Трансактный анализ: Э. Берн

Эрик Берн (1910—1970) — выдающийся аме­риканский психотерапевт, создатель нового направления в психотерапии — трансактного анализа, который нашел широкое применение в индивидуальной и групповой психотерапии, семейном и производствен­ном консультировании. Его услугами пользовались так­же работники правоохранительных органов и военные организации. В настоящее время трансактный анализ в чистом виде не применяется, а используется в комбина­ции с другими психоаналитическими методиками, в час­тности, с гештальттерапией.

В трансактном анализе основное внимание уделяется тем неприятностям, которые возникают у пациентов в процессе общения с другими людьми. Меньший упор делается на неосознаваемые психические процессы. Поэтому врач активен, руководит больными, не остает­ся в тени. И такое активное вовлечение врача является одним из основных отличий данной формы психотера­пии от психоанализа. За свои нововведения Э.Берн был исключен из Психоаналитического общества. Его обви­нили в том, что он отступил от принципов психоанали­за. Психоаналитики утверждали, что он работает как представитель поведенческой психотерапии.

Теория личности показывает, что нередко индивид говорит одно, а на самом деле высказывает совсем дру­гое, иногда прямо противоположное, но скрытым или замаскированным способом, нередко сам не подозревая об этом. Личность имеет много сторон. И одна сторона может обманывать другую так же, как в жизни один человек обманывает другого. Трансактный анализ пока­зывает, как человеческие существа могут дурачить себя и других и стремятся к этому с завидным постоянством и нарастающей силой. Последствия нередко бывают тра­гическими.

Трансактный анализ постепенно развивает человека и научает его внимательно следить за тем, что делают люди друг другу. Он имеет три составные части: струк­турный анализ, собственно трансактный анализ и сце­нарный анализ.

Структурный анализ

Известно, что разные люди говорят и ведут себя в раз­ных ситуациях по-разному.

Молодой ученый говорит одним тоном, когда делает до­клад на конференции, другим тоном, когда возвращает­ся домой с работы и жена просит его вынести мусор, хотя он еще не переоделся в домашнее, и совсем иначе, когда он собирается на работу, а его трехлетний сын проливает стакан вишневого сока на его светлый только что выглаженный костюм. Меняются тон голоса, выра­жение лица, чувства, а также мысли и действия.

Внимательное наблюдение за больными привело к открытию трех «Я-состояний», которыми располагает каждый индивид и которые по очереди, а иногда вместе выходят на внешнюю коммуникацию. «Я-состояния» — нормальные психологические феномены человеческой личности. Это состояния Родителя (Р), Взрослого (В) и Дитяти (Д). Если понаблюдать за человеком минут де­сять, то его можно увидеть, как минимум, в двух «Я-состояниях».

Присмотритесь к себе. Утром вы автоматически со­вершаете свой туалет, завтракаете и идете по знакомой дороге на работу, одновременно обдумывая детали се­годняшней деятельности. Обратите внимание, что все части личности работают синхронно: Родитель ведет вас по дороге, вам не нужно обдумывать каждый шаг, Взрос­лый может заняться подготовкой к работе, Дитя получа­ет удовольствие от свежести и прохлады утра. Но вот вы неожиданно увидели перед собой канаву, наполнен­ную водой. Вчера ее еще не было. По-видимому, ночью прорвало канализацию. Автопилот (Родитель) работать не может, необходимо перейти на ручное управление. Инициативу на себя берет Взрослый. Одновременно вы возмущаетесь плохой работой сантехнических служб города (действие Родителя) и переживаете, что будете наказаны из-за опоздания на работу (тревоги Дитяти).

Родитель скопирован с родителей или авторитетов. Он проявляется в манерах, общих фразах и автоматизи­рованных действиях. Его основные слова: «должен», «не­обходимо», «нельзя».

Взрослый — компьютер, но он не лишен чувств. Взрослого видно, когда хирург делает операцию, пеше­ход переходит улицу или ученый делает доклад группе коллег. Его основные слова: «целесообразно», «могу» — «не могу». Взрослый — не всегда лучшее состояние. Взрослый может быть надоедливым.

Дитя — это то, что нам осталось от детства. Дитя может быть капризным и милым, счастливым и печаль­ным, упрямым и покладистым. Человек любого возраста в отдельные моменты может иметь те же чувства, мыс­ли и поведение, какие у него были в детстве. У Дитяти есть способность видеть сквозь необходимость и абсурд социальных конвенций (Родителя), и Дитя не любит тра­тить время на логическое обоснование всего, как это делает Взрослый. Спонтанность, творчество, интуиция — все это качества Дитяти.

Психологически благополучного человека Э.Берн пред­ставляет в виде структурной диаграммы (рис.1).

В первые годы жизни ребенка воспитательные лозун­ги и девизы минуют контроль Взрослого и сразу попада­ют в родительские программы. Человек начинает жить по правилам, и его Взрослый занимается не столько ана­лизом ситуации, сколько делает все для того, чтобы вы­полнить родительские предписания, нанося вред своему Дитяти и, следовательно, здоровью. Примером тому мо­гут служить многочисленные факты, когда человек вместо того, чтобы потратить деньги на дело, часто тратит их по велению Родителя на ритуалы, потрясая свои финан-

сы и здоровье. Много ненужного делается из-за необос­нованных страхов Дитяти. Взрослый оказывается в пле­ну у Родителя и Дитяти. Э.Берн называет это контаминациями (загрязнениями) Взрослого (рис. 2).

При такой структуре личности Взрослый не может принимать правильные решения. Но это еще не свиде­тельствует о слабоумии. Даже наоборот. Большие глу­пости можно делать только при большом уме. Ведь не­обходимо иметь большой ум, чтобы заработать непло­хие деньги. Но вот зачем тратить их все на встречу Но­вого года, при этом переесть, не спать и нанести вред своему здоровью? А многим даже в голову не приходит, что при обострении какого-либо заболевания надо отка­заться от праздника. Места соединения разных аспек­тов личности я назвал суставами души, а контамина­ции — анкилозом (сращением) этих суставов.

Невроз, по Э.Берну, возникает тогда, когда Взрослый под влиянием Дитяти и Родителя теряет инициативу, поведение перестает отвечать интересам личности и ста­новится малоадаптивным. Рано или поздно развивается невроз. Лечение невроза в рамках структурного ана­лиза — это восстановление нормальных отношений меж­ду тремя аспектами личности и ликвидация устаревших родительских программ, мешающих жизни.

Для иллюстрации приведу пример.

 

А., 36 лет, пришла ко мне на прием вся в слезах. Обращали на себя внимание ее руки. Кисти были тем­но-багрового цвета с мелкими корочками — следами заживающих ран или маленьких прыщиков. Рассказала она следующую историю.

Пять лет назад ей делали аборт в гинекологическом отделении Санитарное состояние в туалетах было, мяг­ко выражаясь, не очень хорошим. Одна из соседок по палате заметила, что здесь можно подхватить грибок. Это произвело на А. удручающее впечатление. 'У нее развился страх заражения.

Вернувшись домой, она заметила, что не может ус­покоиться, если не вымоет руки после того, как дотро­нется до какого-либо предмета. В голове все время си­дела мысль, что она заразилась грибком. Мытье рук ста­новилось все более частым. Начала также следить за чистотой комнат, простынь, продуктов. Мытье полов, стирка, обеззараживание продуктов путем обжигания их на огне, обрезание корок с хлеба и сомнительных участков с мяса сделали жизнь А. и ее близких невыно­симой, ибо и от них она требовала неукоснительного выполнения всех правил гигиены, да и материально семья начинала страдать. Скандалы, которые она устраивала мужу, ставили семью под угрозу существования. А. по­нимала нелепость страхов, но ничего поделать с собой не могла. В последнее время она для обеззараживания рук окатывала их предельно горячей водой, что иногда приводило к ожогам I степени.

Она неоднократно обращалась за медицинской по­мощью. Психотропные средства, рациональная психоте­рапия и даже инсулиновые комы не давали стойкого улучшения. Система ритуалов постепенно усложнялась.

Приведенные выше сведения дают мало материала для анализа. Более подробное изучение выявило сле­дующее.

А. родилась и выросла в крестьянской семье с патри­архальным воспитанием, где добрачная сексуальная жизнь строго порицалась. Если бы жизнь А. сложилась удачно и она рано и удачно вышла замуж (у нее был высокий сексуальный тонус), то эти запреты (родительские программы) не замечались бы и, следовательно, не входили бы в противоречие с потребностями Дитяти. Но эти программы доминировали в принципах А. Она сама активно в свое время осуждала подружек, которые занимались сексом до заключения брака. Особенно же ее осуждению подвергались те, которые заводили ре­бенка вне законного брака.

Жизнь сложилась так, что А. после окончания шко­лы поступила в строительный техникум, а после окон­чания его работала маляром. Все время прожила в об­щежитиях. Вначале встречалась с ребятами, но все они пытались приступить к сексу до посещения ЗАГСа, что входило в противоречие с ее принципами. Я ей, естес­твенно, не верил: ну, не могли же вести себя так воспи­танники пионерской организации, ленинского комсомо­ла и партии! Как бы то ни было, но лет с двадцати она вообще перестала встречаться с представителями муж­ского пола. Общалась со своей единственной подружкой, с которой жила в одной комнате общежития и которая придерживалась таких же взглядов. Они осуждали подру­жек по общежитию, которые вели себя иначе и остава­лись верными своим принципам. Я ей опять не поверил.

Когда А. было 26 лет, она стала встречаться с жена­тым мужчиной 36 лет. Он всегда приходил с цветами, угощал конфетами и мороженым, с интимными отноше­ниями не спешил и вообще вел себя весьма корректно. Какое-то время А. была довольна сложившейся ситуа­цией (Родитель не возражал). Но... месяца через три она прекратила с ним всякие отношения. «Ты человек женатый. Ни к чему путному наши встречи не приве­дут». Конечно, это действие Родителя. Взрослый бы со­образил: раз мужчина ухаживает за другой женщиной, значит, отношения в семье не очень хорошие. Не ис­ключено, что может получиться что-то серьезное.

Вскоре после разрыва отношений у А. начала болеть голова, она быстро стала уставать на работе, не было настроения. Таблетки от.головной боли не помогали, и она обратилась к врачу-терапевту. Был поставлен диаг­ноз нейроциркуляторной дистонии по церебральному типу. Лечение, естественно, не помогло. Терапевт стал ее обследовать, ничего серьезного не выявил. Но головные боли продолжались, и он направил больную на кон­сультацию к невропатологу. Тот тоже ее обследовал. Выявил, что в анамнезе был грипп. Поставил диагноз арахноидита и тоже лечил, естественно, безуспешно, а потом отправил на консультацию к гинекологу. Кроме эпизодических задержек месячных на несколько дней, гинеколог тоже ничего существенного не обнаружила (вам понятно, что наша больная к мужчине-гинекологу не пошла бы). Но разобравшись в ее сексуальной жиз­ни, она увязала ее головные боли с половым воздержа­нием и посоветовала приступить к интимным отноше­ниям, не дожидаясь регистрации брака: типичный «ди­кий» психоанализ. Не наше дело давать рецепты пове­дения. Это дело совести каждого человека. Наша зада­ча рассказать о значении тех или иных составных час­тей личности. Против своей совести (Родителя) идти нельзя. Это — тот внутренний контролер, которого не обманешь, который всегда, иногда даже во сне, начеку. Пока Родитель существует, личность не может избе­жать его влияния, и если поступит против, то потом будет им наказана. Другое дело, когда предписания Ро­дителя из программы стерты. Поэтому задача психоте­рапевта — вначале помочь осознать, что программа ус­тарела, а потом помочь ее стереть или преобразовать. Здесь же получилось, что Взрослый врача стал на сто­рону Дитяти больной, уговорил ее Взрослого, и втроем они победили, но не уничтожили консервативного Ро­дителя пациентки. Поэтому ждите обострения и под­умайте сами, когда оно возникнет.

Если бы А. тогда попала на прием к психотерапевту и если бы он не поинтересовался анамнезом, то поста­вил бы ей диагноз неврастении.

Итак, получив заключение врача, она стала искать сексуального партнера, ибо теперь это был не разврат, а выполнение лечебных назначений (работа Взросло­го). Как ей удалось найти такого в эпоху развитого со­циализма, ума не приложу.,Но, тем не менее, такое случилось в новогоднюю ночь. Она сразу же испытала оргазм, головные боли прошли, она почувствовала при­лив сил, поднялось настроение. Голос совести (Родите­ля) почти не беспокоил, да и «лекарство» они принимала достаточно часто, а оно этот голос практически за­глушало. Так продолжалось месяца два. Но вы уже до­гадались. Как только произойдет задержка месячных, так страхи Ребенка дадут энергию поверженному Роди­телю. Так и произошло.

Она сообщила об этом тому, кто выполнял «врачеб­ные назначения» и поставила вопрос о регистрации бра­ка, но он отказался. Довольно остро развилось депрес­сивное состояние с мыслями о самоубийстве. Матери­альной поддержки у А. не было, родственников в Росто­ве тоже, и она с ребенком вынуждена была бы вернуть­ся к себе в деревню. Она представляла себе то осужде­ние, которое ее ждет дома, и понимала, что жизни ей не будет. Стала обдумывать способы ухода из жизни.

Не думаю, что у нее не было бы поддержки в родной деревне. Но она судила сама себя (точнее, ее Родитель) тем судом, которым она судила других. А судила она именно тех, которые ей сейчас и смогли бы помочь. Как не вспомнить Иисуса Христа и его «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите вы, таким су­дом будут судить и вас». Теперь понятно, почему таким же судом. Потому что судит одно и то же лицо. Ведь ее Родитель осуждал других, теперь он точно так же судил и ее. Программа ведь одна и та же. Но обратите внима­ние, какой жестокий приговор: смертная казнь! Если бы она тогда обратилась за помощью, ей с большим основа­нием поставили бы диагноз депрессивного невроза.

Через пару дней месячные начались, и А. с негодова­нием высказала своему партнеру все, что она о нем думает. Он же предложил ей продолжать сексуальные отношения. Но она вдруг отметила, что у нее нет сексу­ального влечения не только к своему бывшему партне­ру, но и вообще ко всем мужчинам (вот она причина женской фригидности — формирование соответствую­щих программ в раннем детстве).

А. продолжала работать и общаться со своей под­ружкой. Через два года, когда ей исполнилось 28 лет, она случайно встретилась с тем мужчиной, который так красиво за ней ухаживал. К этому времени он уже разо­шелся со своей женой. Они снова стали встречаться, и дело быстро подошло к свадьбе.

Свадьба была пышная и красивая. Муж оказался до­вольно состоятельным человеком. На своей машине они съездили к ней в деревню. А. подружилась с дочерью мужа от первого брака. Она относительно спокойно от­неслась к некоторой сексуальной неудовлетворенности, ибо муж не стремился к активной половой жизни. А когда родилась дочь, она была вне себя от счастья, и ей вообще стало не до секса.

Сейчас я прерву изложение для небольшого теоре­тического отступления. Для психотерапевта психоана­литического направления совершенно ясно, что необхо­димо провести полноценную терапию, ибо обострение состояния неизбежно. Понятно даже когда. Тогда, ког­да подрастет дочь и освободится энергия, которая ухо­дила на пеленки и бессонные ночи.

И действительно, когда ребенку было девять меся­цев, проблемой для А. стал дефицит секса. Она упрека­ла мужа, но он полагал, что двух раз в неделю вполне достаточно, а на большее у него не хватает сил, так как он устает на работе. Помочь ей каким-либо другим спо­собом, как помогала она ему, когда была беременной, он отказался (тоже действие Родителя мужа). Где-то в это время девочка заболела легкой диспепсией. Педи­атр, наблюдавший ребенка, связал диспепсию с тем, что мать облизывала пустышку, когда та падала на пол. Тогда А. решила обеспечить стерильность своему ребенку. Она стала интенсивно следить за чистотой пеленок, полов, стен в комнате, где был ребенок, не подпускала к нему никого, довольно бурно скандалила по пустякам, стала совершенно невозможной, довольно быстро уставала и была все время раздраженной. Интимные отношения были редкими, но, тем не менее один-два раза в год она вынуждена была делать аборты.

Если бы тогда А. попала на прием к врачу, ей могли бы поставить диагноз неврастении с астеническим син­дромом в гиперстенической стадии. И опять все сходит­ся. Требования среды выше возможностей личности. Но не в среде дело. Дело в том, что скандалы стали своебразной перверзнои формой сексуального удовлетворе­ния, а сам невроз — решением конфликта между Роди­телем и Дитятей.

Таким образом, с точки зрения трансактного анали­за (да и других психоаналитических методик), форма невроза — неврастения, невроз навязчивых состояний или истерия — не имеет значения для диагностики. Вся симптоматика может быть проявлением одного и того же невроза. Для выработки стратегии и тактики лече­ния важно разобраться в сути внутриличностного кон­фликта между Родителем и Дитятей и психотерапевти­ческими методами уладить его, изменив программу Ро­дителя и обучив Взрослого так реализовывать потреб­ности Дитяти, чтобы при этом не нарушались социаль­ные нормы.

Критериями выздоровления тогда становятся не кли­нические параметры и жизненный путь больного, а ха­рактер внутриличностных изменений и их стойкость.

Что касается данной больной, то она осознала ис­тинную причину своей болезни и благодаря психологи­ческому тренингу приобрела новые навыки общения. В результате она довольно быстро поправилась, но с му­жем разошлась. Впоследствии ей удалось устроить свою личную жизнь, но это уже другая история.

В системе структурного анали­за последователями Э.Берна опи­сываются методы анализа струк­туры личности, и на этом основа­нии дается типология личности. При этом описываются контами­нации поля Взрослого и блоки, когда какая-то часть личности не может воздействовать на осталь­ные части.

Если поле Взрослого загрязне­но родительскими программами, а Дитя блокировано и не может вли­ять на действия Взрослого, перед нами педант, Человек-He- умеющий-Играть (рис. 3).

Он старается выполнять устаревшие правила и напо­минает ходячую схему. Его Дитя, лишенное радости, интереса и любви, подает свой голос и загрязняет поле Взрослого. Дефицит положительных эмоций может со­вершенно неожиданно привести к взрыву аморального поведения («в тихом омуте черти водятся»), а расплата за это и муки совести (действие Родителя) рано или позд­но приведут к болезни, которую можно рассматривать как плач Дитяти. Но вместо обучения правильному удов­летворению потребностей человеку назначают лекарст­ва, которые, с точки зрения трансактного анализа, мо­гут дать только временный эффект.

Если поле Взрослого загрязне­но неумеренными детскими жела­ниями, а Родитель блокирован и не может их ограничить, то перед нами Человек-Без-Совести (рис. 4).

Его Взрослый занят удовлетво­рением возрастающих потребнос­тей своего Дитяти, а Родитель тре­бует выполнения моральных пред­писаний от других. Перед нами лицемер, готовый на все. Если он получает власть над людьми, то превращается в садиста, пытается удовлетворить свои потребности за счет ущемления интересов других. Такую личностную структуру име­ют и алкоголики. Рано или поздно в обществе против них возникает возмущение, которое усиливает его постоянное внутреннее напряжение, что рано или поздно приводит к внутренним конфликтам и болезням.

Бывает и так, что поле Взрослого одновременно за­грязнено родительскими программами и страхами и же­ланиями Дитяти. Перед нами Человек-Лишенный-Управ-ления. Это больной в лучшем случае неврозом, в худ­шем — психозом. Когда его спрашивают, он говорит

примерно следующее: «Я понимал, что поступаю непра­вильно, но ничего с собой не мог поделать» (рис. 5). В зависимости от того, какая часть личности побежда­ет, такой человек может предстать то святошей, то пос­ледним развратником. Но конец все­му этому — болезнь.

Как уже говорилось выше, мес­та соединения Взрослого, Родите­ля и Дитяти я назвал суставами души, а загрязнения анкилозом (сращением) этих суставов и ввел понятие психологической гибкости. Последняя определяется, как уме­ние в зависимости от ситуации пе­редавать управление личностью той или иной его части.

Собственно транс­актный анализ

Когда два человека находят­ся достаточно долго вместе, то рано или поздно между

ними начнется общение, не обязательно вербальное. Они начнут обмениваться стимулами. Когда одна личность пошлет стимул другой, а другая ответит на этот стимул, общение состоялось. Такой обмен стимулами Э.Берн называет трансакцией. Когда два человека общаются, их отношения становятся системными. Если общение начинает А., а Б. ему отвечает, дальнейшие действия А зависят от ответа Б.

Цель трансактного анализа состоит в том, чтобы вы­яснить, какое «Я-состояние» А. в какое «Я-состояние» Б. послало коммуникативный стимул и какое «Я-состоя­ние» Б. в какое «Я-состояние» А. дало ответ. Если в общении участвует одно «Я-состояние» партнера, такая трансакция называется простой.

Выделяют комплементарные (со взаимным дополне­нием) трансакции и трансакции перекрещивающиеся. Комплементарные трансакции это такие трансакции, где вектор стимула и вектор ответа совпадают. В практи­ческой работе я выделяю два типа комплементарных трансакций: психологического равноправия — горизон­тальные (рис. 6а) и психологического неравноправия, или рабско-тиранические—наклонные (рис. 66).

Трансакций первого типа всего три: (Р—Р, В—В, Д—Д) По линии Р—Р мы сплетничаем или говорим ба­нальности («Молодежь распустилась!» — «Да, мы были значительно скромнее!»), по линии В—В работаем («Под­ай разводной ключ!» — «На!») или обмениваемся ин­формацией («Который час?» — «Двенадцать!»), по ли­нии Д—Д любим или развлекаемся («Пойдем в кино?» — «Хорошая идея!»).

Второй тип комплементарных трансакций возникает в ситуации опеки, заботы, подавления или восхищения («Надень зимнюю шапку!» — «Хорошо!»).

Если векторы сообщений не совпадают, такие тран­сакции называются перекрещивающимися (рис. 7).

Рис. 7

Пример перекрещивающейся трансакции: «Который час?* — «А где твои часы?» Изучение простых трансакций позволило Э.Берну вывести два закона общения.


?>