Родительство
Нам кажется, что после восемнадцати лет, когда можно официально жениться, понимание ответственности за свою жизнь и жизнь своего чада придет само. Но само ничего не приходит, и, когда у нас рождается ребенок, мы просто выбираем одну из двух моделей поведения: делать так, как наши родители, или наоборот, то есть мы либо придерживаемся готовой схемы, либо пытаемся действовать ей наперекор. Если папа пил, а я решил, что пить никогда не буду, то настолько одержим трезвостью, что моему сыну хочется забухать. Если мама была проституткой, дочка станет монашкой, но если у нее родится дочь, она станет проституткой, потому что любая крайность надоедает.
С момента появления ребенка все смелые мечты и планы родителей, которые были у них в юношестве, куда-то исчезают и замещаются фантомами – образами мамы и папы. Человек невольно копирует речь, интонации, походку. Я сам это переживал. Когда моя первая жена родила, я в то время был студентом и летом халтурил – крыши крыл, а когда через месяц приехал, сразу увидел те перемены, которые произошли в жене. Та девочка, на которой я женился, исчезла, и в ее поведении, интонациях голоса, выражении лица вдруг проявилась моя теща. Потом я и за собой стал замечать привычки и ужимки своего отца – так во мне проснулся стереотип «папы», усвоенный мной в детстве.
Хуже всего, когда к копированию чужих моделей поведения мамы прибавляют свои воспоминания о том, как в детстве играли в куклы. Родительство – игра, но не в куклы. Быть родителем – быть в контакте с ребенком, здесь и сейчас, ведь только тогда будешь уместным и адекватным. Недавно пришла женщина: «У меня проблема. Мне с утра нужно идти на работу». – «Нужно идти на работу? Это не проблема». – «Но сначала ребенка нужно отвести в садик». – «Нужно отвести ребенка в садик? И это не проблема». – «Но она ведь не хочет вставать». – «Понятно – все с утра спать хотят. Здесь тоже нет проблемы». – «Но мне же надо ее в садик отвести». – «Надо – отводите». – «Но ведь она орет, истерит, не хочет вставать». – «Все правильно: вы ее насилуете – она орет. Это нормально. В чем проблема-то?» Проблема в том, что ребенок оказался «живой» и его реакции оказались за гранью ожиданий мамы. Куклу поднять ничего не стоит, даже с утра, взял за ногу, бросил в коляску и повез в детский сад. А ребенок – личность, индивидуальность, с ним нужно договариваться. Я пятилетней дочке говорю вечером: «Ну что, утром поставим рекорд по тому, сколько ты будешь плакать?» – «Я буду улыбаться!» – «Да ну?» Утром прибегает – улыбается.
Детей можно воспитывать через игру, договор, когда обе стороны несут обязательства и обе выигрывают. А не можете договориться – просто поднимайте ребенка и ведите его, упирающегося, в садик, и пусть вас не смущает то, что он плачет, истерит, может разбудить соседей. С уважением относитесь к тому, что ему сейчас совершенно не хочется идти куда-то, а хочется спать, и ваша работа, на которую вам нельзя опоздать, ему совершенно безразлична, и он понятия не имеет, что это вообще такое, и потому для него ваша работа – не ценность. Не критикуя, не наказывая ребенка за его естественную реакцию, вы его отводите в детский сад, обещая вечером с ним поговорить и все ему объяснить (чем важна для вас ваша работа, зачем ему ходить в садик и прочее).
Под родительством многие понимают свою «нужность» ребенку. Я ему нужна, ведь именно я ребенка кормлю, одеваю, советы ему подаю. Разочарование наступает, когда наши ожидания не оправдываются – в отличие от пупсика, ребенок то спать не хочет, то есть, то купаться. У него есть какие-то чувства, индивидуальность, которая не хочет соответствовать нашей идее родительства, и это раздражает. И когда ребенок в 2,5 года говорит, что сам приготовит завтрак, помоет полы, постирает свою одежду, родители пугаются: «Как так? Мы еще не наигрались, а уже стали ему не нужны». Это шок для родителей. Просто они еще не родители – они играют в родителей. А потому, если не могут ребенка запугать, начинают причинять ему боль, подавлять, контролировать.
Самое большое заблуждение: если детей пугать и бить, они вырастут послушными и хорошими. Похоже на идею с коллайдером: не понятно, что будет, если удастся его запустить – может быть, весь мир взорвется, – но все равно его пытаются запустить. То же самое с родителями, они лупят ребенка, не понимая последствий, орут, не понимая последствий, не находясь здесь и сейчас, не взаимодействуя с ребенком и даже на минуту не пытаясь его понять. Все, что он пережил, не правильно, все, что он думает, не верно. Родители делают все, чтобы ребенок почувствовал себя бесполезным, ничтожным, глупым, слабым, а потом у него начинаются проблемы – коммуникативные, эмоциональные. Многие взрослые могут вспомнить подобный же эпизод из своего детства: «Сначала родители меня подавляли, а потом я вырос, пошел в фитнес и качался, превращаясь в гору мышц, чтобы почувствовать себя сильным и снова не оказаться в ситуации маленького и ничтожного. Потом у меня родился ребенок, и что с ним делать – не совсем понятно. Я начинаю маленького человека пугать и наказывать, потому что от собственного бессилия и растерянности перед ним чувствую себя как в детстве – слабым и ничтожным, таким, от которого всю жизнь пытаюсь убежать».
Мы не можем простить детям то, что они напомнили нам, какими слабыми мы были в детстве, и это приводит к следующему алгоритму поведения.
Первый этап : мы начинаем настаивать на чем-то, и это проявляется в уговаривании, хотя мы чувствуем, что ребенок не хочет того, что мы ему предлагаем, и уговорами лишь провоцируем его на то, чтобы он сказал нам свое очередное «нет».
Второй этап : подкуп – мы пытаемся ребенка заставить проституировать за конфетку. Например, «пойдешь гулять, если сделаешь уроки».
Третий этап : шантаж – мама злится, молчит или обижается.
Четвертый этап : если и шантаж не проходит, родители переходят к угрозам.
Пятый этап : крайняя степень слабости и отчаяния родителей – насилие.
Все это определяет психологические и социальные последствия у детей, которые проявятся, когда они сами станут родителями.
Нужно понять, пока мы тащим за собой пыльный мешок с обидами из своего детства, мы не можем подарить счастливое детство своим детям. С появлением детей мы потеряли право быть неудачниками, несчастными и больными. С каждым ребенком мы получаем новый повод жить, быть успешными, изобильными, радостными, предприимчивыми. Чем больше детей, тем больше поводов. Но, по стереотипному мнению, ребенок – дополнительная нагрузка к и без того нелегкой жизни. И говоря, что дети должны хорошо и счастливо жить, мы снаряжаем их на территорию, на которой сами проиграли, потому что у нас самих нет ни отваги, ни воли, ни дисциплины, ни ответственности. Чтобы дети стали ответственными, нужно самим стать ответственными. Чтобы они были успешными, нужно и самим быть успешными. Чтобы они были обязательными, нужно самим стать обязательными.
Ребенок услышит тебя, если ты ему интересен. А интересен станешь, когда у тебя появится собственная жизнь. Ты вдруг приходишь домой с большой коробкой, запираешься в комнате и клеишь самолетик – тут же все о тебе вспоминают и лезут. Или красишь губы и собираешься на свидание – сразу же вокруг толпа соберется: куда ты, что ты, с кем? Только когда ты интересен и находишься в центре внимания, можешь донести свои идеи и повлиять. Но родители порой даже не пытаются стать интересными для детей.
Мы взяли на себя такое обязательство перед их рождением: мы изобильны, и у нас всего так много, что готовы делиться. Но если у нас всего мало, то дети – сущее наказание. Он разбил стакан, и мы говорим: «Горе ты мое! Ну в кого ты такой уродился?» Жизнь наша не удалась и не состоялась, потому что дети то пачкают, то разрушают, то роняют, то разбивают, то плохо учатся, то спать не хотят – они нас все время мучают. Мы годами формируем в них комплекс неполноценности. Всю жизнь ты даешь им понять, что, если бы не они, ты жил бы намного счастливее. И ребенок растет в контексте, что, если бы не он, ты был бы гораздо спокойнее, не такой нервный, раздражительный и озабоченный. «Единственная причина, почему в жизни папа и мама не состоялись, – это я. Я их мучаю, терроризирую, тревожу, расстраиваю», – маленький ребенок несет этот громадный крест за чужое несчастье. Раз тащит на себе – ему тяжело. Чтобы его этот крест не раздавил, он начинает врать, придумывать всякие истории, оправдания или просто уходит (из дома или из жизни).
Самая подлая манипуляция ребенком звучит так: «Это я тебе купила на последние деньги. Мне ничего не надо». Цель – сделать ребенка зависимым, должным, а если еще глубже посмотреть – я не живу и тебе не дам. Любовь – это не жертвы, не контроль, не ревность, а свобода. Жертвенная любовь – обычная лажа. В жертвенности нет любви – в жертвенности есть страдания. Мы не можем пожертвовать своей жизнью для ребенка. Мы говорим так, когда у нас и этой самой жизни нет, и жертвовать нечем. Иногда мама больше ничего не умеет, кроме как играть роль «мамы». Что ей делать, если ребенок стал самостоятельным? Она без работы останется. И поэтому когда у ребенка проблемы, она радуется – она снова значима, нужна и хочет, чтобы ее за это любили.
В нашем родительском высокомерии мы считаем, что дети должны нас любить. Дети не должны. И когда бы они могли успеть задолжать? Когда у вас появился ребенок – это была ваша личная инициатива. Они вас за это любить не обязаны. Я помню, как мы с женой вернулись из гостей, а нашей дочери тогда было года два. Мы приехали ночью, заходим домой – дочка проснулась, жена ее позвала спать вместе с нами, а та говорит: «Нет, я лучше с няней Викой спать пойду». И ушла. Жене стало очень обидно, что дочь ее не любит, а я тогда спросил ее: «А ты ее любишь?» – «Люблю». – «Замечательно, значит, в твоей жизни есть любовь. Вот и люби. А дочь сегодня любит Вику, завтра Петю, а потом выйдет замуж за Валеру и уедет из дома». Дети не должны нас любить. Они могут нас любить. А могут и не любить. И все равно при этом они остаются нашими детьми. Точно так же, как некоторые заводят много детей, мечтая, что в старости будут сидеть такие «доны карлеоне» в своих домах, а по выходным к ним будут приезжать дети с семьями, спрашивать совета, почитать и уважать. Но ведь дети могут вырасти и не приезжать в родительский дом никогда. В понимании и принятии этого и заключена родительская любовь.
Если быть честными, ты будешь любить своего ребенка в любом случае – двойки он получает или пятерки, состоялся в жизни или не состоялся, 30 лет прожил или 130, стал нобелевским лауреатом или вором… Какая разница? Он твой ребенок. Куда ты от этого денешься? А некоторые мамы используют такой ход: «Сынок, ты был маленьким, и я за тебя отвечала, а сейчас ты взрослый, сам за себя отвечай». Это мама так обиделась, закапризничала, потому что на самом деле это вранье, и где бы он ни жил, с кем бы он ни жил, ты всегда за него отвечала, и он всегда будет для тебя важным. Так сделай так, чтобы твой ребенок научился отвечать за свои собственные поступки, за свою собственную жизнь. Паркуясь, ты так ставишь машину, чтобы ее не стукнули и не угнали, потому что несешь за нее ответственность, даже когда в ней не находишься. И ребенка надо так воспитать, чтобы с ним потом в жизни ничего не случилось, даже если тебя рядом нет. Это и будет твоей родительской ответственностью перед ним. Это и будет любовь.
Родительство – это волшебство и чудо. Мы иногда забываем, что этот маленький человек не кукла, у него душа есть, индивидуальность. И он не твой, а сам свой. Это не твоя собственность. Ты – всего лишь условие, чтобы рядом с тобой расцвело нечто. У меня есть знакомый. Когда он родился, сразу стал сильнее, мощнее родителей. Они приняли его индивидуальность, потому что с ним невозможно было ничего сделать – он все равно добивался своего. Родителям проще было оставить его в покое, не лезть, не вмешиваться, не подавлять внутреннюю силу, а по возможности просто направлять. И вырос человек, который не верит ни в какие препятствия. Ему было все равно, куда идти за деньгами – к Росселю, Ельцину, – ему открывались любые двери. Проработав в России с дикой рентабельностью и купив все, о чем можно было мечтать, он переехал в Америку, затем в Австралию, сейчас живет в Канаде. В нем нет наглости и хождения по головам, только решительность, напор, отсутствие сомнений, внутренняя центрированность, чутье. В нем нет страха, который передают нам наши неудачливые родители.
«Быть родителем – это растить ребенка», – говорят некоторые. Как ты его растишь? За волосы тянешь вверх? Быть родителем – значит не уменьшать ребенка каждый раз, а делать его больше, чтобы он развивался в социальном плане, духовном, физическом. С моей старшей дочерью у меня связан полный глубоких переживаний случай, который я помню до сих пор. Она была маленькой, и я выкинул осколки бутылочного стекла, которые она хранила, – оказалось, что это были ее брильянты, дочь долго копила вкладыши от жвачки (отдала этому целый год своей жизни), чтобы обменять на эти стекляшки. Они были для нее ценностью. Как я отнесся к этому? Поверхностно. Для меня эта груда стекла была ценной? Нет. Я тратил силы, чтобы она появилась у меня? Нет. Самое ужасное, когда дочка стала плакать, я, вместо того чтобы извиниться за то, что полез в ее вещи, стал говорить какую-то ерунду: «И нечего сюда носить стекла с помойки, там микробы, грязь…»
Проще отмахнуться, чем понять суть ценности, которой ребенок дорожит. Еще сложнее осознать это и извиниться. Для того чтобы попросить прощения у ребенка, нужно переступить через свое родительское эго, а на это не каждый способен. Цепочка такого пренебрежения приводит к тому, что дети вырастают, уходят из родительского дома и больше туда не возвращаются. Потому что, если ты не посеял, не будет урожая, а если посеял не то, невозможно вернуться во времени, сделать другой посев и получить другие плоды. И совершенно бесполезно смотреть с болью, сожалением, упреками, подозрением в прошлое и говорить: «надо было в свое время». Когда люди думают о прошлом, им кажется, что тем самым они заботятся о будущем. Это не так. Самый важный момент – тот, в котором мы присутствуем. Делаем новый посев – получаем возможность получить новый урожай. Не гарантию, а всего лишь возможность. И не важно, сколько лет нашим детям, здесь и сейчас нужно что-то предпринять, и тогда возможно любое будущее.
Вопросы
Почему ребенок называет себя по имени? Например, он может сказать про себя: «Тема хочет пить». С чем это может быть связано?
Есть такое понятие – стадия «зеркала». Сначала ребенок видит себя словно в зеркале, но постепенно происходит перенос, и он перестает говорить о себе в третьем лице. Порой, называя себя по имени, ребенок имеет в виду ту часть себя, которую родители принимают и как-то называют. При этом он знает, что есть еще одна часть, которую они не принимают, ругают и наказывают, то есть та часть, которая не нужна им. Ее-то он и не называет своим именем, потому что она родителями не востребована. Ребенок чувствует, что когда он делает так, как родителям нравится, он Тема, а когда так, как нравится ему, – он не Тема, а сам свой. Когда родители начнут принимать его всего, без оговорок, он станет цельным и перестанет делить себя на такого, какой он нужен маме, и такого, какой он маме не нужен.
Иногда ребенок в семье словно «белая ворона», например в семье юристов сын становится артистом или клоуном. Почему так случается? Это отсутствие воспитания?
Это отсутствие не воспитания, а подавления индивидуальности ребенка. Не всегда это следствие сознательного выбора родителей, которые признают в своем ребенке уникальность и неповторимость и предоставляют ему право быть тем, кем он захочет. Чаще отсутствие подавления со стороны успешных родителей лишь следствие того, что они слишком заняты работой и им просто некогда «лепить» из ребенка какой-то задуманный образ. Такому ребенку просто «повезло» – его родители не были с ним постоянно, не внушали ему свои комплексы и стереотипы, не придавали нужную форму и потому, сами того не желая, стали лучшими родителями, какие только могут быть. И вырос человек, который знает, чего хочет, знает, что у него получается лучше всего, и делает это. Повезло ему. Бывает.
Когда с ребенком можно говорить о деньгах?
Говорить на эту тему стоит тогда, когда у ребенка появляется к ней интерес, когда он начинает задавать вопросы. Делать из денег культ и самоцель – глупо. Обесценивать и врать, что они не нужны, – тоже глупо. Научите детей тому, что деньги – это энергия. Ты что-то сделал, создал ценность, которая кому-то нравится, это у тебя покупают, дают тебе деньги, и ты можешь ими свободно распоряжаться. То есть ты получаешь энергию и можешь направить ее в любое русло, но прежде должен создать то, что люди будут ценить, за что будут готовы платить тебе. Моя дочь однажды сказала мне: «Пойдем, купим куклу». – «А где возьмем деньги?» – «У мамы». – «А у нее деньги откуда?» – «На работе берет». – «А там откуда?» – «Стрижет людей». – «Не просто стрижет. Мама так их стрижет, что им очень нравится, и они готовы платить и приходить к ней еще». И теперь моя дочь знает: для того, чтобы у нее были деньги, ей нужно что-то создать.
Как привить ребенку понимание ценности денег, если у него обеспеченная семья?
Совершенно точно, что понимание ценности не прививается путем отказов. Часто обеспеченные родители не покупают ребенку дорогую игрушку под предлогом «дорого» – это лицемерие, и так ценности не формируются. Просто родители, у которых есть деньги, демонстрируют свою власть ребенку, у которого их еще нет, и таким образом провоцируют его на то, чтобы он умолял, просил, уговаривал, что-то обещал, пока они упиваются своей важностью, нужностью и незаменимостью. Нельзя отказывать ребенку, исходя из одной цены. Удивительное явление – дуализм, когда люди все хотят поделить на «хорошо и плохо», «добро и зло», «дорого и дешево». Важно только одно – ценно это для тебя или нет. Если тебе что-то надо, оно не может быть дорого. Ты можешь просто мало зарабатывать.
Поэтому когда ребенок что-то просит у вас, поговорите с ним, спросите: «А зачем тебе это нужно? Что ты хочешь с этим делать? Почему именно сейчас?» Тогда вам будет ясно, зачем ему эта вещь, и вы сможете решить, участвовать вам в этом или нет. Вы будете уместны и адекватны, в отличие от родителей, которые играют в заботливых маму и папу, отказывая ребенку ради того, чтобы соседи похвалили: «Богатые, а детей не балуют! Молодцы!»
Вовлекайте детей в зарабатывание денег, как в игру, которая открывает массу возможностей. Например, моя мама так говорила: «Накормить – накормим. А на излишества сам зарабатывай». Она помогла мне устроиться на работу и не отбирала у меня заработанные мною деньги. Поэтому я точно знал, что работать – это супер. Другое дело, что не все обеспеченные родители хотят, чтобы их дети могли зарабатывать, потому что так теряется их зависимость от мамы с папой. У таких родителей чаще вырастают невротики, которые думают, что без папы они вообще никто. Но и у олигархов порой вырастают дети, которые посылают подальше родителей с их деньгами, потому что знают, что способны заработать столько, сколько потребуется. И олигархи чувствуют себя обманутыми, когда строят детям квартиры, в которых те отказываются жить, и начинают на детей обижаться. На что обижаться, если ребенок оказался неудобным для манипулирования и самостоятельным, а не овцой и не бараном? Радоваться надо.
Моему сыну нравятся только японские аниме, но я не могу сказать, что мне это тоже интересно. Когда он пытается со мной их обсудить, мне правда скучно говорить и слушать об этом. Я пыталась вникнуть – не получается. А так хочется, чтобы с сыном было что-то общее.
У вас с сыном общая жизнь, а увлечения могут быть разными. Например, моя жена парикмахер, а я – тренер. У нас разные увлечения, приоритеты, ценности, мы по-разному смотрим на мир. Я не рассказываю ей про мотоциклы, а она мне про красители для волос – у нас много других интересных тем. Примите то, что вашему сыну интересны мультики. Не критикуйте их и не пытайтесь полюбить их, как он. Просто не отталкивайте его, когда он хочет поделиться с вами своими открытиями. Моя дочь тоже мне рассказывает про своих друзей из садика, хотя я даже не видел их никогда, но я понимаю, что в тот момент, когда она обсуждает их со мной, ей очень хочется с кем-то поделиться, потому что у нее нет друга, которому бы она могла это рассказать. Я выслушиваю, киваю головой, не критикую, не даю советов, если дочь не просит. И от вас ничего не требуется. Достаточно того, что вы выслушаете сына. Проблема в том, что вы считаете: раз вы – мама, то должны постоянно говорить ребенку что-то очень важное, какие-то умные и нужные вещи. Мы боимся общаться с детьми, так как нам кажется, если ребенок что-то расскажет, то нам тоже обязательно нужно будет что-то рассказывать, а нам – нечего. Вот мы и уходим от контакта. Ничего из того, что вы придумали, ребенку не нужно. Просто побудьте с ним. Это подобно тому, как вы приезжаете к своим родителям и они вам дают три банки огурцов и два ведра картошки из погреба. Понятно, что вы все это можете в магазине купить, но возьмите и огурцы, и картошку, поймите, родители хотят быть вам чем-то полезными. Дайте им эту возможность.
Мы с мужем решили, что будем выдавать детям по пятьсот рублей в неделю. Но иногда просто нет денег. Я не знаю, можно ли сказать детям, что денег нет, или уговор дороже и если мы пообещали, то должны обеспечивать обещанную сумму?
Когда вы принимаете решение о том, что будете давать детям по пятьсот рублей в неделю, задумайтесь сначала: а у вас каждую неделю есть такая возможность или не каждую? Если пятьсот рублей появляются раз в три года, не надо детям ничего обещать. А если пообещали, постарайтесь выполнять свое обязательство.
Мне нужно поехать по делам, дочь оставить не с кем, а со мной она ехать не хочет. Понятно, что завлечь лучше, чем заставить, но иногда совершенно нет желания что-то из себя изображать, придумывать, какая будет интересная и увлекательная поездка и прочее. Можно ли действовать директивно?
Когда есть возможность договориться, обязательно договаривайтесь. Если такой возможности нет, но ехать необходимо, не играйте, не притворяйтесь – будьте честными. Примите тот факт, что возможности договориться нет, и начинайте действовать решительно и директивно – взяли ребенка, посадили в машину и поехали. Объясните ему, что капризничать и плакать бесполезно, все равно придется ехать, и через какое-то время ребенок будет знать, что капризничать действительно бесполезно, и перестанет это делать.
Как научить ребенка правильно питаться? То, что мы с мужем едим, ей не нравится, то есть научить своим примером не получается. У меня остается один выход – быть жесткой?
То, что вы ребенку навязываете, ему точно не понравится – это нормально. Учить своим примером – значит, делать что-то не на публику, а просто потому, что самому нравится. Я всегда ем только то, что сам люблю, а не то, что врачи рекомендуют или еще кто. Дочь подходит ко мне: «Бабушка сказала, что йогурт – это полезно». – «А тебе самой нравится?» – «Да». – «Это самое главное». Я девальвирую такие понятия, как «полезно» или «вредно», чтобы дочь выбирала то, что ей самой нравится, потому что нет «правильного питания» – все зависит от того, кто сегодня продает продукты. Пристрастия детей могут не совпадать с родительскими, и нет никаких универсальных ценностей. Даже утверждение, что каши полезны, иногда дает сбой, и оказывается, что не всем они полезны. Неужели, если восьмидесяти процентам людей что-то полезно, остальные двадцать должны терпеть и есть это? Питание очень индивидуально. Предлагайте ребенку выбор и смотрите, что он выберет, к чему его душа лежит. Втянуть в «здоровое питание» невозможно, можно лишь увлечь. Не хотите, чтобы ребенок пил кока-колу и ел пиццу, не держите этого дома. Я не запрещаю пить кока-колу дочери, но сам ее не пью никогда и даже ни разу не покупал. Покажите ценность той еды, которую вы предпочитаете, доносите значимо, насколько важно так питаться, рассказывайте, знакомьте, придумывайте увлекательную сказку про правильное питание. Покажите толстую тетку: «Хочешь быть такой?» – «Нет». – «Тогда не ешь пиццу восемь раз в день». Через наглядность, через ясность вы достигнете большего, чем через запреты. Запреты дают другой эффект – влюбленность в то, что вы ненавидите. Будете заставлять – получите сопротивление. Поэтому родители удивляются, что дома дети едят «правильно», а потом уезжают учиться, живут самостоятельно и начинают питаться только кока-колой и пиццей. Все потому, что, когда они жили дома, родители их заставляли притворяться и пичкали своей едой.
Как внедрить в семье дисциплину как образ жизни? С одной стороны, все уникальные и индивидуальные, но с другой – не хочется, чтобы семейная жизнь превращалась в хаос. Как завести какие-то общие правила, традиции?
Дисциплина не подавляет уникальность. Дисциплина – это необходимое условие существования. Дисциплина жизни – дышать. Не будешь дышать – помрешь, а это не обсуждается, а просто принимается и исполняется легко. В семье то же самое. Если есть правила, но они не исполняются легко и просто, значит, они не стали дисциплиной и не приняты членами семьи как ценность. Создать семейные традиции и сделать из семьи клан – это духовная работа, благородная и большая задача. Для начала нужно внести ясность – объяснить, зачем это все, чтобы было четко понятно, в чем выигрыш следования этим правилам. Дисциплина не может существовать как беспрекословное подчинение – только как необходимое условие. В своей семье я завел традиции принятия, уважения, любви, и все члены семьи знают, что, если человек занят, нельзя ему мешать – он освободится и подойдет. У нас существует такая договоренность, и она не нарушается. Например, все знают, если сейчас со мной поговорить не удается, это не значит, что не удастся никогда. Я сделаю то, что мне необходимо, и (даже если все уже забыли) сам подойду, напомню и спрошу, что от меня хотели.
Во многих семьях родители стремятся завести традицию домашней встречи Нового года. Но навязать традицию невозможно – она может быть только создана. Если с вами интересно, если домашние праздники всегда проходят торжественно, есть атмосфера соединенности, совместности, открытости, контакта – традиция приживется. Если есть принятие, уважение, интерес к общению между членами семьи, то все приедут к вам на Новый год, не сомневайтесь.
Где грань для родительского вмешательства или невмешательства? Есть ли в ребенке мудрость, чтобы предотвратить несчастный случай?
Несчастный случай – это форма ухода из этой жизни, от родителей. Вода, огонь или таблетки – не это причина. Причина случилась гораздо раньше и глубже. Способы ухода могут быть разные – мы обвиняем микробы, стекла, водоемы, но, поверьте, все это лишь способы уйти из жизни, а не причины уйти из нее. Если вашему ребенку нравится жизнь и нравится жить, если он видит потенциально возможное для себя и понимает, как это воплотить, поверьте, никакое несчастье с ним не случится.
Мне трудно с вами согласиться. Я хорошо помню, как меня мама прутиком выстегала в пять лет за то, что мы играли в песчаном карьере. Теперь я понимаю, что она была права – мы были маленькими и не понимали того, что нас могло засыпать.
А могло и не засыпать. С нами в любой момент может случиться что угодно. Мы можем поскользнуться и умереть в собственной ванне. И что теперь?
Я хочу поговорить о том, как привить ребенку какие-то опорные сигналы – это опасно, это не опасно. Чтобы он различал.
Самое опасное для жизни – это собственно жизнь и есть. Мы живем, а потом умираем.
Я вам про осторожность, а не про это…
Осторожность – это ваши страхи за ребенка. Вы боитесь, запрещаете, но запретами только порождаете в нем дополнительное любопытство. Никогда запрет ничего не запрещал по-настоящему, а лишь провоцировал и побуждал к действию. Вы запретили, и ребенок, пусть втихую, но все равно сделает, а иначе не успокоится. Я хочу, чтобы вы знали, что вы запрещаете, за что наказываете своих детей. Действительно ли что-то угрожает жизни ребенка, или за вашими опасениями стоят ваши личные страхи, предположения, опасения, фантазии – одним словом, паранойя.
Почему паранойя-то? На предприятиях существует целая наука охраны труда. Почему? Потому что есть статистика несчастных случаев, и рабочим стараются объяснить, какие их действия могут привести к травмам или смерти. Мне кажется, точно так же и до ребенка нужно донести, что для него может быть опасно. Мне трудно принять, что у него есть внутренняя мудрость, которая поможет ему избежать опасности…
Все видели детей-беспризорников, которые гуляют одни по улицам и каждый день подвергаются множеству опасностей, даже понятия о них не имея. Мы можем спорить здесь до бесконечности – у вас много примеров, у меня их столько же. Я просто хочу, чтобы вы стали осознанными родителями и не руководствовались такими понятиями, как «правильно-неправильно», «хорошо-плохо». Будьте адекватными. Не наказывайте и не запрещайте, если вы не понимаете, за что наказываете или что запрещаете. Чаще всего вы запрещаете не потому, что переживаете за ребенка, а потому, что хотите хорошо выглядеть в глазах окружающих, потому, что вам неудобно за ребенка перед другими. И страх ваш гипертрофированный за жизнь ребенка происходит от мысли: «Как же я буду выглядеть, если мой ребенок погибнет?» Ведь все придут и скажут: «Какая же ты плохая мать!» Это и заставляет нас орать на детей: «Хватит! Перестань! Опасно! Не трогай!»
Норма
Легко быть правильным, опираясь на прошлый опыт, чужие рецепты и чужие модели поведения. Поступая так, мы будем правы в глазах окружающих людей, но, скорее всего, вряд ли счастливы. У нас есть два способа жизни – либо прав, либо счастлив. Счастливым человек становится, когда он видит и четко понимает, что ему нужно делать здесь и сейчас, и делает это. И тут же, в зависимости от того, с чем или с кем он взаимодействует, появляется отдача и благодарность. Использование в любой ситуации, независимо от контекста, чужих готовых «правильных» моделей – показатель того, что человек просто не понимает, что происходит, что это значит для него лично и как действовать, чтобы быть уместным, необходимым и достаточным. Нечто новое, только что рожденное, уникальное и ни на что не похожее человек пытается вместить в старый, известный шаблон, а это никогда не удается без агрессии, злости, да и эффект дает временный и незначительный. И тогда жизнь кажется несчастливой, бесполезной, ведь все наши вложения дают пустой результат.
Многие родители ищут понятие «нормы» и хотят быть «правильными» в глазах окружающих людей. Но это паранойя, потому что окружающим мы безразличны – они идут по своим делам, думая о своем, и зачастую даже не замечают нас. А нам кажется, что все на нас смотрят, и тогда мы играем для прохожих свой спектакль под названием «Я – хороший родитель», теряя при этом своих детей, их доверие, теряя способность быть точным и мудрым.
Считается, что быть родителем – значит выполнять некие нормы и правила, чтобы соответствовать требованиям общества, требованиям, непонятно кем и когда сформулированным и уже давно неактуальным. Но второй участник детско-родительских отношений – не общество, а ребенок, хотя его как раз в расчет не берут, потому что он «маленький и несмышленый». Родители стараются выглядеть «хорошо» в глазах окружающих и теряют контакт с детьми, а значит, теряют и способность влиять на детей. Самые «хорошие» и «правильные» родители – у наркоманов. Поверьте, это самые внимательные, заботливые и жертвенные мамы. Однажды ко мне на консультацию приходила женщина – очень «правильная мама». Ее муж повесился, старший сын – в тюрьме, дочь – на панели, а младший сын – наркоман. Она возмущалась и топала ногами, обвиняя школьных педагогов, общество, наркотики, плохих друзей во дворе, фильмы, само время. Она во всем права, но от ее правоты муж сбежал на тот свет, а дети – на улицу. Эта мама похожа на нейтронную бомбу, потому что ее правота сделала вокруг нее тотальную зачистку, не оставив никого из живых. Потому что всем близким этой женщины хорошо где угодно, только не с ней.
Иногда ко мне приходят на консультацию женщины, которые собираются стать мамами, но у них не получается, им ставят диагноз «бесплодие», хотя соматически они здоровы. Я спрашиваю у таких женщин: «А зачем вам ребенок? Кто вам сказал, что он вам нужен?» И на этот вопрос они обижаются, считая его глупым: «Ребенок мне нужен для того, чтобы о нем заботиться, жалеть его, воспитывать, нянчить, лечить, когда он будет болеть…» И сам ответ свидетельствует о том, что будущая мама уже спроектировала ребенка как некоего беспомощного, требующего постоянного ее внимания существа, которое будет по маме скучать и тосковать. Тогда я задаю вопрос: «А если ваш ребенок родится не инвалидом, а здоровым, смышленым, любознательным и креативным? Если он не будет нуждаться в вашей помощи и в том внимании, которое вы, еще не родив его, уже приготовили для него? Он может разочаровать вас своей самостоятельностью. И что тогда?»
Дети, эти индивидуальности, неповторимости и шедевры, родившись, попадают в некую форму представлений родителей о том, как все должно быть «правильно». И к этому «правильному» добавляется нечто не получившееся и не случившееся у самих родителей. То, о чем они сожалеют, то к чему им самим не хватает мужества приступить, сделать, завершить что-то собственное недоделанное, возможно в их детстве встретившее сопротивление родителей. И сейчас, будучи взрослыми, они до сих пор не решаются это завершить, доделать, пытаясь воплотить через своих детей. Увидеть, так сказать, со стороны, не рискуя. Сделать такой эксперимент: «А что бы было, если бы я это сделал?» Например: «Зря я не окончил английскую школу или правильно, что не окончил? Отправлю туда своего сына – посмотрю, что из него получится». И воспитание похоже на испытание, пытание, пытку. Вы не танцевали в детстве – идите и танцуйте, не пели – идите и пойте, не играли в теннис – идите и играйте. Дети-то здесь при чем? Это ваши желания, ваши несостоявшиеся проекты – реализовывайте их сами, если хотите.
Очень часто женщина, разочарованная своим браком, пытается вырастить сына с такими качествами характера, которых ей не хватало в муже. То есть муж оказался не принцем, зато сын будет тем самым «правильным» принцем, которого она всю жизнь ждала. И у папы могут быть какие-то виды на ребенка: чтобы сын стал знаменитым футболистом, а дочь – переводчиком с пяти языков. Ребенок рождается в среде уже неких требований и ожиданий на него, которые настолько захватывают родителей, что на уникальность ребенка внимания уже не хватает. Родители навязывают свои идеи, совершенно не соотнося их со способностями и желаниями детей.
Родители придумывают себе социально оправданный проект для ребенка: чтобы он лечил людей или выступал по телевизору, чтобы обязательно занимался общественно-полезным и общественно-признанным делом и чтобы соседи приходили и говорили: «Какого сына воспитали!» А если ребенок занимается чем-то для души, но в обществе эта профессия не считается престижной и полезной, то родители начинают терроризировать его: «Не тем делом занимаешься!» Я не о том, что ребенок должен выбрать не социально ориентированную профессию, чтобы сохранить свою уникальность и индивидуальность. Я о том, что родителям не нужно внушать детям свои представления о «правильных» и «неправильных» профессиях: «Вот стал бы ты врачом, я бы тогда тобой гордился». Главное не то, что он станет врачом и будет лечить людей. Важнее, чтобы он делал что-то с душой, искренне, не на оценку, не за похвалу, не за любовь родителей, а для себя самого, потому что он сам без этого жить не может. Что бы ребенок ни выбрал, будьте в поддержке, будьте рядом, а если нужно, то и защищайте его выбор перед теми, кто его осудит.
Желание воспитать «правильно» происходит от страха перед ошибкой и возможным стыдом перед обществом, что вырастили кого-то не того. Это не потому, что общество действительно может осудить – мы сами себя заранее судим, и главным в воспитании детей выбираем следующее: сделать все правильно, хорошо, соответственно идеалам (не понятно, правда, кем и когда созданным). В самом воспитании прослеживается озабоченность родителей собственным имиджем – как бы не стать виноватым, как бы не облажаться. Ведь очень хочется вырастить такого ребенка, чтобы все сразу увидели, какая ты хорошая мать. Тогда вся твоя жертвенность и все твои мучения не напрасны, и можно списать свою неудавшуюся жизнь на то, что ты посвятила ее своему сыну, он вырос таким «хорошим» человеком, а значит, ты не зря отказалась от своей собственной жизни и не состоялась как «подруга», «любовница», «жена», «профессионал».
Воспитание детей у озабоченных общественным мнением мам сводится к чему-то идейно-правильному. Они не ориентируются на самого ребенка, на его потенциал, на то, кто он такой, что он за человек, что за личность. Мама видит своего ребенка каким-то «пластилиновым», считая, что ему можно придать идеальную форму, соответствующую ожиданиям окружающих. А потом оказывается, что все эти идеалы – «мертвые» и давно не работают, и ребенок, напичканный ими, выходит в мир и становится в нем неадекватным. Вы слышали когда-нибудь, чтобы родители сказали своему ребенку: «Деньги – это здорово. Посмотри, как живут бизнесмены – учись у них, открывай свое дело, начинай предпринимать». Этого же не говорят. Наоборот, родители пытаются оставить ребенка в сказке, поддерживая его инфантильность и капризность. Потому что если ребенок слабый, все время плачет и не может без них и шагу ступить, то у этих самых родителей появляется смысл в жизни: «Мы хоть кому-то нужны».
Ребенок, будучи несамостоятельным и испытывая давление со стороны родителей, очень долгий период даже не решается выразить протест, не может добиться чего-либо, заявить миру о своей индивидуальности. Не имея ни средств к существованию, ни возможности жить отдельно, ни поддержки друзей, он остается один на один с родителями, бабушками и дедушками – взрослыми людьми, каждый из которых наделен какими-то правами на ребенка и имеет на него свои планы. Гюго в романе «Человек, который смеется» рассказывал о компрачикосах (по-испански – «скупщик детей»), которые ворованных младенцев превращали в уродов (заковывали какие-то части их тел в колодки, чтобы при развитии пропорции нарушались) и потом продавали как развлечение (шутов) при дворах. Социальное воспитание в чем-то напоминает действия компрачикосов: когда некоторые части личности ребенка мы зажимаем в тиски, препятствуя естественному развитию, то как бы кастрируем его, лишая внутренней гармонии.
Ребенок может и погибнуть, когда у него нет условий, способов и шансов реализоваться. Это осознается им не на интеллектуальном уровне, а на природном, и тогда он выбирает «не жить» – умереть или заболеть. Только в первый год ребенок получает мощную поддержку от родителей. Первые шаги, первые слова, первый раз сходил на горшок – все это поощряется и вызывает у взрослых бурю эмоций, поэтому после рождения дети так быстро развиваются. Потом, когда в полтора года ребенок заявляет, что все будет делать сам («сам приготовлю, сам постираю, сам подмету»), его развитие начинают тормозить родители.
Детская готовность к риску и безбашенность, активность и участие в жизни этого мира, желание влиять, созидать, создавать пугает инертных родителей. Они начинают запрещать, рассказывать о каких-то дурацких последствиях, которых сами никогда не встречали и не видели. Тут же включается оценка и страх: «плохой», «нехороший», «можешь заболеть». Родители боятся, что будут ребенку не нужны, и пытаются запугать его – разобьешь, не умеешь, испортишь, сломаешь. Он настаивает на своем – родители его сначала подкупают, а если это не работает, начинаются запугивания и расправы. Так формируются Страх Страха и Страх Боли, которые парализуют ребенка и делают его безынициативным. Кроме того, он растет с ощущением, что вещи, продукты и соседи – все внешнее – для родителей важнее, чем проявления его индивидуальности.
«Хорошие дети» – это «мертвые» дети, индивидуальность, интуицию, креативность, радость, спонтанность, предприимчивость, страстность которых удалось убить. Это напуганные дети, потерявшие детство, потерявшие источник жизни. «Живые» дети всегда беспредельные, постоянно за рамками нашего понимания целесообразности, нужности, правильности и потому хорошими быть не могут – они будут нас доставать, раздражать, беспокоить непонятными нам выходками и идеями. Ведь дети способны на абсурдные, с нашей точки зрения, вещи: превращать стулья в самолеты, бумажки – в деньги, стекляшки – в бриллианты. А мы этого не понимаем, понять не хотим и сразу запрещаем, на всякий случай, пытаясь навести порядок в темной комнате: «Нельзя! Бабайка заберет» – «Почему нельзя-то?» – «И нЕчего». – «А что я такого сделал?» – «Нельзя, и все. Вырастешь – поймешь. Рано что-то возражать начал!»
Помню, как одну маму, пришедшую ко мне на консультацию, я попросил написать заявку на «хорошего сына», и она на полном серьезе стала писать, мол, хочу, чтобы он так делал, так говорил, так поступал.
И это не исключение – я часто сталкивался с родителями, которые «играют» в родителей, а потом «игрушка» ломается, и они идут к психологу: «Отремонтируйте мне его. Я воспитывала, воспитывала, а ребенок вдруг перестал воспитываться и стал неудобным для использования, неуправляемым, беспокойным, бестолочью и паразитом». При этом мама уверена, у нее-то все хорошо, это только с ребенком что-то не так. Поэтому в первую очередь я консультирую маму, а потом занимаюсь ребенком, и если до мамы не дойдет, то ребенка лечить бессмысленно. Когда с такими мамами общаешься, появляется ощущение, что единственное их желание – как можно быстрее убить в детях их индивидуальность и сделать из них удобных для управления карманных роботов. Захотел поиграться – включил игрушку, пропало желание – выключил. Хорошо, что до той мамы очень быстро дошло, что получить ребенка по заявке невозможно. Это будет уже не ребенок, а кукла.
Я постоянно повторяю: учитесь у детей жить. Пришел мужчина на консультацию: «Не знаю, как быть – проблемы, все плохо…» Я говорю: «У тебя же есть сын?» – «Да, ему полтора года». – «Расскажи про него. Как он просыпается?» – «Глаза открывает и так: „О-о-о!“» – «А как он засыпает?» – «С чипсом во рту. Как только до постели доползет, так отрубон полный». У каждого из нас дома есть такой маленький мудрец и учитель жизни. В отличие от взрослых, дети еще на хапанули подлости, интриг, вранья, боли, страха, предательства, продажности – это единственное, чего они не знают о жизни. Хочешь снова научиться жить – смотри на своего ребенка и учись. Он умеет жить, а ты уже забыл, что это значит. Ему все по барабану, а ты обусловлен. Он живет и играет в полную силу, а ты отмороженный и ленивый. Оставил дома телефон – теперь он может оказаться где угодно: в стиральной машине, в унитазе. Так дети пытаются сделать нас осознанными, ответственными, включенными в жизнь, тренировка для родителей – супер.
Дети возвращают нас к жизни, а мы их бьем за то, что чувствуем в себе неспособность жить – это в нас утрачено, забито, и нам кажется, что мы уже никогда не сможем так, как они. Сможем. Учитесь у детей жить, пока они еще не стали «мертвыми». К пяти годам 30 процентов детей уже «мертвы», после школы – 70, после института «в живых» остается лишь 12 процентов. Посмотрите, сколько людей после окончания института состоялись. Где все остальные? Сидели вместе, учились в одной группе, слушали одних и тех же профессоров. Куда они делись-то? Куда денутся ваши дети, когда вырастут? Никуда не денутся, если не будете с детства им вдалбливать про норму и про то, какими надо быть. Тогда они останутся «живыми» и будут удивлять, будут участниками жизни и станут успешными.
Быть родителями – значит присутствовать, осознавать и четко видеть свою роль и свое место рядом с этим чудом, которое родилось, и создавать условия и пространство для его развития и роста. Там, внутри, в своем центре мы рождаемся с неким потенциалом, внутренней напряженностью. И вот этот потенциал, проект, задумка природы, которая в нас есть, ищет пути к реализации и сталкивается с мощным препятствием – шаблонами и ожиданиями родителей. Потому что родители тоже этот потенциал в себе когда-то чувствовали, но утратили в детстве под воздействием тех же методов воспитания, которые практикуют теперь на собственных детях. И вместо того чтобы начать жить, вспомнить о том, что в них когда-то было, сами боятся и начинают пугать детей: «им что, все теперь можно, что ли», «ничего, мы терпели, и ты потерпишь», «слишком рано хочет», «слишком много хочет», «ты еще маленький», «вырастешь – поймешь». Родители боятся детских креативности и непредсказуемости, боятся, что у детей может быть Собственная Жизнь.
Начни жить сам и начни проживать с детьми их жизнь – ползать рядом, смотреть, наблюдать, чувствовать, воссоединяться с ними. Попробуйте на секунду забыть о проекте «как все должно быть» и начать просто присутствовать, видеть, чувствовать, осознавать. Не только кормить и одевать, но и наблюдать: что сейчас делает мой ребенок, зачем ему это, почему это занятие для ребенка так важно. Если какое-то время провести не в контроле, оценке и занудстве, можно увидеть процесс познания жизни, открытие маленьким человеком окружающего мира. И в этот момент нужно просто быть рядом, в поддержке.
Мудрыми родителями мы становимся, когда понимаем происходящее: что делает ребенок, для чего, какие последствия? Тогда мы говорим «нет» не потому, что так правильно для кого-то, мы начинаем чувствовать, видеть, осознавать, что в данный момент необходимо поступить именно так. Если к ребенку подползла змея, нужно с силой его оттолкнуть от нее. Ему может быть больно, он испугается от неожиданности, заплачет, но сейчас по-другому поступить нельзя. Только так. И пусть другие тебя осудят за резкость и грубость, а ребенок обидится и впадет в истерику, ведь главное – ты знаешь, что делаешь. Нет «правильно» и «неправильно», есть то, что сейчас уместно, и то, что не уместно, то, что необходимо, и то, что избыточно, то, что достаточно, и то, что излишне, то, что эффективно, и то, что безрезультатно. Опираясь на очевидность происходящего, на здесь и сейчас, я не задумываюсь о том, как правильно. Внутри себя я чувствую – стоит лезть или нет. И когда чувствую, мне не нужны советы окружающих и мне наплевать, как я выгляжу в их глазах, и нет тогда притворства и формального воспитания на публику: услышал шум, пришел в детскую, наорал, вернулся за стол, а гости тебе уважительно говорят: «Ну и строго же ты с ними! Молодец!»
Угодить всем все равно невозможно. Есть замечательная притча про старого человека, ребенка и осла. Они шли по улице, и прохожие говорили: «Купили животное, а не используют его». Ребенок залез на осла, идут дальше. Снова осуждение: «Вот молодежь пошла – старик идет, а этот едет». Им стало неудобно, и за углом они пересели. Снова недовольные: «Смотрите, молодому еще столько впереди жить, но он идет пешком и ноги стирает до крови, а старик все не нажился». И так далее. И можно всю жизнь ходить и слушать, что правильно и что неправильно. И то, что правильно для одного, – неправильно для другого. Нет ничего абсолютного. Говорят, что людей убивать нехорошо, а на войне за это медаль получают. Все где-то уместно, где-то неуместно, где-то это лекарство, где-то – яд. Когда ребенка не могут спасти врачи, мама бежит к знахарке, хотя это неправильно и ненаучно. Но она это делает, потому что важен результат – чтобы ребенок был здоров. Нет абсолютного добра или зла. Все работает или не работает в определенных дозах, обстановке и обстоятельствах. В тот момент, когда нужно действовать, ты не думаешь о том, что правильно или неправильно. Ты действуешь, и потом, постфактум, может оказаться, что ты был прав.
Я хочу, чтобы родители чувствовали себя не пользователями, а инвесторами. Дети – не затраты, а инвестиции. Ты вкладываешь в ребенка силы, деньги, время, эмоции. Подумай о том, когда все не зря? Для чего все это? Что ты хочешь получить? Когда ты отвечаешь самому себе на эти вопросы, идет действие с целью. Ты хочешь, чтобы твой ребенок обладал физическим, психологическим и социальным здоровьем. Что такое проблемы? Когда нет этого здоровья. Как это понять? Только через сотрудничество, дружбу, поддержку, взаимодействуя с ребенком, разговаривая с ним, наблюдая за ним. Норма – это наше активное и творческое участие в жизни, актуальное действие, которое мы совершаем здесь и сейчас, наша внутренняя готовность быть с ребенком в контакте, осознавать и понимать, что происходит с ним, что он чувствует, чего хочет, чем важно для него то, чем он занимается. Мы нормальные, мудрые и адекватные родители, когда убираем внутри себя притворство и работу на публику, освобождаем место для того, о чем писал Толстой: человека нельзя научить любить – можно лишь убрать препятствия на пути проявления любви.
Вопросы
Мой сын пошел работать, но, имея теперь личные деньги, не вкладывается в семейный бюджет. Я считаю, что он должен участвовать в семейных тратах, но у него оказывается другое мнение на этот счет. Как сделать так, чтобы он участвовал в расходах семьи?
А почему вы считаете, что имеете право на его деньги? По вашему мнению, так он должен расплатиться с вами за свое счастливое детство? Ожидания в любом случае не работают. Если ваше ожидание состояло в том, что ребенок пойдет работать и будет отдавать вам зарплату, то разговоры об этом нужно было вести «на берегу». Не проясненные ожидания всегда заканчиваются обидами, партизанскими войнами, местью и страхом. Нужно начать с прояснения ситуации: «Зачем ты идешь работать? Что ты хочешь? Сколько будешь получать? Готов ли ты поддержать семейный бюджет? Или ты будешь жить отдельно и содержать себя сам?» Вы этого не сделали, ребенок устроился на работу, получил зарплату и узнал, что ее, оказывается, нужно отдавать вам. То есть мама думает: «Хочу новую шубу. Где денег взять? У мужа возьму, у сына возьму», но никого об этом не предупреждает. А у ребенка между тем есть собственные планы. И получается, что зарплата – одна, а планов на нее – два. Вы требуете, он сопротивляется, с вашей стороны начинаются угрозы, рэкет и шантаж. Не разговаривая с ребенком, не договариваясь с ним, а ставя перед фактом, вы тем самым лишаете себя ясности, остаетесь в своих иллюзиях, а когда сталкиваетесь с реальностью, переживаете стресс и яростнее нападаете на ребенка.
Дочь постоянно спит – рано ложится, но и в школу не добудишься, приходит после уроков домой – снова ложится на часок поспать. Я считаю, что это не совсем нормально. Она ленится или у нее проблемы в школе? Что делать?
Раз это вас вдруг начало тревожить и беспокоить, значит, скорее всего, это у дочери появилось недавно. Возможно, это связано с гормональными нарушениями, но, если вы уже были на обследовании и вам сказали, что соматически ребенок здоров и нарушений нет, смотрим психологическую часть. Возможно, ваша дочь слишком устает. Школьная нагрузка считается средней, и для одних она слишком легкая, а для других – запредельная. Если для дочери она слишком большая, то тогда для нее сон – способ защитить мозг от перегрузки. Вряд ли это признак лени. Лень – социальный диагноз, и ленивые люди тоже просыпаются, когда происходит что-то важное и актуальное лично для них. Может быть, вашей дочери не интересно то, чем она занимается, ничего увлекающего в ее жизни не происходит, и потому она часто спит. Но не исключено, что количество часов, отведенных ею на сон, которое кажется вам слишком большим, для нее – индивидуальная норма и потребность.
Как быть, если ребенку в следующем году идти в школу, но он не любит заниматься с учебниками, не хочет учить буквы, в то время как многие дети в его возрасте уже умеют писать, считать и читать и готовы пойти в первый класс?
Не умеет сейчас считать и писать – потом научится, первый класс для того и существует. В школе все быстро учатся, потому что в группе заниматься проще, чем дома, в одиночку, да еще и с предвзятыми родителями, которые не имеют навыков преподавания, а опираются лишь на свои представления о развитии ребенка в определенном возрасте. В том садике, куда ходила моя дочь, родителям говорили: «Мы с детьми здесь занимаемся целый день, и домой они приходят отдыхать от занятий. Пожалуйста, не воспитывайте их, не учите ничему. Дайте им отдохнуть».
В вашем случае стоит разобраться, в чем дело. Понаблюдайте, не стало ли это «рыбалкой», то есть вам очень нужно, чтобы он читал и писал, а ребенок не учится это делать, чтобы вас заставить крутиться вокруг него и переживать за него. Вашему ребенку может быть совершенно безразлично то, что все вокруг ровесники, о которых вы ему рассказываете, уже читают и пишут. Но его может и обижать то, что вы его постоянно сравниваете и ставите ему кого-то в пример, и тогда в своей обиде он блокирует собственное развитие. В любом случае, просто оставьте ребенка в покое. Когда вы перестанете переживать за него, он сам начнет заботиться о том, чтобы научиться писать, считать и всему остальному.
Я стараюсь воспитывать ребенка свободным от наиболее штампованных стереотипов, но, общаясь со сверстниками, которые привыкли следовать неким догмам, он становится в их компании изгоем. Думаю, все может кончиться тем, что он либо перестанет доверять мне, либо останется одиночкой. Как этого избежать?
Правильно думаете. Вы уже чувствуете то, что ребенок вам не доверяет, сторонится вас, иначе вопроса бы не было. Смысл нашего воспитания – сделать ребенка адекватным, научить его действовать необходимо, достаточно и уместно, а не эпатировать окружающих своей экстраординарностью. Если мы обучаем ребенка эпатировать, то тем самым подставляем под оценку, осуждение и делаем его изгоем. Одна мама не без гордости мне рассказала о том, как ее сын однажды в школе сказал, что учительница английского плохо проводит уроки. Учительница сказала: «Либо я, либо этот мальчик». Директор школы выбрал учительницу, мальчик перешел в другую школу и теперь там учит математика проводить математику, а физкультурника – физкультуру. Это страшная ситуация. Она страшна тем, что свои таланты ребенок использует для того, чтобы его не любили. Если ты все знаешь и в школе тебе слишком просто, сдай все экстерном и поступи в институт. Свои способности можно использовать себе во благо, расти, зарабатывать, развиваться. А можно на них просто отрастить себе высокомерие и самомнение и стать изгоем.
Все дети в нашем классе чем-то занимаются помимо школы – ходят на какие-то курсы, в кружки или секции. А моя дочь никак не может определиться с выбором увлечения – ей ничто не интересно. Это нормально?
Нормально, если это проявление ее индивидуальности и ей действительно пока просто ничего не интересно. Но это может быть и признаком «рыбалки»: я вижу, что маме очень хочется, чтобы я чем-то занималась, а я назло ей заниматься ничем не буду. В основе может лежать и страх – может быть, в раннем возрасте, когда дети во все влюбляются и всем хотят заниматься, вы ее осудили, раскритиковали, запретили что-то, и теперь выталкиваете ее из дома, а она уже боится сделать выбор, потому что опасается вашей негативной реакции.
Двое моих взрослых детей не разговаривают друг с другом уже около двух лет. Причем все мои попытки сблизить их ничем не заканчиваются. Не понимаю, как сестра и брат могут так относиться друг к другу. Ведь у всех моих знакомых между детьми обычно складываются хорошие и дружеские отношения. Почему у них так?
Чаще всего мы не разговариваем, когда обижены. Своим молчанием мы пытаемся наказать того, на кого обиделись, чтобы и ему стало так же тяжело, одиноко и плохо, как нам. Ваше участие в виде беспокойства становится не тем, что «лечит», а тем, что делает ситуацию хронической. Убирайте свое участие во взаимоотношениях детей, перестаньте о них беспокоиться, и тогда они начнут о своих взаимоотношениях беспокоиться сами. А сталкивание и сводничество враждующих детей ни к чему хорошему не приведет.
Мы купили дочери велосипед в подарок на шестилетие, но она на нем не катается. Хотя мы предварительно поинтересовались, что бы она хотела получить в подарок, и она сказала, что хочет коляску. Мы ей предложили велосипед, потому что хотелось подарить ей что-то посерьезнее. Она согласилась и на велосипед, но теперь он стоит в углу. Почему?
Она не наигралась с коляской и мечтает именно о ней, что бы вы там ни думали о ее возрасте и о том, чем ей пора увлекаться. И на велосипеде она именно поэтому сейчас не ездит, что коляска для нее до сих пор важнее. А на велосипед она согласилась, чтобы вас не обижать, ведь ей хотелось вам угодить, а не спорить. А потом она еще подрастет, и вы будете удивляться: «Почему она такая скрытная? Почему не говорит, чего хочет, и не делится планами?» Потому что в шесть лет она поняла, что для родителей не важно то, чего она искренне хочет, – им важно их мнение о том, что ей должно быть нужно.
Если девушка родила в 20 лет, когда ни о какой зрелости и изобилии речи не может быть, как ей быть?
Изобилие – свойство и качество человека, а не прерогатива возраста. «Изобильной» может быть и двадцатилетняя мама. Точно так же как «нищей» может оказаться более зрелая женщина. Вообще, существует множество стереотипов по поводу возраста и того, когда надо рожать детей. Женщин, рожающих первенца в 30 лет, называют «старыми первородящими», тем самым создавая страх и вынуждая людей несостоявшихся и не имеющих в жизни ничего рожать как можно раньше – в 15, 16, 17 лет. Но другие врачи говорят, что до 20 лет рожать тоже небезопасно. Получается, что в тридцать – поздно, в двадцать – рано. При этом совершенно не учитываются готовность, зрелость конкретной женщины. Врачам важнее размеры таза, гормоны и прочее, потому что главное – все сделать правильно. Та же нечестность проявляется в диагнозах, которые ставятся на всякий случай. Если один врач чуть переборщит, ничего страшного – другие его коллеги ошибку поймут и исключат. Чтобы не отвечать за результат, врачи начинают перекладывать ответственность на маму, на папу, на витамины, на токсикозы, на несоблюдение диеты. И вся эта возня не имеет никакого отношения с тем, что там растет в животе. Тем временем будущие родители, увидев диагноз на полстраницы, начинают бояться того, что затеяли. У мамы формируется комплекс вины из-за того, что ей сказали, будто на родах она как-то неправильно себя вела. Потом этот страх передается ребенку, программируя его на дальнейшую жизнь. А через 30 лет начинаются отговорки: он у нас такой незрелый, потому что у него была родовая травма.