V. Саба – Старец, или Речь Старца

 

Повышенный интерес Розенрота к Книге Сокрытия и двум комментариям к ней возник, разумеется, не на пустом месте; это действительно самые своеобразные, я бы даже сказал, самые завораживающие трактаты из тех, что вкраплены в основной корпус Зогара. Оставшиеся документы, которые нам предстоит рассмотреть в данной главе, мы будем располагать в той последовательности, в какой они идут в Kabbala Denudata. Более скромный интерес к ним станет понятен после краткого анализа, который будет сопровождать схематическое изложение их содержания. Первый трактат из этого списка содержится в разделе Мишпатим (Historia de sene quodam in sectione Mishpatim, «Речь старика»). Слово «Саба» означает старого человека, старика, Мишпат – закон (как переводится это слово из Исх., 21: 1: «И вот законы») и отсылает нас к этому важному пассажу Исх., 21: 1 до конца главы 24. Эта речь приводится в Кремонском издании (Pt. II. Fol. 43); в Мантуанском (Vol. II. Fol. 94); в издании Шульцбаха (Vol. II. Fol. 94a)1. Раздел Мишпатим открывается беседой между рабби Шимоном бар Йохаем и неким не называемым по имени стариком об испытаниях и круговращении души, то есть о предметах, которые Зогар уже затрагивал в разделе Берешит и в других местах первой части. Беседа неожиданно обрывается и сменяется другой беседой между тем же или другим стариком и двумя случайно встретившимися сынами Учения. В колофоне это помечено как рассказ, связываемый с рабби Иевой Старшим, который поделился откровением о тайне души, ее природе, уровнях или частях и законе, по которому совершается ее переселение. Это самое важное и детализированное учение о душе в дошедшем до наших дней тексте; еще более сложный трактат Ицхака Луриа о круговращении душ развивает этот раздел Мишпатим. Но, как мы уже говорили, тема души в Каббале будет рассматриваться нами на более поздней стадии нашего исследования; здесь же достаточно сказать, что в трактате, о котором идет речь, душевная природа человека имеет семиступенчатую структуру, тогда как в других трактатах речь идет о трех аспектах, а в одном о десяти. В данном случае эти факты стоило привести не только в качестве иллюстрации к дискурсу, из которого все они вышли, но и потому, что они предлагают своего рода принципы критического подхода к работам писателей прошлого, когда те говорят о скрытом смысле в Зогаре и других каббалистических текстах. Не следует считать, что, когда рабби Иева и другие законоучители разделяют душу на различные уровни и подуровни, они это делают с какой-то иной целью, кроме как выявить различные состояния или модусы, которые в ней потенциально наличествуют и могут реализоваться актуально. Короче, никакого другого смысла нет: это высказывание того же порядка, что учение о семи принципах в человеке в современной теософии. Скрытый смысл Зогара, как уже говорилось раньше, – это искусственное вычленение некоего метода из его неоднородной и разноплановой массы, которая на первый взгляд может показаться нерасчленимой. Если и когда противоречия между различными принципами различения аспектов души в человеке удалось бы снять и гармонизировать, мы бы докопались до скрытого смысла Комментария и его выводов относительно нашей внутренней природы. В данном случае мы можем достигнуть этого, признав, что глубокое учение рабби Иевы является обобщением мистического опыта восхождения души в святости по традиционной семиступенчатой схеме, заканчивающегося – как буквально и сказано – осуществлением единения с Богом. В тексте говорится, что огненное пламя спускается из вышнего мира на общину Израиля, «дабы единство сделалось совершенным»2.

В начале беседы мы слышим о тайном Дворце, названном Дворцом любви; Небесный Царь целует святые души, возносящиеся туда3. «И поцеловал Иаков Рахиль»4, к этим словам отсылает текст. Затем Святой, да будет Он благословен, поднимает их в высшие сферы и там услаждается с ними как отец с возлюбленной дочерью. Вместе с тем очевидно, что прекрасная жизнь этого Дворца не жизнь в единении, хотя она может быть названа его преддверием. Это место блаженства в Присутствии любимого. Различие крайне существенное, хотя смысл его, вероятно, ускользает от тех, кто находится во Дворе мистического Храма, а не в Святом месте, кто обрел Видение, но не несказанное Единение. В этой связи можно сказать вслед за рабби Иевой, что Всевышний в каждом слове Писания спрятал высшую Тайну, составляющую душу слова. Но непосвященный видит только буквальный смысл. В то же время для имеющих зрение внешнее слово – это оболочка, сквозь которую просвечивает душа5. Чуть дальше это иллюстрируется другим образом, где тайный смысл уподобляется прекрасной деве, затворенной во дворце, которая умудряется сделать щелку, чтобы возлюбленный, проходя, мог увидеть ее красу. Многие проходят мимо, но увидеть ее можно лишь глазами любви. То же и со Священным Писанием; оно открывает свои скрытые тайны только тем, кто любит его: непосвященные проходят мимо с другой стороны и ничего не замечают6.

Помимо этих мистических аспектов и основной темы, по всему трактату рассыпаны мысли, которые столь же непосредственно обращены к нашему времени, как и те места в Зогаре, где впервые проливается свет на великое изгнание еврейского народа и его тернистые стези. Так мы читаем, что покаяние стирает все, развязывает всяческие узы, отменяет все суды и сокрушает любые оковы7. Сказано еще, что поступки здесь, в нижнем мире, соделывают в человеческом мозгу окно и, если он живет в состоянии благодати, стекло в этом окне остается чистым и прозрачным, так что разум его является верным отражением Разума Всевышнего, пребывающего в высшем мире. Но человек, ведущий греховную жизнь, замутняет стекло8. И наконец, как пример представлений, которые резко контрастируют с тем общим мнением, которое сложилось о еврейской теософии с того момента, как появился Зогар, учение о роли детей в грядущем мире, о том, что им уготовано место более высокое, чем праведникам, достигшим совершенства9. Добавлено еще, что дети умирают в юном возрасте, чтобы стать на небесах ходатаями за тех, кто остался на земле.

 

Примечания

 

1 В переводе Жана Де Поли (Vol. III. P. 377–441).

2 Zohar. Pt. II. Fol. 114a; Pt. III. Fol. 440.

3 Ibid. Pt. II. Fol. 97a; Pt. III. Fol. 389.

4 Быт., 29: 11.

5 Zohar. Pt. II. Fol. 98b; Pt. II. Fol. 397.

6 Ibid. Pt. II. Fol. 99a; Pt. III. Fol. 399.

7 Ibid. Pt. II. Fol. 106a; Pt. III. Fol. 422.

8 Ibid. Pt. II. Fol. 110a; Pt. III. Fol. 433.

9 Ibid. Pt. II. Fol. 113b; Pt. III. Fol. 439.

 

 

VI. Сефер ха-Бахир – Сияние*

 

Относительно крупные отрывки, принадлежащие, как считалось, произведению, называемому Сефер ха-Бахир или Liber Illustris, то есть Свет или Сияние, помещены в следующей последовательности в Кремонском издании Зогара: Pt. I. Col. 76, 79, 82, 88, 104, 110, 112, 122, 125, 127, 130, 137, 138, 185, 241, 462; Pt. II. Col. 145, 259; Pt. III. Col. 151, 176, 301, 333. Они отсутствуют в так называемом Мантуанском Малом Зогаре, но вновь появляются в Розенротовском издании Шульцбаха и во всех последующих, базирующихся на нем. В 1651 г. эти отрывки были собраны вместе в один том и изданы в Амстердаме, бывшем тогда крупнейшим еврейским центром. Репринт этого издания появился в Берлине в 1706 г.1 В связи с этим памятником, известным нам только в цитатах, возникают интересные, но сложные вопросы. С одной стороны, считается, что этот трактат значительно древнее всех каббалистических творений, а потому важнее даже Сефер Йециры; с другой стороны, есть мнение, что это явная подделка, развенчиваемая, как таковая, вместе с Зогаром, а потому заодно также приписываемая мистификаторской изобретательности Моше де Леона. Между этими крайними позициями располагается средняя, согласно которой дошедшие до нас отрывки не подлинные, хотя подлинный древний трактат под этим названием существовал, но он утерян. Проверка доступных данных, насколько я понимаю, не позволяет отдать предпочтение ни одной из этих точек зрения, не говоря уже о том, чтобы их примирить, вследствие чего лучше остановиться на более скромном и менее безапелляционном выводе. Иными словами, есть все основания считать, что Сефер ха-Бахир существовал до обнародования Зогара2, однако нет никаких данных, позволяющих утверждать, что он существовал намного раньше, и нет никакой возможности установить, представляют или нет отрывки, помещенные в Зогаре, подлинный трактат. Ввиду отсутствия явных доказательств противоположного разумнее признать, что это фрагменты подлинника.

Приходится сожалеть, что большинство английских и французских ученых прошли мимо фрагментов Сефер ха-Бахир, как прошли они и мимо собственно Зогара, причем по той же причине, а именно что до недавних лет у них не было перевода. Было бы интересно узнать, осталась бы для них столь же приемлема распространенная каббалистическая легенда об этом трактате, если бы эти люди имели возможность пополнить свой багаж знаний по данному вопросу. Один аспект этой легенды выступает в библиографии их глашатая Папюса. Правда, она свидетельствует о том, что эта информация получена из вторых рук: источник ее знаменитый Молитор. В своей Сумме Каббалы (Methodised Summary of Kabbalah) бывший Магистр всех мартинистов приписывает авторство Сефер ха-Бахир (в его переложении «Свет во тьме») рабби Нехунии бен ха-Кана, учителю рабби Ишмаэля бен Элиши, первосвященника Храма за полвека до Рождества Христова. Оба были таннаями* I и II вв.3 Его высказывания сохранились в Талмуде, хотя он, очевидно, не оставил после себя письменных сочинений, что не мешает традиции приписывать ему целый ряд других произведений, как то:

а) послание о Тайнах или Секретах пришествия Мессии, его Божественности, Воплощения и Воскресения. Послание адресовано сыну, который принял христианство. Выдает руку христианина; то, что текст позднего происхождения, не вызывает сомнений. Паулюс де Эредия Испанский перевел его на латынь и посвятил перевод Генри Мендозе, легату испанского короля;

б) Сеферха-Кана*, Книга частей Храма, но этот же трактат приписывают Ишмаэлю бен Элиезеру. В ней говорится о родословной Христа на основании апокрифических рассказов из Талмуда; реальный автор Авигдор Кана, живший в XV в.;

в) каббалистическая молитва, которую ученики ешивы должны были читать перед занятиями и по окончании занятий;

г) Сефер ха-Пелиа, автором которой также является Авигдор;

д) Сефер ха-Минхад, посвященная тайне Божественного Имени; трактат, близкий к Бахиру; однако я нигде не нашел сведений о дате его создания и о его истории.

Альтернативная каббалистическая легенда о Сефер ха-Бахир может бросить тень на позицию тех, кто считает, что фрагменты в Зогаре не представляют подлинник. Смысл легенды в том, что Бахир имел столь важное эзотерическое значение, что сохранялся как одно из драгоценнейших тайных сокровищ Израиля, in manus Cabbalistorum Germanorum, говорит Вольф4, цитируя Шем Това. Буксторф (Buxtorf)5, Бартолоччи (Bartolocci)6, Буддэус (Budd^us)7 передают ту же легенду, причем ни один из них не ставит под сомнение подлинность фрагментов, помещенных в Зогаре, и все согласны с тем, что Бахир считался древнейшим каббалистическим документом. Вопрос об аутентичности был вновь поднят сравнительно недавно, уже в наше время Симоном; говоря о книге, изданной в Голландии, он сделал такое замечание: «Трудно поверить, что это древний Бахир евреев, который значительно обширней и никогда не издавался»8. Вполне очевидно, это не язык критики или научного знания; создается впечатление, что Симону неизвестно, что в напечатанной в Амстердаме книге были просто собраны фрагменты из Зогара и что, если бы ему это было известно, он бы не усомнился в подлинности трактата. Бартолоччи как о чем-то общеизвестном говорит, что рукописные копии Бахира можно увидеть во многих крупных библиотеках Европы, и, в частности, замечает, что один такой кодекс имеется в Ватиканском собрании. Вольф ссылается на других, но их «за» и «против», видимо, еще ждут проверки в наши дни.

Такая подозрительность по отношению к фрагментам Бахира в Зогаре, естественно, следствие общего негативного отношения к самому Зогару; гипотеза об авторстве Моше де Леона была в своих притязаниях столь беспредельна, что вовлекала в себя все, включенное в корпус. Это очень напоминает позицию критиков, приписывающих авторство пьес Шекспира Френсису Бэкону: выдвигаемые ими доводы вполне применимы и к Марлоу, и к Массинджеру, и ко всей литературе Елизаветинской эпохи; в сущности, при таком подходе вся эта литература прямо или косвенно приписывается Бэкону. Как мы уже помним, по преданию полный Зогар с трудом можно было бы погрузить на верблюда, так что, если бы весь корпус сохранился до наших дней, еврей из Леона, без сомнений, считался бы его единоличным творцом. Авторству Раймонда Луллия приписывают пятьсот трактатов: список можно увидеть в первом томе незавершенного собрания сочинений, куда было задумано собрать все эти опусы; издатель этого инфолио пометил не только год, но и месяц создания каждого произведения. Что, как говорят сторонники Моше де Леона, было под силу Раймонду, могло быть под силу и рабби Моше. Однако все дело в том, что doctor illuminatus написал незначительный процент всего этого непреодолимого монблана, а разумный критик видит в нашем неиссякаемом рабби возможного компилятора и редактора, порой позволявшего себе писать «из собственной головы», и не более того, причем не потому, что считает Зогар произведением Шимона бар Йохая или даже рабби Акивы, а по той простой причине, что видит в нем человека.

Немецкий историк еврейства Грец, своеобразная точка зрения которого на каббалистическую литературу была в свое время очень популярна, предлагает критерии научного критического подхода к тексту, которые стоило бы начертать заглавными буквами в головах тех, кто ставит под сомнение подлинность Зогара; он говорит, что тому, кто отвергает, не обязательно относиться к своим аргументам с той же щепетильностью, как тому, кто отстаивает обратное. Если не пытаться определить четкие критерии научной критики, придется согласиться и с тем, что над исследователем, строящим свой анализ на таком принципе, не довлеет никакой закон, обязывающий его со всей серьезностью относиться к своему делу. То, что Грец заявлял в открытую, другие делают без деклараций и неосознанно. Если вернуться к нашей теме, то я не могу припомнить ни одного случая, когда высказывание, ставящее под сомнение подлинность Зогара, сопровождалось бы каким-либо более веским доводом, чем то, что о нем впервые услышали в XIII в.: это неотъемлемая часть программы по отбрасыванию всего, что могло бы послужить доказательством простого факта, что Зогар был создан не в эпоху Моше де Леона. А между тем решение лежит на поверхности: если фрагменты Бахира подлинные, значит, до этой эпохи существовало не просто чисто каббалистическое, но типично зогарическое учение; но поскольку это аргумент не в пользу теории подделки, фрагменты также объявляются частью мистификации. Правда, один критик, отстаивающий древность Зогара, отвергает Бахир. Он пишет: «Сефер га-Бахир, приписываемый Нехунии бен га-Кана, современнику Гиллеля Старшего и Ирода Великого, весьма часто цитируют. Различные фрагменты, явно поддельные, выдают за отрывки из этой книги»9. Пусть так, но что из того? Есть все разумные основания, и этого все тщетно ждут и не могут дождаться – принять вполне умеренную гипотезу, согласно которой фрагменты, приведенные в Зогаре, идентичны с оригиналом, что было бы благоразумно, поскольку доказательств противного не существует. Совсем другое дело утверждать, что они принадлежат Нехунии или что они старше Сефер Йециры. Если датировать эту космогонию периодом между IV и IX вв., как подсказывает нам интуиция; если принять, что и сам Зогар, по крайней мере, складывался между этим периодом и временем его обнародования, Бахир следует считать произведением периода формирования Зогара, что и позволило цитировать его в этом корпусе, – версия вполне здравая, пока нет доказательств, ее опровергающих. Когда были введены в Зогар эти фрагменты, нам неизвестно; они отсутствуют в Мантуанском издании, которое вышло одновременно с Кремонским кодексом, где они есть; не исключено, что впервые они были добавлены, когда Зогар готовился к печати под руководством рабби Ицхака де Латтеса, этого неизвестного, но «высокоученого еврея, непревзойденного в любой отрасли знаний, какая бы ни понадобилась», как отзывается о нем издатель. В таком случае они не имели никакого отношения к Моше де Леону.

Конечно, среди яростных противников, как, впрочем, и любых критиков «Каббалы», нет единогласия. Если защитники Зогара ставят под сомнение подлинность Бахира, другие превозносят последний как прообраз первого, послуживший якобы стимулом к его созданию. Такая точка зрения при всей ее сомнительности подразумевает, по крайней мере, факт существования Бахира до того пресловутого момента, когда Зогар вышел из головы Моше де Леона, подобно Минерве из головы Юпитера, в готовом виде, годный, так сказать, к употреблению. Моринус, оставивший довольно серьезный обзор предмета, основывает свое мнение о том, что Бахир был создан в XIII в., на молчании писателей, писавших до этого периода, и, особенно, на Моше Нахманиде, еврейском каббалисте из Иерусалима, творчество которого приходится на время до и после 1250 г. Здесь, однако, Моринус не в ладах с фактами, поскольку трактат упоминается sub voce* Мидраш рабби Нехунии бен-Кана в Комментарии Нахманида к Пятикнижию (Быт., 1). См.: Jewish

Enciclopaedia. S. v. Bahir. По Вольфу, первое упоминание Бахира встречаем у рабби Шем-Това, младшего современника Моше де Леона. Что, впрочем, тоже неверно, потому что рабби Азриэль, автор знаменитого трактата о системе сфирот, родившийся, как мы уже говорили, в 1160 г., в своем толковании на Песнь песней, которое иногда приписывают Нахманиду, цитирует Бахир, но называя трактат не Бахир, а Иерушалми. Подтверждением может служить тот факт, что современник Моше де Леона итальянский еврей Реканати использовал эти цитаты; введенный в заблуждение названием, он решил, что они из Иерусалимского Талмуда, но впоследствии обнаружил их в тексте Бахира, который считается палестинского происхождения. Насколько старше эпохи Азриэля утерянный трактат, мы не можем предположить за неимением фактов; однако тем, что мы сказали, позиция Вольфа и Моринуса дезавуирована, что позволяет поместить Бахир в то место, которое мы ему и отвели, а именно в период между первым упоминанием Сефер Йециры и первым сообщением о Зогаре.

Название Бахир взято из Иов., 37: 21: «Теперь не видно яркого света в облаках» (Русская синодальная Библия) («Теперь люди не видят яркого света в облаках» – Английская авторизованная версия; «Теперь люди не видят света, который над (или в) облаках, и т. д.» – по исправленной редакции доктора Дарелла)10. Содержание книги, которая строится, как и основной корпус Зогара, в форме беседы прославленных мудрецов Израиля, охватывает тайну Божественных Имен и приводит полную формулу священного Шемхамфореша («Внятного Имени»), или расширенного Святого Имени. По крайней мере, часть этих разговоров можно отнести к разряду пустой болтовни, и здесь становится понятно инстинктивное нежелание Франка признать отрывки, на основании которых Бахир известен нам. Однако факты выше пристрастий, и, несмотря на то что дальнейшая история доктрины Божественных Имен может привести в уныние почитателя высокой Каббалы самой связью с этой темой, она значительно старше доктрины сфирот, не говоря уже о Большом и Малом Лице в Книге Сокрытия и позднейших каббалистических учениях, возникших на ее основании. Следует признать, что, кроме материала о составе или ступенях души и мифа о Падении, остальные фрагменты крайне схематичны и почти лишены всякого импульса для мысли; хотя местами встречаются отдельные искры. Упоминается предание о Священном Дворце, в котором обитают четыре Животных, святостью и древностью превосходящие ангелов: они соотносятся с четырьмя буквами Тетраграмматона и составляют его образ11. Они, кроме того, являются связующим звеном между высшим и низшим мирами, очевидно в силу своей близости к Божественному Имени, которым дольний мир соединяется с горним. Еще в другом месте проводится сравнение между тайнами Писания, открытыми только посвященным, и тайнами Бога, сокрытыми в Самой Его Сущности12. Говорится далее со ссылкой на авторитет рабби Аббы, что в Субботу полагаются три трапезы – первая вечером в честь Шхины; вторая в честь Ветхого Днями; третья во славу Рожденного Мудростью и Разумом, согласно доктрине Идры. Этими трапезами народ Израиля отделяется от народов-язычников, и не соблюдающий их не будет иметь места в Священном Дворце, где обитают Святые Животные13. Здесь же добавляется, что Суббота – это Имя Святого Благословенного, чем объясняется, почему избранный, соблюдающий ее, имеет привилегии быть допущенным в присутствие тех ангелов, которые суть ее образ и подобие. Мы разглядим также сложную систему символики, когда в другом месте прочитаем, что Суббота – самый благоприятный день для изучения тайного Закона, поскольку принадлежащее Имени принадлежит и Закону14: именно под таким благоприятным знаком раскрываются посвященным семьдесят способов интерпретации Святого Писания15. Заключительное слово на эту тему гласит, что всякий, исполняющий заповедь Субботы, исполняет Закон, и с этой точки зрения можно сказать, что иго его благо и бремя его легко.

Остается добавить, что, по уверениям Вольфа, Уильям Постель перевел Бахир на латынь; но если это и так, мне не удалось найти никаких документов, подтверждающих, что он был когда-либо издан, нет также никаких следов рукописных кодексов этого перевода.

 

Примечания

 

* Здесь та же трудность, что с названием Зогар. Русская транскрипция варьирует: «Бахир», «Багир». Словарные значения слова «бахир» по иврит-русскому словарю Шапиро – ясный, яркий, светлый (по окраске), а также понятный и ясный.

Существует русский перевод С.П. Евтушенко (правда, с английского) с комментариями Арье Каплана: Бахир Сияние. М.: Сфера, 2002.

1 См.: Bibliotheca Hebraea на Вольфа, особенно P. 906. Это была, собственно, брошюра in quarto, и Бахир занимал в ней 10 страниц, за ним шел трактат о Мудрости, а за ним еще три других трактата.

2 Потому его осудил как подделку рабби Меир бен Шимон в первой половине XIII в., то есть до того, как, по мнению научной критики, был издан Зогар. Грец приписывает подделку рабби Азриэлю; основания для этого – его критическое отношение к Каббале как таковой.

* Т а н н а и (мн.) – особое поколение мудрецов в иудейской традиции.

* Имя Нехунии встречается в одном из фрагментов Бахира, где о нем упоминается как об авторитетном учителе, но не авторе сочинения.

* «…Автор, писавший между 1350 и 1390 годами, говорит от имени внука р. Нехунии бен-ха-Каны, предполагаемого внука автора книги Бахир…» (Scholem G. Kabbala, Keter publishing house. Jerusalem, 1974. P. 65).

4 Bibliotheca Hebraea.

5 Bibliotheca Hebraea Rabbinica.

6 Bibliotheca Magna Rabbinica.

7 Introductio ad Historiam Philosophiae Hebraeorum.

8 Histoire Critique du Vieux Testament.

9 Franck A. La Kabbale, ou la Philosophie Religieuse des Hebreux. Paris, 1843. Если неподлинность вытекает из факта ложного атрибутирования, то Сефер Йецира относится к той же категории.

* Здесь: под названием (лат.).

10 Ср. Вульгату: «At nunc non vident lucem; subito aer cogetur in nubes, et ventus transiens fugabit eas».

11 Zohar. Pt. II. Fol. 82b; Pt. III. Fol. 344.

12 Ibid. Pt. II. Fol. 83b; Pt. III. Fol. 346.

13 Ibid. Pt. II. Fol. 88a; Pt. III. Fol. 360, 361.

14 «Закон – это Имя Святого Благословенного» (Ibid. Pt. II. Fol. 90b; Pt. III. Fol. 366).

15 Ibid. Pt. II. Fol. 89a; Pt. III. Fol. 362.