КОСМОСОФИЯ КОНСТАНТИНА ЦИОЛКОВСКОГО
Философские идеи К.Э.Циолковского, которые еще не так давно упорно замалчивались, сегодня тоже попадают в разряд неугодных нашему стремительно прогрессирующему "воцерковленному" или "ориентализированному" мировоззрению. Тому и другому варианту "духовности" Циолковский кажется либо недостаточно религиозным и слишком материалистичным, либо не дотягивающим до величественных доктрин Востока.
Но такое заключение поверхностно. "Простоватая" космософия калужского затворника - "секретер с замочком". Его понимание Бога, как энергии, вибрации, блаженства, царящих в Космосе и пронизывающих каждый атом вещества, соответствует самым вершинам гностического христианства, а "прыжок" через Астральный Мир к блаженству Нирваны - вершинам восточных доктрин.
Передо мной две пожелтевшие от времени брошюры, изданные в 1925 и 1931 гг. в Калуге, "на средства автора" тиражом по 2000 экз. каждая - "Монизм Вселенной" и "Причина Космоса".
Как могли появиться в ту пору в нашей стране работы, где без обиняков декларирован панпсихизм материи, а причиной Космоса объявлен Непознаваемый Разум? Тогда и более скромные уступки "идеализму" безжалостно карались как антимарксистская ересь. Но брошюры - налицо, автор умер своей смертью, обласканный Советской властью, как отец космонавтики, хотя сам свои межпланетные проекты ценил не высоко и не скрывал, что они лишь второстепенный инструмент к полетам в телах из "сияющей материи". К полетам от нашей скорбной по необходимости Земли в иные радостные миры Космоса.
"Религия обещает продолжение земной жизни, свидание с родственниками. За это крепко держится большинство. Монизм не прямо обещает (субъективно) немедленную совершенную жизнь и общество совершенных существ. Хорошо ли это забвение прошедшего в каждой последующей жизни, полный разрыв с горестями, радостями, привязанностями и антипатиями уплывающего бытия:' Но эти радости и огорчения так ничтожны, так мелочны, что не худо и разорвать с ними навеки". Что же это за неожиданное блаженство, которое обещает Циолковский человеку на вечные времена в его будущих жизнях? Одинокий чудак из Калуги сулит блаженство не человеку, но ... атому.
"Жизнь есть форма существования белковых тел". - говорил Энгельс. "Всякие иные определения жизни - от лукавого". - добавляли ученые-"ленинцы" и "сталинцы". Нет, - возражает Циолковский. - жизнь есть вибрация. Белковые тела после смерти разлагаются и атомизируются, атом же продолжает вибpиpoвать, как вибрировал в белковом соединении. Атом "чувствует", "aoiaao", "реагирует" по законам того тела, в которое входил при его жизни. или же вибрация бессознательна, дремотна, когда речь идет о низших формах "умершей" материи. Но в сущности мертвой материи нет.
Столь обезоруживающая, по-детски бесхитростная логика калужского мечтателя, как его называли при жизни, видимо, ставила в тупик ревнителей материалистической невинности нашей идеологии в прошлом. И защищала от травли.
Многое в публикуемых текстах может показаться читателю наивным. Но это только первое впечатление. Циолковский мыслит очень свежо, очень глубоко и оригинально. Вспомним, что и Христос рисовал небесное блаженство не в образах райских кущ, но уподоблял Царство Небесное горчичному зерну. И теософия рекомендует нс задерживать чувствознание в нагромождениях Тонкого Мира: бессмертно не тонкое наше тело, но монада - духовный атом.
Коль мы затронули вопрос о взаимоотношениях Циолковского с теософией и религией, остановимся на них подробнее.
Иногда Константина Эдуардовича представляют в образе малограмотного интуитивиста, который "заново открыл дифференциальное исчисление". Но это неверно уже потому, что он жил в Калуге - издательском центре теософических сочинений, где публиковались труды Е.П.Блаватекой и
Е.Ф.Писаревой. Несомненно, он был знаком с этими o?oaaie. так же как
его брошюры обнаруживают неплохое знание европейской философии.
Лишь отчасти справедливо и утверждение некоторых исследователей об
индифферентности ученого к вопросам религии. К обрядовой стороне,
действительно, он был равнодушен, но вот его точка зрения на принципиальные религиозные проблемы. "Мы должны признать за ней (религиозной символикой, - Ю.К.) право на существование. ибо нельзя миллионы людей признавать полоумными или просто глупцами. Над этими общепринятыми во всех религиях символами ('душа", "потусторонний мир", "рай", "ад") надо глубоко поработать. расшифровать их с космической точки зрения".
Высоко чтил Циолковский Иисуса Христа. В ранних космософских работах встречается слово Бог; в трудах советского периода оно заменено терминами "Космос" или "Причина Космоса", но смысл этих слов ученый растолковывал в идентичных понятиях.
Замечательный православный старец Силуан высказал очень интересную мысль, что будущее принадлежит монахам от науки. Именно таким был Циолковский. И не только он, но и Чижевский, Николай Вавилов. Все устремления Константина Эдуардовича сосредоточивались на науке, как поиске Истины. Защита диссертаций, погоня за академическими званиями, приспособление к реалиям времени - все это для него как бы нс существовало. Еще в дореволюционные времена он ухитрялся жить на 90 копеек в месяц, сохраняя бодрое, радостное мироощущение. Незадолго до смерти он писал:
"Я хочу при вести вас в восторг от созерцания Вселенной, от ожидающей всех судьбы, от чудесной истории прошедшего и будущего каждого атома. Это увеличит ваше здоровье, удлинит жизнь и даст силу терпеть превратности судьбы. Вы будете умирать с радостью в убеждении, что вас ожидает счастье, совершенство, беспредельность и субъективная непрерывность богатой органической жизни.
Мои выводы более утешительны, чем обещания самых жизнерадостных религий.
Ни один позитивист не может быть трезвее меня. Даже Спиноза в сравнении со мной мистик. Если и опьяняет мое вино, то все же оно натурально".
Космософия Циолковского и сегодня зacлуживaeт самого пристального изучения, может быть, даже сегодня - как никогда, ибо сгустившиеся апокалипсические предчувствия нередко и наукой трактуются как "конец света", хотя на самом деле предстоит конец тьмы, о чем тоже говорит калужский философ. В его оптимистичной логике видны отсветы будущего Града, где религия и наука, храм и лаборатория сольются в лучах единого Света.
"Храма же я не видел в нем, ибо Господь Вседержитель - храм его и Агнец.
И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его и светильник его - Агнец.
И не войдет в него ничто нечистое, и никто, преданный мерзости и лжи" (Откровение, 21, 22, 23, 24).
"История атома", по Циолковскому, чрезвычайно плодотворная научная и высокоэтическая идея. Отринуть любые личностные представления о бессмертии души, свести эту идею к бесконечному кочевью атома-монады в просторах Вселенной, суметь почувствовать в такой перспективе радость, поистине, под силу только гению.
В заключение несколько слов о человеке, благодаря библиотечным раритетам которого стала возможна наша публикация. А.К.Дюнин, любезно предоставивший в наше распоряжение прижизненные публикации
К.Э.Циолковского, - профессор, ученый-гляциолог с мировым именем. В юности атеист и комсомолец, задетый за живое "Монизмом вселенной", он написал письмо автору, получил от него в ответ очередную космософскую публикацию, затем новое письмо, в ответ открытка и другая брошюра... В годы войны Дюнин побывал в Калуге, приобрел почти все публикации своего знаменитого корреспондента.
Сегодня космософские семена, зароненные в душу комсомольского активиста, дают неожиданные всходы, 79-летний Дюнин увлеченно изучает труды Блаватской, Рерихов, монографию А.И.Клизовского "Основы миропонимания новой эпохи". И находит в этих работах вдохновение для своей точной науки.
Не подтверждает ли этот пример пророчество о будущем синтезе религии, науки и философии?
Юрий Ключников