Нравственное уродство вождей и функционеров. 4 страница
-Ну совсем охренели! Это ж голодом хотят тебя заморить!
-Наверное, ха-ха-ха.
Мне в душе было смешно, как будто Олейников был не в курсе всего этого.
-Мне жена всегда на работу собирает ссобойку, могу поделиться.
-Ладно я страдаю, а Вам это зачем?
-А то будешь потом говорить всем, что тебя голодом морили, так что давай чаю с бутербродами.
-Ну, если Вы настаиваете.
-Если откажешься, прикажу чтобы силой, накормили, - сказал Олейников с сияющими радостными глазами, думая, что он меня взял на крючок и доставая из стола бутерброды.
Сели за стол, Олейников разлил чаю, мне поставил кружку побольше и я с превеликим удовольствием принялся за бутерброды.
-Моя жена, вкусные бутерброды делает?
-Вкусные, - сказал я, думая, а жена то вообще у тебя есть?
-Она у меня хорошо готовит!
-В нынешние времена – большая редкость.
-Да, я кстати Саша, был следователем у Димы Якубовского.
-Это тот, о котором писали в газетах и прозвали – Дима Генерал?
-Да, совершенно верно! Так вот, мы с этим Димой также сидели и ели бутерброды, общались и даже остались друзьями, не смотря на то, что я у него был следователем.
-Бывает.
-Надеюсь и мы с тобой, будем друзьями!
-Все может быть.
-Нам-то что делить? Я на твоей стороне, прочитав материалы следствия, я понял, что ты в этом деле ни причем.
-А почему, тогда я арестован?
-Как говориться, с кем поведешься так тебе и надо, не с теми людьми ты общаешься!
-Это с кем?
-С Волохонским и Корзининой, запомни мои слова, они тебя еще под монастырь подведут!
-С чего же это Вы сделали такой вывод?
-Наслышан про Волохонского и Корзинину.
-Ну, и чего же Вы слыхали про них?
-Это вообще закрытая информация, но я тебе расскажу, в обмен на другую закрытую информацию.
-Это какую?
-Это, конечно, твое дело говорить мне или нет, но я тебе расскажу про Волохонского для начала: Волохонский – стукач!
-Что Вы говорите? Ай-яй-яй. И на кого же он настучал?
-На своих подельников, которые с ним получили сроки по делу антисоветской деятельности.
-А часом, не наоборот ли все было?
-Можешь мне не верить, только потом обижайся сам на себя!
-Почему это?
-Волохонский с Корзининой подставят тебя, и будешь сидеть, а они выйдут сухими из воды. Запомни мои слова!
-Я так не думаю.
-Вот видишь, у нас с тобой складываются отношения совсем как с Якубовским – он то же поначалу мне не верил, но потом я ему доказал, что люди, которым он доверяет, подставляют его. Он вовремя за ум взялся, поэтому и благодарен мне, по сей день. Я думаю, что сумею помочь тебе тоже, но как бы поздно не было!
-И как Вы это все себе представляете?
-Просто я вижу: ты – человек хороший, в отличие от некоторых, и когда они захотят на тебя все свалить, я тебе помогу выбраться из этого.
-Надеюсь, что именно так все и будет!
-Вот так-то получше. Я понимаю, что ты мне не доверяешь и у тебя есть на то причины. Но поверь мне, что не все козлы, кто работает в милиции, и я тебе это докажу!
-Буду только рад, если это произойдет!
-Как ты понимаешь, этот разговор должен остаться между нами!
-Без проблем.
-Если хочешь, можем еще пообщаться.
-Да спать охота, лучше пойду обратно в камеру.
-Хорошо.
Олейников вызвал опера, тот хотел надеть на меня наручники, но Олейников сказал:
-Не надо на него надевать наручники, так ведите! Под мою ответственность. Я уверен: он к этому делу не причастен!
Опер, выпучив глаза и с растерянным видом засунув наручники себе в карман, повел меня в МИВС. Придя в камеру, я увидел Женю и еще одного новенького.
-Ну, как дела? – спросил Женя.
-Нормально.
-На допрос водили или к адвокату?
-На допрос.
-А у нас пополнение.
-Вижу.
-Ну, тогда знакомьтесь. Это Саша.
-Сергей, - представился новый сосед по несчастью и продолжил, - Женька тут рассказывал, как охранники ржали прочитав твое постановление.
-Да, ржали, а что? – спросил я.
-Дашь почитать?
-На, возьми.
Сергей взял постановление и стал его читать, прочитав, сказал:
-Так такой статьи нет!
-Нет!
-А чего они тогда тебя держат?
-Спроси у следователя.
-Ерунда какая-то. Совсем обалдели!
-Беспредел полный, - вмешался в разговор Женя, - что хотят, то и творят! Ладно в Чечне беспредел устроили, но здесь вот так просто, не вериться!
-Какой беспредел в Чечне устроили? – спросил я.
-Война в Чечне, на самом деле из-за нефти.
-Почему это?
-Я смотрел телевизор с новостями, когда началась война, и увидел своего бывшего командира. А служил я во Владивостоке, в спецподразделении водолазных войск. Сначала я не придал этому значения. Как-то разговаривал с одним человеком из администрации президента, и он меня просветил в вопросе Чечни. Оказывается, там получилось так: через Чечню наши откачивали нефть (восемьдесят процентов от стоимости нефти шло в федеральный бюджет, а двадцать – в бюджет Чечни). Контролировал этот нефтепровод Черномырдин. В один прекрасный момент чеченцы заявили: двадцать процентов вам федералам, восемьдесят остается у нас. Черномырдин, не долго думая, звонит Ельцину и говорит: «Боря, нас кинули!» Ельцин с похмелья звонит Павлу Грачеву (бывший министр обороны) и говорит: «Паша, нас кинули, нужно принять меры!» Грачев, не долго думая и крича: «Растопчу гадов!», бросает в Чечню все спецвойска, которые были под его юрисдикцией. А дальше, ты наверное сам знаешь, что там произошло.
-Я знаю, что ни одно спецподразделение не имело связи с другими подразделениями, и федералы побили друг друга.
-Ну, это ладно. А вот какая тупость, согласись, в Чечню запускать водолазный спецназ! Я просто охреневаю!
Мы прервали разговор из-за того, что открылась дверь в камеру, и охранник спросил:
-Бабецкий есть?
-Да, - ответил я.
-Тебе передача.
-От кого? – удивленно спросил я.
-Это я должен спросить у тебя от кого, а ты мне должен ответить. Если не ответишь, то не видать тебе передачи, как своих ушей. Понятно?
-Понятно, - ответил я размышляя, от кого могла мне прийти передача. О нашем аресте могли знать только Мишка Кулыбин и родные Левки, значит передача от Мишки или от Лены (сестры Левки).
-Мне передача могла прийти только от Миши Кулыбина или от Лены Волохонской, если нет, то тогда я не знаю от кого!
-От Волохонской, на список передачи и саму передачу, сверь все со списком и распишись.
Я проверил все по списку и расписался. Охранник забрал список и ушел.
-Ну, что, парни, живем! – сказал я и продолжил, - сегодня устроим праздник живота.
Лена передала: блок папирос, свитер, теплые носки, чеснок, лук репчатый, зелень, сало, леденцы, хлеб белый, колбасу сырокопченую, спички, мыло, зубную пасту, щетку, полотенце, тапочки, носки, чай. В общем все то, что надо для полного счастья в неволе. Не успели мы накрыть стол, как опять меня вызывают в комнату для свиданий. По дороге я думал, с кем это у меня сейчас будет свидание. Придя, увидел следователя и двух криминалистов.
-Здравствуйте, Александр!
-Здравствуйте, Татьяна Павловна! Давно не виделись.
-Соскучилась по Вашему голосу.
-Так запишите на диктофон и слушайте, когда соскучитесь!
-Какой вы грубиян!
-Какой есть.
-Ознакомьтесь с постановлением прокурора о взятии у Вас отпечатков пальцев.
Я ознакомился с постановлением, расписался в нем. У меня взяли отпечатки, и я пошел в камеру.
-С кем это у тебя свиданка была?
Я показал черные от чернил руки. Женька, посмотрев на них, глубоко вздохнул:
-Ясно. Ну, что есть будем?
-Конечно же будем, а куда мы денемся?
Мы накрыли стол, плотно поели и улеглись спать. Проснулись только к ужину, еще раз поели. Женька с Серегой предложили поиграть с ними в шашки, но я отказался и лег спать дальше. Разбудили меня охранника около двух часов ночи:
-Бабецкий, к следователю!
Женька возмутился:
-Уже ночью водят к следователю, совсем нюх потеряли!
-А сколько времени? – спросил я.
-Около двух, - ответил охранник.
Я встал, и меня повели в комнату для свиданий. Там я опять увидел Татьяну Павловну:
-Опять по моему голосу соскучились?
-Из-за твоего голоса мне пришлось из дома ночью ехать, - сказала Татьяна Павловна, зевая.
-Наверное, это любовь!
-Видала я такую любовь… Вот постановление на повторное взятие у Вас отпечатков пальцев. Ознакомьтесь и распишитесь.
Я расписался и говорю:
-А мыло дадите?
-Зачем?
-А то я, отмывая руки от ваших чернил, полкуска измылил!
-Хорош разглагольствовать, давай уже быстрее, а то спать хочется!
У меня взяли отпечатки и отвели в камеру. Проснулся только утром, когда объявили подъем. После подъема, как всегда шмон (обыск). После шмона можно поспать, в общем, свободное время. Серегу увели на допрос, мы с Женькой остались вдвоем.
-Что это следователь тебя ночью вызывала?
-Опять принесла постановление на снятие отпечатков пальцев.
-Охренеть! И сколько еще раз они будут у тебя брать отпечатки пальцев?
-Сказали, больше не будут.
-И это тебя таскают из-за подозрения в недоносительстве?!
-Из-за подозрения в убийстве Старовойтовой!
-Депутатши что ли?
-Ее самой.
-А чего тогда пишут такую ерунду?
-Ничего лучше не придумали. Ментам нужен был предлог, чтобы задержать нас, и они нашли такой предлог.
-А что, патроны не могли подкинуть? Это был бы предлог посущественней!
-Много шума было бы, так как меня задержали с Львом Волохонским, который известный диссидент.
-Что значит диссидент?
-Это значит, что он сидел за инакомыслие в советские времена.
-Политический что ли?
-Политический.
-Это значит, что твой подельник с коммунистами боролся?
-Да, боролся и борется!
-Так вроде сейчас демократия!
-До демократии нам еще далеко!
-Что-то я не понимаю о чем ты, Саш?
-Я о том, что сейчас у власти перевертыши. Люди, которые были активными коммунистами, а теперь стали демократами.
-Может быть, они поняли, что коммунизм – это плохо?
-Если бы поняли, то уже убрали бы чучело Ленина из мавзолея, и наказали людей причастных к массовым репрессиям. Более того, запретили бы компартию.
-А запрещать ее за что?
-За то, что устроили коммунисты!
-А при чем тут партия и коммунисты?
-А при том же что и фашизм и фашисты! Да и вообще, если разобраться, то компартию нужно запретить как религиозную деструктивную секту.
-А с чего это компартия секта?
-Объясняю. Секта – по-французски братство, принявшее свое отдельное учение о вере – согласие, толк, раскол или ересь. Атеизм (французское atheisme: от греческого a – отрицательная частица и theos – Бог) – буквально безбожие. Система взглядов и убеждений, отрицающая существование Бога, каких-либо сверхъестественных существ и сил и отвергающая всякую религию. Есть три утверждения: 1. Атеизм – отрицает любую религию. 2. Коммунисты – атеисты. 3. Коммунизм – религия. Толковый словарь Даля трактует атеизм, как неверие, безверие, безбожие; не верование в бытие Бога. Поскольку религия – это вера в бытие Бога, значит, атеизм отрицает любую религию. Другое дело, сами коммунисты не считали свою веру религией. Но компартия подходит под определение религии. Нет ни одного параметра, отличающего коммунистическое мировоззрение от религиозного. Прибавим сюда еще учение Маркса. Вот и получилась эклектическая смесь: атеизм + религия + учение Маркса = компартия. Но, конечно, поскольку ни в одной энциклопедии ты не найдешь указания на то, что коммунизм – это религия, то можно с полной уверенностью сказать, что компартия – это секта.
- А что в компартии есть такого религиозного?
- До революции Российская Империя была православным государством, т.е. Православную церковь поддерживало государство, остальные религии жили сами по себе. Православие преподавалось во всех Российских образовательных учреждениях, этого не могли не учитывать Ленин и его партия, которая превратила марксизм-ленинизм, в последствии ставший Ленинским учением, в основное учение советского общества. Секты для более эффективного установления контроля над сознанием применяют психотропные препараты и используют наркотики. Из всех известных сект особо отличилась партия Ульянова, которая, придя к власти в 1917 году, с первых дней своего правления начала бороться с пьяной проблемой. Первое, что они сделали - это громили и грабили алкогольные склады, лавки, магазины, заводы и т.д. После был принят декрет «О воспрещении на территории РСФСР изготовления и продажи спирта и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ» (декабрь 1919 г.), что способствовало росту и без того относительно большого числа людей употребляющих наркотики. До 1924 г. не было никаких законов в отношении распространителей и потребителей наркотиков. В начале коммунистического правления наркотики были в доступности всем и каждому. Партия Ульянова для переориентации населения на свои ленинские нормы поступила очень просто, взяв фрагменты православной веры и наполнив их своим новым содержанием и сутью - придала этому крайние формы. При этом партия активно использовала христианскую атрибутику, лексику и символику. Залкинд, который был одним из теоретиков партии, говорил, что десять христианских заповедей – своеобразный теистический моральный кодекс – вполне подходят для этических нужд социалистического государства, необходимо лишь изменить их классовую направленность. На 5 съезде комсомола были предложения создать заповеди комсомольцев, проповеди классовой гордости, партийной и комсомольской чести. Для более эффективного переориентирования населения из христианства на ленинские нормы, партия Ульянова сеяла сомнение в правдивости и истинности православной веры. Прививание ленинского учения сопровождалось насмешками, репрессиями и дискредитацией Церкви и ее прихожан. Например, прознав, что ТИХОН, Патриарх Московский и всея России собирает церковные ценности с целью обмена их на хлеб, который потом отправить голодающим Поволжья, партия Ленина поспешила принять документ об изъятии церковной утвари и ценностей, при этом разъясняя населению, что «попы» поступают не по пролетарски, подмена слова не по христиански, т.к. скопили столько ценностей и держатся за них, в то время как люди умирают от голода.Да что там говорить, если сам Молотов ставил политическую задачу, которая заключалась в том, чтобы изолировать верхи церкви, скомпрометировать их на конкретном вопросе помощи голодающим, и затем показать им суровую руку рабочего государства. После чего, через некоторое время, появлялись резолюции представителей районных комитетов партии Ульянова с примерно одинаковыми текстами: «В виду того, что драгоценности, находящиеся в церквях, соборах и монастырях и т.д., не приносят никакой пользы, в то время, когда голодающие Поволжье не имеют ни куска хлеба и гибнут миллионами, - мы признаем все постановления об изъятии церковных ценностей правильными и в то же время обязуемся вести работу комиссии по изъятию ценностей путем агитации и вразумлению верующих». Это делалось преднамеренно, чтобы люди осуждали и отвергали церковь, и посещали так называемые новые церкви, которые назывались клубами. Службы и проповеди заменялись собраниями и политинформациями, иконы - портретами вождя, кресты – пентаграммами (звездами). Так же как и религия, уничтожались мощи святых, до 1920 года по России было произведено более 60 вскрытия мощей святых. И все это делалось не без злого умысла, скорее всего это было задумано изначально партией Ульянова. Потому что, уничтожая мощи святых и религию, они готовили население к принятию учения и обожествлению Ульянова – Ленина, т.к. впоследствии Ленина после смерти не похоронили, а за считанные дни построили мавзолей по модели вавилонского зиккурата и мумифицировали его тело. Особенно четко религиозно-культовые черты Ленина выражаются после его смерти, например: в уставе ВЛКСМ было записано: «изо дня в день, осуществляя заветы Ленина… высоко держать и свято хранить честь и достоинство своей организации и красного коммунистического знамени …». А в многочисленных письмах писалось следующее: «Мы …лишились великого борца, но его заветы для молодых коммунистов будут святы и непоколебимы», а так же гимн СССР, в котором встречаются следующие слова: «…И Ленин великий нам путь озарил…», « …Партия Ленина – сила народная…», и лозунги, которые были повсеместно после его смерти: « Ленин жив», «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить» с изображением самого Ленина. Когда после смерти Ленина вскрывали раки со святыми мощами, вся коммунистическая пресса писала, что «после очередного вскрытия мощей святого обнаружили только кости и волосы, а В.И. Ленин лежит как живой, нетленный», тем самым, подчеркивая «божественность» Ленина. Хотя если бы тело Ленина содержали в таких же условиях, что и мощи святых, то от тела Ленина и костей бы не осталось. Где жить и с кем жить партия Ульянова сообразила быстро. Большевики, придя к власти, стали заселять чужие квартиры и дома, делая из них «коммуналки» и «коммуны» (общежития). В этом был большой смысл: во-первых, в предреволюционной России около 60% рабочих жили в казармах, и, предоставляя «рабочему классу» жилье, партия быстро пополнялась членами; во-вторых, можно было таким образом контролировать быт, время и досуг членов партии; в-третьих, можно было легко внедрять в сознание вступивших в партию учение Ленина. Чтобы получить жилье, нужно было всего лишь вступить в партию Ульянова и выполнять все ее предписания. В пролетарском жилье распоряжался коллектив, как ты понимаешь, во главе коллектива стоял наиболее активный член партии. Из коллектива можно было уйти, положив партбилет на стол, что влекло за собой тяжелые последствия. Вступившего в партию большевиков помещали жить в коллектив (коммуналка, коммуна и т.п.), во главе которого стоял активный член партии, который следил за выполнением распоряжений «старших товарищей» и мог в любой момент, в целях партии, прикрепить любому из коллектива ярмо буржуя, а дальше казематы или расстрел. Возникновение и заселение коллективного жилья создало партии благоприятные условия для контроля ее членов. Таким образом, когда шла знаменитая компания борьбы с «жадностью» и изымались сбережения в виде золота, драгоценностей и валюты, сознательные пролетарии писали на своих соратников по партии доносы, после же люди, которые подозревались в том, что у них есть сбережения в виде золота, драгоценностей или валюты лишались свободы. Ленин был очень умным и знал, что делает и для чего это делает, и о воспитании подрастающего поколения «пролетариев» он позаботился. Пока рядовые члены партии трудились, их дети благополучно разучивали интернационал и др. песни, читали пролетарскую литературу, вступали в октябрята, пионеры, получали знания об учении великого вождя и пожинали плоды новой морали. Взять борьбу с неграмотностью, так и в ней есть свой интерес партии: обучая грамоте (обучались только члены партии) партия успешно пропагандировала своё учение, давая в процессе обучения только свою, специально отобранную, литературу. После же отбирать литературу не нужно было, т.к. в 1922 году 160 видных деятелей культуры, названные «особо активными контрреволюционными элементами», по приказу ГПУ были высланы из СССР или отправлены в Сибирь, не говоря о тех, которые были расстреляны, пропали без вести и т. д. в процессе переворота 1917 года. Партия Ленина, по мере захватывания Российской Империи, на контролируемых ей территориях подавляла независимую прессу и вводила свою централизованную. Таким образом, она могла эффективно внедрять свою ересь в сознание людей через свою централизованную прессу. Для более эффективного воздействия партия в своей прессе писали о наиболее важных вопросах для того или иного слоя общества, при этом выдавая желаемое за действительное и внушая людям несбыточные надежды. Для получения поддержки масс в то время нужно было ответить на исконно русские вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?». Ленин, затмевая рассудок народа красивыми лозунгами и высказываниями, внушая несбыточные мечты, отвечал на эти вопросы очень просто: нет хлеба - «кто виноват? – кулаки», «что делать? – раскулачивать», так и делали. При этом партия Ульянова «убивала двух зайцев»: во-первых, хлеб, незаконно забранный у людей, распределялся среди членов партии, тем самым, стимулируя голодную часть населения вступать в их ряды; во-вторых, руками голодных партия разделывалась с так называемыми «врагами пролетариата». Ленин «как наживку» использовал беды и горе людей, т.к. все их разрешения проблем заключались в убийстве и насилии над всеми теми, кто мешает якобы разрешению этих проблем, а в действительности всех тех, кто противился их власти. Вообще, у Ленина был некий дар использовать и превращать всев свою пользу, в своих узкоэгоистических целях, проливая море крови и укрепляя более прочно свой авторитет и власть, если даже этовсе было восстание против его партии. В 1921 восстали моряки Кронштадта. Которые требовали: переизбрание Советов тайным голосованием с предварительными дискуссиями и свободными выборами; свобода слова и печати в пользу «рабочих, крестьян, а также анархистов и левых социалистов», освобождение всех политзаключенных; прекращение насильственных конфискаций, свободный труд ремесленников, не использующих наемных рабочих; для крестьян – полная свобода «делать со своей землей все что угодно…и выращивать скот, при условии, что они не применяют наемную рабочую силу». Получается, что Ленин лозунги «земля крестьянам», «свобода печати рабоче-крестьянскому классу» и т.п. использовал как наживку для народа и достижения своей цели. Далее на повстанцев повесили ярлык контры. А потом, по формуле Ленина: «Кто кого» мы их, капиталистов, положим на обе лопатки или они нас положат на обе лопатки; ввели войска под командованием М. Н.Тухачевского и подавили восстание. После провели 10 съезд РКП (б) (март 1921 г.), на котором приняли «временную» резолюцию «О единстве партии», которую на протяжении многих лет РКП (б), ВКП (б), КПСС – так и не отменили, как понимаешь, у нас в России, ничего нет постоянной, чем временное. В этой резолюции было постановлено, что все партии распускаются и есть только одна партия – это партия Ленина. Получается, что восстание в Кронштадте сыграло на руку Ленину: во-первых, он разделался с недовольными; во-вторых, «под шумок» провел 10 съезд, результатом которого была принята нужная резолюция; в-третьих, стал хорошим для всех, прослабив налоги и введя НЭП. После этого Ленин взялся переделывать крестьянство. Как говорил Ленин: «Пролетариат руководит крестьянством, но этот класс нельзя так изгнать, как изгнали и уничтожили помещиков и капиталистов. Надо долго и с большим трудом и большими лишениями его переделывать». Как переделывалось крестьянство, нам поможет разобраться постановление Совета и Обороны: «Предложено ЧК и НКВД брать заложниками крестьян тех местностей, где расчистка снега железнодорожных путей, «производится не вполне удовлетворительно», - с тем, что «если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны»». Так же Ленин поступил в последствии и Нэпманами (через некоторое время после введения НЭПа) заявив: «…нужен ряд образцовых процессов, с применением жесточайших кар. Наркомюст, кажись, не понимает, что новая экономическая политика требует новых способов, новой жесткости кар». Вот такими способами и методами руководствовался Ленин, создавая свой новый мир (мир, который, по словам Ленина, можно было создать «лишь с помощью гильотины и насилия»). Поэтому можно с полной уверенностью сказать, что коммунистическая партия - это деструктивное религиозное объединение, созданное Лениным, т.е. секта.
-А откуда ты все это знаешь?
-Читать надо больше.
-Написал бы ты об этом и может быть, и запретили бы эту коммунистическую секту.
-Даст Бог, выйду на свободу и напишу.
-Только фактов нужно чтобы было побольше!
-Будут!
Мы прообщались до вечера, пока Серега не пришел с допроса.
-Чем занимаетесь? – спросил Серега.
-Оказывается, что компартия – секта, - сказал Женя.
-С чего это компартия – секта?
-Сейчас тебе Санек объяснит. Да, Саш?
-Ты уж Жень, сам объясняй, а я пожалуй посплю немного.
-Сколько можно спать? Так все на свете проспишь.
-Не просплю! Так что сам рассказывай, - сказал я укладываясь на шконку.
Женька с Серегой, по всей видимости, разговаривали долго, так как утром их было не поднять.
После завтрака меня повели к адвокату. Адвокатом у меня был Андрей Михайлович, сын Михаила Яковлевича. Михаил Яковлевич был адвокатом у Левки еще в советские времена, и из диссидентов он очень уважал Левку.
-О! Андрюха, здорово. Как дела? – сказал я протягивая ему руку.
-Здорово! А как дела, я хотел бы знать у тебя.
-Как видишь, жив - здоров, а как Михаил Яковлевич?
-Папка нормально сейчас, наверное, у Левки.
-Значит, быть добру!
-Ты не отчаивайся, все будет хорошо!
-А я и не отчаиваюсь.
-Передачу получил?
-Да, все нормально.
-Мы с папкой сейчас ходатайствуем, чтобы вас освободили под залог, так что будем надеяться, что вас скоро отпустят.
-А как Ольга?
-Ольга нормально, сидит.
-Ее тоже арестовали?
-И этапировали в Питер. У нее тоже есть адвокат из наших.
-Вот и чудненько.
-А чего тут чудесного, если вы сидите без всякого на то основания. Как говорит папа, раньше хоть и смутное время было, но такого беспредела не было.
-Ни чего не попишешь теперь другое время.
-В общем-то, да.
-Просьбы, пожелания есть?
-Есть.
-Какие?
-Леве привет от Плохиша и Ольге тоже.
-Это что от тебя?
-Да.
-Ладно, передам.
Меня привели обратно в камеру, Женьки не было.
-Серег, а где Жендос?
-К следователю повели.
-А ты как с адвокатом поговорил?
-Нормально.
-Скоро отпустят?
-Наверное.
Нас прервал голос охранника:
-Бабецкий, на выход к следователю!
Меня повели к Олейникову. Следователь встретил меня в дверях своего кабинета.
-Здравствуй, Александр! – сказал он, прищурив глаза.
-Здравствуйте!
-Проходи, присаживайся.
Я присел.
-Саша помнишь, я тебе говорил, что помогу тебе?
-Помню.
-Так вот, ты в беде!
-С чего это?
-К тебе адвокат приходил?
-Да.
-Это сын Михаила Яковлевича
-Ну, и что?
-А Михаил Яковлевич был адвокатом Льва Волохонского еще в советские времена, и сейчас его адвокат.
-А причем здесь мой адвокат?
-Как? Ты не догадываешься? Ведь они хотят тебя подставить!
-Кто они?
-Волохонский и Корзинина!
-Каким образом?
-Сын адвоката Волохонского выведает твои показания, расскажет своему отцу, а тот подскажет Волохонскому, как тебя подставить!
-Ни фига себе! – сказал я, схватившись за голову, и продолжил, - Как я сразу не догадался! – и скривил лицо.
-Вот теперь ты убедился в правоте моих слов? – сказал Олейников, вытянув шею с гордым взором.
Я еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Откуда Олейникову было знать, что с Михаилом Яковлевичем и его сыном мы не один литр выпили и были в нормальных отношениях. Сдерживаясь из последних сил, чтобы не расхохотаться, я с иронией в голосе сказал:
-Да, безусловно! Что же делать теперь мне?
-Поделиться информацией!
-Какой?
-Ты расскажешь, как все было на самом деле не под протокол.
-А потом?
-А потом я все устрою и помогу достойно выйти из этой ситуации.
-Я же Вам все рассказал!
-Ну, я тебя не тороплю, можешь еще подумать в камере, может ты какие-нибудь важные моменты, упустил для следствия.
-Я …
-Я тебя не тороплю, подумай хорошо в камере. Ты уже убедился в моей порядочности, теперь тебе решать, как быть дальше. Сидеть в камере, или гулять на свободе! Только советую на долго это решение не откладывать, потому что может быть поздно.
Олейников позвал опера, а тот отвел меня в камеру. Придя в камеру, я хохотал минут пять, чуть живот не надорвал: «Ну», - думаю, - «это ж, каким нужно быть, чтобы поверить в то, что он (Олейников) перетянул меня на свою сторону. И это, лучшие кадры милиции». В камере никого не было. Я прилег и задремал, проснулся оттого, что открывается дверь камеры. Вскочил. Дверь камеры не успела закрыться, как Женька говорит:
- Был у следователя, весь мозг ему запудрил: разговаривали про коммунистов.
-И до чего договорились?
-Договорились до того, что если все, так как ты говорил, то все партии секты!
-Так не получается!
-Почему же?
-Потому что, любое политическое движение имеет идеологическую основу. И любая партия не секта до тех пор, пока в этой партии не появляется религиозная жилка.
-Что значит: религиозная жилка?
-Это значит, что одно дело, когда «партия зеленых» просто против вырубки лесов, а другое дело, когда эта партия против вырубки лесов из-за того, что их лидер «божий» человек и он учит нас: не вырубать леса. А когда этот лидер умрет, его положат в мавзолей, и его последователи будут выполнять его заветы, примерно так, как заветы Ленина. Понял?
-Понял! Я завтра задам жару следователю! Ты просто не представляешь, как он с пеной у рта мне доказывал, что коммунисты – это не сектанты, но завтра я его этим аргументом приложу конкретно!