Империализм, колонии и полуколонии
Декабря 1925 г.
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ОТЧЁТ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА
Декабря
Товарищи! За последние две недели вы имели возможность слышать доклады о деятельности ЦК от XIII до XIV съезда со стороны целого ряда членов ЦК и членов Политбюро, пространные доклады, в основном безусловно правильные. Я полагаю, что повторять эти доклады едва ли есть смысл. Я думаю, что это обстоятельство облегчает мою работу в данный момент, и я бы считал целесообразным ввиду этого ограничиться постановкой ряда вопросов о деятельности ЦК нашей партии от XIII съезда до XIV съезда.
Обычно отчет ЦК начинается с внешнего положения. Я э1от обычай нарушать не буду. Я также начну с внешнего положения.
I
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
Основное и новое, решающее и проникающее все события за этот период в области внешних отношений, это—то, что между нашей страной строящегося социализма и странами капиталистического мира установилось некоторое временное равновесие сил,—равновесие, которое определило собой текущую полосу “мирного сожительства” между Страной Советов и странами капитализма. То, что нами считалось одно время как короткая передышка после войны, превратилось в целый период передышки. Отсюда некоторое равновесие сил и некоторый период “мирного сожительства” между миром буржуазии и миром пролетариата.
В основе всего этого лежит внутренняя слабость, слабость и немощность мирового капитализма, с одной стороны, и рост революционного движения рабочих вообще, особенно рост сил у нас, в Стране Советов,— с другой.
Что лежит в основе этой слабости капиталистического мира?
В основе этой слабости лежат те непреодолимые для капитализма противоречия, в рамках которых складывается все международное положение,—противоречия, которые непреодолимы для капиталистических стран и которые могут быть преодолены только в ходе развития пролетарской революции на Западе.
Что это за противоречия? Их можно свести к пяти группам.
Первая группа противоречий, это—противоречия между пролетариатом и буржуазией в капиталистических странах.
Вторая группа противоречий, это—противоречия между империализмом и освободительным движением колоний и зависимых стран.
Третья группа противоречий, это—те противоречия, которые развиваются и не могут не развиваться между государствами-победителями в империалистической войне и государствами побежденными.
Четвёртая группа противоречий, это—те противоречия которые развиваются и не могут не развиваться между самими государствами-победителями.
И пятая группа противоречий, это—те противоречия которые развиваются между Страной Советов и странами капитализма в целом.
Вот те пять основных групп противоречий, в рамках которых протекает развитие нашего международного положения.
Товарищи, не рассмотрев коротко природу и рост этих противоречий, мы не сможем понять нынешнего международного положения нашей страны. Поэтому краткий обзор этих противоречий неизбежно должен составить часть моего отчета.
Стабилизация капитализма
Итак, начнём с противоречий первого ряда,—противоречий между пролетариатом и буржуазией в странах капитализма. В этой области основные факты могут быть сведены к следующим.
Во-первых. Капитализм из того хаоса в производстве, торговле и в области финансов, который наступил после войны и в котором он очутился, из этого хаоса выходит или уже вышел. Это было названо партией частичной или временной стабилизацией капитализма. Что это значит? Это значит, что производство и торговля капиталистических стран, одно время страшно упавшие в период послевоенного кризиса (я имею в виду 1919—1920 гг.), начали итти вперёд, а политическая власть буржуазии стала более или менее укрепляться. Это значит, что капитализм временно выкарабкался из того хаоса, в котором он очутился после войны.
Вот цифры, если взять Европу.
Производство во всех передовых странах Европы либо идет вперёд по сравнению с 1919 годом, растёт, доходя местами до 80—90% довоенной нормы, либо стоит на одной норме. Только в Англии некоторые области производства еще не выпрямились. В основном, если взять Европу в целом, производство и торговля двигаются вперёд, впрочем, пока еще не достигая довоенной нормы. Если взять производство хлеба, то в Англии мы имеем 80—85% довоенной нормы, во Франции—83%, в Германии—68%. Очень медленно поднимается производство хлеба в Германии. Во Франции оно не поднимается, в Англии падает. Всё это возмещается за счёт экспорта хлеба из Америки. Добыча угля в 1925 году в Англии составляет 90% довоенной нормы, во Франции—107% довоенной нормы, в Германии—93%. Производство стали в Англии составляет 98% довоенной нормы, во Франции —102%, в Германии — 78%. Потребление хлопка в Англии равняется 82% довоенной нормы, во Франции—83%, в Германии—81%. Внешняя торговля в Англии имеет пассивное сальдо и достигает 94% по отношению к довоенной, в Германии немного поднимается в сравнении с 1919 годом и имеет тоже пассивное сальдо, во Франции она сейчас выше довоенной нормы—102%. Уровень европейской торговли в целом, если взять 1921 год, составлял 63% довоенной нормы, а теперь, в 1925 году, торговля достигла 82% той же нормы. Бюджеты в этих государствах так или иначе балансируются, но балансируются за счет страшного обременения налогами населения. Колебания валюты в отдельных странах имеются, но в общем прежнего хаоса не наблюдается.
В общем картина такая, что послевоенный хозяйственный кризис Европы изживается, производство и торговля идут к довоенной норме. Одна из европейских стран, Франция, в области торговли и производства уже перешагнула довоенную норму, а другая страна Европы—я говорю об Англии—всё еще находится на одном или почти одном уровне, не достигая довоенной нормы.
Во-вторых. Вместо периода прилива революционных волн, который мы наблюдали в годы послевоенного кризиса, мы теперь наблюдаем период отлива в Европе. Это значит, что вопрос о взятии власти, о захвате власти пролетариатом с сегодня на завтра не стоит сейчас в порядке дня в Европе. Период подъёма революционных волн, когда движение прёт вперёд, поднимается вверх, а партия не может поспеть со своими лозунгами за движением, как это имело место, например, у нас в 1905 году или в 1917,— этот период подъёма еще впереди. Но его нет сейчас, а есть период временного отлива, период собирания сил со стороны пролетариата, дающий большие результаты в смысле намечения новых форм движения, в смысле наличия и роста массового движения под флагом борьбы за единство профдвижения, в смысле прокладывания и укрепления связи рабочего движения Запада с рабочим движением Советского Союза, в смысле полевения, например, английского рабочего движения, в смысле распада Амстердама, глубокой трещины в нём и пр. и пр. Повторяю, мы переживаем период накопления сил, который имеет большое значение для будущих революционных выступлений. Это есть тот период, когда лозунгом коммунистического движения становится овладение массовыми организациями пролетариата (профсоюзы и пр.) и “снятие с постов” социал-демократических лидеров, как это имело место у нас в 1911—1912 годах.
В-третьих. Центр финансового могущества в капиталистическом мире, центр финансовой эксплуатации всего мира из Европы переместился в Америку. Раньше обычно центром финансовой эксплуатации мира являлись Франция, Германия и Англия. Теперь этого уж нельзя сказать без особых оговорок. Теперь центром финансовой эксплуатации мира являются, главным образом, Соединённые Штаты Северной Америки. Это государство растёт во всех отношениях: и в смысле производственном, и в смысле торговом, и в смысле накопления. Приведу некоторые цифры. Продукция хлеба в Северной Америке перевалила через довоенный уровень: она равняется теперь 104% по отношению к этому уровню. Добыча угля дошла до 90% довоенной нормы, но недостаток компенсируется громадным увеличением добычи нефти. А надо сказать, что добыча нефти в Америке равняется 70% мировой добычи. Производство стали возросло до 147% —на 47% выше довоенной нормы. Народный доход равняется 130% довоенного—на 30% превышает довоенный уровень. Внешняя торговля достигла 143% довоенной нормы с громадным активным сальдо за счёт стран Европы. Из 9 миллиардов всего мирового золотого запаса около 5 миллиардов находится в Америке. Валюта Северо-Американских Соединённых Штатов — самая твёрдая из всех валют. Что касается вывоза капиталов, то Америка в настоящее время — почти единственная страна, которая вывозит капитал всё в возрастающей пропорции. Франция и Германия вывозят страшно мало, Англия также значительно сократила вывоз своих капиталов.
В-четвёртых. Временная стабилизация европейского капитализма, о которой я говорил выше, достигнута с помощью главным образом американского капитала и ценой финансового подчинения Западной Европы Америке. Чтобы это доказать, достаточно только привести цифру государственной задолженности Европы Америке. Цифра эта составляет не менее 26 миллиардов рублей. Я уже не говорю о частной задолженности Америке, т. е. о вкладах Америки в предприятия Европы, составляющих для Европы сумму в несколько миллиардов. О чём это говорит?—Это говорит о том, что Европа стала более или менее подниматься на ноги за счёт притока капиталов из Америки (отчасти из Англии). Ценой чего? — Ценой финансового подчинения Европы Америке.
В-пятых. Ввиду этого Европа, чтобы иметь возможность выплачивать проценты и долги, вынуждена повысить налоговое бремя населения, ухудшить положение рабочих. Это именно и происходит теперь в странах Европы. Уже теперь, когда выплачивание долгов и процентов еще не начато как следует, уже теперь в Англии, например, рост налогового бремени в процентах ко всему народному доходу достиг с 11% (в 1913 г.) до 23% в 1924 году, во Франции—с 13% национального дохода до 21%, в Италии—с 13% до 19%. Нечего и говорить, что в ближайшем же будущем налоговое бремя будет ещё больше возрастать. Ввиду этого материальное положение трудящихся Европы и прежде всего рабочего класса будет обязательно ухудшаться, а рабочий класс—неизбежно революционизироваться. Симптомы этого революционизирования уже имеются как в Англии, так и в других странах Европы. Я имею в виду определённое полевение рабочего класса Европы.
Таковы основные факты, говорящие о том, что временная стабилизация капитализма, которой достигла Европа, есть стабилизация гнилая, выросшая на гнилой почве.
Очень может быть — я не считаю это исключённым,—что производство и торговля в Европе могут дойти и до довоенного уровня. Но это еще не значит, что капитализм этим самым достигнет той устойчивости, которую он имел до войны. Такой устойчивости он вообще никогда не достигнет больше. Почему? Потому, что, во-первых, Европа купила свою временную стабилизацию ценою финансового подчинения Америке, ведущего к колоссальному росту налогового бремени, к неизбежному ухудшению положения рабочих и к революционизированию европейских стран; во-вторых, потому, что имеется целый ряд других причин, о которых я буду говорить ниже, делающих нынешнюю стабилизацию непрочной, неустойчивой.
Общий вывод, если подвести итог всему тому, о чём я говорил сейчас в отношении анализа первого ряда противоречий,—общий вывод состоит в том, что круг главных эксплуатирующих мир государств по сравнению с довоенным периодом сократился до последней степени. Раньше главными эксплуататорами были Англия, Франция, Германия, отчасти Америка, теперь этот круг сократился до последней степени. Теперь основными финансовыми эксплуататорами мира и, следовательно, основными кредиторами его являются Северная Америка и отчасти её помощница — Англия.
Это еще не значит, что Европа перешла на положение колонии. Европейские страны, продолжая эксплуатировать свои колонии, сами попали теперь в финансовое подчинение Америке, ввиду чего, в свою очередь, эксплуатируются и будут эксплуатироваться Америкой. В этом смысле круг главных государств, эксплуатирующих мир в финансовом отношении, сократился до минимума, тогда как круг эксплуатируемых стран расширился.
В этом одна из причин неустойчивости и внутренней немощности нынешней стабилизации капитализма.
Империализм, колонии и полуколонии
Перейдём ко второму ряду противоречий—противоречий между странами империалистическими и странами колониальными.
Основные факты в этой области состоят: в развитии и росте промышленности и пролетариата в колониях, особенно во время и после войны; в росте культурности вообще и национальной интеллигенции в частности в этих странах; в нарастании национально-революционного движения в колониях и кризисе мирового господства империализма вообще; в освободительной борьбе Индии и Египта против английского империализма; в освободительной войне Сирии и Марокко против французского империализма; в освободительной борьбе Китая против англо-японо-американского империализма и т.д.; в росте рабочего движения в Индии, Китае и в растущей роли рабочего класса этих стран в национально-революционном движении.
Из этого следует, что великие державы стоят перед опасностью потери своего основного тыла, т. е. колоний. Стабилизация капитализма хромает здесь на обе ноги, ибо революционное движение угнетенных стран, нарастая шаг за шагом, начинает местами принимать форму прямой войны с империализмом (Марокко, Сирия, Китай), а империализм явно не справляется е задачей обуздания “своих” колоний.
Говорят—особенно буржуазные писатели,—что в нарастании кризиса в колониях виноваты большевики. Я должен сказать, что слишком много чести делают нам, обвиняя нас в этом. К сожалению, мы еще не так сильны, чтобы непосредственно помочь всем колониальным странам в деле их освобождения. Причину нужно искать поглубже. Причина заключается, кроме всего прочего, в том, что государства Европы, будучи обязаны Америке выплатой процентов, вынуждены усилить гнет и эксплуатацию в колониях и зависимых странах, что не может не повести к усилению кризиса и революционного движения в этих странах.
Всё это говорит за то, что в этой области дела мирового империализма обстоят более чем плохо. Если там, в области первого ряда противоречий, капитализм Европы частично стабилизовался и вопрос о захвате власти пролетариатом с сегодня на завтра не стоит пока, то в колониях кризис достиг высшей точки и вопрос об изгнании империалистов из целого ряда колоний стоит на очереди.
Победители и побеждённые
Перехожу к третьему ряду противоречий, имеющих место между странами-победителями и странами побежденными.
Основные факты в этой области состоят в следующем. Во-первых, после Версальского мира Европа оказалась расколотой на два лагеря — на лагерь побежденных (Германия, Австрия и др. страны) и лагерь победителей (Антанта плюс Америка). Во-вторых, следует отметить то обстоятельство, что победители, раньше пытавшиеся путем оккупации удушить побежденные страны (я напоминаю вам о Руре), отказались от этого пути и перешли к другому методу, к методу финансовой эксплуатации Германии в первую очередь и Австрии — во вторую очередь. Выражением этого нового метода является план Дауэса, отрицательные результаты которого только теперь сказываются. В-третьих, конференция в Локарно, которая будто бы уничтожила все противоречия, имеющиеся между победителями и побежденными, на самом деле, несмотря на шум вокруг этого вопроса, фактически ничего, никаких противоречий не уничтожила, а только обострила их.
Смысл плана Дауэса состоит в том, что Германия должна выплатить Антанте не более, не менее, как около 130 миллиардов золотых марок в разные сроки. Результаты плана Дауэса уже сказываются в смысле ухудшения экономического положения Германии, в смысле ряда крахов целой группы предприятий, в смысле нарастания безработицы и пр. План Дауэса, составленный в Америке, таков: Европа выплачивает долги Америке за счет Германии, которая обязана Европе выплатить репарации, но так как всю эту сумму Германия не может выкачать из пустого места, то Германия должна получить ряд свободных рынков, не занятых еще другими капиталистическими странами, откуда она могла бы черпать новые силы и новую кровь для выплачивания репарационных платежей. Кроме ряда незначительных рынков, тут Америка имеет в виду наши российские рынки. Они должны быть, по плану Дауэса, предоставлены Германии для того, чтобы она могла кое-что выжать и иметь из чего платить репарационные платежи Европе, которая, в свою очередь, должна выплачивать Америке по линии государственной задолженности. Весь этот план хорошо построен, но построен он без хозяина, потому что он означает для германского народа двойной пресс — пресс немецкой буржуазии в отношении пролетариата Германии и пресс иностранного капитала в отношении всего германского народа. Сказать, что этот двойной пресс пройдёт даром для германского народа,—значит допустить ошибку. Поэтому я полагаю, что в этой части план Дауэса чреват неизбежной революцией в Германии. Он создан для умиротворения Германии, но он, план Дауэса, неизбежно должен привести к революции в Германии. Вторая часть этого плана, говорящая о том, что Германия должна выкачивать копеечки для Европы за счёт российских рынков, тоже есть решение без хозяина. Почему? Потому, что мы вовсе не хотим превратиться в аграрную страну для какой бы то ни было другой страны, в том числе для Германии. Мы сами будем производить машины и прочие средства производства. Поэтому рассчитывать на то, что мы согласимся превратить нашу Родину в аграрную страну для Германии,— значит рассчитывать без хозяина. В этой части план Дауэса стоит на глиняных ногах.
Что касается Локарно, то оно является лишь продолжением Версаля, и оно может иметь своей целью лишь сохранение “статус кво”, как выражаются на дипломатическом языке, т. е. сохранение существующего порядка вещей, в силу которого Германия есть побеждённая страна, а Антанта—победительница. Конференцией в Локарно этот порядок закрепляется юридически в том смысле, что новые границы Германии сохраняются в пользу Польши, сохраняются в пользу Франции, что Германия теряет колонии и что она вместе с тем, скрученная и помещённая в прокрустово ложе, должна принять все меры, чтобы выкачать 130 миллиардов золотых марок. Думать, что с этим положением помирится Германия, растущая и идущая вперёд, значит рассчитывать на чудо. Если раньше, после франко-прусской войны, вопрос об Эльзас-Лотарингии, один из узлов существовавших тогда противоречий, послужил одной из серьёзнейших причин империалистической войны, то какая гарантия, что Версальский мир и его продолжение—Локарно, узаконяющие и юридически освящающие потерю Германией Силезии, Данцигского коридора и Данцига, потерю Украиной Галиции и Западной Волыни, потерю Белоруссией западной её части, потерю Литвой Вильны и пр.,—какая гарантия, что этот договор, искромсавший целый ряд государств и создавший целый ряд узлов противоречий,—не разделит судьбу старого франко-прусского договора, отторгнувшего после франко-прусской войны Эльзас-Лотарингию от Франции?
Такой гарантии нет и не может быть.
Если план Дауэса чреват революцией в Германии, то Локарно чревато новой войной в Европе.
Английские консерваторы думают и “статус кво” сохранить против Германии и использовать Германию против Советского Союза. Не слишком ли многого они захотели?
Говорят о пацифизме, говорят о мире между европейскими государствами. Бриан и Чемберлен лобызаются, Штреземан рассыпается в комплиментах перед Англией. Это всё пустяки. Из истории Европы мы знаем, что каждый раз, когда заключались договоры о расстановке сил для новой войны, они, эти договоры, назывались мирными. Заключались договоры, определяющие элементы будущей войны, и всегда заключение таких договоров сопровождалось шумом и криком насчёт мира. Фальшивые певцы мира всегда в таких случаях находились. Я вспоминаю факты из истории после франко-прусской войны, когда Германия оказалась победительницей, когда Франция оказалась побеждённой, когда Бисмарк всячески старался сохранить “статус кво”, т. е. тот порядок, который создался после победоносной войны Германии с Францией. Тогда Бисмарк стоял за мир, потому что этот мир давал ему целый ряд привилегий перед Францией. Франция тоже стояла за мир, по крайней мере, в первое время, пока она еще не оправилась от неудачной войны. Вот в этот период, когда все говорили о мире, а фальшивые певцы воспевали мирные намерения Бисмарка, Германия и Австрия заключили соглашение, совершенно мирное и совершенно пацифистское соглашение, которое послужило потом одной из основ будущей империалистической во1гаы. Я говорю о соглашении между Австрией и Германией в 1879 году. Против кого было направлено это соглашение? Против России и Франции. О чём говорило это соглашение? Слушайте:
“Поскольку тесное сотрудничество Германии и Австрии никому не угрожает и рассчитано на укрепление мира в Европе на основах, установленных Берлинским трактатом, их величества, т. е. два государя, решили заключить союзный мир и взаимное соглашение”.
Вы слышите: тесное сотрудничество Германии и Австрииради мира в Европе. Это соглашение трактовалось “союзом мира”, а между тем все историки сходятся на том, что это соглашение послужило прямой подготовкой к империалистической войне 1914 года. Последствием этого соглашения о мире в Европе, а на деле о войне в Европе, послужило другое соглашение, соглашение России и Франции в 1891—1893 годах,— тоже о мире,—не иначе! О чём там говорится? О том, что
“Франция и Россия, одушевлённые одинаковым стремлением поддерживать мир, пришли к следующему соглашению”.
К какому — этооткрыто так и не было сказано тогда. А в тайном тексте соглашения сказано: в случае войны Россия должна выставить против Германии 700 тыс. войск, а Франция (кажется) 1 300 тысяч.
Оба эти соглашения официально назывались соглашениями мира, дружбы и спокойствия во всей Европе.
В завершение всего этого через 6 лет, в 1899 году, собирается Гаагская конференция мира, где ставится вопрос о сокращении вооружений. Это в тот момент, когда на основе соглашения Франции и России французские офицеры генерального штаба приезжают в Россию, чтобы выработать планы передвижения войск на случай войны, а русские офицеры генерального штаба едут во Францию, чтобы с французскими генералами составить планы будущих военных операций против Германии. Это в то время, когда генеральные штабы Германии и Австрии составляют план и вырабатывают условия, при которых Австрия и Германия взаимно должны наступать на своих соседей на Западе и Востоке. В этот самый момент (всё это творится, конечно, втихомолку, за спиной) собирается Гаагская конференция в 1899 году, где провозглашается мир, где подымают фальшивый шум о сокращении вооружений.
Вот вам образец беспримерного лицемерия буржуазной дипломатии, когда шумом и песнями о мире стараются прикрыть дело подготовки к новой войне.
Имеем ли мы основание после этого верить песням о Лиге наций и Локарно? Конечно, не имеем. Вот почему мы не можем верить ни Чемберлену и Бриану, когда они лобызаются, ни Штреземану, когда он рассыпается в комплиментах. Вот почему мы думаем, что Локарно есть план расстановки сил для новой войны, а не для мира.
Интересна роль II Интернационала в этом вопросе. Ведь больше всех вожди II Интернационала скачут и играют, уверяя рабочих в том, что Локарно есть орудие мира, а Лига наций—ковчег мира, что большевики не хотят войти в Лигу наций потому, что они против мира, и пр. К чему сводится весь этот шум со стороны II Интернационала, если принять во внимание сказанное выше и в частности ту историческую справку, которую я привёл насчёт целого ряда соглашений после франко-прусской войны, называвшихся соглашениями мира, а на самом деле оказавшихся соглашениями о войне? О чём говорит нынешняя позиция II Интернационала по отношению к Локарно? О том, что II Интернационал является организацией не только буржуазного развращения рабочего класса, но и организацией морального оправдания всех несправедливостей Версальского мира. О том, что II Интернационал есть организация, подсобная для Антанты, организация, долженствующая своей работой и своим шумом за Локарно и Лигу наций морально оправдать все те несправедливости и весь тот гнёт, которые созданы режимом Версаля — Локарно.