать свою бесполезность для об­щества, и в норме компенсация этого чувства становит­ся мощным источником для индивидуального развития. Ребенок старается стать полезным, и чувство неполно­ценности ослабевает.

Возникает противоречие между стремлением к лич­ной власти и общественным долгом, который сдержива­ет это стремление. Если ребенка сразу ставят в центр семьи и живут для него, у него развивается только одно стремление к власти, стремление брать, а не отдавать. Он превращается в индивидуалиста. И только тогда, когда стремление к власти, стремление быть первым (сперматозоидное чувство. — М.Л.) уравновешивается социаль­ным чувством, появляется возможность стать счаст­ливым.

«Индивидуальная психология подчеркивает то обсто­ятельство, что в детстве у всех духовно несчастных, дурно воспитанных и невротичных натур не было условия для развития социального чувства, и поэтому им недостает мужества, оптимизма, уверенности в своих силах». Толь­ко связь с обществом порождает устойчивое чувство собственной ценности. Развитие общественного чувства происходит в трех отношениях: «Я» к «ТЫ», в продук­тивной деятельности, в любви. В этих отношениях отра­жается жизненный стиль индивида. Особенно это за­метно, когда необходимо принять немедленное решение».

Если побеждает стремление к власти, то, находясь в зависимости от других людей, индивид считает их свои­ми личными врагами. Не веря в свою победу и с еще большим страхом ожидая поражения, они в конце кон­цов оказываются в таком положении, что не могут избе­жать неудач. Многие из них начинают испытывать силь­ное чувство неполноценности, что мешает развитию со­циального чувства.

Индивидуальная психология позволяет вскрыть и ис­править ошибки воспитания раннего детства. Здесь не­обходимо глубокое осознание человеком их последст­вий. Если этого не происходит, чувство неполноценнос­ти, способствующее развитию, превращается в комплекс неполноценности, деформирующий развитие и приводя­щий к неврозу.

Адлер описывает две формы защитных механизмов: компенсацию и гиперкомпенсацию. Компенсация прояв­ляется тем, что вместо развития недостающего качества ребенок начинает интенсивно развивать тот признак, который у него и так хорошо развит, компенсируя тем самым свой недостаток. Например, хилый подросток вместо того, чтобы развить свои физические данные, начинает интенсивно заниматься шахматами, где у него выявились неплохие способности. В шахматах он достигнет неплохих успехов, но физическое недоразвитие сде­лает его несчастным и приведет к неврозу.

Гиперкомпенсация проявляется тем, что ребенок ста­рается развить те данные, которые у него слабо разви­ты. Например, хилый подросток идет в секцию борьбы и пытается стать драчуном, чтобы отомстить своим обид­чикам. Пропорциональное развитие при этом также не­редко искажается. Примером такой гиперкомпенсации может служить биография А.В.Суворова. Конечно, он стал великим полководцем! Но был ли он счастлив?

«Индивидуальная психология разрешила также про­блему выявления известных затруднений, которые в пер­вые пять лет жизни и порождают у человека чувство неполноценности. Тем самым открылись возможности для профилактики отклонения от нормы, неврозов, пси­хозов и педагогической запущенности. Именно поэтому эта наука и получила признание у педагогов. Индивиду­альная психология считает неверным широко распрос­траненное заблуждение о неполноценности ребенка, ста­рика, женщины; с ее точки зрения, причины этой недо­оценки гнездятся в некоторых непреодолимых предрас­судках, свойственных нашей культуре, и недостаточном знании вопроса».

Адлер выделяет три главных условия для появления чувства неполноценности в раннем детстве.

Первое условие — врожденные физические недо­статки. При неправильном воспитании ребенок воспри­нимает их как жизненные препятствия. И даже если он потом неплохо устраивается в жизни, у него сохраняет­ся пессимистическое отношение к решению жизненных проблем.

Второе условие — изнеженность. Когда такой жиз­ни приходит конец, ребенок чувствует себя изгнанным •из рая. Поэтому в последующей жизни ему всегда недо­стает душевной теплоты, и он никогда не может найти взаимопонимания с другими людьми.

Третье условие — жесткое воспитание, которое при­водит к развитию бессердечия. Такие люди повсюду видят врагов и ведут себя так, словно находятся во враж­дебной стране.

Адлер приходит к выводу, что главнейшими момента­ми в воспитании являются развитие в детях упорства и самостоятельности, терпения в трудных ситуациях, от­сутствие любого бессмысленного принуждения, униже­ния, насмешек, оскорблений, наказаний. Самое главное: ни один ребенок не должен потерять веру в свое будущее.

Мне нравится девиз Акки Кнебекайзе, предводитель­ницы диких гусей из известной сказки «Путешествие Нильса с дикими гусями», которая воспитывала орла. Когда птенец был недоволен собой, она каждый раз ему говорила: «Все равно из тебя вырастет хорошая птица!»

Я старался показать, что адлеровская теория оказала большое воздействие на многие последующие психоло­гические и психотерапевтические системы. Однако, как указывал Д.Фейдимен, достижения Адлера редко полу­чали должное признание. Его оригинальные находки часто рассматривались как производное от психоанали­тической теории или как нечто самоочевидное. Как спра­ведливо заметил Элленбергер, «трудно найти другого автора, у которого столь многое заимствуется без ссы­лок и признательности, нежели Альфред Адлер. Его уче­ние стало местом... где все и каждый могут без зазрения совести взять, что угодно. Иной автор, скрупулезно ука­зывающий источник при цитировании мельчайшей фра­зы, даже не думает поступить так же, заимствуя что-нибудь из индивидуальной психологии, как будто у Ад­лера не может быть что-нибудь оригинального».

Д.Фейдимен видит причину этого в том, что его тео­рии изложены простым языком здравого смысла. Поэто­му они часто кажутся поверхностными и неглубокими. Адлера больше интересовала практика, а не теория. Он наиболее популярен среди учителей и всех тех, кому нужны практические клинические навыки. К сожалению, очень мало работ Адлера переведено на русский язык.