Интервью Б. Б. Гребенщикова
- Это очень непривычно для России, чтобы человек много лет в своем творчестве нес людям свет, оптимизм, в музыке преобладали радостные, жизнеутверждающие ноты. Как Вам удается сохранять оптимизм и душевное равновесие?
- Мне кажется, что именно такой музыкой и стоит заниматься. А как удаётся? Работа над собой: постепенно отбрасывать то, что в себе не нравится.
- Многие музыканты очень любят относить себя к разным направлениям (панки, рокеры, попса, джаз, фолк и т. п.), Вы – никогда. Это боязнь оказаться в стае или такое мироощущение?
- Это не боязнь, а констатация факта – мы и правда не помещаемся ни в один стиль. А в стаю люди сбиваются инстинктивно – от неуверенности. Но мы же все-таки не совсем животные . Зачем тогда быть в стае?
- Я недавно пересматривал альбом с фотографиями раннего «Аквариума». Юный отрок с «улыбкой фавна (или сатира)», если не ошибаюсь, таким вас увидел А. Вознесенский. Сейчас, Б. Б., Вы посолиднел и – роскошная лысина и борода. Но Ваши глаза остались, как 30, 20, 10 лет назад. На сколько вы себя ощущаете? Страшит ли вас старость?
- Не страшит – в каждом возрасте есть свои прекрасные стороны. А на сколько лет себя ощущаю – не знаю; встаю поутру и совершенно не думаю: «На сколько же я себя ощущаю»; чувствую, что живой – тем и доволен; остальное – досужие размышления, которые мне не слишком интересны. Менять свой возраст на другой не стал бы. Это моя ценность.
- Мне кажется, Вы удивительно гармоничный и цельный человек – как Вы этого достигли? Духовность Ваша естественная потребность или панацея, зависящая от каких-то внешних факторов?
- Я и правда не понимаю слова «духовность». Что оно значит? Есть вещи видимые, а есть невидимые, но не менее, а даже более реальные. Признавать их существование – вопрос простого здравого смысла. А гармония – это то, к чему стоит стремиться; вот я и пытаюсь.
- Занимаетесь ли Вы сейчас новыми переводами? (прим. Автора: Борис Гребенщиков уже перевел «Путеводитель по жизни и смерти» Чокьи Нима Ринпоче и «Катха Упанишады»)
- Увы – вот сейчас на это просто нет времени. Записи, концерты и радиопередачи занимают 100% времени. Было бы время – перевел бы еще Упанишад.
- Почему до сих пор Вы продолжаете колесить по России?
- Мне нравится играть концерты. А, вдобавок к этому – так мы зарабатываем свой хлеб насущный, ибо записи денег не приносят, а скорее уносят.
- Возможно ли в Вашем творчестве продолжение уникального настроения, песен, что были написаны для «Русского альбома»?
- Сознательно повторяться мне бы не хотелось – а в том, что придёт, у меня выбор небольшой. Что будет – то и будет; но лучше бы, чтобы это было что-то новое.
- Вы вероломный человек? Многие не могут понять ваши поступки, многих это раздражает. Вы обращаете внимание на мнение людей (близких или посторонних) при принятии решений?
- Делай, что должен и будь, что будет – вот долг истинного рыцаря (старинная песня).
- Никогда не слышал, чтобы Вы говорили о живописи. Расскажите о Ваших пристрастиях?
- Клод Монэ, Жерар Давид и Шишкин; и много остальных.
- Как Вы относитесь к православию? Чем оно стало для Вас?
- Чем и всегда было – прекрасной, светлой и чистой религией русского народа. Очень хорошо отношусь, несмотря на ряд перегибов на местах.
- Ваши отношения с алкоголем прекратились? Если нет – несколько советов для начинающих.
- Отношения прекрасные и уважительные; но в данный момент не пью алкоголь. Юноше, обдумывающему житьё порекомендую хорошие французские и итальянские вина и шотландское «сингл-молт» виски.
- Как Вы относитесь к творчеству коллег по сцене? Я слышал вы их не слушаете? Как Вам нравятся последние альбомы Максима Леонидова?
- Прекрасно отношусь и по возможности слушаю. Вопрос – кого называть «моими коллегами»? А Максима я очень люблю и песни его мне всегда нравились – он отличный мастер.
- Вы суеверны?
- Церковь справедливо осуждает суеверия.
- Б. Б., красота способна спасти мир?
- От чего его спасать? С миром все в полном порядке; а, если мы не можем заметить его красоты и совершенства, то у нас проблема. Поэтому красота – вернее, способность ее воспринимать – уже признанный показатель внутренней гармонии; а гармония позволяет видеть, что мир совершенен, дело только в нас. Хочешь изменить мир – измени сначала себя.
- Каково сегодня творческому человеку жить в России? Можно ли ему реализоваться, когда интерес большинства сограждан к культурным вопросам
утерян, а у оставшихся постепенно атрофируется? Почему «глохнут» люди? И нужна ли художнику аудитория, любящая его и ждущая от него новых свершений?
- В каждой стране и культуре мира – свои условия. Так же и в России. Чтобы оглохнуть – нужно внутреннее на это согласие. А просвещать людей надо.
Тогда многие могут заметить, что быть глухим и слепым необязательно и неинтересно. Что же до аудитории – конечно; нужна и необходима. Но, если ее нет - надо продолжать делать то, что считаешь нужным. Рано или поздно все встанет на место.
- Что Вы можете сказать сегодня о двух замечательных музыкантах: Александре Куссуле и Майке Науменко (Александр Куссуль – музыкант-виртуоз, скрипач («День Серебра», «Дети Декабря», «Дети стрел»), Май Науменко – поэт, лидер культовой группы «зоопарк»)?
- Могу сказать только, что очень любил и того, и другого. А для того, чтобы вспоминать, нужно сначала забыть – а я их не забываю.
- Данила Данилов ваш старый московский поклонник, не могли бы Вы передать ему личный привет. (прим. Автора: Однажды дорожка свела их пути вместе… после концерта, а потом развела… Данила – культовый персонаж московской рок-тусовки)
- Привет неизвестному мне Даниле!
- Возвращаясь к вопросу о возрасте. А разве каждого человека не страшит со взрослением приближение смерти? И как к этому относиться (естественно, если задумываться)?
- Не каждого страшит приближение смерти. Если быть стопроцентно уверенным, что Бога нет, тогда, наверное, можно было бы задуматься - а что дальше; а если Бог есть – тогда можно Ему довериться. В школу идти тоже было страшно; всегда страшновато входить в незнакомое – но можно ли этого бояться? Не стоит.
- Как Вы относитесь к Москве? Нет такой «питерской позиции»: Москва «второсортный» город?
- К Москве отношусь с любовью. Сравнивать Москву и Петербург не возьмусь – они совсем разные; и оба – первосортные.
- Нравится ли Вам «Евгений Онегин» А. С. Пушкина? Давно перечитывали Пушкина?
- Пушкин – гений, почти недоступный пониманию – первый и единственно совершенный поэт.
- Ваши предпочтения в русской литературе? Чем, например, вас привлекает Пелевин, о котором Вы нередко упоминаете?
- Мои предпочтения известны – Акунин и Пелевин теперь; из более раннего с большим почтением отношусь к «Зоне» и «Заповеднику» Довлатова; до этого – бессмертная книга «Мастер и Маргарита». А книги Пелевина я люблю, в частности, за то, что при внешней фантасмагоричности, они стоят на очень здоровом фундаменте.
- Вы долго работаете с текстами? Очень часто у поэтов масса вариантов, черновиков. Вы пишите стихи «набело» или же долго работаете? Могли бы вспомнить, над каким стихом работа была наиболее напряженной?
- Некоторые песни пишутся сразу и без исправлений; но это – редкое и чудесное явление; Большая часть пишется на протяжении некоторого времени – от одного дня до десяти-пятнадцати лет. Но слова песни и стихи – совершенно разные вещи; стихи не нуждаются в мелодии и музыке: они самодостаточны, музыка их умаляет.