HOMO GENIALIS[1][1]. КТО ОН?
“...творческая личность – это загадка,
к которой можно, правда, приискивать
отгадку при посредстве множества
разных способов, но всегда безуспешно.”
Карл Густав Юнг
I. Есть проблемы, которые всегда волновали человечество. Загадка гения, неразрешимая из-за своей неясности и противоречивости высказываемых мнений, - одна из них. Это такая “вечная проблема”, относительно которой очень много сказано, и меньше всего понято. Проблема гения не является неким частным парадоксом, объяснение которого имело бы лишь академический смысл; она находится в самом средоточии культуры и науки, а возможно - и цивилизации.
Существует ли гений в действительности, как говорят философы, per se, сам по себе? Или формирование этого феномена всецело принадлежит восприятию окружающих, которые “создают”, “признают” гения так же, как “свита играет короля”? Невозможно представить себе гения без почитающего его общества (не обязательно современного ему). Следовательно, не будет славы, не будет и гения?.. А если слава - необходимое условие того, чтобы кто-либо был признан гением, то неизвестный, ещё непризнанный гений - логический абсурд?..
Первое условие славы - сильное аффективное воздействие на окружающих, продолжительность этого влияния на умы и чувства людей. Личность должна производить впечатление. Последнее может достигаться как блестящими способностями (для которых нужны биопсихологические предпосылки), так и необыкновенностью произведения (с допущением даже элемента случайности, как например, при “открытии” Америки Колумбом), а также необычностью судьбы автора (страдания, неблагодарность общества, психическое расстройство, самоубийство и т.д.) Таким образом, признание с возникновением последующей славы - необходимая, по-видимому, предпосылка гения.
Немецкий учёный W. Lange-Eichbaum говорит об “аккорде гениальности”, когда присутствует комплекс конкретных психологических и социальных факторов, а в каждой отдельной группе гениев (учёные, полководцы, художники и т.д.) доминируют вполне определённые “звуки аккорда”.
Так, может быть, гений - феномен в большей степени социальный, чем генетический?
Гений “рассеивается” как мираж при каждой попытке приблизиться к нему с увеличительным стеклом в руке. При близком рассмотрении он теряет всё своё очарование: прекрасно благоухающий цветок, которым восторгались миллионы людей в течение столетий, неожиданно оборачивается конкретным видом растения с определённым количеством прозаических тычинок и специфической окраской, необходимой для привлечения насекомых. Гений является таким фактом природы, общества, духовного мира, который, с одной стороны, тысячелетиями вдохновляет поэтов на его прославление, а учёных и мыслителей - на его изучение, а с другой стороны, по сию пору остаётся странно ускользающим явлением.
Может быть, гения следует просто признавать, не пытаясь определить? А может быть он метафизичен, божественного происхождения и в этом случае непостижим разумом? “Вещь в себе”, по Канту?
Сложность гениальной личности не вызывает сомнений. В возникновении этого феномена определённую роль должны играть не только биопсихологические факторы личности (высочайшая одарённость, необыкновенные способности, энергия и упорство, владение разносторонними механизмами творческого процесса), но также социологические предпосылки и творческое начало. Спорят лишь по поводу доминирования той или иной составной. В связи с этим не сформулировано до сих пор с окончательной достоверностью и определение гения. При анализе каждый исследователь видит лишь какие-то его отдельные свойства и качества (часто это зависит от установки самого исследователя) и делает ошибочные выводы:
ü гений - “исторический продукт общества”;
ü гений - это слава;
ü гений - это безумие;
ü гений - это “высший талант” и т.д.
Скорее всего, гений - это и первое, и второе, и третье, и десятое, и ещё что-то от Бога (а может быть от дьявола?[2][2]): интуиция, способность к вдохновению, счастливое стечение обстоятельств, что в совокупности и позволяет ему достигать фантастических творческих результатов.
Может ли человек превзойти самого себя и стать гением? Что дано человеку? Только ли те творческие резервы, о которых он только подозревает и которые ограничены вполне конкретными для каждого рамками: биопсихологическими, историческими, социальными? Или возможности человека беспредельны, и ему дано совершенство Духа? Или мы сталкиваемся с двумя несравнимыми величинами: реально измеряемой и объективно воспринимаемой - с одной стороны, и метафизической - с другой? Можно ли подходить к гению с привычными мерками: измерение и объяснение? «Существует лишь то, что можно измерить» (Макс Планк, 1913). Гений явно «не измеряем». Так, может быть, гений как явление не существует?..
“Высокий ум безумию сосед,
Границы твёрдой между ними нет.”
Джон Драйден
II.У проблемы гениальности есть своя история, яркой страницей в которой является предположение о связи гения с психическими расстройствами; сторонники этого подхода известны ещё с античных времён и самым блестящим именем среди них является имя итальянского учёного Цезаря Ломброзо. Многие авторы, в своих трудах вольно или невольно касаясь этого вопроса, выражают своё критическое отношение. Но миф живёт. То ли за счёт редких, но всё же известных усилий некоторых исследователей, пытающихся теоретически или статистически обосновать “психиатрическую” точку зрения, то ли за счёт реально существующего явления.
Безусловно, психотическое состояние или невроз могут “разбудить” гениальное творчество, могут окрасить творческий процесс, чему есть масса примеров и в данном справочнике, но может ли психическое нарушение усилить гениальность, превратив талант в гения, а обычного среднеодарённого человека - в талантливого?
Можно предположить, что психическая аномальность у гения - всего лишь “побочный продукт” его мощной духовной деятельности. Русский психиатр Н. Н. Баженов писал: “Из фабрики человеческих душ может быть до сих пор не вышло ни одного инструмента без изъяна, безукоризненного по гармонии всего психического склада, а выходили только более или менее удачные приближения к некоторому идеальному будущему типу. Этим, может быть, и объясняются те психологические особенности, те низменные черты, которые встречаются в биографиях даже величайших людей.”
Вообще странная получается картина: чтобы раскрыть духовную мощь гения в полную силу, часто необходима немощность (физическая, а нередко - как это не парадоксально! - и психическая). Недаром говорят, что “дары богов имеют две стороны - светлую и тёмную.”
Чем своеобразнее и неповторимее творчество, тем своеобразнее и неповторимее должна быть психологическая структура личности творца. Это своеобразие может быть таким как гипертрофия[3][3] памяти (гипермнезия[4][4]), или достигать степени психопатологических расстройств (сверхценные идеи, бредоподобное мышление, нарушение восприятия, аффективные колебания и т.п.). Исследование таких видов изменения психического функционирования помогли бы лучшему пониманию творческого процесса: известны многочисленные примеры гипермнезии у гениев (Мнемозина, богиня памяти, недаром почиталась матерью девяти муз). Наблюдается также чёткая связь между врождённой особенностью памяти и последующей творческой деятельностью: зрительная память - у живописцев, музыкальная (слуховая) - у композиторов и т.п. “Дары различны, но Дух один и тот же”? (Ап. Павел, I Кор.,12,4).
Для того чтобы установить взаимосвязь между психическим здоровьем и гениальными достижениями, современный американский психолог Д. Саймонтон (Калифорнийский ун-т) считает необходимым “проведение большого историко-метрического исследования”. Проще говоря, взять любую национальную энциклопедию и посмотреть - кого в ней больше: здоровых или больных? По нашим данным, учитывающим биографические статьи объёмом 7 тысяч и более знаков лиц умерших до 1911 года, показатель распространённости психических нарушений по третьему изданию Большой Советской Энциклопедии достигает 86% (А. В. Шувалов, 1992). Разумеется, сразу встают вопросы и достаточно трудные для разрешения: кого считать больным? какими критериями руководствоваться: психотическими, невротическими, психопатическими?
Творчество, в частности литературное, можно рассматривать как пример невроза навязчивых действий (в психиатрическом значении этого термина), которые, помогают разрядить мучительный аффект и превращаются в своеобразный механизм психологической защиты (см. Гоголь, Кьеркегор и др.). Немало авторов рассказывали о своём писательском труде, как о «непреодолимом стремлении». Причём именно такое качество творческой деятельности считалось необходимым признаком таланта. Вспомним слова Л. Н. Толстого: «Писать надо… только тогда, когда мысль, которую хочется выразить, так навязчива, что она до тех пор, пока, как умеешь, не выразишь её, не отстанет от тебя». Признание и слава, гонорары при этом имеют весьма второстепенно значение: есть – хорошо, нет – писатель пишет «в стол» (вспомним А. И. Солженицына). Многие творцы в течение всей своей жизни не встречали ничего, кроме критики или насмешек над своими творениями (напр., французские импрессионисты), но, тем не менее, навязчиво (вопреки здравому смыслу) продолжали своё творчество.
Влияние расстройства психических функций на творчество подчёркивает Станислав Гроф, автор холотропной терапии[5][5] и исследователь трансперсональных[6][6] состояний. Он допускает возможность введения выдающихся учёных в “психоделическое состояние”, вызываемое с помощью галлюциногенных препаратов, “для теоретического вдохновения и творческого решения проблем”!
Издавна отмечалась взаимосвязь между болезнью и самыми глубокими человеческими возможностями, между страданиями и мудростью, творчеством и патологией. Для “раскрытия великих культурно санкционированных истин” необходимо особое сумеречное состояние мысли, которое характеризуется “утратой объективности, временным разрывом мышления, а также тенденцией испытывать слабые галлюцинации”. (Д. Пфайфер).
“Без страсти нет гениальности”.
Теодор Моммзен
III.Отечественный историк и этнограф Л. Н. Гумилёв в своих работах вводит термин “пассионарность” (дословно - аффект, страсть), под которым понимает “импульс" внеземного происхождения: Земля получает из космоса больше энергии, чем необходимо для поддержания равновесия биосферы, что приводит к “пассионарным толчкам”. Все датированные “пассионарные толчки”, хронологически совпадая с минимумом солнечной активности либо с периодами её спада, снижают защитные свойства ионосферы, отдельные пучки жёсткого излучения могут достигать земной поверхности, вызывая мутации[7][7].
Пассионарность пробуждает в человеке самые различные черты характера, с равной лёгкостью порождая как гениев, так и преступников, не оставляя места бездействию и спокойному равнодушию. Пассионарии посвящают себя цели, на достижение которой затрачивают всю жизнь. “Искусство требует жертв".
Идея “жертвенности гения” наиболее громко звучит в работах Н. А. Бердяева: “Путь творческой гениальности требует ещё иной жертвы - жертвы безопасным положением, жертвы обеспеченным спасением... Гениальность - по существу трагична, она не вмещается в “мире” и не принимается “миром”... В гениальности всегда есть какое-то неудачничество перед судом “мира”, почти ненужность для “мира”... Творчество, раскрывающееся в гениальности, обрекает на гибель в этом мире... Поэтому гениальная жизнь есть жертвенный подвиг”.
Возможно, что из этого и проистекает то обстоятельство, что “личная житейская судьба столь многих художников до такой степени неудовлетворительна, даже трагична, и притом не от мрачного стечения обстоятельств, но по причине неполноценности или недостаточной приспособляемости “человечески личного” в них". (А. Микиша, 1995). В жизни редко встретишь творчески одарённого человека, которому не пришлось бы дорого оплачивать свои необычные возможности, свою “искру Божью”!
“Братья-писатели! в нашей судьбе
что-то лежит роковое...”
Н. А. Некрасов
IV.Гениальность и наследственность... В истории известны многочисленные случаи, как подтверждающие унаследование гениальных качеств, так и отрицающие этот факт. А статистика свидетельствует о следующем:
1) свыше 70% высокоталантливых людей происходило из средних в духовном и интеллектуальном отношении слоёв населения;
2) многие гениальные люди оставались холостыми, прерывая тем самым (если она существует) наследственность гения;
3) семейная жизнь гениальных личностей часто складывалась очень несчастливо и в супружестве они были более бесплодны, чем в среднем население;
4) семьи гениев вымирали довольно быстро, причём в основном по мужской линии; если же у них появлялись дети, то чаще всего это были малозаметные и малоизвестные (нередко - психически аномальные) люди.
С другой стороны современные близнецовые методы[8][8] исследования как будто подтверждают существование наследственности на примере десятков видов дарований. Об этом же свидетельствует и наличие в одной родословной, охватывающей едва ли тысячу человек, людей такой величины, как Л. Н. Толстой, Пушкин, Веневитинов, Тютчев, Чаадаев, семья Бестужевых, философ Леонтьев, А. Н. Толстой и др. Можно привести немало примеров и конкретных семей, где наследование определённого таланта шло по прямой линии:
- композиторы: Амати, Бах, Беллини, Дюссек, Мендельсон, Мейербер, Моцарт;
- художники: Беллини, Рафаэль, Тинторетто, Теньер, Ван-Дейк;
- поэты: Кольридж, Корнель, Тассо, Эсхил;
- учёные Аристотель, Бэкон, Бернулли, Галилей, Гершель, Дарвин, Лейбниц, Эйлер. (Т. Рибо, 1884).
Выдающийся немецкий психолог Э. Кречмер считал, что “настоящий гений появляется как единичный, не передающийся по наследству феномен” в отличие от одарённости, которая может “постоянно укрепляться наследственностью”(1995). В настоящее время преобладает мнение, что потенциальные гении рождаются 1 на 100 000 населения и распределяются СЛУЧАЙНО вне зависимости от численности конкретных народов. Другой вопрос – возможность проявления своей гениальности (здесь доминируют социальные, а не генетические механизмы).
Вера в наследственность гениальности настолько сильна, что побудила организовать в США сбор и консервацию спермы лауреатов Нобелевских премий, хотя ничто не позволяет утверждать научную обоснованность рождения из “нобелезированных” сперматозоидов гения.
И всё-таки объяснить появление гения наследственностью не всегда представляется возможным, т.к. в абсолютном большинстве случаев никто из его прямых предков не проявлял аналогичных способностей. Может быть корни гения в опыте предшествующих поколений? А вундеркинды, родившиеся от “средних” по одарённости родителей и поражающих современников своими врождёнными способностями?! От них лишь один шаг до идеи реинкарнации[9][9]. Наука же пока не способна объяснить достижения вундеркиндов.
И снова встаёт вопрос о возникновении гения: если не от матери с отцом, то от кого же? Поэт Е. А. Баратынский назвал дарование “поручением”. Интересно было бы знать: чьё это “поручение”, от кого?
По мнению академика Н. П. Дубинина, в формировании духовной личности допускается возможность появления над биологической духовной сферы человека. По мнению другого генетика, профессора В. П. Эфроимсона, “естественный отбор ослабляется при переходе от биологической к культурной эволюции, что, кстати, и привело к распространению людей слабых, неуравновешенных, инертных типов нервной системы”.
Следовательно: и естественный отбор ни при чём, и наследственность побоку?
Обратимся к восточной философии: по мнению дзен буддистов, как только у человека появилось сознание, коллективная эволюция остановилась, превратившись в индивидуальную: каждый человек волен сам решать - эволюционировать ему дальше или нет. Другими словами: каждый сам сможет сделать из себя гения?..
Возможно гений представляет собой “уклонение” не только от среднестатистической нормы, но и от законов природы? А может быть гений - своеобразное приспособление через болезнь, т.е. через такой процесс приспособления, в котором разрушительные явления преобладают над приспособительными? Вспомним о “жертвенности гения”!
Некоторые учёные считают, что своеобразие произведений зависит не от творца, а от его психологического и эндокринологического статуса, типа высшей нервной деятельности, в том числе и от их нарушений. Такая точка зрения не нова, но только фрейдовской школе удалось показать, “как далеко простирается эта предопределённость”, которая доводит ход рассуждения до логического конца: “Анатомия - это судьба”.
Можно предположить также, что движущим механизмом возникновения гения является пассионарность (в этом случае Л. Н. Гумилёв созвучен В. М. Бехтереву, который на полвека раньше писал, что “высокая одарённость... дар природы”).
“Тщетно, художник, ты мнишь,
что творений своих ты создатель”.
А. К. Толстой
V.Безусловно, существует некая иррациональная сила, заставляющая некоторых людей всецело отдаваться творчеству часто с ущербом для своего собственного благополучия. Самоописания и автобиографии гениев позволяют предположить, что многие в процессе творчества ощущали себя лишь зрителями, восприемниками, передатчиками результатов нисходящих на них вдохновений. Гюстав Флобер так и называл художника - “орган Бога”.
Известно, что творцы порой неспособны осознать своё собственное создание. Художник часто не ведает, что творит.
“Иногда, - пишет французский психолог Г. Доли, - даже сам великий человек, взирая на горизонты, которые открывает перед ним его же собственная идея, повергается в изумление и восхищение перед нею и полагает, что она снизошла к нему свыше, от какой-то незримой, верховной силы”.
О религиозной природе творчества Н. А. Бердяев говорит: “Человек не сам виновник своего дара и своего гения. Он получил его от Бога... Поэтому гений чувствует, что он действует как бы не сам, что он одержим Богом, что он есть орудие Божьих свершений и предназначений”.
Особенно тонко чувствующие поэты писали о таком состоянии следующее:
“Когда в тебя толпой ворвутся
Слова, которых ты не звал,
И звуки дрёмные проснутся,
Которых ты не пробуждал...”
С. К. Маковский).
Даниил Андреев говорил о совмещении в одном лице трёх “наивысших одарённостей - праведности, дара религиозного вестничества и художественной гениальности ” Дар вестничества, как и гениальность, автор считает божественным даром. Причём этот дар “посылается с детства (реже - в зрелом возрасте) одним из даймонов.” Именно присутствием этих “даймонов” вызваны “такие устойчивые представления, как убеждённость многих гениальных поэтов в присутствии вдохновляющих муз, религиозных деятелей - в сопутствовании им ангелов-хранителей”.
И. Г. Фихте и Ф. В. Шеллингу принадлежит идея бессознательного интеллекта, предшествующего сознанию. В самом деле, на основании какой очевидности и в какое сознание могли придти идеи искривления пространства, квантования времени или исчезновения и времени и пространства в “чёрной дыре”? Самые замечательные гениальные идеи сначала почему-то открываются, а уж затем начинают обосновываться, доказываться, подтверждаться. Ясно, что здесь речь не может идти о разумном постижении истины. А что же тогда? Мистическое озарение? Уникальный прорыв в трансцендентность? Или то исключительное состояние психики, которое психологи называют интуицией и к которому относят всё непонятное и неясное из области эвристики[10][10]?..
Ознакомление с литературой по психологии творчества показывает, что такие прозрения часто подготовлены необычными состояниями сознания и возникают из “трансперсональных источников”. В одном случае окончательное решение проблемы приходит внезапно – или во сне, или во время болезненных галлюцинаций. (Примерами могут служить: учёные Август фон Кекуле и Отто Леви, Д. И. Менделеев, Вернер Гейзенберг.) Во втором случае гениальная догадка приходит в голову по внезапному вдохновению, как считают, “из трансперсональной области” задолго до того, как общество, а часто и сам автор идеи способен её оценить. Иной раз требуются десятилетия, а то и века, чтобы создались условия для её принятия. (Примеры: атомистическая теория Левкиппа и Демокрита, идея зарождения жизни в океане Анаксагора и т.д.).
Сознание и подсознание - словно спаренный телефон, трубку которого постоянно держит в своей руке сознание. Но когда оно засыпает, начинает функционировать другой аппарат, который может оказаться лучше.
Можно предположить также, что в основе творческого гения лежит сверхчувственное восприятие, “Сверхсознание”, которое у некоторых приобретает способность расширяться, вплоть до выхода на “Космический Разум”. Последователи “интра-йоги” считают, что “на определённом уровне самоуглубления сознание приобретает способность мыслить, не прибегая к помощи мозга... Человек, не сумевший оторваться от логически последовательного мышления, подобен путешественнику, пешком изучающему город. Совсем иначе изучает тот же город человек, летящий над ним на вертолёте”. Тот факт, что некоторые творческие открытия приходят в сознание человека как бы со стороны, “интра-йога” объясняет следующим образом: “Потоки ментальной[11][11] информации, как и индивидуально-личностные мысли, движутся в ментальном мире, переходя от одних групп личностей к другим...”
Зададимся таким вопросом: допустимо ли ограничивать процесс познания одним научным познанием? Не ставим ли мы себя в слишком тесные рамки? (А уж гениев - тем более!). Известно, что научный подход не обязательно и не всегда приближает нас к более точному пониманию реальности, а самые успешные научные изыскания редко следовали рациональному методу. Тезис о том, что наука может успешно свести все психические проявления человека к физическим и химическим понятиям, измеряемым в пространстве и во времени, расценивается некоторыми учёными как “опасность современной цивилизации и важнейшая методологическая ошибка”. (Д. Е. Мелехов, 1991).
Многие философы также подтверждают, что нельзя ограничивать познание только научным, рациональным подходом.
Упомянем лишь два имени. Немец Иоганн Георг Гаман (1730-1788) рассматривал художественное творчество как бессознательный процесс и был сторонником учения о непосредственном знании[12][12]. Француз Анри Бергсон (1859-1941), лауреат Нобелевской премии (1927 г.) связывал способность к творчеству с иррациональной[13][13] интуицией, которая дана лишь избранным в качестве божественного дара, и считал гениальность непостижимой таинственной силой, витающей над сознанием, внезапно вливающей в него мощь и гармонию.
Предшествование нелогического логическому обретает любопытные параллели в проблеме асимметрии полушарий головного мозга: идея рождается в правом, а затем осознаётся в левом полушарии?
Таким образом возникает вопрос: является ли сознание гения только продуктом человеческого мозга? А какие открываются новые подходы к гениальному творчеству, если мы приоткроем дверцу в область многомерного сознания буддистов? Может быть именно в гениальном творчестве проявляется богоподобная сущность человека? И только через него человек может достигнуть бессмертия в своём творении?..
«Он мал, как мы, он мерзок, как мы!
Врёте подлецы: он и мал и мерзок –
не так, как вы – иначе».
А. С. Пушкин
VI.Существуют ли какие-нибудь особенности в проявлениях психических расстройств у гениев? Или перед матушкой-природой все равны?
Симптоматика психического заболевания – в отличие, например, от терапевтических и хирургических болезней – зависит от множества самых разнообразных факторов; от вида темперамента, типа личности, воспитания, даже полученного образования. И естественно предположить, что такая важная психосоциальная составляющая личности, как гениальность, не может оказаться безразличной для развития и течения психического расстройства. Например, одни проявления психической болезни могут быть усилены личностными особенностями человека, другие – уменьшены. По мнению некоторых психиатров (М. И. Буянов), психические нарушения у гениальных и талантливых людей чаще протекают атипично, не укладываются в привычные для врача рамки конкретного заболевания. Отсюда и большое разнообразие (неточность) устанавливаемых им диагнозов.
Болезнь человека гениального в ряде случаев может приобретать если не социально ценный характер, то, во всяком случае, играть роль фактора, споспешествующего творческим проявлениям. С другой стороны, из патографий многих гениев видно позитивное влияние творческого процесса на психическое расстройство. Творчество как бы помогает преодолевать свалившуюся на гения болезнь, что близко по сути к предложенной М. Е. Бурно терапии психических заболеваний творческим самовыражением.
Не последнюю роль в патохарактерологическом своеобразии личности гения играет и осознание им своей гениальности. Одно это может вызвать у него сильную эмоциональную напряжённость, отрешенность от окружающих, игнорирование условностей, которым подчинена жизнь обычного человека. А если ещё вспомним, что из-за своего новаторского творчества гений, как правило, встречает повышенное сопротивление окружающих, то неудивительно и возникновение у него психического расстройства, по мнению окружающих, «без видимых причин».
Интересно проследить диагностическое распределение великих и знаменитых людей разной творческой направленности (художники, императоры, учёные и т.д.). Результаты такого исследования, разумеется, могут носить лишь приблизительный характер по следующим причинам: 1) подобная заочная диагностика весьма условна в силу своей абсолютной зависимости от имеющихся анамнестических данных; 2) изучаемая личность могла болеть в течение жизни различными, по разному освещёнными в биографической литературе психическими расстройствами; не всегда легко определить среди них «основное»; 3) некоторая часть персоналий не ограничивалась проявлением своих талантов только в одной какой-нибудь области, а совмещала, на первый взгляд, весьма несопоставимые: философию и поэзию, химию и музыку, и т.п.
И, тем не менее, полученные результаты крайне интересны, так как выявляют доминирование определённых психических расстройств при различных специфических талантах.