Проблема антропогенеза

Человек — сложная целостная система, которая в свою оче­редь является компонентом более сложных систем — биологи­ческой и социальной. Это обусловлено тем, что человек являет­ся существом как биологическим, так и социальным. Как же исторически формировался человек как существо биосоциаль­ное? В этом и состоит суть проблемы антропогенеза1. При этом термин “проблема” здесь как нельзя более кстати, ибо перед се­годняшней наукой стоит действительно сложная и актуальная задача, требующая своего решения.

Сразу же оговоримся, что мы оставляем в стороне различ­ного рода мистические и фантастические концепции проис­хождения человека и будем рассматривать научное решение этого вопроса, опирающееся на современное естествознание. Хотя и в этом случае антропогенез в современной научной кар­тине мира предстает как процесс со многими неизвестными. Это объясняется тем, что, по словам блестящего исследователя “феномена человека” французского философа, биолога, пале­онтолога и антрополога Пьера Тейяра де Шардена, человек яв­ляется “осью и вершиной эволюции” и “расшифровать челове­ка, значит, в сущности, попытаться узнать, как образовался мир и как он должен продолжать образовываться”2.

До XIX в. в европейской мысли господствовала теистичес­кая антропологическая концепция, согласно которой мир по­явился в результате акта божественного творения по принципу: “И сказал Бог: да будет... и стало...”. Это же относится и к акту творения человека: “И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему... И сотворил Бог челове­ка по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их” (Быт., 1:26, 27). Согласно этой кон­цепции, мир не имеет развития и истории. Прошлое и будущее точно такие же, как и настоящее. Это полностью относится и к человеку. Мир и человек появились потому, что так сказал Бог — единственная причина их творения. Таким образом, здесь отсутствует главное, что делает теорию научной — объ­яснение естественных причин и закономерностей появления и развития мира и человека.

Интенсивное научное осмысление проблемы антропогенеза началось в XIX в. И главное достижение в этой области было связано с утверждением эволюционной теории. Так, уже в 1795 г. шотландский ученый геолог Джеймс Геттон (1726— 1797) сформулировал теорию эволюции геологических форма­ций. Он представил геологическую историю Земли как повто­рение циклов разрушения одних континентов и возникнове­ния других, указав при этом на сходство современных и древ­них геологических процессов.

Следом за ним в 1796 г. французский ученый — астроном, математик, физик маркиз Пьер Симон де Лаплас (1749—1827) предложил свою космогоническую гипотезу происхождения Солнечной системы (гипотеза Лапласа).

В этом же году дед знаменитого Чарлза Дарвина, англий­ский врач и натуралист Эразм Дарвин (1731—1802) опублико­вал теорию эволюции жизни в виде эпической поэмы “Зоономия”, в которой в натурфилософской форме развивал пред­ставления об эволюции животных под влиянием внешней среды.

Значительный вклад в утверждение эволюционизма внес и предшественник Дарвина французский естествоиспытатель Жан Батист Ламарк (1744—1829). Он создал достаточно це­лостную концепцию эволюции живой природы, согласно кото­рой виды животных и растений постоянно изменяются, услож­няясь в своей организации в результате влияния внешней среды и некоего внутреннего стремления всех организмов к усовершенствованию. Ламарк провозгласил принцип эволю­ции всеобщим законом живой природы, хотя и не вскрыл под­линных причин эволюции. Одновременно с немецким ученым Г.Р. Травиранусом он ввел термин “биология”.

Таковы были естественно - научные предпосылки возникно­вения эволюционной теории английского естествоиспытателя Чарльза Роберта Дарвина (1809—1882), опубликовавшего в 1859 г. свой знаменитый труд “Происхождение видов путем ес­тественного отбора”. В нем на основе обобщения результатов собственных наблюдений и достижений биологии и селекцион­ной практики он вскрыл основные факторы и причины эволю­ции органического мира. А в 1871 г. в книге “Происхождение человека и половой отбор” Дарвин выдвинул гипотезу проис­хождения человека от обезьяноподобного предка.

Дарвин преодолел однолинейный детерминизм Ламарка и показал, что эволюция в органическом мире осуществляется в результате трех основных факторов: изменчивости, наследст­венности и естественного отбора. Изменчивость является ос­новой образования новых признаков в строении и функциях организмов. Наследственность закрепляет эти новые призна­ки и особенности. Под воздействием естественного отбора в процессе борьбы за существование устраняются организмы, не способные приспособиться к условиям существования. Благо­даря этому единому процессу организмы в результате эволю­ции накапливают все новые приспособительные признаки. Это и ведет, в конечном счете, к образованию новых видов.

Таким образом, Дарвин установил движущие силы эволюции органического мира и объяснил естественно - научным путем процесс становления и развития биологических видов. Его тео­рия дала причинное объяснение развития видов и тем самым заложила основы научной концепции эволюции. С этих пор стало совершенно ясно, что настоящее состояние биологичес­ких видов, в том числе и человека, обусловлено его прошлым, а будущее основано на настоящем. Он показал, что нет ничего сверхъестественного в происхождении человека.

Но, разработав теорию естественного происхождения чело­века, Дарвин не смог включить в нее влияние социального фак­тора на его развитие. Кроме того, в его теории отсутствует ка­чественное отличие ума человека от животного. Это во многом объясняется тем, что он не затрагивает роли труда в процессе антропогенеза.

На эту роль было обращено внимание в трудовой теории ан­тропогенеза, защитником которой был, в частности, Ф. Эн­гельс. Представители этой теории считали, что труд не отменяет действия биологических законов, но он преобразовывает ха­рактер действия естественного отбора, формирует способность становящегося человека преобразовывать природу по своим собственным меркам, а вместе с тем способствует и формиро­ванию самого человека. Сторонники этой теории именно с тру­довой деятельностью связывают развитие руки, речи, мозга, мышления, сотрудничества людей и сплочения их в социаль­ные коллективы.

Нет сомнения, что возникновение труда и его развитие дей­ствительно оказало огромное влияние на антропосоциогенез. Важным моментом при этом является то, что любой труд свя­зан с изготовлением орудий труда, в которых закрепляются со­циальный опыт человека, его навыки, умения, способ мышле­ния. Кроме того, они же являются и основным способом пере­дачи этого социального опыта, т.е. лежат в основе новой — со­циальной формы наследования, которую Дарвин не рассматри­вает.

Таким образом, было показано, что становление человека и общества — это взаимосвязанный процесс, — процесс антропосоциогенеза, и важнейшая роль в нем принадлежит трудовой деятельности. Хотя, как пишет М.И. Урысон, “сама трудовая де­ятельность возникла в результате жесткого естественного от­бора”.

Новый аспект критики дарвиновской концепции возник на волне первых успехов генетики, зародившейся на рубеже XX в. Появляется мутационная теория эволюции нидерландского ученого Хуго де Фриза (1848—1935), согласно которой новые виды возникают скачкообразно, в результате крупных единич­ных мутаций в генном наследственном аппарате (геноме). И это возникновение никак не связано с естественным отбором, о ко­тором писал Дарвин.

Критика дарвинизма с различных точек зрения была широ­ко распространена в биологии до конца 20-х гг., когда произо­шел синтез классического дарвинизма с новейшими достиже­ниями генетики, который получил название синтетической теории эволюции. Большую роль при этом сыграла популяционная генетика. Эта наука, основанная отечественными био­логами С.С. Четвериковым и Н.В. Тимофеевым-Ресовским, изу­чает элементарные эволюционные процессы не в индивидуаль­ном организме, а в популяциях животных и растений. Согласно ей, минимальной единицей эволюции в биосфере является не особь, как это считается в теории Дарвина, а популяция, сово­купность индивидов одного вида, способных скрещиваться между собой.

Синтетическая теория эволюции (или обновленный дарви­низм) приобрела широкое распространение в мире среди био­логов уже в 40-х гг. Однако в нашей стране нормальное раз­витие эволюционной теории на 10—15 лет было нарушено де­ятельностью небезызвестного Т.Д. Лысенко. И лишь к 70-м гг. эволюционная биология освободилась от пагубного влияния лысенковщины. В западных странах сопротивление дарви­низму и эволюционизму вообще оказывали общественные круги, близкие к церкви. Хотя и по сей день там широко рас­пространен креационизм — точка зрения, согласно которой человек является венцом божественного творения, а не частью природы и продуктом ее развития. И это несмотря на то, что в 1950 г. сам Папа Пий XII в специальной энциклике (посла­нии к католикам) “Происхождение человека” согласился с пра­вомочностью эволюционного взгляда на происхождение чело­веческого тела, хотя при этом и подчеркнул, что душа челове­ка создана Богом.

Следует отметить, что споры вокруг эволюционной теории не утихают и сегодня. Так, в последние десятилетия ведется критика самой синтетической теории эволюции. Прежде всего она связана с распространением в биологии различных сольтационистских концепций, утверждающих скачкообразный характер развития жизни, в том числе и антропогенеза. При этом представители современного сальтационизма, используя новейшие достижения молекулярной биологии, биологии раз­вития, палеонтологии и других наук, придают решающее зна­чение в эволюции случайным явлениям. В основных положени­ях это течение близко неокатастрофизму, который также яв­ляется достаточно популярным направлением. Его представи­тели полагают, что основное значение в смене форм жизни на Земле имеют массовые вымирания, обусловленные глобальны­ми катастрофами.

На наш взгляд, указанные подходы достаточно хорошо со­гласуются с теорией самоорганизации систем В ее основе лежит принцип самоорганизации как движущей силы разви­тия любых открытых неравновесных систем, систем, обмени­вающихся со средой веществом и энергией. В таких системах переход одного качественного состояния в другое происходит как скачкообразный процесс, переводящий открытую неравно­весную систему, достигшую своего критического состояния, в качественно новое устойчивое состояние с более высоким уров­нем сложности и упорядоченности. При этом выбор конечного состояния системы после скачка (флуктуации), согласно этой теории, носит случайный характер. В этом в общих чертах и заключается сущность самоорганизации рассматриваемых систем. К ним относятся и все биологические системы, вклю­чая человека. Разработка теории самоорганизации началась сравнительно недавно и связана прежде всего с таким направ­лением в науке, как синергетика.

С теорией самоорганизации согласуется и эволюционная концепция антропогенеза Пьера Тейяра де Шардена. Свою теорию он изложил в знаменитой работе “Феномен человека”. С его точки зрения, переход к “феномену человека” осущест­вляется не через морфологические изменения и не посредст­вом естественного отбора, как у Дарвина, а определяется внут­ренними силами самого организма будущего Homo sapiens. Находка синантропа, одним из открывателей которого был сам Тейяр де Шарден, позволила заполнить важнейший про­бел в ряду антропогенеза и показать, каким путем шло разви­тие от предчеловека к “человеку разумному”: увеличение и ус­ложнение мозга, выпрямление лба, овладение огнем и орудия­ми деятельности.

По мнению Тейяра де Шардена, появление Homo sapiens — это скачок в антропогенезе. “Человек, — пишет он, — вошел бесшумно... Он шел столь тихо, что, когда мы начинаем его замечать, по нестираемым следам каменных орудий, выдаю­щих его присутствие, он уже покрывает весь Старый Свет — от Мыса Доброй Надежды до Пекина. Безусловно, он уже го­ворит и живет группами. Он уже добывает огонь”1. При этом весьма характерный вывод, который делает автор, заключает­ся в том, что появление человека — процесс коллективный и “первым человеком” является и может быть только множество людей”2. В этой связи следует особо отметить, что заслуга Тейяра де Шардена состоит не только в том, что он, как один из откры­вателей синантропа, помог замкнуть цепь наших представлении об антропогенезе, найдя критическое недостающее звено в этой цепи между обезьяночеловеком и неандертальцем. Его заслуга состоит также в том, что он в рамках эволюционной концеп­ции обосновал единство биологической и социальной природы человека. Если представить ближайший к Homo sapiens ряд в общей цепи антропогенеза, то, с точки зрения Тейяра, он будет иметь следующий вид: австралопитек — питекан­троп — синантроп — Homo sapiens.

Если же проследить всю цепочку предшественников современного человека, то, с точки зрения сегодняшнего естество­знания, она будет выглядеть следующим образом. Самый древний известный науке предок человека и высших обезь­ян — рамапитек — жил на территории от Индии до Африки около 14 млн. лет назад. Примерно 10 млн. лет назад от него отделился предок орангутана — сивапитек, который остался в Азии. Общий же предок гориллы, шимпанзе и человека, по-видимому, обосновался в Африке. Именно там обнаружены древнейшие орудия труда (примерно 2,5 млн. лет назад) и древнейшие остатки жилищ (1,75 млн. лет). В Африке же най­дены и останки человека умелого — зинджантропа, жившего 2 млн. лет назад. Он обладал уже такими чисто человеческими признаками, как прямохождение и заметная развитость кисти руки. При этом название “умелый” ему дано за умение изго­товлять и применять первобытные каменные орудия труда. От человека умелого прослеживается связь и с древнейшим чело­векообразным существом — австралопитеком, обитавшим также в Африке от 4 до 2 млн. лет назад. Далее развитие со­временного человека прослеживается уже более определенно:

питекантроп (обитавший во временных рамках 1,9— 0,65 млн. лет назад), синантроп (400 тыс. лет назад), неандер­талец (ранняя форма Homo sapiens), появившийся, по разным данным, от 30 до 40 тыс. лет назад.

Особо необходимо отметить, что антропогенез не следует представлять в виде линейного процесса. В органической жизни (как, впрочем, и в социальной), видимо, вообще вряд ли можно говорить о строго линейном процессе развития и моно­факторной детерминации эволюции. В этой связи следует при­слушаться к мнению Р. Левонтина, концепция которого к тому же хорошо согласуется с теорией самоорганизации. “Все по­пытки доказать, — пишет он, — что тот или иной ископаемый вид является нашим прямым прародителем, отражает устаревшее представление об эволюции как о строго линейном процессе и о том, что все ископаемые формы должны составлять некую единую последовательность, соединяющую прошлое с настоящим”.

На рисунке, взятом из работы того же автора, изображено типичное высокоразветвленное дерево эволюции, показываю­щее, что в более раннее время существовало одновременно множество родственных видов, большинство из которых вы­мерло. Говоря о нелинейности процесса антропогенеза, следу­ет также иметь в виду (и это хорошо видно на рисунке), что эво­люция осуществляется в процессе постоянного возникновения новых ответвлений, большинство из которых очень быстро ис­чезает. И в каждый период времени существует множество па­раллельных эволюционных линий, происходящих от общего предка. По мнению Левонтина, из них только одна может быть представлена в отдаленном будущем, а все остальные исчез­нут. При этом основная проблема в воссоздании эволюции че­ловека состоит в том, что у нас нет близких родственников среди живущих ныне видов. Наши ближайшие, хотя и не очень близкие, ныне живущие родственники — шимпанзе и горилла были связаны с нами общим предком не менее чем 7 млн. лет назад.

Такова общая теоретическая ситуация разработки пробле­мы антропогенеза на сегодняшний день. Не все в ней до конца выяснено и объяснено, не во всем ученые согласны между собой. И в этом нет ничего удивительного, ибо мы имеем дело с венцом творения природы — человеком. Для нас при этом важно подчеркнуть, что в науке сегодня можно считать дока­занным тот факт, что человек — это продукт естественного развития самой природы. Своими корнями он уходит в биосфе­ру Земли и является ее законнорожденным дитем.