Глава III. СОЗНАНИЕ

В предыдущей главе, говоря о материи, мы отмечали, что материя может быть определена через отношение к сознанию как все то, что существует вне сознания и независимо от него. Сознание — сложный объект, и рассматривать его можно (и нужно) с разных точек зрения.

Прежде всего сознание выступает как образ окружающего нас мира. Сознание отражает окружающий нас мир, отражает материю. Поэтому его можно определить как субъективный образ объективного мира. Сознание вторично по отношению к материи в некоторых отношениях. Прежде всего по времени своего существования. Материя существует вечно. Сознание же появляется только с появлением человека, с появлением об­щества. В приведенной выше схеме развития Вселенной К. Са­гана из целого “года” существования нашего мира на сознание приходится около полутора часов. Антропология определяет возраст Гомо Сапиенс (человека разумного, того вида, к кото­рому принадлежит современное человечество) в 40—50 тыс. лет. Сознание формировалось в ходе развития человека, в про­цессе его обособления от животных в течение порядка 2,5— 3 млн. лет. Так что сознание — это сравнительно молодой, не­давно появившийся на Земле феномен, порожденный мате­рией в ходе ее развития. Сознание — продукт развития челове­ка и общества, более узко — продукт высокоорганизованной материи: общественно развитого человека и его мозга.

Сознание — это то, что отличает человека от других живых существ. И естественно, что сознание с давних пор было пред­метом внимания со стороны философов, учителей религии, всех тех, кто хотел изучить и понять человека. Позже, с разви­тием естествознания Нового времени, сознание сделалось предметом изучения естествознания, особенно психологии, сначала описательной, а затем и экспериментальной, а также физиологии высшей нервной деятельности. Более подробно особенности сознания и подходы к его изучению мы рассмотрим ниже, а сейчас коротко о терминах, которыми обознача­лось сознание.

Исторически первым был термин душа. Представление о душе является, по-видимому, весьма древним. Оно возникло из наблюдений над смертью и состоянием тела после смерти. “Ис­пустил дух” — синоним “умер”, перестал дышать, дыхание ушло из тела. А вместе с ним ушло тепло, ушло движение, ушла речь и все чувства. Осталось безжизненное тело как вместилище души. Если представить душу как аналог тела, то легко вообра­зить, что она, душа, может существовать сама по себе. Это представление имело далеко идущие последствия. В симбиозе души и тела душа сделалась главной, ведущей, определяющей. А поскольку ее существование стало мыслиться отдельным от тела, то ей можно было приписывать такие свойства, которыми не обладало тело, в первую очередь бессмертие. Смерть — это уход души из временного жилища — тела, но не смерть (унич­тожение) самой души. А где она была до того, как вошла в тело? По Платону — на звезде, звезды — первые жилища душ. А куда ушла душа, покинувшая это тело? В другое тело. Так появилось учение о переселении душ в другие тела. И в принципе это не обязательно тело человека, это может быть тело животного или растения.

Но не будем углубляться в эти учения. Обратимся к другой части проблемы души. Довольно скоро анализ (уже философ­ский) привел к необходимости наряду с понятием душа, как особой части человека, выделить понятие “ум”, как характерис­тику внеиндивидуальной, надындивидуальной, но духовной составляющей мира. “Мировая душа” у Платона — это демиург, творец мира вещей; а ум у Плотина — это первая эманация еди­ного, производными от которого являются души отдельных людей. В этих философских построениях в своеобразной форме отразилась реальная зависимость индивидуального сознания от духовной жизни общества, отразилась надындивидуальная сущность общественного сознания.

Однако “ум” — это понятие, которое применялось и для ха­рактеристики части индивидуального сознания, той, которая определяется как часть мыслящая, в отличие, а порою и в противоположность, части чувствующей, а также в отличие, а порою и в противоположность, эмоциям и воле. Душа подвергалась анализу, расчленению на составные части. Но в то же время философы подчеркивали и единство всех психических (от греч. “психе” — руша) процессов, протекающих в человеке Достаточно вспомнить, что такой тонкий аналитик, кар И. Кант, выделивший в качестве исходных, трансценденталь­ных способностей души способность чувственного познания далее рассудок, и далее — разум, ввел в свою систему принцип трансцендентального единства апперцепции, т.е. принцип внутреннего единства всей психики человека, его сознания, его души. Разум, как высшая познавательная способность, превос­ходящая по своим возможностям и задачам рассудок, получил также название “интеллект”, хотя в общем-то это слово перво­начально явилось латинским переводом греческого нус (ум). В настоящее время в философии и психологии слово интеллект чаще всего употребляется для характеристики высших духов­ных способностей человека, способностей к решению наиболее сложных и нетривиальных задач.

Выше уже говорилось о том, что господство религиозной идеологии имело печальные последствия для развития филосо­фии. Это отразилось на исследованиях “души”, духовной дея­тельности человека. Поскольку сознание в его развитом виде действительно выступает как уникальное свойство человека, религия (мы имеем в виду мировые религии) не могла не обра­тить на это внимание и представила сознание, душу человека как дар божий, как то, благодаря чему человек оказался сопричастен Богу. Миф о том, что Бог вылепил человека из глины (из праха земного), а затем вдохнул в него часть своего духа, ожи­вившего человека и поставившего его выше всех тварей, со­зданных Богом, был канонизирован церковью и в течение мно­гих столетий вбивался в сознание людей в качестве истины. И что, пожалуй, самое удивительное, так это то, что и сегодня, когда на телевизионном экране появляются православные свя­щенники или зарубежные проповедники, они снова, ничтоже сумняшеся, повторяют на полном серьёзе эту старую сказку. И именно это обстоятельство, именно традиции использования слова “душа” в религиозном смысле заставило отказаться от этого слова в науке и употреблять слово “сознание”, хотя, как мы увидим далее, здесь тоже возникают определенные слож­ности.

Сознание является высшей формой отражения, высшей формой развития того свойства, которое присуще всей мате­рии, но по-разному проявляется на разных уровнях структурной организации материи. И чем выше уровень организаций материи, тем выше, богаче и сложнее оказываются формы от­ражения.

Камень, скатившийся со скалы, оставил след на глинистом слое. Это простое механическое отражение, след, слепок формы тела. “Остроконечных елей ресницы отражаются в го­лубых глазах озер”. Это физический процесс зеркального отра­жения, давший название свойству взаимодействия материаль­ных объектов, которое отнюдь не сводится к такому пассивно­му, зеркальному отображению, а напротив, приобретает черты все большей активности по мере повышения уровня организа­ции и формы движения материи.

Новый тип отражения появляется с возникновением жизни на Земле. Одним из важных свойств живых существ является их способность реагировать на изменения во внешней среде таким образом, чтобы сохранить самих себя. При этом те или другие физические агенты, действующие на организм, приобретают характер сигналов, значение которых задается самим организ­мом, потребностями его жизни, необходимыми условиями его существования. Так, например, изменение освещенности и из­менение атмосферного давления служат сигналом для насеко­мых и заставляют их искать укрытия в норках в связи с прибли­жением дождя. По мере развития живых организмов вырабаты­валась способность тонкого анализа физических агентов и фор­мировались органы чувств. Так сформировались глаза, уши, вкусовые органы, органы, фиксирующие запахи. По мере ус­ложнения самих организмов развивались и анализаторы, фик­сирующие изменения во внутренней среде самого организма и отвечающие соответствующими реакциями, например, паде­нием или повышением давления в кровеносной системе, по­вышением или понижением температуры тела.

Для анализа и координации сигналов у высших организмов сформировалась нервная система. И развитие способности от­ражения протекало в двух направлениях. С одной стороны, это совершенствование воспринимающих аппаратов, внутренних и внешних рецепторов. Следует заметить, что специализиро­ванные рецепторы часто работают на границе физических возможностей. Так, согласно исследованиям, глаз человека, адаптированный к темноте, способен воспринять вспышку света мощностью всего лишь в несколько квантов. Рыбы способны почувствовать изменение напряжения электрического поля, вызываемое появлением вблизи постороннего тела, измеряе­мого миллионными долями вольта. Зачастую бывает достаточно одной молекулы вещества, чтобы насекомое или животное почувствовало запах. Другое направление в совершенствова­нии способности к отражению — это развитие средств анализа агентов среды в качестве сигналов, что связано с развитием и совершенствованием работы нервной системы и развитием высших ее отделов, головного мозга у высших животных. По­явление такого типа отражения современные авторы квалифи­цируют как информационное отражение. Изучение информа­ционных процессов в живых организмах позволяет более глу­боко исследовать процессы отражения, а с другой стороны, дает материал для разработки более совершенных систем так называемого искусственного интеллекта.

У высших животных способность к отражению, к анализу сигналов и формированию чувственных образов достигает столь высокого уровня, а поведение становится столь сложным и целесообразным, что исследователи стали говорить о психи­ческом отражении у высших животных. Главные особенности такого отражения — это способность оперировать чувственны­ми представлениями, благодаря чему развивается так назы­ваемое опережающее отражение. Поведение животных создает впечатление разумной деятельности. Особенно поведение до­машних животных, которые научаются чувствовать и до какой-то степени понимать требования, приказы и настроения человека, своего хозяина.

Однако психика животных настолько существенно отлича­ется от сознания у людей, что все неоднократно предприни­мавшиеся попытки очеловечить животных (например, высших обезьян), неизменно оканчивались неудачей. Уже одно это об­стоятельство могло бы служить основанием для утверждения о том, что сознание не является просто продуктом природы. Од­нако, как правило, зоопсихологи не соглашались с таким ут­верждением. Может быть, в этом случае мы имеем дело с ши­роко распространенной антропологизацией (если можно так выразиться) природы, особенно живой природы. Между тем психика животных — это лишь фундамент, на котором было возведено само здание сознания человека. А каменщиком и ар­хитектором этого здания было само развивающееся человечес­кое общество. Сознание — продукт развития материи, продукт развития природы, но в то же время и не материи вообще, не природы как таковой, а общества.

Человек не стал бы человеком, если бы его далекие предки не изменили типа своего общения с природой, не вышли бы за рамки того “стиля поведения”, который характерен для пред­ставителей животного мира. Известный советский антрополог Я.Я. Рогинский иллюстрировал эту мысль следующим приме­ром. Когда-то побережье Северного Ледовитого океана было докрыто лесами, в которых обитал обычный бурый медведь. Но затем наступила эпоха похолодания. Для того чтобы выжить в новых, изменившихся, неблагоприятных условиях медведю пришлось изменять свой организм: разрослась жировая про­слойка под кожей, увеличилась подпушка в шерсти, что спаса­ло от холода: изменился цвет шерсти — из бурого медведь стал белым, под цвет снега и льда: пришлось научиться подолгу пла­вать подо льдом, охотясь за рыбой, а это потребовало задержки дыхания и соответственно некоторого изменения биохимичес­ких процессов в организме.

Иначе обстояло дело у древних людей. Древний человек усо­вершенствовал орудия труда, с помощью которых усовершенствовал орудия охоты. Он организовал коллективные действия и стал регулярно добывать рыбу и зверя. Он построил жилище, ко­торое обогревал, сжигая жир того же медведя, он оделся в шкуру медведя. Человек не изменил сколько-нибудь существенно свой организм, он изменил свою деятельность. Он приспособил в процессе труда предметы природы для удовлетворения своих потребностей. Итак, животное приспосабливается к изменениям в окружающей среде, а человек приспосабливает природу в про­цессе труда для удовлетворения своих потребностей.

Трудовая деятельность, трудовой коллектив, материальное производство — вот основа, на которой формировалось и раз­вивалось общество, а вместе с тем формировалось и развива­лось сознание человека.

Впрочем, может найтись читатель, который станет оспари­вать это положение. “Я, — скажет такой читатель, — пока еще не работал, я только учился в школе, и вот сейчас учусь в ин­ституте, а разве у меня нет сознания? И разве мои товарищи по учебе, многие из которых пока что не трудились, лишены сознания? Ведь очевидно, что это не так. Сознание дается нам от природы, а общество и труд здесь ни при чем”. Сразу скажем, что наш воображаемый оппонент прав в одном —у него, конечно же, есть сознание, как и у других студентов и школьников. А вот с остальными его утверждениями мы не будем спешить соглашаться. Опыт развития науки говорит о том, что внутрен­не закономерности как природы, так и общественной жизни не лежат на поверхности, они не даны в непосредственном восприятии. Чтобы их выявить, необходима работа по осмысле­нию всего комплекса вопросов, относящихся к данной пробле­ме. И хотя наш повседневный опыт говорит нам о том, что все люди, не считая тех, что родились с серьезными дефектами мозга или получили серьезные травмы головы, имеют созна­ние, утверждать, что сознание — это дар природы, неверно, и не приводя теоретические аргументы, мы расскажем об одном уникальном событии, которое имело прямое отношение к об­суждаемому вопросу.

Это случилось в 1920 г. в Индии. Ректор детского приюта со­вершал поездку по отдаленным деревням, расположенным в джунглях. В одной из деревень ему рассказали, что в лесу оби­тают страшные существа, живущие с волками, но не похожие на волков. Сингх (так звали ректора) выследил и выловил этих необыкновенных членов волчьей стаи. Ими оказались две де­вочки. Одной из них было около двух лет, другой пять или шесть. Сначала они чуть не погибли в деревне, так как крестья­не, на попечение которых Сингх оставил их на несколько дней, попросту сбежали, посчитав за лучшее не общаться с “нечис­той силой”.

В детском приюте в течение долгого времени девочки вели себя как волки: они спали днем, выходили в сумерки на четве­реньках, старались убежать в лес, подолгу выли, призывая своих “сородичей”. Единственный предмет, к которому они проявляли какой-то интерес, была еда. И что бросалось в глаза наблюдавшим за ними (а это поначалу были только Сингх, его жена и приютские дети) — это отсутствие сознания, отсутствие человеческих черт в поведении. С одной стороны, это были де­вочки, рожденные женщиной, они были в этом смысле люди. Но, с другой стороны, весь склад поведения этих существ гово­рил о том, что это не люди, а волки. И у них волчья психика.

Младшая из девочек, прожив в приюте менее года, заболела и умерла. А старшая, которую назвали Камала, прожила не­сколько лет, достигнув, по оценке Сингха и группы врачей, ко­торые были допущены к ней в последние годы ее жизни, воз­раста 14—15 лет. Жена Сингха затратила годы на то, чтобы по­ставить Камалу на ноги, в прямом смысле этого слова. Она ча­сами массировала ее руки и ноги, заставляя суставы работать по-новому, заставляя Камалу принять вертикальное положе­ние. И при этом она говорила, говорила и говорила. Поначалу казалось, что речь ее не имела никакого воздействия на девоч-ку-волка, но позже, через большой промежуток времени, обнаружилось, что Камала стала понимать обращенные к ней слова, понимать и отзываться на свое имя. А затем даже стала принимать участие в детских играх. К сожалению, она рано умерла, достигнув уровня развития примерно пятилетнего ре­бенка. Дневники Сингха, фотографии девочек, материалы, ха­рактеризующие условия жизни в индийской деревне того вре­мени, где, в частности, было принято избавляться от девочек, бросая их в джунглях, — все это было опубликовано на англий­ском языке в Лондоне. Специалисты не ставят под сомнение подлинность самого факта и описания Сингха, хотя он допус­тил к Камале врачей и журналистов только в последние годы ее жизни, не без основания опасаясь того, что ранняя огласка могла бы нанести непоправимый вред ребенку, который волею судьбы проделал путь от человека к волку и от волка снова к че­ловеку.

Итак, первый вывод из рассмотренного факта таков: мало родиться человеком, надо стать человеком, задача эта может быть решена только в обществе. Человек становится челове­ком, только общаясь с людьми. Человек приобретает сознание только в контакте с другими людьми, с носителями сознания, с носителями языка, с носителями культуры данного конкрет­ного общества. Мозг человека—удивительное создание приро­ды. У него огромные потенциальные возможности, он может воспринять весь мир, он может научиться всему, чему его на­учат, но в нем от природы, генетически не заложено ничего (или почти ничего), он все должен взять извне, из общества, от Другого человека. Сознание отдельного индивида — это не только продукт его собственного развития, но в значительно большей мере продукт развития той культуры, среды, в кото­рой растет, развивается и становится взрослым тот или иной конкретный человек. На вопросы, как протекает развитие со­знания, каковы его фазы или ступени, по-разному отвечали философы и психологи. Мы же в качестве одного из вариантов рассмотрим теорию, созданную в первой половине нашего сто­летия швейцарским психологом Жаном Пиаже (1896—1980).

В исследованиях самого Пиаже, в его способах представления и истолкования психики есть свои периоды, свои ступени развития. На Пиаже большое влияние оказал французский делитель Э. Дюркгейм (1858—1917), его вариант структурно-Функционального анализа, его представления о том, что определяющим при формировании человека являются общественно выработанные коллективные представления, зафиксированные прежде всего в языке. В первых своих работах 20-х гг. Пиаже исследовал язык ребенка, освоение им языка, особен­ности мышления детей, стадии в развитии мышления у ребен­ка. Этим проблемам посвящена, в частности, его работа “Речь и мышление ребенка” (1923). Затем Пиаже стал анализировать развитие представлений ребенка о мире. Люди и вещи, солнце и звезды — все это, окружающее маленького человека, крутит­ся вокруг него, и он, этот человечек, считает, пусть и неосо­знанно, самого себя центром этого мирового круговорота. Он маленький маг и волшебник, полагающий, что его словам, жес­там, приказам повинуются окружающие вещи, он, как и древ­ний человек, наделяет их, эти вещи, сознанием и волей, упо­добляя их самому себе. Но жизнь, общение, горечь разочарова­ний заставляют ребенка сменить такое отношение на другое, более реалистическое, подчинить логику эмоций рациональ­ной логике взрослого.

В 30-х гг. Пиаже меняет подходы к изучению психики. На­ступает, как шутил сам Пиаже, “операциональный период” в его развитии. Смысл этой шутки станет ясен чуть позже, когда мы воспроизведем новую схему развития интеллекта по Пиаже. Начало нового этапа в творчестве Пиаже отмечено кни­гами “Генезис числа у ребенка” и “Развитие количества у ребен­ка”, а завершает его фундаментальная работа “Психология ин­теллекта” (1946). В этих трудах в качестве главного объекта ис­следования сознания выступает процесс формирования логи­ческого мышления. В качестве метода конструирования моде­ли развития интеллекта применяется системно-структурный анализ.

Пиаже выделяет четыре стадии развития логического мыш­ления: сенсомоторную (чувственно-двигательную); дооперационального интеллекта; стадию конкретных операций и стадию формальных операций.

На первой стадии, протекающей в период от рождения ре­бенка до двух лет, интеллектуальные акты основываются на ко­ординации движений и восприятии. Здесь еще нет логических структур, здесь происходит функциональная подготовка логи­ческого мышления. На второй стадии (в период от двух до семи лет) формируется дооперациональный интеллект. Два основ­ных момента характеризуют переход на эту ступень развития: овладение речью и процесс интериоризации. На этом послед­нем понятии стоит остановиться и рассмотреть его подробнее.

Интериоризация в буквальном смысле этого слова обозна­чает переход внешнего во внутреннее. У Дюркгейма интериоризация была представлена как процесс, когда ребенок заим­ствует из общественного сознания понятия, представления, категории, которые затем образуют структуру его личных взглядов. У Пиаже интериоризация рассматривается как про­цедура переноса схемы реальных действий с предметами в план внутренней работы сознания. Богатство внутренних дей­ствий определяется богатством реальных действий с матери­альными объектами. Это было не только абстрактно-теорети­ческое положение психологической теории, а прямой вывод из огромной экспериментальной работы Пиаже и его сотрудни­ков. И в этой связи по-новому воспринимаются некоторые оп­ределения сознания, с которыми мы встречаемся в работах Маркса и Ленина. “Идеальное, — говорил Маркс, — есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней”1. Известна также мысль Ленина о том, что практика человека, миллиарды раз повторяясь, за­крепляется в сознании в виде логических фигур. Однако эти со­ображения в большей мере применимы к характеристике более высоких ступеней формирования интеллекта.

Третью стадию в развитии интеллекта (для возраста 8— 11 лет) Пиаже называет стадией конкретных операций. Здесь уже значительно расширяются и интеллектуальные возмож­ности ребенка. Мыслительные операции приобретают харак­тер обратимости, обеспечивая состояние подвижного равнове­сия. Идея равновесия являлась для Пиаже важнейшей в по­строении всей его концепции. Отдельные умственные дейст­вия, возникающие из внешних предметных действий, — это еще не операции. Операциями они становятся тогда, когда складываются в систему, где они будут скоординированы и где Для каждой операции найдется обратная ей, посредством кото­рой можно прийти к исходному положению и восстановить равновесие. Наличный материал усваивается ребенком путем применения сложившихся схем мышления, — это Пиаже на­зывает ассимиляцией. Но если при этом задача не решается, то приходится приспосабливаться к новым условиям, меняя схему мышления, — это Пиаже называет аккомодацией. Равновесие между ассимиляцией и аккомодацией как раз и обеспечивает адаптацию (приспособление).

На последней, четвертой, стадии формирования интеллек­та, приходящейся обычно на возраст 11—15 лет, завершается генезис интеллекта. Здесь окончательно формируется аб­страктное мышление. Эту стадию Пиаже называет стадией формальных операций. Именно в этот период появляется спо­собность к теоретическому мышлению, не привязанному к кон­кретным объектам. Дедуктивные умозаключения, гипотезы свободное обращение с высказываниями в рамках логики вы­сказываний — все это моменты в развитии интеллекта, кото­рые свидетельствуют о том, что сформировалась новая систе­ма интеллектуальной деятельности.

Органическая адаптация обеспечивает лишь мгновенное, реализующееся в данном месте, а потому и весьма ограничен­ное равновесие; простейшие когнитивные функции (восприятие, навык, память) продолжают это равновесие как в про­странстве, так и во времени. Но только интеллект, отмечал Пиаже, тяготеет к тотальному равновесию, стремясь к тому, чтобы ассимилировать всю совокупность действительности и чтобы аккомодировать в ней действие, которое он освобождает от рабского подчинения изначальным “здесь” и “теперь”. Таким образом, Пиаже определяет процесс развития сознания как процесс развития интеллекта.

Несколько раньше была сформирована иная концепция. Ее создателем был австрийский психиатр и психолог Зигмунд Фрейд (1856—1939). Воспитанный на материалистических традициях естествознания второй половины XIX в., Фрейд был убежденным сторонником детерминизма, т.е. учения о всеоб­щей причинной обусловленности всех, в том числе и психичес­ких явлений.

Однако его практика врача-психиатра свидетельствовала о том, что зачастую пациент, как ни старался, не мог высказать, что же привело его к психическому расстройству, какая причи­на. Оказалось, что известная пословица “Чужая душа — потем­ки” может быть дополнена: “и своя тоже”. Речь идет о том, что, помимо тех психических процессов, которые осознаются (или могут быть осознаны) человеком, существуют и такие, которые не осознаются, а существуют как бессознательные.

Факт наличия бессознательного в психике человека (“подвалы души”) был давно зафиксирован в психологии. Однако только начиная с Фрейда, эта часть сознания (вот здесь-то и выявляется сложность, связанная с употреблением слова “созна­ние”, так как приходится говорить о бессознательном в созна­нии) сделалась предметом пристального внимания и специаль­ного исследования. Причины неврозов могут лежать там, в подвалах души, в бессознательном, решил Фрейд. Задача врача состоит в том, чтобы помочь пациенту осознать неосоз­наваемое и благодаря этому облегчить психическое состояние или даже, может быть, излечить больного. Фрейд разработал целую систему приемов, получившую название “психоанализ”, призванных решить эту задачу. Для объяснения психических процессов Фрейд использовал как известные ранее понятия (например, понятие энергии), так и вновь введенные им поня­тия (главным из которых были “вытеснение”, “сублимация” в ранних работах, “Сверх -Я” — в более поздних).

В первом приближении схема Фрейда выглядит так: В чело­веке от природы заложены некоторые влечения; главным, оп­ределяющим психику, является половое влечение, обозначен­ное термином “либидо”. Психическая энергия либидо — это главный источник всей психики. Поэтому процесс развития со­знания Фрейд связывал в первую очередь с фазами сексуаль­ного развития ребенка, которое начинается сразу же после рождения младенца. Но свободное выражение сексуального влечения подавляется обществом, ограничивается правилами приличия, запретами, разного рода табу. И тогда в игру всту­пают два противоположно направленных процесса: “вытесне­ние” и “сублимация”.

Запретные желания, стыдные мотивы поступков, преступ­ные действия — все то, что не может быть открыто перед людь­ми, вытесняется в область бессознательного, но продолжает жить в психике человека, оказывая большое влияние на по­ступки и настроение личности. Но энергия либидо не может, постоянно накапливаясь, не находить какого-либо выхода. Это как в паровом котле: если закрыть спускной клапан и продол­жать нагревать котел, то дело может закончиться взрывом. Поэтому у человека срабатывает механизм защиты психики. Энергия либидо находит превращенные формы разрядки, осу­ществляется в разрешенных формах деятельности: спорт, работа, творчество. Это и будет сублимация. А если энергия не находит таких способов разрядки, то велика вероятность ломки психики, велика вероятность психического заболева­ния.

Одна из любимых метафор Фрейда — это конь и всадник Бессознательное — это конь, разум — это всадник. Пока конь спокоен, он подчиняется всаднику. Но если он закусит удила то всаднику придется двигаться туда, куда несет его конь. “Ра­ционализация” — одно из понятий психоанализа, обозначаю­щее способность и стремление человека находить разумные оп­равдания действиям, которые определяются мощными им­пульсами, идущими из бессознательного.

Фрейд предпринял попытку раздвинуть рамки своего уче­ния за пределы психиатрии. Он стал анализировать мифы и социальные запреты, отыскивая подтверждение своей теории. В ходе дальнейших наблюдений и исследований, а также под влиянием критики (в частности, и своих учеников, и сотрудни­ков) Фрейд вносил некоторые изменения в трактовку основных понятий своего учения. Так, либидо было истолковано как Эрос, как жизненная сила вообще. Свои корректировки внесла и Первая мировая война. Фрейда поразил тот факт, что на войне некоторые люди сами искали смерти. Это противоречи­ло исходной установке Фрейда (Эрос как фундаментальное вле­чение), но это были факты, требовавшие своего объяснения. И тогда Фрейд построил мало обоснованную, но достаточно стройную, симметричную конструкцию. В фундаменте психи­ки, решил Фрейд, лежат два основных влечения: влечение к жизни (Эрос), и влечение к тому, откуда мы произошли. Но раз живое произошло из неживого, то это влечение означает вле­чение к смерти (Танатос). Фрейд не развивал подробного уче­ния о влечении к смерти, но введение такого понятия облегчи­ло для него задачу анализа самоубийств.

Первоначальная схема структуры психики, где были пред­ставлены два ее слоя: сознательный и бессознательный, также претерпела изменения. Сознание человека не может быть по­нято и объяснено, если абстрагироваться от влияния общест­ва. Фрейд позже сам пересмотрел свое учение о психике и в ра­боте “"Я" и "Оно"” (1923) дал новую схему структуры психики че­ловека.

Самый древний, глубинный, неосознанный слой получил название “Оно” (Id). “Оно” живет в себе и для себя, не зная реальностей внешнего мира и не считаясь с ними. Второй слои психики — это “Я” (Ego). Я — это сознание и самосознание лич­ности. Главная его функция — быть посредником между миром эмоций, задаваемых “Оно”, и реальным внешним миром, между влечением и его удовлетворением. Но есть еще и третий слой психики, лежащий выше “Я” и потому обозначенный как “Сверх -Я” (Super-Ego). Этот слой формируется путем интроекции социальных норм в процессе социализации индивида. Требования общества, воспринятые в детстве, вошедшие в со­став психики незаметно для ребенка и зачастую не осознавае­мые и взрослыми, несмотря на это функционируют в качестве внутреннего цензора, оценивая не только поступки, но и наме­рения индивида по какой-то неосознаваемой, но повелеваю­щей шкале мыслей и деяний. Несоответствие требований ре­альности, требований “Оно” и требований “Сверх -Я” порождает депрессию, страхи, чувства вины, неполноценности и тому по­добные дискомфортные состояния психики, то, что так любят описывать и анализировать писатели типа Л. Толстого и Ф. До­стоевского, то, что стало предметом целого направления в фи­лософии — экзистенциализма.

Выше мы отмечали, что сознание можно определить как функцию мозга общественно развитого человека. Проблема соотношения сознания (идеального, духовного образования) и мозга (материального, телесного органа) постоянно занимала как философов, так и психологов и уж, конечно, тех, кто непо­средственно изучал работу нервной системы и высших ее от­делов, — физиологов. Русский физиолог Иван Петрович Пав­лов (1849—1936) был тем ученым, который открыл новые пути в изучении деятельности нервной системы высших животных, создав учение об условных рефлексах. Позже, перейдя к изу­чению психики человека методами физиологии высшей нерв­ной деятельности, разработал учение о двух типах сигнальных систем. Агенты внешней среды (любые, для которых имеются воспринимающие органы, рецепторы) могут играть роль сиг­налов, регулирующих поведение животных и составляющих первую сигнальную систему. Слова, речь — эта специфическая для человека система сигналов — составляет вторую сигнальную систему, надстраивающуюся над первой (также присущей человеку). Описывая работу мозга, Павлов говорил, что если бы мы смогли заглянуть под кости черепа, то увидели как бы светящееся пятно причудливой формы, передвигающееся о мозгу, при этом близлежащие районы оказались бы в глубокой тени. Так Павлов представлял соотношения частей мозга, охваченных процессом возбуждения, и областей, индукционно охваченных торможением. Эти метафорические образы породили стремление действительно увидеть такое пятно, и один из учеников Павлова много лет отдал констру­ированию “топоскопа”.

Когда был обнаружен факт электромагнитного излучения мозга, то у ряда исследователей возникла надежда посредством электроэнцефалографии (записи электромагнитных колеба­ний, излучаемых мозгом) научиться читать мысли. Совершен­ствовалась техника записи; путем введения в мозг животного игольчатых электродов физиологи добились того, что научи­лись записывать картину изменения электрических потенциа­лов отдельных нервных клеток. Но не смогли получить ни одно­го образа, известного каждому из акта самонаблюдения. Объ­ективные методы регистрации электромагнитной активности нервной системы, важные для раскрытия физиологических механизмов ее работы как в норме, так и при патологии, ничего не дали для анализа самого сознания. Сознание оказалось таким феноменом, который в принципе недоступен физичес­ким и физиологическим методам исследования, хотя без при­менения этих методов невозможно изучать механизмы функ­ционирования мозга и моделировать те или другие стороны в деятельности сознания. Хотя и сегодня проводится большая работа по изучению отдельных сторон психической деятель­ности человека, все же многие исследователи полагают, что без разработки комплексной теории, охватывающей всю область сознания, всю психику, понять сознание и объяснить жизнь человека невозможно.

Сознание как субъективная реальность не менее реально, чем любые другие формы реальности. Однако главные во­просы, на которые нет однозначного ответа, состоят в сле­дующем: где эта реальность находится и каким должен быть язык ее описания. Сознание — это одна из тех особенностей человека, которые определяют его специфическое положе­ние в мире, его особый онтологический статус. Философия выделяет основные типы отношения сознания к миру: это по­знание (одной из форм существования сознания является зна­ние), это практика, представляющая собою целенаправленную деятельность одаренного сознанием человека, это ценностное отношение к миру, к обществу, к человеку, определяемое сис­темой моральных, эстетических и других действующих в об­ществе норм. Бытие сознания — это важнейшая сторона бытия человека, поэтому в сознании следует выделять и изу­чать не только ту его сторону, которая выступает при осознании самого сознания, не только его самоотраженную часть ( рефлексию), но и ту, которая, составляя живую компоненту живого действия реального человека, не подвергается им реф­лексивному анализу.

Сознание нельзя сводить ни к одной из форм его существо­вания, ни к одному из его проявлений. Сознание — это созна­ние человека и общества во всем богатстве его функций, во всем многообразии его проявлений, и оно может быть понято только в контексте всей человеческой культуры, всей челове­ческой истории.

Сознание многофункционально. Оно обеспечивает жизне­деятельность человека и общества в такой же мере, как и мате­риальное производство. Порождая мир идеальных образов, мир особых идеальных объектов, сознание дает возможность отрываться от материального мира, уходить за его пределы, возвышаться над ним. Сознание позволяет проигрывать иде­ально действия и предвидеть результаты материальных дейст­вий, позволяет выбирать наилучшие, как ему представляется, способы действий для достижения заранее поставленных целей. Но сознание может возвыситься над реальным миром и реальными отношениями настолько, что способно увести чело­века в вымышленный мир, принимая эти вымыслы за высшую реальность, за истинно сущий мир. Сознание способно пере­ключить мысли, чувства человека на этот мир и подчинить ему многие формы жизнедеятельности человека. Элементы вы­мысла всегда присутствуют в сознании. В обществе возникли и развились по крайней мере две сферы духовной жизни, где эти элементы оказались преобладающими: это религия и ис­кусство. Они оказывают огромное влияние на жизнь людей, со­ставляя значительную часть духовной жизни человека. Но в то же время они создают возможность уходить от реалий материального мира и жить своей особой жизнью.

Так что сознание, с одной стороны, создает возможности для активной преобразующей деятельности в материальном производстве, в науке и технике, в общественной деятельнос­ти, с другой стороны, оно же допускает уход в мир искусства, в мир религии, в мир фантазии. Многоликость человека и общества, растущее многообразие форм жизнедеятельности исторически развивающегося человека порождает многообразие Фирм существования сознания.