И РАБОТА ПАРТИЙНО-СОВЕТСКИХ

УЧРЕЖДЕНИЙ

В результате расследования приходится констатировать полный развал тыла третьей армии. Армии приходилось воевать на два фронта: с противником, которого она всё же видела и знала, и с неуловимым населением в тылу, которое под руководством белогвардейских агентов взрывало железную дорогу, чинило всякие препятствия, причём приходилось охранять железную дорогу специальным броневым поездом в тылу армии. Все партийные и советские учреждения единогласно констатируют “сплошную контрреволюционность” населения Пермской и Вятской губерний. Облком и Облсовет, также и Пермские губисполком и губком уверяют, что сёла в этом районе “сплошь кулацкие”. На наше замечание о том, что сплошь кулацких сёл не бывает, что существование кулаков без эксплуатируемых немыслимо, ибо должны же кого-либо эксплуатировать кулаки, упомянутые учреждения разводили руками, отказывались дать какое-нибудь другое объяснение. Дальнейшее, более глубокое расследование показало, что в Совдепах сидят ненадёжные люди, комбеды в руках кулаков, партийные организации слабы, ненадёжны, оторваны от центра, партийная работа заброшена, причём местные работники общую слабость партийно-советских учреждений стараются компенсировать усиленной работой чрезвычайных комиссий, ставших на общем фоне развала партийно-советской работы единственными представителями Советской власти в провинции. Только убожеством работы советских и партийных организаций, лишённых минимального руководства со стороны ЦИК (или Наркомвнудел) и ЦК партии, можно объяснить тот поразительный факт, что революционный декрет о чрезвычайном налоге, призванный вбить клин в деревне и поднять бедноту за Советскую власть, — этот декрет превратился в опаснейшее оружие в руках кулаков для сплочения деревни против Советской власти (обычно по инициативе кулаков, сидящих в комбедах, раскладка налогов происходила по душам, а не по имущественному признаку, что озлобляло бедноту и облегчало агитацию кулаков против налогов и Советской власти). Между тем, все без исключения работники подтверждают, что “недоразумения” с чрезвычайным налогом послужили одной из главных причин, если не единственно главной причиной, контрреволюционизировании деревни. Никакого руководства очередной работой советских организаций со стороны Наркомвнудел или ЦИК не наблюдается (характерно, что перевыборы комбедов по Пермской и Вятской губерниям к 26 января еще не были начаты). Никакого руководства очередной работой партийных организаций со стороны ЦК не наблюдается. За всё время пребывания на фронте нам удалось раздобыть лишь один документ ЦК партии за подписью “секретаря”, по фамилии Новгородцевой, о переводе т. Коробовкина из Перми в Пензу. (Это распоряжение не было исполнено ввиду его явной нецелесообразности.)

Все эти обстоятельства повели к тому, что партийно-советские учреждения лишились опоры в деревне, потеряли связь с беднотой и стали налегать на чрезвычайную комиссию, на репрессии, от которых воет деревня. Сами же чрезвычайные комиссии, поскольку их работа не дополнялась параллельной положительной агитационно-строительной работой партийно-советских учреждений, попали в совершенно исключительное изолированное положение во вред престижу Советской власти. Умело поставленная партийно-советская печать могла бы своевременно обнаружить язвы наших учреждений, но пермская и вятская партийно-советская печать не отличается ни умелой постановкой работы, ни пониманием очередных задач Советской власти (ничего, кроме пустых фраз о “мировой социальной” революции, не найдёте в ней; конкретные задачи Советской власти в деревне, перевыборы волостных Совдепов, вопрос о чрезвычайном налоге, цели войны с Колчаком и прочими белогвардейцами,—все эти “низменные” темы гордо обходятся печатью). Чего стоит, например, тот факт, что из 4 766 работников и сотрудников советских учреждений г. Вятки 4 467 человек занимали те же места при царизме в губернской земской управе, то есть, попросту говоря, старые, царские земские учреждения были просто переименованы в советские (не забудьте, что эти “советские работники” держат в руках весь наш кожевенный район Вятской губернии). Это поразительное явление было обнаружено нашей анкетой в середине января. Знали ли об этом явлении Облком и Облсовет, местная печать и местные партийные работники? Конечно, нет. Знали об этом ЦК партии, ЦИК, Наркомвнудел? Конечно, нет. Но как можно руководить из центра, не имея представления об основных язвах не только провинции вообще, но и наших советских учреждений в провинции?

***

ВЫВОДЫ

Больное место наших армий — непрочность тыла объясняемая, главным образом, заброшенностью партийной работы, неумением Совдепов претворить в жизнь директивы центра, исключительным (почти изолированным) положением местных чрезвычайных комиссий.

Для укрепления тыла необходимо:

1. Установить строгую регулярную отчётность местных партийных организаций перед ЦК; регулярно снабжать местные партийные организации циркулярными письмами от ЦК; организовать при ЦО отдел печати для руководства провинциальной партийной печатью; создать школу партийных работников (главным образом из рабочих) и организовать правильное распределение работников. Всё это возложить на Секретариат ЦК партии, выделив его из состав ЦК.

2. Строго разграничить сферу компетенций ЦИК и Наркомвнудел в деле руководства текущей работой Совдепов, слить ВЧК с Наркомвнуделом* , возложить на Наркомвнудел обязанность следить за правильным и своевременным исполнением Совдепами декретов и распоряжений центральной власти; обязать губернские Совдепы регулярно отчитываться перед Наркомвнуделом; обязать Наркомвнудел регулярно снабжать Совдепы необходимыми указаниями; организовать при “Известиях ВЦИК” отдел печати для руководства провинциальной советской печатью.

3. Организовать при Совете Обороны контрольно-ревизионную комиссию для расследования “недостатков механизма” народных комиссариатов и соответствующих отделов на местах как в тылу, так и на фронте.

***