На изломе
В результате административного деления, осуществленного Екатериной II в 1777 году, губернии были разукрупнены, уезды тоже. Число одних и других было увеличено.
Боясь народных выступлений, стремясь оградить дворянские гнезда от народного гнева, Екатерина II усилила административно-политический аппарат на местах. Новоржевский уезд был разделен на 8 станов, 15 волостей, а с учреждением земства в 60-х годах прошлого века – на несколько земских участков с земскими начальниками во главе, при некоторых из них имелись камеры мировых посредников.
На территории теперешнего Бежаницкого района были созданы Бежаницкая, Аполинская, Дворицкая, Апросьевская, Аксеновская, Кудеверская, Туровская, Захонская, Новинская, Горская, Полистово-Ратчинская и Цевельская волости. Кроме волостного правления, в Бежаницах разместился становой пристав 2-го стана со штатом стражников и полицейских. Здесь же была построена камера предварительного заключения.
В административном устройстве волостей было много общего. Они самоуправлялись, во главе их стояли старшины, имели свой суд, но только по самым мелким делам: раздел имущества, разбор семейных ссор и т.п.
Для наблюдения за поведением населения сбора налогов на каждые 100-150 крестьянских дворов назначался сотский (волости были разделены на 15-20 сотен). Кроме того, крестьянские дворы делились на десятки во главе десятскими, осуществляющими надзор за своими соседями.
Но подлинная власть находилась в руках станового пристава и земского начальника: у пристава полицейская, у земского начальника – административная и судебная. Кроме Бежаниц, камеры становых в районе имелись в Кудевери, Ашеве, Аполье, Турове. Становой пристав подчинялся уездному исправнику, назначенному губернатором; земские начальники назначались из потомственных дворян. Их власть распространялась на 3-4 волости. При земских участках учреждались камеры мировых посредников, на обязанности которых лежало рассмотрение различных жалоб, в большинстве своем возникавших между крестьянами и помещиками, посягавшими на крестьянские владения.
Мировой посредник, квартировавший в Хряпьеве, мирил крестьян с помещиками, защищая интересы последних.
В книге “Волости и важнейшие селения Европейской России” (выпуск УП, СПб, 1885 г.) сказано: “Бежаницы – погост, волостное правление (уездный город в 35 верстах), православная церковь, школа, четыре лавки”. Погостом Бежаницы стали, очевидно, в конце XVI века.
Из других церковных документов видно, что на протяжении веков владели Бежаницами и округой богатые помещики Философовы. Именно они были заинтересованы в построении новой церкви в селе. В клировой ведомости за 1888 год сказано, что церковь в Бежаницах “построена в 1971 году помещиком села Богданова (Богдановское) Николаем Дмитриевичем Философовым на собственные средства”.
На той территории, которая сейчас числится за Бежаницким районом, насчитывалось около 80 помещичьих имений, из них самыми богатыми тогда были Гора, Богдановское, Усадище, Бардово, Хряпьево, Ратча, Кудеверь, Цевло и другие. Лучшие земли принадлежали помещикам: Львовы владели 13 тысячами десятин земли, Дерюгины – 7, Философовы – 6, Креницыны – 16, Полибины – 50, Корфы – 5, Имзены – 5, Майеры – 9 и так далее. Все крестьяне, проживавшие в деревнях вокруг Бежаниц, принадлежали помещикам Философовым, были их крепостными. Кудеверский помещик Имзен – из прибалтийских немцев, владел крепостными крестьянами и землей деревень Кудеверь, Сухлово, Куколкино, Бабаниха, Иваньково, Лопатино, Дурнево, Сукино, Степаньково, Корпыли и Фильково. Помещики Дурново (их сын – П.Н. Дурново – министр внутренних дел царского правительства, заливший кровью рабочих улицы Петербурга в революцию 1905-1907 г.г.) владели в Кудеверской волости крепостными крестьянами и землей деревень Калинино, Ракино, Мишково, Верхнее, Фофоново, Мурашкино, Белохново, Голодная Горка, Леонково. В этих деревнях им принадлежало более 400 душ крепостных крестьян и около двух тысяч десятин земли. Помещик Ковалевский владел крепостными крестьянами и землей деревень Измалково, Чайки, Березки, Картачи, Карташево, Курочкино и Селиваново. Кроме того, он владел селом Скопиха с приписанными к этому селу соседними деревнями.
В поместьях строились оригинальные здания, разбивались парки с ценными породами деревьев. Например, в селе Усадище, принадлежавшем царскому министру торговли и промышленности М.М. Философову по чертежам петербургских зодчих было построено великолепное двухэтажное здание с парадными входами, высокой башней, вместительными залами, десятком прекрасно отделанных комнат и многочисленными людскими службами; у дома был заложен парк в английском стиле, а во вместительной котловине – фруктовый сад. В войну это здание и парк сильно пострадали, а сад уничтожен совсем.
В таком же стиле была построена усадьба его брата в селе Богдановское. роскошью интерьеров, картинными галереями, изяществом отделки славились тогда усадьбы и других бежаницких помещиков: Львовых – Гора, Мейеров – Бардово, Полибиных – Ратча. В бывших помещичьих приусадебных парках – в Горе, Бардове, Измалкове, Фишневе – и сейчас просматриваются лабиринты запутанных дорожек, во многих – системы искусственных прудов с затейливыми мостиками, гротами, беседками, а кое-где с остатком постаментов от скульптур из греческой мифологии.
Положение крестьян в Бежаницкой и соседних волостях, как и по всей стране, было крайне тяжелым. Землю они обрабатывали как барскую, так и находившуюся в своем пользовании примитивными орудиями – сохами и смыковыми боронами. Урожаи получали низкие: не более трех-четырех зерен на одно посеянное. Тяжелым бременем на крестьян ложились царские подати. Чтобы их выплатить, крестьянам приходилось лучшие земли занимать льном и коноплей, волокно которых шло на продажу.
Много сил и времени отнимала у крестьян изнурительная барщина. Официально считалось, что барщину помещичьи крестьяне должны отбывать в течение трех дней в неделю, на практике же трехдневная барщина была явлением редким.
В начале 1820-х годов владелец села Корнево Аполинской волости Горяинов заставлял своих крестьян работать на барщине по шесть, а иногда и по семь дней в неделю. Кроме того, с каждого тяглового мужика он требовал пять фунтов ветчины, десяток яиц, одну курицу, одного гуся, полфунта гусиного пуха, по одной сажени дров, пять аршин холста и многое другое.
За малейшие проступки крестьян наказывали розгами, били плетьми.
В деревне Павлово Кудеверской волости помещик Нагорный жестокими наказаниями и бесчисленными поборами довел крестьян до высшей степени озлобления. Отчаявшиеся крестьяне решили сжечь поместье, а барина убить. Только вмешательство полиции не дало крестьянам привести месть в исполнение.
Но среди бежаницких помещиков немало было передовых, прогрессивно настроенных людей.
…Генерал от инфантерии М.М. Философов, в последние годы XVIII века был псковским губернатором, затем членом Государственного Совета Российской империи. Занимая в стране высокий государственный пост, он во многом покровительствовал псковским уездам и волостям.
Философов заботился о крестьянах, об улучшении условий их жизни, видел истоки их нищеты. При Павле I Вязовская волость Великолукского уезда “накопила” недоимок более 200 тысяч рублей. Будучи псковским губернатором, Философов знал, что “сия волость имеет свое поселение на земле бесплодной – бурьяне и песке” и что “крестьяне оной не бедны”, но “нищи”, поэтому он представил на “высочайшее имя” прошение “о снятии с оной волости недоимки”, которая “всемилостивейше снята была с них” Павлом I.
Реально оценивая природные условия волости, Философов обращал внимание государственных лиц на то, что эта волость “из человеколюбия требует государственного презрения”, а крестьяне ее “благоденственного в бытии их жизни определа”. Философов предлагал на территории волости разместить государственное мануфактурное предприятие, чтобы дать возможность крестьянам зарабатывать на жизнь у себя в волости, не “ходя по миру копать землю, рыть канавы и пруды”.
Михаил Михайлович Философов провел последние годы жизни в своем имении Философово Островского уезда и похоронен на кладбище погоста Котельно этого же уезда.
Участвовал в Отечественной войне 1812 года и уроженец бежаницкого села Добрывичи Матвей Николаевич Чихачев. Во время военных действий он обеспечивал в армии наведение мостов на реках Москве, Днепре, Березине, за что был награжден орденами и почетными знаками страны. Генерал М.Н. Чихачев в 1813 году участвовал в успешных заграничных походах русской армии.
Во второй половине XIX века его сын Николай Матвеевич Чихачев стал крупным военным и государственным деятелем России.
Окончив Морской кадетский корпус, Н.М. Чихачев служил морским офицером в Сибирской флотилии. В 1860 году он командовал паровым фрегатом “Светлана”.
В конце 1870-х годов капитан I ранга Чихачев возглавлял Русское общество пароходства и торговли, широко содействуя замене парусного флота паровым.
Во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов контр-адмирал Чихачев активно участвовал в военных операциях русской флотилии в устье Дуная.
В последней четверти XIX века генерал-адъютант адмирал Н.М. Чихачев был Министром военно-морского флота страны. Выполняя крупную государственную работу, Н.М. Чихачев не забывал своих родных мест. В погосте Марыни в 1872 году по его инициативе и на его средства была открыта и содержалась школа для крестьянских детей.
В юношеские годы братья Креницыны – Александр, Владимир, Павел и Николай – уроженцы села Цевло, воспитывались в Пажеском корпусе в Петербурге и были знакомы со многими передовыми людьми того времени.
А.С. Пушкин, бывая в Псковской губернии (в том числе и в Михайловской ссылке), навещал Цевло и встречался с молодыми Креницыными, приезжавшими в свою вотчину на летние каникулы, тем более что Александр Креницын и его товарищ по корпусу Е. Баратынский писали стихи.
С 1819 года стихи А. Креницына стали печататься в литературных журналах: “Сыне Отечества”, “Славянине”, “Русском инвалиде”, “Невском альманахе”, а некоторые его произведения распространялись в рукописях.
Особенно шумную реакцию в обществе вызвало его стихотворение “Панский бульвар”, распространенное в списках, в котором молодой поэт умно и зло высмеял ряд сановных лиц. За такую “дерзость” его хотели отчислить из Пажеского корпуса. Но Креницын, сохраняя свою независимость, ответил своим недоброжелателям новым стихотворением:
Враги ничтожные моей
правдивой Музы!
Мой гений оковать
не в силах ваши узы;
Бичом я буду злых,
доколе злые есть;
Правдивым быть – велит,
коль не рассудок, честь.
Одно из стихотворений Креницына читалось на заседании “Вольного общества любителей российской словесности”.
Посещая литературные кружки и салоны, редакции журналов, он познакомился с К. Рылеевым, А. Бестужевым – Марлинским, которые теплыми, сердечными словами напутствовали молодого поэта.
Сблизился А. Креницын и с поэтами-выпускниками Царскосельского лицея, в том числе с Дельвигом и Кюхельбекером. Товарищ по Пажескому корпусу Е. Баратынский посвятил А. Креницыну дружеские строки:
Товарищ радостей
младых,
Которые для нас
безвременно увяли, Я свиделся с тобой!
В объятиях твоих
Мне дни минувшие
как смутный сон
предстали!
И все же за независимый характер и резкость А. Креницын в июне 1920 года из Пажеского корпуса был переведен рядовым в 18-й егерский полк и только через три года был произведен в прапорщики. В чине подпоручика в 1828 году А. Креницын вышел в отставку и поселился в имении Машнево Великолукского уезда, иногда навещая свое родное Цевло, но зимы проводил в Петербурге.
А. Креницын знаком был с Пушкиным, беззаветно его любил, зачитывался его стихами и прозой. Племянник А. Креницына, генерал-лейтенант Н.В. Креницын, в своих воспоминаниях писал: “А.С. Пушкин и мой дядя были соседями по имениям и посещали друг друга”.
А. Креницын в трагические дни января 1837 года был в Петербурге на панихиде по Пушкину, провожал его тело в Святые горы. По поводу гибели А.С. Пушкина в альбом своей сестры он написал стихотворение “Нет! Не до песен мне, сестра…” В нем есть такие строки:
Могу ль я слезы удержать,
Певца “Полтавы” вспоминая?
И как не плакать, не рыдать,
Когда рыдает Русь святая?
С презрением пишет А. Креницын о Дантесе, называя его “развращенным пажиком”, продажным, презренным, заграничным пришельцем. Живя в деревне, А. Креницын изредка писал стихи, но не печатал их. А среди них было немало живых и остроумных посланий и эпиграмм, которые быстро расходились в списках среди знакомых и друзей. Братья Креницыны были знакомы со многими декабристами, разделяя их взгляды, были свидетелями декабристского восстания в Петербурге. Они не состояли в тайных обществах декабристов, но все четыре брата проходили по следственным материалам восставших дворянских революционеров.
Во второй половине XIX века Бежаницкой помещицей стала Анна Павловна Философова (1837-1912 гг.), урожденная Дягилева.
Воспитанная на передовых идеях, “проникнутая освободительным духом”, она стала видной общественной деятельницей своего времени. Ее муж В.Д. Философов – владелец села Богдановское, был главным военным прокурором столицы. Появившись в Богдановском с детьми после реформы 1861 года, Анна Павловна увидела суровую действительность “раскрепощенной” деревни: крестьянскую бедность, малоземелье, поголовную неграмотность, отсутствие медицинской помощи. Желая помочь крестьянам, в 1870 году в Бежаницах она построила на свои средства земскую школу, больницу, наладила бесплатную выдачу больным крестьянам лекарств; в селе Ашево при ее активном содействии была открыта ссудно-сберегательная касса. Она оказывала остронуждающимся крестьянам бескорыстную помощь, проводила для них чтение книг.
Живя зиму в Петербурге, она внимательно следила за работой созданных ею учреждений.
Вместе с передовыми женщинами России – М.В. Трубниковой, Н.В. Стасовой, Е.Н. Конради – она боролась за равноправие женщин.
Они собирали вокруг себя женщин-энтузиасток и включали их в активную борьбу за женское равноправие. Они открыли швейную мастерскую и бесплатно предоставляли желающим швейные машину. Затем устроили школу, где сами вели преподавание, организовали сад для детей работающих женщин, создали общественную столовую с недорогими обедами. Учредили общество дешевых квартир, общество переводчиц.
Вместе с Н.В. Стасовой и Е.Н. Конради Философова участвовала в учреждении Высших женских курсов и “Общества для доставления средств высшим курсам”.
Много лет Философова возглавляла “Общество дешевых квартир и других пособий нуждающимся жителям”, в 1873-1874 годах она стояла во главе “Комитета помощи голодающим Самарской губернии”.
Анна Павловна была близко знакома с выдающимися современниками: И.С. Тургеневым, Ф.М. Достоевским, А.Ф. Кони, Н.И. Пироговым, В.А. Серовым, Л.С. Бакст и другими, у которых она снискала всеобщую любовь и уважение.
Философова принимала самое близкое участие в судьбах членов марксистской группы “Освобождение труда” Веры Засулич, народника А. Соловьева, покушавшегося на жизнь царя, в организации побега революционера Кропоткина за границу.
Осенью 1879 года Философова за активную общественно-политическую деятельность, направленную против существующих порядков, по воле царя Александра II была выслана за границу.
Находясь в изгнании, она поддерживала активные связи с передовыми людьми России.
Вернувшись на Родину, А.П. Философова горячо выступала против женского бесправия в России и явилась учредительницей “Общества защиты женщин”.
В ознаменование 40-летия общественной деятельности А.П. Философовой на Петербургских Высших женских курсах в 1901 году была учреждена стипендия ее имени, а международный женский конгресс заочно избрал ее вице-президентом. До конца своей жизни А.П. Философова не прекращала активной борьбы за женское равноправие в стране. Отмечая пятидесятилетие ее деятельности, журнал “Нива” в 1911 году писал: “А.П. Философову можно считать родоначальницей высшего женского образования в России и одною из тех провозвестниц женского равноправия, чьим трудом русские… женщины обязаны своим образованием и своими успехами на почве общественной деятельности”.
По решению Городской Думы Санкт-Петербурга на доме №16 по Ковенскому переулку, где жила А.П. Философова, была установлена мемориальная доска…
Испокон веков на Псковщине Бежаницы считались центром льноводства. В волости и соседних на 100 десятин посевов не менее 30-35 десятин ежегодно засевалось льном.
В губернии бежаницкие льноводы славились лучшими урожаями этой культуры: до 25-30 пудов чистого волокна и 30-35 пудов льносемян с десятины посева.
Выращенный лен теребили вручную, головки очесывали железными драчками. Мочку льна производили в реках, озерах, прудах. Вынув из мочил, лен расстилали по пожням для вылежки. Подняв со стлищ и связав в снопы, льнотресту сушили в ригах, а затем мяли ручными мялками. В зимние дни лен-сырец трепали по хлевам и ригам. А когда лен был оттрепан и связан в круглые свясла (головки), решали: какие из них продать, какие оставить для внесения оброка, а какие пустить на приготовление пряжи и холста.
Всю зиму пряли и занаряженные кросна были принадлежностью крестьянской избы. Из холста шили верхнюю и нижнюю одежду, из льняных отходов изготовляли чуни (род лаптей).
Значение льна для бежаницкого крестьянина ярко отражено в сложенной здесь песне:
…Лен наш кормилец, сынок,
Вся на тебя лишь надежда:
Подать ты нам и оброк,
Ты нам и хлеба кусок,
Ты и одежда.
Бежаницкие крестьяне, обобранные помещиками, царской казной, скупщиками-ростовщиками, продолжали жить бедно. Сильно стесняло их малоземелье, обременял оброк, изнуряла барщина.
Царское правительство в 1861 году приняло и осуществило реформу по освобождению крестьян от крепостной зависимости.
Но желанная свобода оказалась обманчивой. Реформа была проведена в интересах дворян-помещиков. В результате реформы крестьянские пашни сократились, отрезки остались за помещиками. Причем крестьяне не получили тех покосов и выгонов, которыми пользовались раньше, они лишились лесных угодий, водопоев и прочего. Дворовые были отпущены вообще без земли. О том, что крестьяне были сильно обделены землей, говорят следующие данные: на одного бежаницкого крестьянина приходилось земли (усадебной, пашни, сенокосов, выгонов и пр.) 2,1 десятины, на одного дворянина – 196 десятин.
“Освобожденные” крестьяне с различными просьбами вынуждены были обращаться к помещикам и, после долгих поклонов получая часть сенокоса или выгона, они обязывались или выкосить часть помещичьего покоса, или обработать половину помещичьего поля.
За полученную по царскому манифесту землю крестьяне должны были платить выкупные платежи в течение 49 лет, оставаясь на положении временно-обязанных, выполняя феодальные повинности: каждому мужчине необходимо было отработать в год на барщине 40 дней, а женщине – 30.
Пореформенное крестьянство быстро разорялось: одни уходили в города, бросая свои надела, превращаясь в фабричных рабочих, другие шли к помещику в батраки. Зажиточная верхушка деревни частью присваивала брошенные наделы, частью арендовывала их. Разорение крестьянства способствовало превращению помещичьих хозяйств в крупные капиталистические сельскохозяйственные предприятия зерна, мяса, молока. После реформы 1861 года владелец сел Алтун, Вехно, Гора, Батьково, Юшковы села, Финьково – Львов, широко используя наемный труд, на шести тысячах десятин земли ввел многополье, наладил семенное хозяйство, развел породистый молочный и мясной скот, чистопородных свиней и овец, завел конный завод, организовал случной пункт, пустил в ход два винокуренных, пивоваренный, лесопильный, кирпичный и черепичный заводы, водяную мельницу, в Финькове – льнодельную станцию. В хозяйстве использовал новейшие сельскохозяйственные орудия и машины (плуги, железные бороны, сеялки, веялки, молотилки, жатки, сортировки и т.п.).
Такое капиталистическое хозяйство стало приносить миллионеру-помещику большие доходы, так как платил он своим батракам за работу очень мало: “крестьянин получал 35 копеек, крестьянка 20 копеек в день на своих харчах”.
Владелец села Хряпьево Дерюгин, эксплуатируя батраков, на двух тысячах десятин земли завел шестипольный севооборот, крупное молочное хозяйство, занялся промышленной переработкой сельскохозяйственных продуктов, полученных со своих полей и ферм. На местный рынок у него работали винокуренный, сыроваренный и кирпичный заводы, принося большие доходы.
Но многие помещики были не в состоянии приспособиться к новым условиям, и свои поместья продавали или закладывали в поземельный крестьянский банк.
До 1900 года на территории района число помещичьих имений сократилось почти вдвое.
Продолжали крестьяне разоряться. Им помочь было некому. Чаще всего в деревне можно было наблюдать такую картину. Податный инспектор и становой пристав в сопровождении урядников и стражников ходят по дворам: собирают подати. Если не платят, описывают крестьянские пожитки, с крестьянами обращаются грубо, не задумываясь, пускают в ход кулаки и плеть. Часто во время сбора недоимок дело доходило до кровавых столкновений. Вот почему в конце июля 1893 года в ночное время при таинственных обстоятельствах вспыхнуло здание Дворицкого волостного правления. Пожар уничтожил его со всеми волостными делами, архивом и документами.
На той территории, которая сейчас числится за Бежаницким районом, в 1861 году не было ни одной школы, ни одного медицинского учреждения. Первые народные училища в районе – Ашевское, Плесское, Аксеновское, Кудеверское, Туровское – появились в 1869 году, в Бежаницах – в 1870 году. На 1 января 1896 года в среднем одна школа приходилась на 55 селений. Безграмотными в районе ежегодно оставалось более четырех тысяч детей.
В районе работало 33 церкви и 25 кабаков, 3 винокуренных и два пивоваренных завода, и ни одного клуба.
В 90-х годах XIX века была открыта земская больница в Ашево, в которой работали врач, фельдшер и акушерка, и приемные покои в Цевле и Кудевери на несколько коек. За медицинской помощью жители Бежаниц вынуждены были обращаться в Ашево или Цевло. Поэтому население лечилось больше всего “домашними средствами”, пользовалось услугами знахарей.
На съезде врачей Псковской губернии 9 июля 1877 года земский врач Якуб говорил неприглядной картине земской медицины в бежаницких деревнях. Врачебная практика привела его к неутешительному заключению, что “условия народного быта находятся в антагонизме с основными законами медицины” (имелись ввиду антисанитарные условия жизни крестьян, их бедность, тяжелый труд, темнота, невежество).
Земский врач, по его мнению, не мог оказать квалифицированной помощи именно тем из его пациентов, которые в ней более всего нуждались, то есть крестьянам, которых ежегодно к нему обращалось до шести тысяч человек.
Врач Якуб сетовал на то, что на его участке, среди крестьян, имеет место “широкое распространение грыж”, особенно “в гористых местностях” (Бежаницкая возвышенность) и считал, что это явление связано с полевыми работами, которые здесь тяжелее, чем в других местностях.
Малоземельные крестьяне, чтобы прокормиться, вынуждены были заниматься кустарными промыслами.
В 90-х годах прошлого века изготовлением колес в районе в 18 деревнях занималось 230 человек, большинство колесников проживало в Бежаницкой волости. Поделкой деревянной посуды в 31 селении было занято 239 человек, больше всего бондарей проживало в Полистово-Ратчинской (в 5 деревнях 55 человек), Цевельской (в 7 деревнях 44 бондаря) и Туровской волостях. Отсюда на местных ярмарках продавались лучшие по качеству кадки, квашонки, квасники, ушаты и т.д. Кроме того, в Цевельской волости повсеместно из прутьев плели корзины и кошели, из разных пород деревьев делали лукошки, щепали лучину, изготовляли кровельную щепу.
Многие крестьяне занимались изготовлением телег и саней, льномяльных машин, ручных и конных, простых ткацких станков, прялок, веялок, трепалок, граблей, лопат и других мелких предметов из дерева. На всю округу славились цевельские сундуки, красиво отделанные с внешней стороны и оклеенные внутри лубочными картинками.
Гончарный промысел развит был в Захонской волости в деревнях Бубнихе, Ракове, Горбачеве, Селиванове, Пентешкине, Дашихине, Гриве, Продолжи, Захонье. В свое время холмитянин Затейщиков - 2-й о материальном положении гончаров отзывался так: “Горшечники Захонской волости – люди бедные; по рассказам волостного старшины, горшки окрестным жителям навязывают и просят обменять на хлеб, ради Христа”.
Выделкой овчин многие крестьяне занимались во всех волостях, но больше всего в Горской (10 человек) и Туровской (5 человек). Своими кожевенными заводами славилось село Ашево (четыре завода, принадлежавших Максимовым и Харитоновым с 15-ю рабочими).
Сапожничали в большинстве своем безземельные крестьяне из Горской и Дворицкой волостей. Валяную обувь в районе изготовлял редко кто. Обычно валенки катали в деревнях, расположенных поблизости от Бежаниц. В осенне-зимнее время из деревни в деревню ходили портные. Это отставные солдаты или обедневшие крестьяне. Они шили армяки, тулупы, шубы.
Для окраски сукна и холста домашней выработки во многих селениях имелись синильни, а в некоторых по две-три. Синильни имелись в Аксенове, Бежаницах, Ашеве, Дворцах, Апросьеве, Плесах, Уде, Бардове, Кудевере, Марынях и других селениях. На ручьях, речках и реках строились водяные мельницы для размола зерна на муку, выделки крупы. Обычно мельницы принадлежали помещикам и кулакам и приносили им немалые доходы. В каждой волости было построено по несколько мельниц, например: в Кудеверской волости – 5, в Дворицкой – 4, Аксеновской - 3, Захонской - 2, Бежаницкой – 1.
В 90-х годах в селе Ашево появилась частная паровая мельница (владельцы Каменский и Крумен), а в первые годы 20-го столетия были построены мельницы с нефтяными двигателями в поселке Чихачево (владельцы Тохвинский и Терентьев), в деревне Коскино под Бежаницами (владелец Яков Брелауск) и в селе Цевло (владелец барон Корф).
Кроме того, в районе были построены частные лесопильные заводы. Такие заводы имелись в Рогалях горской волости (владелец С.И. Малаховский), на станции Сущево (владелец Левинсон).
…Шел 1902 год. Витебский промышленник А.З. Гуревич за бесценок приобрел затерявшееся в обширных болотах Цевельской волости имение Лезавичи. Дремучие леса и моховые болота, с крупными залежами торфа, составили богатство нового владельца.
Гуревич начал “дело” с лесоразработок: местные крестьяне за малую плату валили лес, бревна свозили к селу. Здесь же в короткое время был построен небольшой лесопильный завод. День и ночь визжала пилорама, шумели деревообрабатывающие станки. На лесозаводе пилили тес и байдак, фуговали доски и вагонку. товар Гуревич сбывал с прибылью и богател, аппетит его разрастался. На накопленный капитал было решено в селении построить стекольный завод. Для этой цели в Лезавичах было создано “товарищество на вере А.З. Гуревич и Наследники”. Со строительством и пуском завода “товарищество” явно торопилось. В 1904 году в селе уже дымили трубы стекольного предприятия, состоящего из двух паровых двигателей в 80 лошадиных сил и из одной трехгоршковой печи. 266 рабочих, набранных из ближайших деревень, трудились в цехах этого завода, чтобы создавать богатство для предпринимателя А.З. Гуревича и его наследников. продукция завода на складах не задерживалась. Ежедневно из Лезавич шли обозы с ламповым стеклом, бутылками и другой немудреной стеклянной посудой на станцию Сущево, чтобы железной дорогой отправит ее потребителям.
Тяжелым был труд бывших крестьян на заводе: по 12 часов ежедневно без выходных и отпусков работали они под присмотром мастеров, завезенных хозяевами из Германии и Польши. Мал заработок, да деваться некуда: в окрестных деревнях тяжелая, малоурожайная земля, да и той не хватало. Зато велики были барыши предпринимателя Гуревича и его наследников: затрат на жилье, школу, больницу, магазины и другие учреждения никаких. Черновую работу можно делать и без грамоты. Но так продолжалось недолго. Многие рабочие из местных, побывавшие на заводах Петербурга, пробудили в рабочих стекольного завода интерес к активной политической жизни. В революцию 1905-1907 годов к хозяину завода были предъявлены определенные требования, которые им частично были удовлетворены: открыты при заводе фельдшерский пункт и столовая, а в поселке начальная школа и продовольственный магазин. Большего рабочие от хозяина завода во время первой русской революции добиться не могли: многие из них затем были уволены, а некоторые арестованы.
С постройкой Витебской железной дороги (1904 год) все большее хозяйственное и торговое значение начинает приобретать поселок Бежаницы, отодвигая на второй план город Новоржев и село Ашево, славившиеся в округе своими ярмарками. Сюда начали стекаться купцы, различные дельцы, ремесленники. В начале века здесь появились первые каменные дома и склады купцов Кудрова, Дворина, Песьяцкого, Кружановича и других. Поселок стал расти, играть все большую роль не только административного и религиозного центра, но и центра оптовой и розничной торговли, ремесленных и кустарных промыслов. Неудачная война с Японией (1904-1905) показала гнилость царского строя, обострила недовольство трудящихся в стране. Волна народного гнева в революцию 1905-1907 годов охватила огромную страну и докатилась до Бежаниц.
На ближних к Бежаницам железнодорожных станциях – Великие Луки, Новосокольники, Дно – вспыхнули забастовки. К бастующим сочувственно и с поддержкой отнеслись и железнодорожники станции Сущево. Сообщение с Москвой было прервано. Для предупреждения возникновения забастовки на станцию Сущево была прислана полурота солдат, которые зорко следили за исполнением своих обязанностей каждым рабочим станции. Забастовки на железной дороге были прекращены после того, как часть требований рабочих была удовлетворена.
В то время из-за хронических неурожаев положение крестьян Бежаницкой волости и соседних (Полистово-Ратчинской, Цевельской и других) было особенно тяжелым: нечем было засеять поля.
В Бежаницах волостное правление уже с первых осенних дней 1905 года стали осаждать толпы крестьян с требованием хлеба. Но хлеба дать им никто не мог. Борьба за хлеб превратилась в борьбу против самодержавной власти, местных помещиков и кулаков. Чтобы как-то успокоить революционно настроенных крестьян, местные власти стали проводить волостные сходы, надеясь при помощи зажиточной верхушки деревни потушить крестьянские выступления. На эти сходы, кроме выборных лиц, стекались массы посторонних, не имевших права голоса, агитаторы, прибывшие из городов.
Из-за боязни открытого выступления, перед проведением схода в Бежаницы была вызвана воинская команда. Но, несмотря на это, сход в Бежаницах прошел бурно. На нем было много посторонних, и среди них агитаторы из рабочих. Крестьяне “по отношению к должностным лицам вели себя враждебно и крайне независимо”. только присутствие в селении воинской команды удержало сход от более резких действий против местных властей.
В Туровской волости сход изгнал волостного старшину, в Горской – волостного писаря, обвинив их в присвоении народных денег. Во всех волостях на сходах было значительно понижено жалованье старшинам и писарям и отказано в жалованье председателям и членам волостных судов.
Бурно прошли сходы в Кудеверской и Аксеновской, Захонской и Новинской волостях. Проведение волостных сходов не заставило крестьян смириться со своим бедственным положением.
В имении барона Корфа Зенково Туровской волости жители соседних деревень отобрали у управляющего ключи от барских амбаров с хлебом и отпечатали их. Было решено взять весь барский хлеб на учет и распределить его среди нуждающихся семей.
Через несколько дней крестьяне деревень Федяково, Быково, Никулино, Сысоево, Верховинино и других явились в село Успенское той же волости и приказали помещице Елагиной немедленно покинуть имение. Выпроводив ее из села, они арестовали лихоимца управляющего и посадили его под замок, а затем прогнали его из имения, отобрав ключи от барских кладовых.
Подверглось разгрому и соседнее имение Хряпьево, принадлежавшее помещику Дерюгину.
Четыреста крестьян из ближайших деревень, явившись в село, в барских покоях выбили стекла, выломали двери, разрушили винокуренный завод, привели в негодность все заводские машины и емкости и, выбрав со склада завода весь картофель, увезли его по деревням. Напуганные дружным выступлением крестьян против дворянских гнезд местные власти срочно вызвали из Пскова войска. Еще полыхало Коськово, а в Сущеве под командованием нескольких офицеров из вагонов выгружалась рота солдат. Разделившись повзводно, они направились в Гору, Хряпьево, Коськово “усмирять бунтовщиков”.
Осмелев в присутствии воинской команды, ашевский становой решил наказать крестьян возмущенных волостей. Он послал в горские деревни свою гвардию стражников собирать с крестьян подати.
Когда в приходе Юшковы села стражники сделали свое дело – увели в волость крестьянскую скотину, увезли туда же домашний скарб для продажи с аукциона, народ собрался на громадный сход, который решил не мешать стражникам в исполнении их полицейского долга, но никому не являться на волостной аукцион.
Действительно, в назначенный день торга никто из крестьян не позарился на чужое добро. Даже из кулаков никто не явился на аукцион. Вероятно, из страха перед народом. На повторных торгах – то же самое.
И вот покормивши скотину казенным хлебом месяц, становой решил возвратить ее владельцам.
- Приходите, берите свою худобу, уводите скотину, - приглашали в волость крестьян.
С чувством собственного достоинства крестьяне отвечали:
- Вы нас обобрали, вы увели скотину, сами вы и приведете назад, а мы не пойдем.
И вот вынужденные к этому стражники сами возвратили владельцам отобранное от них имущество и скот.
После поражения декабрьского восстания в Москве революционное движение в деревне пошло на убыль. Но летом 1906 года оно вспыхнуло с новой силой. Крестьяне продолжали отстаивать свои права: отказывались платить царские налоги, захватывали помещичьи пашни и сенокосные угодья, рубили лес в барских лесных дачах, на барских сенокосах пасли скот.
Так, крестьяне деревень Рогалево, Суслово, Ермолино Горской волости, прогнав испольщиков помещика Львова, захватили сенокосы при селе Финьково и выкосили их.
Прибывший исправник с отрядом конных стражников арестовал десять человек косцов.
В имениях купца Марковского – Цвень, Кузьмино, Коньково – крестьяне выступили против непосильных притеснений со стороны самого хозяина и разгромили его усадьбу. Волнения крестьян в этих имениях были подавлены воинской силой. “Зачинщиков” выступления арестовали и посадили в тюрьму, участников наказали плетьми. Но выступления крестьян против своих угнетателей в бежаницких деревнях не прекращались. В декабре 1906 года произошло столкновение крестьян с отрядом полиции, охранявшей село Бардово помещика фон Мейера. Вооружившись вилами и топорами, бардовские крестьяне напали на полицейскую охрану, но были разогнаны выстрелами. Впоследствии кое-кто из нападавших оказался за тюремной решеткой.
В чем причина таких дружных выступлений крестьян?
“Самая главная причина, - писал крестьянин деревни Горки Дворицкой волости С.В. Васильев в своих ответах на вопросы Вольного Экономического общества, - малоземелье, недостаток сенокосов, выгонов, леса и прочее, вражда к управляющим и приказчикам имений; неполные наделы крестьян землей”.
В 1907 году газета “Псковский голос” о положении в Бежаницкой волости писала: “Плохой этот год, но будущий обещает быть еще хуже. Голод сюда надвигается. Во многих деревнях голодный тиф, и эпидемия его грозит распространяться по всей волости. Виды на урожай совсем плачевные;… рожь не всходила совсем, и большинство деревень вынуждено было отсеять ее яровым хлебом”.