ГЛАВА, В КОТОРОЙ НИ СЛОВА НЕ ГОВОРИТСЯ О СЛЕСАРНОМ ДЕЛЕ
На сей раз король, выйдя из кузницы, пошел не по внешней общей лестнице, а спустился по потайной лесенке, которой пользовался он один.
Эта лестница вела в его рабочий кабинет.
На столе лежала огромная карта Франции, доказывавшая, что король частенько принимался изучать самую простую и короткую дорогу, ведшую из его королевства.
После того как Людовик XVI спустился по лестнице и запер дверь в кабинет, он, пристально оглядев спутника слесаря, словно только теперь узнал того, кто шел за ним, перебросив через плечо куртку и сжимая в руке картуз.
— Вот наконец мы и одни, дорогой мой граф. Позвольте мне прежде всего похвалить вас за ловкость и поблагодарить за преданность.
— А я, государь, хотел бы извиниться за то, что, выполняя поручение вашего величества, осмелился предстать пред вами в таком костюме и разговаривать с вами так, как я говорил с вашим величеством.
— Вы говорили, как честный дворянин; что же до костюма, то как бы вы ни были одеты, у вас в груди бьется преданное сердце. Однако у нас мало времени. Никто, даже королева, не знает, что вы здесь. Нас никто не слышит: говорите скорее, что вас сюда привело.
— Ваше величество, вы оказали честь моему отцу, прислав к нему одного из своих офицеров, не так ли?
— Да, графа де Шарни.
— Граф де Шарни привез письмо…
— Ничего особенного не содержавшее, — перебил его король, — это была лишь рекомендация; главное же он должен был передать на словах.
— Он выполнил это поручение, государь, однако для того, чтобы приступить к исполнению порученного от графа приказания, я по приказу своего отца, а также в надежде на возможность побеседовать с вашим величеством лично, отправился в Париж.
— Вам известно все?
— Я знаю, что король в настоящую минуту хотел бы иметь уверенность в том, что он может покинуть Францию.
— И он рассчитывал на маркиза де Буйе, как на человека, способного помочь ему в осуществлении этого плана.
— Мой отец горд и признателен вам, государь, за оказанную ему честь.
— Мы подходим к главному. Что он говорит о самом плане?
— Что он рискованный, что он требует большой осторожности, но что он отнюдь не невыполним.
— Прежде всего, — продолжал король, — чтобы участие маркиза де Буйе было возможно более полным, на что дают основание надеяться его честность и преданность, не надо ли к его званию командующего гарнизоном в Меце прибавить еще и звание командующего в нескольких провинциях, в особенности — во Франш-Конте?
— Мой отец тоже так думает, и я счастлив, что король первым выразил свое мнение по этому поводу; маркиз опасался, что король припишет такое пожелание его личному честолюбию.
— Оставьте, пожалуйста! Мне прекрасно известно бескорыстие вашего отца. А теперь скажите: обсуждал ли он с вами возможный маршрут?
— Прежде всего, государь, отец боится одной вещи.
— Какой?
— Вашему величеству могут быть представлены сразу несколько планов бегства: и Испанией, и Империей, и туринскими эмигрантами. Вполне естественно, что все эти планы будут противоречить один другому. Отец опасается, как бы его план не породил какого-нибудь непредвиденного обстоятельства, которое обыкновенно относят на счет судьбы, но которые в действительности почти всегда оказываются результатом ревности и неосторожности противоборствующих партий.
— Дорогой Луи! Я вам обещаю, что никому не буду мешать интриговать вокруг меня. Во-первых, для этого и существуют партии. Во-вторых, этого требует мое положение. В то время как Лафайет и Национальное собрание будут следить за всеми этими нитями, имеющими одну цель: запутать их, мы, не посвящая в наши планы и не привлекая к их выполнению ни одного лишнего человека, будем полагаться только на тех, в ком мы совершенно уверены, мы пойдем своей дорогой с тем большей безопасностью, чем в большей тайне все это будет сохраняться.
— Государь! Договорившись об этом, мы можем перейти к тому, что мой отец имеет честь предложить вашему величеству.
— Говорите! — приказал король, склонившись над картой Франции, чтобы следить глазами за различными маршрутами, которые собирался изложить молодой граф.
— Государь! Существует не один способ бегства для короля.
— Несомненно.
— Сделал ли король выбор?
— Пока нет. Я ожидал услышать мнение маркиза де Буйе и предполагаю, что вы мне его привезли. Молодой человек почтительно поклонился.
— Говорите же! — приказал Людовик XVI.
— Прежде всего Безансон, государь; там весьма надежная крепость, очень удобно расположенная для того, чтобы собрать там армию, подать сигнал и протянуть руку швейцарцам. Присоединившись к армии, швейцарцы могут пройти через Бургундию, где много роялистов, а оттуда двинуться на Париж.
Король покачал головой с таким видом, словно хотел сказать: «Я бы предпочел что-нибудь другое».
Молодой человек продолжал:
— Существует еще Валансьен, государь, или любое другое место во Фландрии, где есть надежный гарнизон. Маркиз де Буйе мог бы отправиться туда с вверенными ему частями либо до, либо после прибытия короля.
Людовик XVI опять покачал головой с таким в… словно хотел сказать: «Предложите что-нибудь другое, сударь!» — Король может также выехать через Арденны и австрийскую Фландрию, — продолжал молодой человек, — а затем, еще раз перейдя границу в том же месте, вернуться туда, где его будет ждать маркиз де Буйе и куда заранее будут подтянуты войска.
— Я в свое время вам объясню, почему я все время спрашиваю, что еще вы можете мне предложить.
— Наконец, король может отправиться прямо в Седан или в Монмеди; там генерал во главе армии будет всецело к услугам вашего величества независимо от того, пожелаете ли вы покинуть Францию или идти на Париж.
— Дорогой граф! — молвил король. — Я сейчас вам в двух словах объясню, что заставляет меня отвергнуть первые три предложения, и почему я скорее всего остановлюсь на четвертом. Во-первых, Безансон находится слишком далеко и, следовательно, слишком велика вероятность того, что меня остановят раньше, чем я успею прибыть на место. Валансьен расположен недалеко и подошел бы мне в том смысле, что его жители относятся ко мне доброжелательно; однако господин де Рошамбо, начальник гарнизона в Эно, иными словами — в крепости на подступах к Валансьену, перешел на сторону республиканцев. Ну а о том, чтобы убежать через Арденны и Фландрию и попросить помощи у Австрии, не может быть и речи; помимо того, что я не люблю Австрию, которая вмешивается в наши дела словно лишь для того, чтобы еще больше их запутать, в настоящее время Австрия и сама переживает слишком тяжелые дни из-за болезни моего шурина, из-за войны с Турцией, из-за восстания в Брабанте: не было у нее еще заботы поссориться из-за меня и с Францией! И потом, я не хочу покидать пределы Франции. Стоит королю хоть на шаг удалиться от своего королевства, как он уже не может быть уверен в том, что сможет потом вернуться. Возьмите, к примеру, Карла Второго, Иакова Второго: первый возвратился лишь спустя тринадцать лет, второй — так никогда и не смог вернуться. Нет, я предпочитаю Монмеди. Он расположен на подходящем для меня расстоянии, в самом центре военного округа под командованием вашего отца… Передайте маркизу, что мой выбор сделан и что я уеду в Монмеди.
— Это окончательное решение короля или только проект? — осмелился спросить молодой граф.
— Дорогой Луи! — отвечал Людовик XVI. — Ничто еще окончательно не решено, все будет зависеть от обстоятельств. Если я увижу, что королева и мои дети снова подвергаются опасностям, как в ночь с пятого на шестое октября, тогда я решусь. Непременно передайте вашему отцу, дорогой граф, что как только решение будет принято, оно будет бесповоротным.
— А теперь, государь, — продолжал молодой граф, — не угодно ли будет вашему величеству выслушать мнение моего отца относительно того, как будет проходить это путешествие?
— Разумеется! Говорите скорее.
— Мой отец полагает, государь, что опасности путешествия будут меньше, если их поделить.
— Что вы хотите этим сказать?
— Государь! Вашему величеству следовало бы отправиться с наследной принцессой и ее высочеством Елизаветой в одну сторону, а королева с его высочеством дофином поехала бы в другую сторону… чтобы…
Король не дал графу де Буйе договорить.
— На эту тему спорить бесполезно, дорогой Луи, — заявил он, — в трудную минуту мы с королевой решили не расставаться. Если ваш отец хочет нас спасти, пусть спасает нас вместе или никак.
Граф поклонился.
— Когда придет время, король отдаст приказания, — молвил он, — и приказания короля будут исполнены. Однако я позволю себе заметить вашему величеству, что будет нелегко найти такую карету, в которой могли бы удобно разместиться ваше величество, ваши августейшие дети, ее высочество Елизавета и двое-трое сопровождающих слуг.
— На этот счет можете не беспокоиться, дорогой Луи. Я все предусмотрел и заказал такую карету.
— И еще, государь: в Монмеди ведут два пути. Мне осталось лишь уточнить, по какой из двух дорог ваше величество предпочитает поехать: надежный инженер должен изучить маршрут.
— У нас есть такой надежный инженер. Преданный нам граф де Шарни составил замечательные карты окрестностей Шандернагора. Чем меньше людей мы посвятим в тайну, тем будет лучше. Граф — преданный, умный и отважный человек, воспользуемся же его услугами. Ну а до рогу, как видите, я уже давно выбираю. Я заранее выбрал Монмеди, вот почему обе ведущие туда дороги отмечены на этой карте.
— Даже три дороги, — почтительно поправил граф де Буйе.
— Да, знаю; можно отправиться по дороге, ведущей из Парижа в Мец; проехав Верден, свернуть с нее и следовать вдоль реки Мез по дороге на Стене, а оттуда до Монмеди всего три мили.
— Возможен еще путь через Реймс, Иль, Ретель и Стене, — проговорил молодой граф довольно скоро, показывая тем королю, что сам он отдает предпочтение именно этому маршруту.
— Ага! — молвил король. — Вы как будто предпочитаете именно эту дорогу?
— Да нет, государь, что вы! Храни меня Господь! Я еще слишком молод, чтобы брать на себя ответственность советовать вам в столь важном деле. Нет, государь, это не мое мнение, так полагает мой отец. Эта точка зрения основана на том, что местность, по которой дорога эта проходит, бедна, почти пустынна и, следовательно, сулит меньше неожиданностей. Отец говорит также, что Королевский немецкий полк, лучший во всей армии, единственный, может быть, сохранивший верность присяге, занимает сторожевой участок в Стене и потому начиная с Иля или Ретеля может сопровождать короля; таким образом можно было бы избежать необходимости слишком большого перемещения войск.
— Да, — перебил его король, — однако мне пришлось бы ехать через Реймс, где мое имя проклято, где первый встречный может меня узнать… Нет, дорогой граф, на этот счет мое решение твердо.
Король произнес последние слова с такой решимостью, что граф Луи не стал даже пытаться переубедить короля.
— Итак, ваше величество, вы решились?.. — спросил он.
— Да. Я выбираю дорогу на Шалон через Варенн, не заезжая в Верден. А полки будут размещены в каждом из небольших городков между Монмеди и Шалоном; я даже думаю, что первый из них мог бы меня ждать уже в Шалоне.
— Государь, у нас еще будет возможность обсудить, в каких городах будут ждать полки. Однако король не может не знать, что в Варенне нет почтовой станции.
— Мне очень нравится, что вы так хорошо осведомлены, граф, — с улыбкой проговорил король. — Это доказывает, что вы добросовестно потрудились над этим планом… Пусть вас это не беспокоит, мы найдем способ держать лошадей наготове при въезде или выезде из города. Наш инженер скажет нам, где это будет удобнее сделать.
— А теперь, государь, когда мы почти обо всем договорились, — проговорил молодой граф, — позволит ли мне ваше величество процитировать от имени моего отца несколько строк одного итальянского автора, показавшиеся маркизу столь подходящими к случаю, что он мне приказал выучить их на память, чтобы я мог их передать королю.
— Слушаю вас, граф.
— Вот эти слова: «Какое бы дело мы ни затевали, время всегда кажется неподходящим, и никогда не бывает абсолютно благоприятных обстоятельств. Кто, ждет идеального случая, так никогда и не начнет дела, а если и начнет, то зачастую его ожидает печальный конец». Так сказал классик.
— Да, граф, это Макиавелли. Можете мне поверить, я непременно прислушаюсь к советам посланника славной республики… Тише! Я слышу на лестнице чьи-то шаги… Это спускается Гамен. Пойдемте к нему навстречу, чтобы он не заметил, что мы занимались не шкафом.
С этими словами король распахнул дверь на потайную лестницу.
Было самое время: мэтр стоял на самой нижней ступеньке с замком в руках.