Он был красный

Когда начали показывать репортаж из больницы, Игорь отключился.

Во время Галактической войны - даже в ее конце, когда все стороны ожесточились, даже сторки, не церемонившиеся с пленными! - никто из вое­вавших СПЕЦИАЛЬНО не поднимал оружия на женщин и детей вражеской сторо­ны. К ним могли относиться лучше (как земляне, в память которых крепко впечатались ужасы Серых Войн, или скиутты, презиравшие тех, кто показывал си­лу и власть на самках и детенышах) или хуже (как те же сторки или нечело­веческие в суждениях и поступках дайрисы), но никто не делал их объектом уничтожения сознательно! Фоморы позже - те да, те... но те - другое дело! Это была некрожизнь, потусторонняя и открыто враждебная по своей сути...

Игорь еще не успел отойти от аппарата, когда на экране появился Бо­рька. Глаза следопыта и начальника штаба "Волколаков" были красные, но гу­бы - плотно сжаты, а взгляд - налит злобой. Не здороваясь, он заговорил о совсем, казалось, постороннем, глядя куда-то поверх плеча Игоря:

- Игорь, я очень хочу побывать в космосе. На всех планетах. На всех, слы­шишь?! Я хочу увидеть пляжи Зеленого Шара. Хочу увидеть бури на Океаниде и ее подводные города. Хочу увидеть золотые леса Рады. Хочу увидеть пусты­ни Нова-Гоби. И холмы Сапфира, и рассветы на Багровой, и табуны в степях Константины. И скалы Нью Уэллс хочу увидеть, и джунгли на Сребрине, и... и... и все планеты Нейтралов, и Чужих даже, все, все планеты, какие есть! Но я не улечу со СВОЕЙ планеты даже на день, пока мы не разделаемся с этой своло­чью, которая... которая... - Игорь вдруг всхлипнул и простонал: - Которая убила мою сестричку! - и он упал лицом на руки, скрещенные на столе, возле которого сидел.

Игорь окаменел. Он хорошо помнил двух СТАРШИХ сестер Борьки, гордых славянских красавиц. Но почти не помнил тихую, спокойную девятилетнюю млад­шую. Он видел ее редко - у девочки был большой талант резьбы по дереву и кости, она жила и училась в интернате при дворце генерал-губернатора...

Как же так?!

Игорь выключил аппарат и несколько минут сидел, стиснув кулаками ви­ски и пытаясь хоть что-то подумать. Потом вдруг с ругательством вскочил, схватил попавшейся ему под руку диск - пронзительно взвизгнув в полете, тот метну­лся через всю комнату невидимой молнией и перерубил бордюрную планку у дверного косяка. Повернувшись к аппарату вновь, Игорь начал вызывать генерал-губернатора...

...Это оказалось нелегко - долго, трудно, не то, что раньше, когда был прямой канал. Кажется, с какой-нибудь планетой было бы легче связаться, чем с Довженко-Змаем... но наконец тот появился на экране.

- Я знаю, кто это сделал, - сказал Игорь. Генерал-губернатор не удивился - он кивнул:

- Я тоже, Игорь.

- Это затем, чтобы тебя свалить. Понимаешь?

- Понимаю, - снова склонилась голова генерал-губернатора.

- Сергей, - Игорь почувствовал, как скрипнуло в горле. - Как же они могли, Сережка? Ради чего? Ради каких-то сволочных барышей? Или у них есть ка­кая-то цель? Настоящая цель?

- Цель? - Довженко-Змай вздохнул. - Да, у них есть цель. Не думай, что это просто деньги. За деньги пни не могут купить в нашем мире и тысячной до­ли того, что хотят. А хотят они много и жадно. Хотят бессмертия своих лю­бимых, холимых, лелеемых тел. Физического, примитивного, сладостного бессмер­тия. Хотят виртуальных приключений и реальных развлечений, о которых ты ничего не знаешь, не можешь знать. Хотят андроидов-рабов и рабов людей. Хотят всевластья своих денег. Хотят все иметь и ничего не отдавать вза­мен. Хотят покупной власти и карманной демократии для широкого употребле­ния в узких кругах. И еще многого, очень многого они хотят. А нас ненави­дят. За то, что им нужен мир, который наши предки УБИЛИ несколько веков на­зад, Игорь. Он им очень нужен.

- Но зачем?! - со слезами крикнул Игорь.

- Спроси трупного червя, зачем ему падаль, в которой он копошится? - тихо спросил генерал-губернатор. - Он не ответит. Он просто без нее не может жить. А большее его не интересует... какие там для червя величие человече­ского духа и безумство мечты, порывы и дерзания... Ну что, - вдруг очень жестко спросил Довженко-Змай, - дворянин Империи, оценил, с кем раздела­лись наши предки? А если вот ТАКОЕ - ежемесячно и везде?

- Оценил, - Игорь сглотнул слезы. - А Бельков... он знает?

- Уже знает, - подтвердил Довженко-Змай и улыбнулся. Улыбка на его лице показалась Игорю противоестественней убийства. - Он догадался. Хотя тру­дно себе представить, что ТАКИЕ еще могут быть в нашем мире, Игорек.

- Их отправят на газ, Сергей? - с надеждой спросил Игорь. - Их секвести­руют и отправят на газ?

- Сначала их нужно поймать, - ответил генерал-губернатор. - Поймать за руку. Это трудно, но мы сделаем это.

- Значит, еще какое-то время они будут жить, - задумчиво сказал Игорь. - А сестра Борьки больше не будет...

...И в эти мгновения, пока он осознавал этот факт, в его мозгу про­мелькнули картины другого мира. Это был мир, разгороженный на части, на ку­сочки заборами, дверями, сигнализацией, охраной, мир, где все косятся друг на друга - и никто никому не верит, потому что сам сплошь и рядом обманывает тех, кто не успел обмануть его. Мир, где за занятия спортом надо платить. Надо платить и за лечение, и за учебу, и за право заниматься своим хоб­би. Деньгами платить! Непонятно, кому: "фондам", "комитетам", "комиссиям", "советам", многочисленным и безликим, как дурной сон. Как будто стране не нужны сильные, здоровые, честные и веселые люди... Мир, где у всех есть права, но никто ни за что не отвечает - и чем больше прав, тем меньше ответ­ственности, а место в этом мире покупается все за те же деньги, которые нельзя заработать честно,но всегда можно украсть... а если украсть очень много, то за эти деньги можно купить доброе имя...

А они? Что было бы с ним и с его друзьями в таком мире? Игорь свел брови. В мире, где они считались бы детьми и о заботе в их отношении го­ворили бы много и красиво? Он представил себе Женьку, спокойного и рассу­дительного Женьку, шляющегося по вечерним улицам с редкими фонарями - ве­чер, пиво, тусклое, серое безделье, тесная квартирка, сон, а на следующий ве­чер - то же... и так всю жизнь. Лизку, смелую и хладнокровную, прислуживаю­щую в баре, которой бросают на поднос мятые деньги и мерзко шутят, а она улыбается и спешит от столика к столику. Бесшабашного, порывистого Борьку, охотника и мечтателя, продающего себя извращенцам, съехавшимся в Россию со всего света, а потом проигрывающего эти деньги на "автоматах". Насмеш­ливую, резкую Катюху, сидящую полупьяной на лавке в сумрачном парке, среди окурков и пустых банок, в обнимку с такими же нетрезвыми парнями. Зигфрида, но не нынешнего, гордого и храброго, а скучного, приглаженного, никакого...

И себя. Да, ведь и он, Игорь, тоже был бы совсем другим. Невероятно, но ведь это вполне могло быть, он был бы сыном полунищего военного, презирае­мого не только богатеями-выродками, но и государством, которому он служит! И не было бы ни друзей, ни космоса, ни будущего... а Димка - Димку погубил бы не бой, не вражеская палица, а умер бы он в подъезде от передозировки наркотиков...

Серый пыльный мешок, одетый на голову - безо всякой надежды его снять. На всю жизнь...

... - Сестра твоего следопыта? - тихо спросил генерал-губернатор. - Мне жаль. Поверь... - он покривился. - Но когда мы найдем доказательст­ва - у них не будет ни имен, ни адвокатов. Только номера, и те недолго, - жестко сказал он. - И в это ты тоже поверь, Игорь.

- А до тех пор они будут жить, - Игорь покачал головой. - Мне очень пло­хо от этой мысли, Сергей.

2.

Приближение людей по коридору Игорь почувствовал издалека и заранее открыл дверь. В нее ввалились двое пионеров - сопя от усердия, казачата вели с заломленными за спину руками... Игорь едва не захохотал, невзирая на все происходящее. Они вели Тимку. Раскатов терпеливо улыбался.

- Игорь, - сказал один из пионеров, дергая "пленника" за ворот куртки, - вот, говорит, что к тебе прилетел. Прилетел на "джете", его ребята на аэродроме охраняют.

- Молодцы, - похвалил Игорь, - но его отпускайте. Он правда ко мне, и он не опасный, - про себя Игорь попросил у Тимки прощенья на наглую ложь. - Охрану у "джета" оставить... Что начштаба?

- Усиленную объявил, - солидно ответил говоривший и толкнул, соседа: - Отпускай, ты чего... В связи со взрывом. Это иррузайцы, как считаешь?

- Да, - кивнул Игорь.

- Вот и мы так думаем... А в столицу они тайно пробрались.

Наверное, он и дальше развивал бы эту тему, но Игорь отсалютовал:

- Будь готов!

- Всегда готов! - синхронно рявкнули ребята и, четко повернувшись, вышли.

Тимка посмотрел им вслед, закрыл дверь и сказал без насмешки:

- Волки. Вцепятся - не отдерешь... Неплохо тебя охраняют.

- Садись, - Игорь махнул в сторону комнат. - Есть хочешь?

- Очень, - признался Тимка. - Трое суток ничего не ел... Прилетел, думал - поем, отосплюсь. Где там! Этот взрыв... - он поморщился, словно от несиль­ной, но надоедливой боли.

Игорь, уже входя в комнату с упаковкой ветчины и хлебом для бутер­бродов, в упор спросил:

- Знаешь?

- Подозреваю, - дипломатично ответил Тимка. - Шеф не верит, правда. Да я и сам не верил, пока не нашёл кое-какие следы.

- Когда успел?! - удивился Игорь. Тимка, молотя челюстями, как камнедроби­лка, ухитрился ответить чисто:

- Умеючи долго ли?.. Я зачем прилетел - не затем, чтобы мне руки выкручи­вали...

- Догадываюсь, - кивнул Игорь.

- Дело из ряда вон, - Тимка уничтожил второй бутерброд; кусок ветчины свисал у него изо рта, как прикушенный язык. - Вот пришлют сюда взросло­го офицера - и я на побегушках окажусь. Понимаешь? - лицо мальчишки из "черной сотни" стало искренне-обиженным. - А я сам хочу всё сделать.

- Да делай, я-то что? - не понял Игорь. Тимка шлепнул на хлеб еще один ку­сок и вздохнул:

- Дело в том, что мне иррузайцев придется пока оставить. В двух местах сразу я быть еще не научился. Работаю, но пока без толку...

"Уж не на это ли и расчет у этих сволочей?" - подумал Игорь, и Тим­ка продолжил:

- Конечно, на это у них и расчет. Но, - он протянул руку и хлопнул Игоря по колену, - они от меня все равно никуда не денутся. Только попозже.

- Да о чем ты говоришь? - Игорь вздохнул. - Ерунда все это... Ты тех достань. Подонков этих. А с Иррузаем мы и сами разберемся.

- Ну нет, - Тимка упрямо мотнул головой. - Закончу в Озерном - и пусть иррузайцы эвакуируются на полюс. На час дольше проживут.

- Ты за этим приехал? - уточнил Игорь. Тимка дожевал бутерброд и откину­лся в кресле.

- Да. Я же обещал тебе. И себе. Игорь встал:

- Угу...Поспишь?

Он видел, что Тимка хотел сказать "нет", но что-то в его лице словно обмякло, он махнул рукой:

- Четыре часа, не больше. Я тут лягу?

- Спальня там, - улыбнулся Игорь, - иди и устраивайся по-человечески. Можешь и в душ зайти.

- Слякоть тут у вас, - сказал Тимка уже из спальни. - У тебя где бытуха?

- Там же, рядом с душем, - откликнулся Игорь.

- Я одежду почищу, ага?

- Конечно.

Тимка еще какое-то время шуршал, потом затих. Игорь заглянул в спа­льню - из-под одеяла торчали только клок волос и кисть руки с расслабленными пальцами.

Игорь вернулся в комнаты, но даже не успел сообразить, что будет де­лать - снова ожила связь. Степка на экране, явно не рассчитывая на ответ, объявил коротко, что "идем за Пограничную, резать иррузайцев за детишек в Озерном" и вырубился.

Что интересно - никто и не сомневается, что бомбу взорвали иррузайцы. И никто не опросит - как они добрались до Озерного?

Кто их туда ПРИВЕЗ. И - ЗАЧЕМ.

Люди привыкли к тому, что СВОИ - это. СВОИ. И никак иначе... Это, коне­чно, здорово. Но какое же богатое поле деятельности для подонков всех ма­стей - тех, кто еще ползает по разным плане там, готовый на все, чтобы...

- Да ради чего?! - Игорь обеими руками шарил по стене. - Неужели прав­да ради... у-у, мммерзость!

Он спустился вниз и взял в принтере "Землю и волю". Экстренный вы­пуск украшала шапка: "Преступная небрежность официальных властей - из-за их халатности в столице убито двадцать семь детей!"

"Убито двадцать семь детей" было набрано красным, крупнее прочего и иным по форме шрифтом. Делавшие выпуск знали, как расставлять акценты.

Тяжелые мысли навалились на Игоря. Нет, он не был наивным щеночком, абсолютно уверенным в благополучии мира. Он и читал и слышал о разных вещах, то тут, то там прорывавшихся мерзкими гнойниками: притоны наркома­нов и лаборатории по производству этих наркотиков; подпольные клубы педофилов и "наслажденцев"; убийцы-маньяки и просто подонки... Их было исчезающе мало в красивом и благородном мире - и вроде бы становилось еще меньше...

Но они был и. Как древние насекомые-паразиты, как клопы или тара­каны, таились по пыльным углам большой, веселой и деловитой Галактики Че­ловечества реликтовые пакости - алчность, разврат, себялюбие, жестокость, лень и безразличие. Таились - и выползали, оставляя за собой следы крови и грязи, едва предоставлялась возможность...

Игорь перевел дыхание. Что толку молотить кулаками в стены. Надо бо­роться - просто бороться. И тогда мерзости станет еще меньше. Хотя бы на чуть...

ДОЛЖНО стать меньше.

ИНТЕРЛЮДИЯ: ДОРОГОЮ ДОБРА (1.)

Спроси у жизни строгой - какой идти дорогой,