Эстетическое отношение как вид ценностного сознания
В ходе распада исходного единства познавательной и оценивающей направленностей человеческого сознания последняя развивалась гораздо более активно, широко и мощно, чем познавательная деятельность. Это объясняется тем, что познание требует разрыва реально образующихся связей между объектом и субъектом, требует того самоабстрагирования субъекта, того умения отвлечь объективное от всего субъективного, которое недоступно детству человека и детству человечества. Эстетическое отношение человека к действительности складывалось в недрах ценностного сознания. Его статус не гносеологический, а аксиологический, что означает прекрасное, возвышенное и т. п. — не знания, а ценности, и их восприятие — проявление ценностно-осмысляющей мир деятельности человеческого сознания, а не его познавательной активности.
Ценность и ценностная оценка являются двумя полюсами единого субъектно-объектного отношения: на одном полюсе находится объект в его отношении к субъекту (отношении значения), а на другом — отношение субъекта к данному объекту (отношение осмысления). Иначе говоря, ценностью, в частности эстетической, является не объект в его "в-себе и для-себя-бытии", а "субъективированный объект", и потому отнесение к ценности, или ценностная оценка, есть акт выявления этой субъективации. Поскольку субъектная позиция, как мы помним, представляет каждого субъекта в его особенностях, отличающих его не только от объектов его деятельности, но и от всех других субъектов. По этой причине история ценностного сознания человечества существенно отличается от истории его познавательной деятельности: ее развитие кумулятивно (накопительно), а развитие эстетического сознания и всех форм идеологии протекает в противоборстве ценностных позиций разных субъектов, и современных друг другу, и друг друга сменяющих, что приводит к постоянной переоценке ценностей. Потому и проблема объективности имеет разный смысл в гносеологии и в аксиологии: объективность истины определяется мерой соответствия знания объекту, а объективность ценности — мерой соответствия ценностных суждений индивида ценностным позициям совокупного социокультурного субъекта: так, теорема Пифагора истинна для всего человечества, а оценка красоты человека, утверждавшаяся пифагорейцами, была истинной для греков классической эпохи, переставала быть таковой в эпоху эллинизма и объявлялась ложной в Средние века.
Неудивительно, что существенно различны и психологические механизмы познания и ценностного осмысления реальности: уже в обыденном (практическом) сознании людей первое осуществляется силами абстрактного мышления и интеллектуальной интуиции, а второе — силою переживания, Таким образом, в ходе дифференциации аксиологических и гносеологических функций сознания эстетическое отношение человека к миру развивалось и укреплялось как одно из направлений его ценностной ориентации. Сделав этот вывод, можно перейти к анализу второго исторического процесса — процесса разложения изначальной синкретичности самого ценностного сознания, в ходе которого эстетическая ориентация стала приобретать самостоятельный характер, отчленяясь от этической, религиозной, политической и т. п.
Процесс, о котором идет речь, был связан прежде всего с тем, что дифференциация разных направлений практической деятельности общества выявляла особый характер ценности тех предметов, явлений и действий, с которыми был связан каждый род деятельности. Так, в практике межчеловеческих связей значение поступков осмыслялось как добро, благородство, справедливость, рождая нравственные ценности; вовлеченность известных человеческих действий и вещей в практику культа придавала им религиозную ценность, а причастность определенных явлений к складывающимся взаимоотношениям социальных групп — сословий, классов, партий, а затем и государств — позволяла устанавливать политическую ценность таких явлений.
Подходя под этим углом зрения к ценностям эстетическим, мы обнаружим, что подобной локализации они не получали. С тех пор, как эстетическое сознание приобрело самостоятельный характер, и по сию пору люди находят красоту и другие ценности этого рода и в природе, и в человеке, и в плодах его деятельности технических, научных, художественных. Сфера красоты оказывалась, таким образом, всеохватывающей: любой объект, оцениваемый этически, религиозно, политически и т. д., мог получить одновременно и эстетическую оценку, но мог ее и не получать.
Объективная основа эстетического отношения должна, конечно, существовать, но искать ее надо в таких свойствах предметно-реального мира, которые являются, таким образом, всеобщими и которые доступны непосредственному чувственному восприятию и переживанию как необходимому психологическому фундаменту эстетической оценки. Анализ показывает, что такие свойства действительно существуют, и человеческое сознание интуитивно нащупало их в ходе развития и совершенствования практической деятельности общества.
В этом процессе нашим далеким предкам постепенно открывалось специфическое значение той стороны их собственных действий, созидаемых ими вещей, воспринимаемых ими явлений, которую философия называет формой. Это было вначале еще неосмысленное, смутное ощущение, и лишь со временем оно доходило до сознания, пока не получило теоретического, хотя и мистифицированного, осмысления в первых же философско-эстетических концепциях, в частности, у пифагорейцев — в их учении о соразмерности, пропорциональности, гармоничности (т. е. высокой организованности форм предметного бытия) как сущности красоты.
Но для того чтобы такая теория возникла, должны были пройти тысячелетия практического обнаружения этой закономерности в общественно-трудовой деятельности людей. Именно в практике человек начинал эмоционально реагировать на ритм, пропорциональность, соразмерность, симметричность, структурную организованность созидаемых им предметов. Эстетическое ощущение формы вырастало из того радостного самочувствия, которое возбуждала организованность трудового процесса, облегчавшая труд и повышавшая его производительность; такие же переживания вызывала организованность облика созидаемого предмета, так как с орудием правильной формы с хорошо обработанной поверхностью, симметричным и т. п. было удобнее, легче, эффективнее, а значит, и приятнее работать. И уже на этой основе, экстраполируя на природу то ощущение ценности формы, которое первобытный человек получал в процессе труда, он стал и к ее явлениям подходить с теми же мерками.
Таким образом, эстетическое сознание формировалось и вычленялось по мере того, как в практической деятельности первобытного человека и в системе его ценностных ориентации возникала, так сказать, "установка на форму", иначе говоря, когда он более или менее целенаправленно устремлял свое внимание на значение организованности, упорядоченности формы предметов, с коими ему приходилось иметь дело. Эстетическое отношение оказывалось эмоциональной оценкой того, как организовано, построено, выражено, воплощено формой данное содержание, а не самого этого содержания.