Глава первая. ПРЕОБРАЖЕНИЕ ДОНЬИ СОЛЕДАД 13 страница
– Что ты делал после того, как мы прыгнули? – спросил я Нестора после долгого молчания.
– Сразу же после того, как вы исчезли, я был так потрясен, что не мог дышать, и потерял сознание, но не знаю на какое время. Я думал, что это длилось один момент. Когда я снова пришел в себя, я оглянулся в поисках Хенаро и Нагуаля, но они ушли. Я бегал взад и вперед по вершине горы, зовя их пока не сорвал голос. Тогда я понял, что остался один. Я подошел к краю утеса и попытался отыскать знак, который дает Земля, когда воин не собирается возвращаться. Но я уже пропустил его. Я понял тогда, что Хенаро и Нагуаль ушли навсегда. До этого я не сознавал, что они повернулись ко мне после того, как попрощались с вами, и в то время, когда вы бежали к обрыву они помахали мне руками и попрощались со мной.
Обнаружить себя в одиночестве в такое время дня, да еще в таком пустынном месте было большим, чем я мог вынести. Одним махом я потерял всех друзей, которые у меня были в мире. Я сел и заплакал. А когда я испугался еще больше, я начал вопить во всю мочь. Я во все горло выкрикивал имя Хенаро. К тому времени стало очень темно, и я больше не мог различать окружающих предметов. Я знал, что как воин не должен индульгировать в своей глубокой печали. Чтобы успокоиться, я начал выть, как койот – так, как научил меня Нагуаль. Спустя некоторое время после начала воя я почувствовал себя намного лучше, – я забыл свою печаль, забыл о существовании мира. Чем больше я выл, тем легче было ощущать тепло и защиту земли.
Должно быть, прошло несколько часов. Внезапно я почувствовал дуновение внутри себя позади своего горла и звук колокола в своих в ушах. Я вспомнил, что Нагуаль сказал Элихио и Бениньо перед их прыжком. Он сказал, что ощущение в горле приходит как раз перед тем, как человек готов изменить свою скорость. И звук колокольчика является средством, которое человек может использовать для выполнения всего, что ему требуется. Тогда я захотел стать койотом. Я посмотрел на свои руки, – они были на земле передо мной. Они изменили форму и стали похожи на лапы койота.
Я увидел шерсть койота на своих руках и груди. Я был койотом. Это наполнило меня таким счастьем, что я стал кричать, как должен кричать койот. Я ощущал у себя зубы койота, его длинную заостренную морду и язык. Каким-то образом я знал, что умер, но это не тревожило меня. Для меня не имело значения – превратиться в койота, умереть или остаться в живых. На четырех лапах как койот я пошел к краю обрыва и прыгнул туда. Ничего другого мне не оставалось.
Я ощутил, что падаю, и мое койотное тело перевернулось в воздухе. Затем я снова стал самим собой, кувыркаясь в воздухе. Но прежде чем упасть на дно, я стал таким легким, что больше не падал, а парил. Воздух проходил сквозь меня. Я был таким легким! Я поверил, что моя смерть наконец-то входит внутрь меня. Что-то размешало мои внутренности, и я распался, как сухой песок. Там, где я был, было мирно и превосходно. Я каким-то образом знал, что я и был там и не был одновременно. Я был ничто. Это все, что я могу сказать об этом. Затем совершенно внезапно то же самое, что сделало меня подобным сухому песку, собрало меня вместе. Я вернулся обратно к жизни и обнаружил, что сижу в хижине старого масатекского мага. Он сказал, что его зовут Порфирио. Он сказал, что рад видеть меня и начал обучать меня некоторым вещам о растениях, которым Хенаро меня не учил. Он взял меня туда, где делаются растения[15], и показал мне матрицы растений и особенно – отметины на матрицах. Он сказал, что если я буду наблюдать эти отметины на растениях, то смогу легко сказать на что они годятся, даже если никогда не видел этих растений раньше. Когда он понял, что я изучил эти отметины, он попрощался со мной, но попросил меня приходить к нему снова. В этот момент я ощутил сильную тягу и распался как раньше. Я стал миллионом кусочков.
Затем я снова был втянут в самого себя и пошел повидать Порфирио. Ведь он приглашал меня. Я знал, что могу пойти, куда захочу, но избрал хижину Порфирио, потому что он был дружелюбен со мной и учил меня. Я не хотел рисковать, встретившись вместо него с чем-то ужасным. На этот раз Порфирио взял меня с собой, чтобы посмотреть на матрицу животных. Там я увидел свое собственное животное-нагуаль. Мы узнали друг друга по виду. Порфирио был восхищен, видя такую дружбу. Я видел также нагуаль Паблито и твой, но они не захотели разговаривать со мной. Они казались печальными. Я не настаивал на разговоре с ними. Я не знал, что с вами произошло во время прыжка. Я знал, что сам я мертв, но мой нагуаль сказал мне, что я не умер и что вы оба тоже живы. Я спросил об Элихио, и мой Нагуаль сказал, что он ушел навсегда. Тут я вспомнил, что когда я был свидетелем прыжка Элихио и Бениньо, то слышал как Нагуаль давал Бениньо инструкции не стремиться к причудливым видениям или мирам за пределами нашего собственного. Нагуаль сказал, чтобы он изучал только свой собственный мир, потому, что делая так, он найдет ту единственную форму силы, которая доступна ему. Нагуаль специально проинструктировал их, чтобы они дали возможность кусочкам взрываться как можно дольше, чтобы вернуть назад свои силы. Я сам делал то же самое. Я прошел взад и вперед от тоналя к нагуалюодиннадцать раз. Но каждый раз я встречал только Порфирио, который давал мне дальнейшие инструкции. Каждый раз, когда мои силы иссякали, я восстанавливал их в нагуале, пока не восстановился до такой степени, что очутился опять на этой земле.
– Донья Соледад сказала мне, что Элихио не должен был прыгать в пропасть, – сказал я.
– Он прыгнул вместе с Бениньо, – ответил Нестор. – Спроси его, и он скажет тебе это своим излюбленным голосом.
– Будь уверен, что мы прыгнули вместе! – продребезжал тот, – Но я никогда не говорю об этом.
– А что, по словам Соледад, сделал Элихио? – спросил Нестор.
Я рассказал, что донья Соледад говорила, что Элихио закружил ветер, и он покинул мир, когда работал в поле.
– Она совершенно все перепутала, – сказал Нестор. – Элихио закружили союзники. Их было несколько, но он не захотел ни одного из них, поэтому они оставили его в покое. Это не имеет никакого отношения к прыжку, Ла Горда сказала, что у вас была стычка с союзниками прошлой ночью; я не знаю, что вы делали, но если вы хотели захватить их, завлечь, чтобы они остались с вами, вы должны были кружиться с ними. Иногда они по собственному почину приходят к магу и кружат его. Элихио был наилучшим воином, какие только есть, так что союзники пришли к нему сами. Если бы кто-нибудь из нас захотел иметь союзников, мы должны были бы домогаться их много лет, но даже и тогда я сомневаюсь, что союзники согласились бы помогать нам.
Элихио должен был прыгнуть, как и все остальные. Я был свидетелем его прыжка. Он был в паре с Бениньо. Многое из того, что случается с нами как магами, зависит от того, что делает твой партнер. У Бениньо немного не хватает винтиков в голове, потому что его партнер не вернулся. Не так ли, Бениньо?
– Будь уверен, что это так! – ответил Бениньо своим любимым голосом.
Тут я не устоял перед сильным любопытством, которое мучило меня с самого начала, как только я услышал голос Бениньо. Я спросил его, как ему удается его гудящий голос. Он повернулся лицом ко мне, сел прямо и указал на свой рот, как будто хотел, чтобы я внимательно посмотрел на него.
– Я не знаю! – прогудел он. – Я просто открываю рот, и этот голос выходит из меня.
Он сократил мышцы лба, скривил губы и издал глубокий гудящий звук. Тут я увидел, что у него на висках были потрясающие мышцы, которые придавали его голове другие очертания. Не только линия волос была другой, но и вся передняя часть головы.
– Хенаро оставил ему свои шумные звуки, – сказал мне Нестор. – Подожди, сейчас он перднет.
Мне показалось, что Бениньо готовится продемонстрировать свои способности.
– Постой-постой, Бениньо, – сказал я, – в этом нет необходимости.
– Вот дьявол! – сказал Бениньо тоном разочарования. – У меня как раз был самый лучший пердеж для тебя.
Паблито и Нестор засмеялись так сильно, что даже Бениньо утратил свою невозмутимость и захохотал вместе с ними.
– Скажи мне, что случилось с Элихио, – спросил я Нестора, когда все успокоились.
– Когда Элихио и Бениньо прыгнули, – ответил Нестор, – Нагуаль заставил меня быстро взглянуть через край и уловить знак, который дает земля при прыжке воина в пропасть. Если там будет что-нибудь вроде облачка или слабого порыва ветра, то время пребывания воина на земле еще не истекло. В тот день, когда прыгнули Бениньо и Элихио, я ощутил дыхание воздуха со стороны Бениньо и знал, что его час еще не пробил. А со стороны Элихио все было безмолвно.
– А как ты думаешь, что случилось с Элихио? Он умер?
Все трое уставились на меня. С минуту они молчали. Нестор почесал виски обеими руками. Бениньо хихикнул и потряс головой. Я попытался объяснить, но Нестор остановил меня жестом руки.
– Ты серьезно задаешь нам эти вопросы? – спросил он меня.
Бениньо ответил за меня. Когда он не паясничал, его голос был глубоким и мелодичным. Он сказал, что Нагуаль и Хенаро подстроили все так, что каждый из нас имеет кусочки информации, которых не имеют другие.
– Хорошо, раз так, то мы тебе расскажем, что к чему, – сказал Нестор, словно у него гора свалилась с плеч. – Элихио не умер. Ни в коем случае.
– Где же он теперь? – спросил я.
Они снова переглянулись. У меня было ощущение, что они сдерживались, чтобы не засмеяться. Я рассказал им то, что сообщила мне донья Соледад: Элихио ушел в другой мир, чтобы присоединиться к Нагуалю и Хенаро. Для меня это звучало так, словно все трое умерли.
– Почему ты так говоришь, Маэстро? – спросил Нестор тоном глубокого участия. – Даже Паблито не говорит ничего подобного.
Мне показалось, что Паблито собирается протестовать. Он чуть было не встал, но потом очевидно переменил свое намерение.
– Да, правильно, – сказал он. Даже я не говорю так.
– Ну ладно. Если Элихио жив, то где он?
– Соледад уже сказала тебе, – мягко сказал Нестор. – Элихио ушел, чтобы соединиться с Нагуалем и Хенаро.
Я решил, что будет лучше не задавать им никаких вопросов. Я не собирался быть агрессивным в своих расспросах, но дело почему-то всегда оборачивалось именно так. Кроме того, у меня возникло чувство, что они знают немногим больше, чем я.
Нестор внезапно встал и начал расхаживать передо мной взад и вперед. Наконец, он схватил меня подмышки и потащил меня прочь от стола. Он не хотел, чтобы я писал. Он спросил меня, действительно ли я подобно Паблито выключился в момент прыжка и ничего не помню. Я сказал, что у меня был ряд живых грез или видений, которые я не могу объяснить и что я приехал для того, чтобы увидеть их и добиться ясности. Они захотели услышать обо всех моих видениях.
После того, как они выслушали мой отчет, Нестор сказал, что мои видения были слишком причудливы. Только первые два имели большое значение и относились к Земле, остальные же были видениями чуждых миров. Он объяснил, что особое значение следует придавать первому видению, так как оно было подлинным знаком. Он сказал, что маги всегда рассматривают первое событие из любой серии как программу или карту того, что должно произойти впоследствии.
В этом конкретном видении я обнаружил, что смотрю на диковинный мир. Прямо перед моими глазами была огромная скала, расщепленная надвое. Через широкую щель в ней я мог видеть огромную фосфоресцирующую равнину, своего рода долину, залитую зелено-желтым светом. На одной стороне долины, справа и частично скрытое от моего поля зрения огромной скалой, находилось невероятное куполообразное строение. Оно было темное, почти угольно-серое. Если там у меня были почти такие же размеры что и в обыденной жизни, то купол должен был иметь почти пятьдесят тысяч футов в высоту и много миль в ширину.
Такие колоссальные размеры меня просто ошеломили. У меня закружилась голова, и я погрузился в состояние распада.
Я снова вышел из него и оказался на очень неровной и все-таки плоской поверхности. Это была сияющая безграничная поверхность, такая же, как та равнина, которую я видел раньше. Она простиралась до тех пор, пока видел глаз. Вскоре я осознал, что могу поворачивать голову в любом направлении в горизонтальной плоскости, но я не мог взглянуть на себя. Однако я имел возможность исследовать окрестности, поворачивая голову слева направо и наоборот. Тем не менее, когда я хотел повернуться направо кругом, чтобы посмотреть вокруг себя, я не смог сдвинуть свой корпус.
Равнина простиралась с монотонным однообразием как налево, так и направо. В поле моего зрения не было ничего другого, кроме безграничного белого сияния. Я хотел посмотреть на почву под ногами, но глаза не могли сдвинуться вниз. Я поднял голову вверх, чтобы посмотреть на небо, но увидел только другую безграничную беловатую поверхность, которая казалась связанной с той, на которой я стоял. Тут у меня возник момент беспокойства и чувство, что что-то прямо сейчас готово раскрыться мне. Но внезапный опустошающий толчок распада остановил мое откровение. Какая-то сила потянула меня вниз. Было так, словно белесая поверхность поглотила меня.
Нестор сказал, что видение купола имело колоссальное значение, потому что эта особая форма была выделена Нагуалем и Хенаро как видение места, где, как предполагается, все мы когда-нибудь встретимся.
Тут заговорил Бениньо. Он сказал, что слышал, как Элихио инструктировали, чтобы он нашел этот особый купол. Он сказал, что Нагуаль и Хенаро настаивали на том, чтобы Элихио понял их объяснения точно. Они всегда считали Элихио самым лучшим, поэтому всегда посылали его находить этот купол и входить под его белоснежные своды снова и снова.
Паблито сказал, что они все трое получили инструкции найти этот купол если смогут, но никто из них не нашел его. Тут я пожаловался, что дон Хуан и дон Хенаро никогда не упоминали при мне ни о чем подобном. Мне не давали никаких инструкций по поводу купола.
Бениньо, который сидел напротив через стол, внезапно встал и пошел в мою сторону. Он сел слева от меня и очень тихо прошептал мне на ухо, что, по-видимому, старики инструктировали меня, но я ничего не запомнил, или что они ничего не сказали мне, чтобы я не фиксировал на этом своего внимания, если найду его.
– Почему этот купол был так важен? – спросил я Нестора.
– Потому что это место, где находятся Нагуаль и Хенаро, – ответил он.
– А где находится этот купол? – спросил я.
– Где-то на этой Земле, – ответил он.
Я вынужден был детально объяснить им, что невозможно, чтобы на нашей планете могло существовать, строение такой величины. Я сказал, что мое видение было больше похоже на грезу и что такие строения могут существовать разве что во сне или фантазии. Они засмеялись и мягко похлопали меня по спине, словно ублажали ребенка.
– Ты хочешь знать, где находится Элихио? – спросил внезапно Нестор. – Так вот, он находится под белыми сводами того купола вместе с Нагуалем и Хенаро.
– Но этот купол был видением, – сказал я.
– Тогда Элихио находится в видении, – сказал Нестор. – Вспомни, что Бениньо только что сказал тебе. Нагуаль и Хенаро не говорили тебе, чтобы ты нашел этот купол и приходил к нему снова и снова. Если бы они тебе это сказали, тебя не было бы здесь. Ты был бы, как и Элихио, под куполом того видения. Так что ты видишь, что Элихио не умер, как умирает человек на улице. Он просто не вернулся из своего прыжка.
Его заявление ошеломило меня. Я не мог отрицать воспоминания о живости своих видений, но по какой-то непонятной причине мне хотелось спорить с ними. Нестор, не давая мне времени что-то сказать, продвинул свои утверждения еще на ступень дальше. Он напомнил мне еще одно из моих видений – предпоследнее. Это видение было самым кошмарным из всех. Я обнаружил, что меня преследует какое-то странное невидимое создание. Я знал, что оно находится там, но не мог видеть его, и не потому, что оно было невидимым, а потому, что мир, в котором я находился, был таким неправдоподобно чужим, что я был совершенно не способен определить, что там было чем. Каковы бы ни были элементы этого видения, они, безусловно, были не с этой Земли. Эмоциональное потрясение, которое я испытал, будучи затерянным в подобном месте, было едва ли не больше того, что я мог выдержать. В какой-то момент поверхность, на которой я стоял, начала сотрясаться. Я ощутил, как она оседает под моими ногами, и ухватился за что-то вроде ветки ли отростка какого-то предмета, напоминавшего мне дерево, который висел как раз над моей головой в горизонтальном положении. В тот момент, когда я коснулся его, отросток обвился вокруг моего запястья, словно он обладал нервной системой и мог чувствовать. Я ощутил, что поднят на огромную высоту. Я посмотрел вниз и увидел невероятное животное. Я знал, что это и была та невидимая тварь, которая преследовала меня. Она вылезала из-под поверхности, которая выглядела как земля. Я мог видеть ее огромный рот, открытый, как пещера. Я услышал леденящий душу и совершенно неземной рев, нечто вроде поразительного звенящего металлического вздоха; щупальце, схватившее меня, разжалось, и я упал в пещерообразный рот. Я видел каждую деталь этого рта, когда падал в него. Затем он захлопнулся со мною внутри. Я ощутил немедленное давление, которое расплющило мое тело.
– Ты уже умер, – сказал Нестор, – Это животное съело тебя. Ты отважился выйти за пределы этого мира и нашел сам ужас. Наша жизнь и наша смерть не более и не менее реальны, чем твоя короткая жизнь в этом месте и твоя смерть в пасти чудовища. Та жизнь, которую мы ведем сейчас, это всего лишь длительное видение. Разве ты не знаешь этого?
Нервные спазмы пробежали по всему моему телу.
– Я не выходил за пределы этого мира, – продолжал он, – но я знаю, о чем говорю. У меня не было таких ужасных историй, как у тебя. Все, что я сделал – это посетил Порфирио десять раз. Если бы это зависело от меня, я ушел бы туда навсегда, но мой одиннадцатый отскок был таким сильным, что изменил мое направление. Я ощутил, что пролетел мимо хижины Порфирио и вместо того, чтобы очутиться у его двери, я оказался в городе, очень близко от дома, где жил один мой друг. Мне это показалось очень забавным. Я знал, что путешествую между нагуалем и тоналем. Никто не говорил мне, что эти путешествия должны быть какого-то особого рода. Поэтому мне стало любопытно, и я решил увидеть своего старого друга. Я заинтересовался, увижу ли я его реально. Я подошел к его дому и постучал в дверь так же, как я делал это уже множество раз. Его жена впустила меня, как всегда делала это, и мой друг был действительно дома. Я сказал ему, что прибыл в город по делу, и он вернул мне деньги, которые был должен. Я положил деньги к себе в карман. Я знал, что мой друг, его жена, и эти деньги, и этот город – все это было лишь видением так же, как хижина Порфирио. Я знал, что сила, которая была выше меня, может расщепить меня на части в любой момент. Поэтому я уселся, чтобы насладиться общением с моим другом в полной мере. Осмелюсь сказать, что я был веселым, легким и очаровательным. Мы смеялись и шутили. Я долго оставался там, ожидая толчка. Так как он не приходил, я решил уйти. Попрощавшись и поблагодарив его за деньги и дружелюбие, я ушел оттуда. Я хотел увидеть город, прежде чем та сила заберет меня снова, и бродил всю ночь по холмам, возвышающимся над городом. В тот момент, когда взошло солнце, осознание пронзило меня, как вспышка молнии. Я вернулся обратно в мир, и сила, которая когда-нибудь распылит меня, отступила и позволила мне остаться еще в течение некоторого времени. Мне суждено было видеть родные края и эту чудесную землю немного дольше. Какая великая радость, Маэстро! Но я не могу сказать, что не наслаждался дружбой Порфирио. Оба видения равны, но я предпочитаю видение своей формы и своей Земли. Возможно, это мое индульгирование.
Нестор перестал говорить, и все трое уставились на меня. Я ощущал угрозу, которой не было никогда прежде. Некоторая часть меня трепетала перед тем, что он сказал, а другая хотела бороться с ним. Я начал с ним совершенно бессмысленный спор. Мое бессмысленное настроение длилось несколько мгновений, пока я не начал осознавать, что Бениньо смотрит на меня с очень неприветливым выражением. Он фиксировал свои глаза на моей груди. Я ощутил, что внезапно что-то зловещее начало давить на мое сердце, и стал потеть, словно перед моим лицом находился обогреватель. У меня зашумело в ушах.
В этот самый момент ко мне подошла Ла Горда. Она появилась самым неожиданным образом. Я был уверен, что Хенарос почувствовали то же. Они прекратили делать то, что делали, и посмотрели на нее. Паблито первым опомнился от удивления.
– Почему ты так вошла? – спросил он жалобно, – Ты подслушивала из другой комнаты, да?
Она сказала, что находится в доме всего несколько минут и только что вошла на кухню. И причина, по которой она вошла так тихо, не столько в том, что ей хотелось подслушать, сколько в том, чтобы проверить свою способность быть незаметной.
Ее присутствие вызвало странное затишье. Я хотел опять окунуться в поток откровений Нестора, но прежде чем успел что-либо спросить, Ла Горда сказала, что сестрички находятся на пути к дому и могут войти в дверь в любой момент. Хенарос сразу же встали, словно их подбросила одна и та же пружина. Паблито взгромоздил свой стул на плечо.
– Давай отправимся на прогулку в темноте, Маэстро, – сказал он мне.
Ла Горда очень повелительным тоном сказала, что я не могу отправиться вместе с ними, потому что она еще не закончила рассказывать мне то, что Нагуаль велел ей рассказать мне.
Паблито повернулся ко мне и подмигнул.
– Я уже говорил тебе, – сказал он. – Они властные, угрюмые суки. Я искренне надеюсь, что ты не такой, Маэстро.
Нестор и Бениньо пожелали мне спокойной ночи и обняли меня. Паблито как раз выходил, неся свой стул как рюкзак. Они вышли через заднюю часть дома.
Несколько секунд спустя ужасно громкий стук в дверь заставил нас с Ла Гордой вскочить на ноги. Снова вошел Паблито вместе со своим стулом.
– Ты думал, я не скажу тебе «спокойной ночи», да? – спросил он и засмеялся.
