ОБ ОДЕЖДЕ ИТЕЛЬМЕНОВ, КАК МУЖСКОЙ, ТАК И ЖЕНСКОЙ
Одежда, как мужская, так и женская, на Камчатке называется русскими "парка" и изготовляется из шкур тюленей или северных оленей {Раньше ительмены шили парки также из кож уток, гагар, гусей, лебедей и морских чаек, но в настоящее же время этот обычай совершенно исчез3 и сохранился только у жителей отдаленных Курильских островов; они ежегодно являются ради торговли одетыми в такое парадное платье. Парка называется на Большой реке "танггак", кухлянка -- "капичач"; на реке Камчатке парка именуется "типгпж", а кухлянка -- "коависс". -- Прим. Стеллера.} таким образом, что ее можно носить, по желанию, и наизнанку. Наружную сторону они окрашивают ольховою корою1 в ярко-померанцевый цвет. Кору они разваривают в кипятке или же только жуют ее, затем выплевывают на кожу и втирают ее вовнутрь. К нижнему краю одежды они шелком различной окраски, а также белым волосом с шеи северного оленя подшивают кайму в ладонь ширины (по-русски это называется подзором) с полосами красной кожи нерпы {Кайма, или подзор, носит название на Большой реке "иеганем", а в красный цвет выкрашенный волос нерпы -- "намюг"; на реке Камчатке применяются те же наименования. Около Нижнего острога кайма называется "чисту". Ремни или phacnomona pendalorum (особо выдающиеся привески) у кухлянок обозначаются на Большой реке словом "ню". -- Прим. Стеллера.}. Между этими полосами они вшивают пучки выкрашенной в красный цвет тюленьей шерсти {Вообще, все парки оторачиваются мехом бобра или выдры, и эта мода существовала у ительменов до появления русских. Самый богатый наряд -- из белой парки из шкур молодых белых оленей, отороченный бобровым мехом шириною в ладонь, а также из хорошей обуви. -- Прим. Стеллера.}. Они убеждены, что властитель неба Виллюкай носит на своем платье точь-в-точь такую же кайму, которая служит ему радугою, в чем они желают подражать ему. Такая парка похожа на застегнутый сюртук2 и снабжена узкими рукавами; она является плотно прилегающим к телу одеянием, которое ительмены раньше носили прямо на голом теле; парка, однако, едва достигает колен, и ее носят все: мужчины, женщины и дети. В прежние времена это платье шили из мехов лисьих, бобровых и собольих; но такие парки после завоевания страны отнимались у туземцев десятками (по сорок штук) и вывозились приказчиками. Островитяне же до сих пор еще носят парки из бобровых шкур.
Другой вид одежды именуется кухлянкою. Кухлянка похожа на пальто и напоминает застегнутый спереди сюртук, отличающийся от парки только тем, что он длиннее, доходит до щиколотки, гораздо шире, имеет широкие рукава и снабжен свисающим сзади капюшоном, который ночью можно надвинуть на голову и который похож на головной убор монахов-капуцинов; спереди с кухлянки свисает клапан4 (обычно это задняя нога собаки), которым ительмены ночью прикрывают себе лицо. Такие кухлянки туземцы носят и в юрте, когда желают принарядиться, и вне ее, на прогулке, особенно во время дальних путешествий; тогда такая кухлянка служит им одеждою, постелью и в пути даже жильем. Красота ее определяется следующими свойствами:
1) Наверху кухлянки, там, где находится прорез для головы, должна быть нашита длинная, густая собачья шерсть, чтобы одежда выглядела достаточно мохнатою. Как рукава, так и нижний край кухлянки снабжаются такою шерстью, свисающей наподобие бахромы.
2) Недалеко от бахромы должна быть кайма, как у парки, шириною в ладонь или две.
3) Всюду по кухлянке, и вверху, и внизу, должно быть нашито множество ремешков, служащих в качестве привесков и снабженных на концах своих пучочками выкрашенной в красный цвет тюленьей шерсти. Все это напоминает кисти, постоянно при ходьбе раскачивающиеся.
Женские кухлянки должны быть сзади украшены хвостом, мужские же имеют круглые, ровные и одинаковые края. Дома в торжественных случаях ительмены носят кухлянки шерстью внутрь, а гладкой, окрашенной ольховой корой стороной -- наружу; во время же путешествий они выворачивают шерсть наружу. Они изготовляют эти кухлянки частью из очень ценимых собачьих шкур, частью из шкур северных оленей, продаваемых коряками казакам, а последними, в свою очередь, -- ительменам. Существует также особый сорт летних кухлянок из шкур сурков, или евражек, также доставляемых коряками. Эта одежда очень популярна за ее легкость.
Штаны носят на Большой реке название "коах", на реке Камчатке -- "куэ"; они бывают трех сортов:
1) Мужские и женские одинаковы как по материалу, так и по покрою, изготовляются они из оленьих шкур, путем торговли добываемых у коряков, или из половинок оленьих и лососевых кож. Последние идут с Лены и от тунгусов. Они прочнее, доставляются на Камчатку через Охотск и обычно выкрашены в красный цвет. До прибытия русских туземцы шили такие штаны, особенно те, которые они носили летом, из тюленьих шкур. Женские панталоны тем отличаются от мужских, что они свободнее и имеют, подобно штанам французских крестьян, около колен значительные утолщения.
2) Штаны для дороги делаются из собачьих шкур, особенно же -- из шкур с ног северного оленя, благодаря своей плотности очень теплых, или же из шкур волков и медведей. Такие штаны ительмены во время путешествий надевают поверх других таким образом, чтобы они были шерстью наружу; штанины достигают щиколотки и там натягиваются поверх зимней обуви (торбасов), крепко перевязываются и застегиваются во избежание проникновения в них снега.
3) Детские штаны сзади открыты и снабжены клапаном, выложенным мягкою травою эхей; эти клапаны отстегиваются только тогда, когда дети марают их или собираются отправлять свои естественные потребности.
В настоящее время ительмены носят штаны из разного рода сукна, выбойки, или ситца, коломянки, китайки, или шелковой материи; при этом чем пестрее рисунок ткани, тем это лучше.
Несмотря на то, что в былые времена ительмены не носили рубашек, они называют их на своем языке на Большой реке словом "коагальгач"5. В настоящее время туземцы, все без исключения, носят такие рубашки из русского холста, бухарского или индийского ситца и шелковой материи, кожи или грубого сукна и являются большими их любителями, невзирая на то, что они обходятся им так дорого, что на эти деньги можно было бы обзавестись бельем из голландского полотна с брабантскими кружевами. Прежде же ительмены не имели о рубахах никакого представления, а носили свои парки прямо на голом теле.
Не было у них также и чулок; на Большой реке они называют их "пеймэт", в Нижнем остроге обозначают их тем же словом. В настоящее время они носят чулки всевозможных сортов, покупая их по очень высокой цене. Раньше они не знали чулок вовсе, но обвивали себе ноги мягкою травою эхей; так они поступают еще и теперь во время путешествий. До этого они иногда делали чулки из оленьей кожи.
Их башмаки и сапоги разнообразны и отличаются от обычных. Та обувь, которую они носят летом и в сырую погоду, изготовлена из кожи морских животных шерстью наружу. Подошвы делаются также из тюленьей кожи.
Зимняя обувь, как подошвы, так и верх, используемая во время путешествий или охоты, изготовляется из засушенной рыбьей кожи, причем на это идет кожа чавычи, красной и белой рыбы. Обувь эта очень пригодна во время морозов и, в зависимости от материала, отличается большою прочностью; ительмены, на всякий случай, запасаются несколькими парами ее. В сырую же погоду она совершенно непригодна и немедленно расползается.
Есть у них и другой сорт зимней и дорожной обуви из шкур северных оленей, как белых, так и бурых. Это гамаши, подошва которых сделана из тюленьей кожи; если же требуется основательная прочность и теплота, то ее составляют из кусочков той кожи, которая находится у оленей между обеими частями копыта, и действительно, в такой обуви даже и в крепчайший мороз не ощущается холода. Но раз она промокла, от нее нельзя ожидать и половины прежнего тепла.
Люди, промышляющие на льдах, сдирают кожу с медвежьих лап и делают из нее подошвы. Шершавость этой кожи препятствует скольжению и падению. Жители мыса Лопатка и Авачи -- Кронок шьют обувь из кожи морских львов. Они очень хвалят ее за прочность, и из этого материала можно изготовлять превосходнейшую кожу для подошв, если обрабатывать ее европейским способом.
Коряки делают подошвы своей обуви из китовой кожи, которую они в растянутом виде в течение целого года сушат в дыму. Такие подошвы никогда не рвутся.
Наконец очередь доходит до парадной обуви, которую одинаково носят как мужчины, так и женщины. Ее подошвы изготовляются из желтовато-белой кожи, а головки составляются из всевозможных пестрых кусков. Полосы красного сафьяна чередуются здесь с полосками тюленьей кожи. Около стыка голенища с головкою сапога тянется полоса из кожи собачьей глотки; этот материал туземцы умеют настолько хорошо обрабатывать и белить, что он не уступает белейшей французской лайке. Названная обувь обматывается около щиколотки кожаными ремнями или лентами. Ительмены очень гордятся такой обувью, и если мы увидим на мужчине такие красивые сапоги, то можем вывести из этого непреложное заключение, что он пользуется особой любовью своей жены. В настоящее время, когда ительменские женщины особенно усердно занимаются рукоделием, они вышивают на этой обуви всевозможные узоры разными шелками, а иногда золотыми и серебряными нитками, и эти украшения действительно бывают на редкость хороши.
Прежде мужчины носили всевозможного рода шапки {Шапка называется на Большой реке, а также на реке Камчатке "халылюч". -- Прим. Стеллера.} из птичьих перьев и разного меха. Летом они ходили в деревянных шляпах или сделанных из стержней перьев6 головных уборах, имевших форму абажуров, совершенно таких же, какие мы встретили в Америке. Зимою они обвязывали голову ремнем с привешенными к нему лоскутами различного меха. Последние служили для прикрытия глаз и ушей (по два), а также затылка, тогда как темя головы оставалось непокрытым.
Этот вид головных уборов носит на Большой реке название "копичач".
Женщины всегда ходили с непокрытыми головами и в своих старомодных париках {Название женского парика как на Большой реке, так и на реке Камчатке одинаково -- "адамкунт". -- Прим. Стеллера.}. Девушки прежде заплетали волосы во множество небольших косичек {Коса именуется на Большой реке "такотос", на реке Камчатке -- "коэтспильс коанга". -- Прим. Стеллера.}, висевших вокруг головы, кроме основных кос, которые они заплетали на ночь {Те мужчины, которые не очень любили своих жен, покупали им лоскуты меха белой росомахи; женщины навешивали их себе на голову около висков, подражая таким образом внешности морской птицы мичагатки. За несколько таких росомашьих лоскутов в былые времена платили шкуру морского бобра. -- Прим. Стеллера.}. В настоящее время, однако манера эта окончательно оставлена, и все они расчесывают волосы наподобие русских монахов на пробор, а на затылке собирают их в косу, конец которой украшают лентой или коралловой кистью. Голову же они обвязывают либо золотою лентой, либо шелковым платком, как это делают самые знатные женщины в Петербурге, пока находятся у себя в спальне. Я очень удивился, как эти сами по себе, не видя образца, они дошли до такого убранства головы. При этом у них около висков спускаются две пряди завитых волос. В настоящее же время женщины либо носят русские кокошники, либо повязывают головы вышеуказанным способом платками.
В былые времена наилучший головной убор женщины состоял в том, что волосы отпускались очень длинными, затем заплетались во множество мелких косичек и концами своими собирались в одну большую косу. А для того, чтобы такой парик казался погуще и покрупнее, в него вплетались волосы не только мужа, но и вообще всякие волосы в таком количестве, какое только удавалось раздобыть; головы таких женщин -- я сам их еще застал -- походили на большую каминную кисть. Красоту волос женщины старались увеличить, смазывая их до сильного блеска рыбьим жиром.
Иные, желавшие казаться еще наряднее, насаживали на свой естественный парик еще целые пучки волос, сфальцованных и сплетенных наподобие шапки. И несмотря на то, что в подобных волосах неимоверно размножались вши, ужасно докучавшие этим бедным людям и днем и ночью, женщины ни с чем так неохотно не расставались, как именно с этими головными уборами.
Так как подобные парики непременно срезались при принятии крещения, то это очень долго сдерживало от крещения многих женщин, которые соглашались на эту жертву с громким воем и криком, к которым присоединялись ласки и утешения их мужей. В настоящее же время и этот обычай забыт, и они сами от души смеются, если им порою попадается на глаза подобное волосатое пугало.
Салфетками и полотенцами им служат старые рыбачьи сети или мягкая трава эхей. На шее они раньше носили кожаные ремни с вышитыми на них разными причудливыми узорами и вшитыми красными волосами нерпы, раковинами и т. п. Теперь они носят разные пестрые стеклянные бусы. Те женщины, которые живут вблизи русских острогов, считают это, однако, признаком дурного тона и воздерживаются от ношения таких бус. Те, которые хотели снискать особое благоволение, заставляли шаманов давать им тряпочку или мешочек с завернутою в них красною тюленьею шерстью. Эти мешочки или тряпочки они привязывали к своим ожерельям и носили их, как это делают персияне, с талисманами, или христиане с крестом на груди. Эти ладанки у многих снимаются лишь перед самым крещением и заменяются святым крестом.
У женщин как днем, так и ночью и во время всякой работы на руках перчатки без пальцев {Перчатки называются на Большой реке "тклоюм". Эти женские перчатки у ительменов схожи с тунгусскими, где ими пользуются как женщины, так и мужчины. Около Нижнего острога мужские рукавицы именуются "срулилэт", а женские перчатки -- "калит". -- Прим. Стеллера.}; их они также украшают всевозможными вышивками. Мужчины же носят рукавицы из кожи северного оленя, волка и медведя, сделанные на манер русских. Их они носили и в прежние времена {Ительмены-мужчины обычно производят все домашние работы, вроде варки пищи и т. п., в юртах и совершенно голом виде. Чтобы не обнажать полового органа, они опоясываются ремнем с кожаным футляром, в который спрятан орган. Чехол этот прикреплен одним концом к ремню около пупа, другой же ремень подтягивает нижний его конец между ног к заду и прикреплен к тому ремню, которым опоясан мужчина. -- Прим. Стеллера.}.
Покрой камчатской одежды настолько приспособлен к местным климату, погоде и условиям труда, что его лучше и не придумать; нельзя подобрать по самому существу и лучшего для нее материала. Кроме того, у этого платья еще и то преимущество, что оно отличается крайнею простотою, и если бы еще пришлось изобрести пошивку одежды без образцов, то люди поневоле остановились бы сразу на этом покрое, из чего с достаточною убедительностью можно вывести заключение о древности данного народа. Я уверен, что Адам получил свою первую одежду, сшитую именно по такому покрою. Однако с тех пор, как за последние двенадцать лет здесь завелись купцы, ительменам обоего пола, в противоположность сибирским племенам, так понравилось немецкое и русское платье, что они охотно совсем отказались бы от своей прежней одежды, если бы сохранить ее не заставляли их как нужда, так и климатические условия. Но, попадая в русские остроги, туземцы все еще щеголяют там в немецкой или русской одежде, а они умеют настолько во всем, как в приемах, так и в жестах, копировать русских, что их можно было бы принять за настоящих русских, если бы их не выдавали монгольские черты лица, низкий рост и жидкие бороды. Если к ним попадешь во время путешествия, то первое их дело -- переодеться русскими: мужчины появляются перед нами в суконных брюках, камзолах и сюртуках с шелковыми пуговицами, в русской обуви, сапогах, валеных или шелковых чулках и в шелковых рубахах, поверх которых у них надеты большие серебряные кресты. Женщины же выходят в сарафанах, шелковых сорочках с манжетами, в туфлях, с кокошниками или шелковыми платками на головах, с кольцами на пальцах и с шелковыми носовыми платками; сперва они медленно и важно крестятся, а затем отвешивают каждому из гостей по особому поклону. Те же туземцы, которые по бедности не могут приобрести себе полный костюм, разгуливают, по крайней мере, в чулках, брюках и сапогах. Если ительмен захочет таким образом нарядить свою жену и детей, ему приходится потратить на это по крайней мере сотню соболей или лисиц; поэтому-то они очень берегут такое платье.
Прежде казаки и их жены разгуливали в ительменских шубах из собачьих шкур; теперь они щеголяют в самом нарядном своем платье. Костюм казачки, ее соболья шапка, суконный кунтуш, отороченный бобром и подбитый лисьим мехом, ее нагрудник из сукна, подбитый соболем и обшитый золотыми галунами, ее шелковая, украшенная галунами юбка, ее чулки, обувь и перчатки обходятся в 150--200 рублей по московским ценам, и в этом отношении казачки сумели перещеголять жен многих крупных капиталистов в России.
Курильцы и жители мыса Лопатка, занимающиеся доходным промыслом морского бобра, настолько сходят с ума по дорогому платью, что его на них не напастись в достаточном количестве и в достаточно пестром виде. Они носят одежду из наилучшего сукна, самых ярких цветов, пунцовую, синюю и т. п., носят суконные рубашки с галунами, украшают платья золотыми и серебряными пуговицами и платят за все это бешеные деньги. Можно было бы подумать, что находишься в обществе исключительно избранных европейцев, если бы у них всюду не проглядывал дикарь. Сюртук красного цвета, камзол -- голубого, панталоны -- зеленого, чулки -- белого, нагрудники цвета коломина. При этом они так неосторожны, что надевают подобное платье, даже когда приходится делать самую грязную работу: поймав кита или тюленя, они уносят их сало домой на плечах, причем, конечно, пачкают весь свой богатый костюм. После этого они по грошовой цене продают это платье русским, которые его вымывают, подкрашивают и подправляют, чтобы продать его прежнему же владельцу по прежней же цене. Таким образом, туземцам иногда по два-три раза перепродается их старое собственное платье по прежней цене. Но за последнее время и эта торговля упала; так как число зверья уже несколько лет как убавилось и оно стало больше опасаться человека, то нужда заставляет туземцев быть осмотрительнее и экономнее. Впрочем, если на глаза им попадется что-либо пестрое и, по их мнению, красивое, то и до сих пор еще они поспешно приобретают его {Некий курилец так увлекся красным женским сарафаном, что купил его и, вопреки всеобщим издевательствам, стал носить его в качестве вполне приличного костюма, лучше которого, по его мнению, ничего нельзя придумать. -- Прим. Стеллера.}, и, таким образом, старую немецкую пословицу "Пошли на базар дурака или ребенка, и лавочник заработает толику" можно было бы восполнить присоединением к дуракам и детям также и курильцев.
Двадцать восьмая глава