Личность и право. Гуманистическая природа права

Основной вопрос философии права в контексте правовой ан­тропологии является конкретизацией общефилософского вопро­са «что такое человек?» и выступает как вопрос о том, «что такое человек юридический?». Поскольку философская антро­пология определяет человека как человека способного[10], то и пра­вовая антропология может быть представлена как такой подход к праву, когда последнее рассматривается сквозь призму челове­ческих способностей. Среди различных человеческих способно­стей выделяется и способность бытия в условиях правовой ре­альности, на основании которой человек получает определение (человек юридический). Обосновывая введение последнего понятия, французский социолог права Ж. Карбонье подчеркивал, что только человек из всех живых существ «наде­лен свойством быть юридическим существом» и только ему при­суща способность «создавать и воспринимать юридическое». Именно эта присущая человеку способность, считает он, а также поддерживающий ее ментальный механизм должны быть пред­метом юридической антропологии[11].

Что же представляет собой «человек юридический»? Чело­век в системе права, человек правовой — это, прежде всего, субъект, агент и носитель определенных действий. Поэтому важнейшим вопросом правовой антропологии является вопрос «кто является субъектом права?», или «что значит быть субъек­том права, а не просто субъектом морального долженствования или гражданином государства?»[12]. Другими словами, это вопрос о том, благодаря какой способности мы идентифицируем субъекта права, какая из сторон человеческого бытия делает право воз­можным.

Проблема субъекта права оказывается ключевой для раскры­тия феномена права, выявления его смысла. В концепции рос­сийского философа права начала XX века Н. Алексеева субъекту отводится роль «наиболее глубокого элемента правовой структу­ры»[13]. Этот вывод перекликается с положением известного совет­ского юриста Е. Пашуканиса о субъекте как атоме юридической теории, простейшем, неразложимом далее элементе[14].

Человека делает правовым субъектом то, что он по своей сущности обладает способностью, которая делает возможным право. Конечно, здесь имеется в виду не просто субъект права, как о нем учит юридическая теория, а субъект в философском смысле, правовой субъект, когда на первый план выходит собст­венная рефлексивная деятельность человека, не вытесненная объективированными формами существования юридического смысла в положительном праве.

Феноменолого-герменевтическая философия права за отвле­ченными формами объективного права стремится разглядеть жи­вого субъекта, носителя действительного правосознания. В обра­зе такого субъекта трансцендентальное (универсальное) и эмпи­рическое (единичное) представлены в единстве, как единство сущности и существования. Понятие такого субъекта в наиболь­шей мере соответствует юридическому учению о дееспособности. Он обладает естественной способностью к деятельности, которая носит ценностно-ориентированный характер. Среди ценностно-ориентированных актов (любви, ненависти и др.) выделяются такие, которые выражают смысл права. Это — акты признания[15]. Акты признания — это особые интенциональные акты, выра­жающиеся в направленности на другого, при этом другой рас­сматривается как ценность вне зависимости от степени его досто­инств, как ценность, заслуживающая гарантий защиты со сторо­ны права.

Ценностно-значимый акт признания конституирует «клеточку» права, представляет собой определяющий момент правосоз­нания. Способность к признанию — собственно правовая спо­собность, которая делает право возможным. Она отличается от моральной способности (любви, уважения), хотя и может иметь их в качестве своей предпосылки. Именно в акте признания про­исходит отождествление каждого себя и одних с другим, что по­зволяет рассматривать его как антропологический эквивалент принципа формального равенства. Такая «ориентация на друго­го» коррелируется с сущностной чертой человека — открыто­стью миру.

Гегель относил признание к сфере субъективного духа и представлял его в качестве особого состояния самосознания, ко­гда носитель последнего соотносит себя с другим субъектом, стремясь показать себя в качестве свободной самости. Сама по­требность в признании обусловлена двойственностью природы человека: представляющего, с одной стороны, природный, те­лесный субъект, а с другой стороны — свободный субъект. «Для преодоления этого противоречия, — писал Гегель, — необходи­мо, чтобы обе противостоящие друг другу самости... полагали бы себя... и взаимно признавали бы себя... не только за природ­ные, но и за свободные существа»[16]. При этом истинная свобода достигается благодаря признанию: «Я только тогда истинно сво­боден, если и другой также свободен и мною признается свобод­ным»[17].

Русский философ права И. Ильин также отмечал, что «пра­воотношения покоятся на взаимном признании людей»[18]. Он под­черкивал, что именно это живое отношение между людьми дела­ет право возможным, а в актах признания происходит конституирование человека как правоспособного субъекта[19].

Признание может быть представлено как «свернутая» спра­ведливость, а справедливость — «развернутой» формой призна­ния. При этом справедливость как способ отношений возможна лишь при наличии у субъекта способности признания, а отношения взаимного признания оказываются возможными лишь в том случае, когда люди вступают в справедливые отношения, не пы­таются использовать друг друга в качестве средств в собствен­ных целях. Акты признания можно назвать сознательными и ра­зумными актами. Поэтому способность признания предполагает определенную интеллектуальную и моральную зрелость, выра­жением которой выступает метафора субъекта права как «совер­шеннолетнего». Человек понимает происходящее с ним и дру­гим, поступает осмысленно, отдает отчет в происходящем.

Благодаря признанию, которое осуществляется посредством определенных правил, социальные связи, основанные на догово­рах, на различного рода взаимных обязательствах, придающих юридическую форму даваемым друг другу обещаниям, включа­ются в систему доверия. В данном случае правила признания представлены принципом: «Обязательства должны выполнять­ся». Это правило распространяется на каждого, кому адресова­ны законы данной правовой системы, или на человечество в це­лом, когда речь заходит о международном праве. В этом случае участник отношений уже не субъект морали («ты»), а субъект права («любой»).

Именно так, в духе ориентированной на анализ языка герме­невтической философии, то есть путем нахождения соответст­вующего местоимения, наиболее адекватно выражающего право­вой смысл, определяет понятие субъекта права П. Рикёр: «Субъ­ект права — любой. Я являюсь любым по отношению ко всем. Мы входим в юридическое пространство, когда рассматриваем себя как «любого» из всех остальных «любых»[20]. При этом «лю­бой» — это не глубоко личностное «ты» и не анонимное «нек­то». Этим местоимением выражается философская структура, которая является правовой по своей сути.

Что же скрывается за выражением «любой»? Какая из форм индивидуального бытия человека — индивид, индивидуальность или личность — имеется в виду, когда ставится вопрос о субъек­те права?

В предложенной Э. Ю. Соловьевым концепции содержание и соотношение основных форм индивидуального бытия человека раскрывается через установление их соответствия определенным типам норм — обязанностям, призванию, правам[21]. Так, инди­вид — это отдельный представитель рода «человек», «один из» множества людей, и в таком качестве -^ продукт общества, объ­ект общественных отношений. Он является субъектом (носите­лем) обязанностей, без которых немыслимо никакое общество, центром вменения, по отношению к нему уже применимы по­нятия вины и ответственности. Для индивида характерна уста­новка на социальную адаптированность к существующим усло­виям.

Для обозначения же активной стороны человеческого бытия, субъекта общественных отношений применяются понятия «инди­видуальность» и «личность». Э. Ю. Соловьев подчеркивает, что в индивидуальности мы ценим ее самобытность, а в личности — са­мостоятельность, или автономию[22]. Индивидуальность — субъект призвания, или состояния, когда право превращается в обязан­ность, для нее характерна установка на самореализацию (само­осуществление). Это индивид, который социальнее наличного со­циума. Внешнему авторитету здесь противопоставляется над­личностная принудительность совести, веры, вкуса.

Личность формируется на основе индивидуальности. Это — субъект прав, или права (если сущность права видеть в правах человека), а следовательно, субъект свободы. Ее отличительной чертой является стремление к собственной и уважение к чужой независимости. Именно с образом человека как личности коррелируется право. Ведь сущность права образует категорически требуемое морально-автономным субъектом признание его мо­ральной самостоятельности (свободы) как предварительное дове­рие к воле и самодисциплине каждого человеческого индивида[23].

«Формализм» права не означает стирание всех различий ме­жду людьми. Уравнивая всех по формальному принципу, право, не требуя принудительного самосовершенствования или прояв­лений духовной и социальной свободы, оказывается условием реализации человеческих способностей именно тем, что отдает их реализацию на личное усмотрение граждан. В этом смысле формальное равенство выступает гарантом человеческой уни­кальности.

Право, казалось бы, безразличное к внутреннему миру че­ловека, не может функционировать и развиваться без личностно развитых людей, способных сказать: «На том стою и не могу иначе». Оно испрашивает таких людей, признавая за ними спо­собность решать самостоятельно, что для них значимо, ценно и выгодно. Гарантируя пространство для осуществления этих способностей, оно тем самым стимулирует «производство» личностно развитых индивидов. Без личностно развитого субъекта права современная правовая культура была бы просто невоз­можной.

Хотя реальные индивиды могут не обладать качествами авто­номного субъекта, но сущность права заключается в предполо­жении этих качеств у каждого человека («любого»). Поэтому право ориентируется на образ человека как личности. Эта идея личности как субъекта права выступает в качестве «должного», идеала для права. «Идеал права, — пишет русский философ Б. П. Вышеславцев, — есть свободный субъект, потому что, автономная личность, которая сама рассуждает, сама оценивает, сама выбирает направление действий»[24].

Таким образом, быть правовым субъектом — это не значит просто воспроизводить смысл положительного права путем тол­кования юридических норм. Это означает быть живой лично­стью, носителем действительного правосознания. В идее право­вого субъекта заложена идея осмысленного поведения. Эмпири­ческие и жизненные границы осмысленного существования вы­ражены в идее дееспособности.

Правовой субъект — это не столько внутренняя психологиче­ская структура личности (не столько ее аутентичное «Я»), сколько то, как личность представлена другим. Она дает воз­можность взаимодействия с окружающим миром, отражая ту роль, которую человек играет в нем. Это — лицо, персона. Лич­ность в качестве персоны есть не атомарный индивид, а человек в его отношении к другим людям. Такая личность конституиру­ется другими, но не в объективном смысле, а в том смысле, что осознает себя в отношении к другим, в отношении понимания его роли другими. Она есть структурное единство отношения и его носителя (правоотношения и субъекта права). Это значит, что право порождается такими отношениями, в которых человек участвует как персона. И это есть отношение признания.

Именно личность как единство отношения к другому и его носителя есть тот онтологический элемент, благодаря которому можно идентифицировать принадлежность к собственно праву (но не в субстанциональном смысле) любого правового явления. Несубстанциональность основания права означает то, что из вза­имного признания как сущности справедливости нельзя вывести ни одной нормы позитивного права. Здесь скорее применимо от­ношение не дедукции, а аналогии. Там, где имеют место отноше­ния взаимного признания, конституирующие качество личности, там есть и право, и, наоборот, там, где их нет, где личности не гарантируется ей атрибутивно присущее (жизнь, свобода, собст­венность), там и право как таковое не реализуется. Таким обра­зом, понятие субъекта права не просто играет ключевую роль в раскрытии феномена права, но само право обосновывается идеей человека как личности.

В силу отмеченных обстоятельств право в одном из своих из­мерений — антропологическом — может быть определено как способ человеческого взаимодействия (сосуществования), воз­можный благодаря человеческой способности быть автоном­ным субъектом, который признает таким же субъектом любого другого. Носителем данной способности является опре­деляемая признанием других личность, или персона, а ее реали­зация и воспроизводство составляет задачу политико-правовых институтов.