Дай мне поплакать
Мы должны беречь нашу слабость, потому что она нас сближает, а наша сила отталкивает нас друг от друга.
Жан-Клод Карьер
Проспект Клебер
Мотоцикл стремительно летит сквозь ночной сумрак.
Площадь Звезды
Мартен утирает капли дождя, струящиеся по прозрачному забралу его каски. Еще одно дело, последнее, его нужно сделать перед тем, как уехать из Франции.
Проспект Ваграм
Последний человек, с кем надо попрощаться. Еще одна женщина…
В первый раз он встретил Нико вечером, когда в городишке Улис стоял за ней в очереди в кассу в «Перекрестке». Он оказался там случайно: его бабушка с дедушкой теперь обитали в доме для престарелых в Бюр-сюр-Иветт. Мартен никогда не был с ними в особо близких отношениях, однако он взял на себя труд навещать их раз в месяц, в основном для того, чтобы выслушивать упреки в свой адрес и бесконечные жалобы на здоровье. Возвращаясь от них, он и заехал в соседний «Перекресток», чтобы купить что-нибудь домой пожевать: спагетти, пакет молока, диетическую колу и новый роман М. Коннелли из серии «Шесть футов под…». Мартен не мог не заметить молодую женщину, стоящую перед ним в очереди: блондинка, довольно высокая, с удивительно милым лицом и пугливым взглядом. Он обратил внимание на ее славянский акцент, когда она обменялась парой слов с кассиршей. И еще заметил в глубине ее глаз слабое, но чарующее сияние далеких мерцающих звезд, которое напомнило ему другие глаза с золотистыми искорками.
Женщина расплатилась за покупки и отошла от кассы. Но она так быстро шагала, что он, боясь потерять ее из виду, оставил свои макароны и все остальное перед кассой, чтобы не терять времени, не стал платить и побежал вслед за ней по галерее, повинуясь внезапному и неожиданному желанию.
– Мадемуазель!
Женщина повернулась к нему с необыкновенной грацией, ему почему-то вспомнился сюжет с розовым фламинго перед охотником. Захотелось успокоить ее и сказать «Не бойся меня», но вместо этого Мартен достал свой жетон и заявил:
– Полиция, проверка документов! Предъявите ваш паспорт, пожалуйста.
Через полчаса они сидели в его машине. Мартен подвез ее до дома. Она жила в многоэтажке, в квартире вместе с подружкой. Ее звали Светлана, но все называли ее Нико, поскольку она напоминала вокалистку из «Велвет андеграунд». На родине Нико даже защитила диссертацию по истории искусств, но на жизнь не хватало, поэтому переехала из Киева в Москву, где опять еле сводила концы с концами, работая манекенщицей в каком-то мелком агентстве. Кто-то посулил ей золотые горы на Западе, и Нико отправилась в Париж.
Эдем оказался адом, когда она столкнулась с реальностью. Нашелся сутенер, который предложил ей хорошее место – на улице, на панели. Так Нико и жила, постепенно все глубже опускаясь на дно.
Он тоже спросил, сколько она берет. Она, не стесняясь, ответила, что ее тариф от пятидесяти до двухсот евро в зависимости от услуги. Он протянул ей двести евро и сказал:
– Закрой глаза и расслабься.
– Как? Прямо здесь, в машине?
– Да.
Нико закрыла глаза. Мартен повернул ключ зажигания и включил свою любимую запись: дуэт Эллы Фицджеральд и Луи Армстронга. Они двинулись в сторону Парижа.
Для нее это путешествие было неожиданным, но она послушно сидела с закрытыми глазами, пока музыка ее не укачала. Через полчаса они раскачивались в кабинке колеса обозрения на площади Согласия. Нико не сразу поверила в то, что происходит, и какое-то время была слишком напряжена, чтобы получить удовольствие. Но жизнь научила ее: надо радоваться тому, что происходит в настоящий момент и не ждать лучшего.
Нико, как ребенок, обмирала от восторга, глядя сверху на искрящийся поток иллюминации на Елисейских Полях. Когда они достигли высшей точки на колесе, она запрокинула голову и долго вглядывалась в бесконечную бездну. А Мартен смотрел на нее и видел, как звездный дождь в ее глазах смешивается с плавным мерцанием неоновых огней.
Затем он повел ее в маленький ресторанчик на улице Бассано и угостил равиоли с белыми грибами и хлебцами из кукурузной муки. Вскоре они направились в Улис, к ней домой. По дороге Мартен почувствовал, как ее рука начала гладить его по колену, потом поднялась выше, стала ласкать его…
– Не надо, – сказал он, прикрыв ее руку своей.
Нико вышла из машины и долго смотрела ему вслед. Она была счастлива и в то же время несчастна.
Через неделю они встретились вновь. Потом регулярно встречались около года. Тариф всегда тот же – двести евро: для Мартена это стало гарантией, что он не позволит себе влюбиться, а для Нико – страховкой от ненужных иллюзий.
Он вбил себе в голову, что должен иногда давать ей возможность сделать глоток чистой воды и вырваться из повседневной гадкой действительности: гнусные рожи в машине, сеансы по-быстренькому в придорожном отеле, кока или героин как спасительно-смертельные подпорки, и чувство, что ты в тюрьме, а судьбу уже не изменить.
Мартен помнил каждое их свидание: открытый каток на площади перед ратушей, зимний цирк «Буглион», концерт полицейского оркестра на Центральном стадионе, выставка Пикассо и Курбэ в Гран-Пале, спектакль «Жизнь перед ее глазами» в театре Мариньи.
В его компьютере хранились все письма, которые Нико отправляла ему на следующий день после очередной встречи.
А он, скотина, так ни разу и не ответил…
От: svetlana.shaparova@hotmail.fr
Тема: жизнь не стоит того, чтобы жить…
Дата: 12 февраля 2008 08:03
Кому: martin.beaumont1974@gmail.com
Холодно. Я спустилась в метро, чтобы вернуться «на работу». Тащу в руках свой чемоданчик на колесиках. Все против меня. Держу в руках книгу, которую ты мне подарил, а в ушах звучит песня Сержа Генсбура. Эта яванка утверждает, будто жизнь не стоит того, чтобы жить без любви.
Спасибо, что подарил мне волшебный вечер вчера после театра на улице Монтень. Воспарить над Парижем, полетать над миром, пожить хоть недолго рядом с тобой. Даже усталость не чувствовалась. Мне было хорошо. Мне было хорошо.
Спасибо, спасибо, спасибо. Я даже не обижаюсь на «Макдоналдс».
Твоя Золушка.
Бульвар Малешерб
Мотоцикл стремительно мчится по мокрому асфальту бульвара Бертье, потом по Окружной.
Проспект Порт д’Асньер
Мартен замедляет ход, чтобы стереть с каски капли дождя.
Улица Виктора Гюго
Он разворачивается через разделительную полосу.
Три женщины славянской внешности с вызывающим видом стоят под дождем рядом с рекламным плакатом в ожидании клиента. Мартен подъезжает ближе и останавливается. Они принимают Мартена за очередного клиента, но Светлана узнает его и делает шаг навстречу. Он протягивает ей каску и указывает на заднее сиденье. Она похудела, дрожит от холода, в ее потухших глазах – пустота. Мартен знает, что в последнее время Нико почти не спит, а заработанные деньги у нее уходят на наркотики.
– Поехали!
Она качает головой и отступает. Догадывается, что́ он задумал, и боится преследования за проступок. Мафиози, которые выкинули Нико на панель, могут отомстить ее семье, оставшейся на родине.
Но ведь нельзя же всю жизнь бояться!
Мартен догоняет ее на тротуаре, берет за плечи, пытается заглянуть в лицо. Она так слаба, что нет сил сопротивляться. Он усаживает ее на мотоцикл, садится за руль и повторяет:
– Все будет нормально, все будет нормально.
Через час они уже на Монпарнасе, в скромной гостинице на улице Аббата Грегуара. Нико приняла душ, Мартен закутал ее в банный халат, чтобы согреть, и уложил на постель. Наступает ломка, ее зрачки сузились, а тело дергается от судорог и боли. Он видит, как Нико сжала кулачки, и ногти до крови впились в кожу, слышит, как желудок издает странные булькающие звуки.
Перед тем как она пошла в душ, Мартен заставил ее выпить три ложки метадона, чтобы ломка наступила позже и не была такой жестокой. Соня говорила ему, что после лекарства ломка наступает минут на тридцать позже. Он ждет, пока приступ закончится, помогает ей закутаться в теплое одеяло, сидит рядом и сжимает руку, пока не наступает облегчение.
– Ну почему, Мартен? – спрашивает Нико со смешным славянским акцентом.
Она лежит на постели, уже успокоившись, почти безмятежно. Разумеется, это видимое, ненастоящее спокойствие, просто результат действия лекарства, но все-таки первый шаг.
– Ты не должна выходить отсюда одна.
– Они все равно найдут меня.
– Нет.
Мартен поднимается, берет свой кожаный рюкзак и вынимает оттуда потертый паспорт.
– Он почти настоящий, – объясняет он, открывая его на первой странице. – Теперь ты не Светлана, тебя зовут Татьяна. Родилась не в Киеве, а в Санкт-Петербурге.
Так вот на что он потратил последний день в полицейском управлении – приготовил для нее новые документы.
– Смотри! – Мартен положил на кровать рядом с Нико билет на самолет. – Завтра утром вылетаешь в Женеву, в клинику Жанны д’Арк. Там врачи поставят тебя на ноги.
– Но как…
– Все уже оплачено, – объясняет он. Боится даже себе признаться в том, что ради этого пришлось закрыть счет в банке. Потом Мартен дает ей визитку Сони Хаджеб.
– Если возникнет хоть малейшая проблема, звони по этому номеру. Это – женщина, психиатр, она друг, она обязательно поможет.
Глаза Нико наполнились слезами. Но это другие слезы, они приносят облегчение, от них потухший, казалось, навсегда взгляд становится теплее.
– Мартен, почему ты это делаешь?
Он приложил палец к ее губам, намекая, что есть вопросы, на которые не нужно искать ответа. Сказал, что уже поздно, ей пора спать, а сам прилег рядом и долго держал Нико за руку, пока не почувствовал, что она уснула.
Середина ночи, многоквартирный дом для малоимущих в Эссоне, на окраине.
Маленькая квартирка, свет выключен, везде темно. Над звонком – славянская фамилия. Внутри серо и уныло. В комнате на этажерке несколько книг, которые он ей советовал прочитать, на плеере – мелодии, какие он для нее списал. На стене – афиши фильмов, которые в этом году они посмотрели вместе. Под кроватью – красивая музыкальная шкатулка. Когда открываешь ее, спокойная музыка наполняет комнату. В шкатулке – несколько выцветших фотографий о далеком детстве на Украине. В ней столько всего… На самом дне – конверт. В нем – купюры: деньги, которые Мартен давал ей при каждом свидании. Нико не израсходовала из них ни единого евро, даже в худшие моменты, когда была готова на все, лишь бы добыть дозу.
Столько доказательств, что в этом году что-то произошло между ними. Несколько месяцев, небольшой отрезок жизни, но он запал ей в душу, а она – ему.
13–