Что ждёт после физической смерти?
Этот вопрос волнует многих из нас. Но точного ответа не знает никто. Это можно только предполагать, изучая дошедшие до нас сведения из различных источников. Итак, давайте приступим к изучению. Уже известно, что на мытарствах, которые проходит душа, видно, как ни один совершённый грех не выпадает из поля видимости. Эти события записаны на наших тонких телах. Именно это и называли Книгой Жизни.
Как в свитке, в тонких телах человека отражена вся наша жизнь со всеми её событиями, желаниями и мыслями.
Вот тут-то и вспоминаются слова: «Ничего нет тайного, что не станет явным». Нет ни одной мысли, которая бы не была отражена в Книге Жизни, то есть на наших энергетических телах.
По смерти физического тела освобождаются тонкие тела и душа, а душа связана с тонкими телами до тех пор, пока над ней не произойдёт суд. Суд представляет собой ответ за всю свою жизнь. Чтобы дойти до Суда, нужно пройти мытарства или считать все грехи с тонких тел. Ложь, обман, лицемерие и другие грехи будут видны как на ладони.
Всегда помните о Книге Жизни. Ведь там, на мытарствах, после смерти, мы не сможем оправдаться, почему мы совершили тот или иной поступок, почему родилась та или иная мысль. Наша душа будет рассматриваться как добрыми, так и злыми сущностями, будет большая борьба за завладение ею.
Итак, вернёмся к мытарствам. Давайте этот вопрос рассмотрим на примере мытарств души блаженной Феодоры[4].
«Блаженная Феодора, которая прислуживала преподобному Василию, приняв иноческий чин, преставилась ко Господу. <…> [При жизни] она всех с любовью принимала, всех утешала своими кроткими речами, была милостива, христолюбива и целомудренна, а также исполнена духовной премудрости. Григорий[5]возымел сильное желание узнать, где находится по преставлении своём Феодора… с праведниками или с грешниками, и сподобилась ли она получить от Бога милость или какую-нибудь отраду за свою усердную службу старцу. Помышляя об этом, он часто молил преподобного Василия, прося его поведать о душе почившей Феодоры, ибо Григорий веровал, что святому угоднику Божию открыто всё о почившей. Досаждаемый частыми просьбами, святой старец, не желая отказом опечалить своего духовного сына, помолился к Господу, прося Его открыть Григорию в видении о том, что стало с душою Феодоры по преставлении её.
В следовавшую затем ночь Григорий в сонном видении сподобился увидеть блаженную Феодору в светлой обители, которая была уготована Богом преподобному Василию. В сей-то обители… блаженная Феодора, молитвами угодника Божия, и была водворена. Таким образом, кому она усердно и трудолюбиво служила в сем Мире, в обители того сподобилась пребывать в жизни вечной, по его святым молитвам. Увидев её, Григорий возрадовался и имел продолжительную беседу с нею, как будто бы он говорил с нею наяву.
Григорий спросил Феодору, как она разлучилась от тела, как претерпела смертные страдания, что видела по своей кончине и как миновала воздушных духов[6].
Она же начала передавать ему следующее:
– Чадо Григорий! О страшной вещи спрашиваешь ты меня, о которой даже ужасно и вспоминать. Видела я лица, которые никогда не видала ни раньше, ни после, слышала речения, которых никогда не слыхала до того. И что я расскажу тебе? Тогда предо мной предстало всё то лютое и греховное из дел моих, о чём позабыла было, но, молитвами и помощью отца нашего, преподобного Василия, всё это не было вменено мне и не удержало меня от входа в эту обитель. И что я скажу тебе, чадо, о болезни телесной, о жесточайших страданиях, которые претерпевают умирающие? Подобно тому, как если кто-нибудь брошенный в сильный пламень, горя, как бы истаивает и обращается в пепел, так и болезнь смертная разрушает человека. Воистину люта смерть для подобных мне грешников, ибо истину говорю тебе, что и я была делательницей грешных дел, праведных же дел своих я совершенно не помню.
Когда я приблизилась к концу жизни моей и настал час разлучения души от тела, увидела я множество эфиопов[7], стоявших вокруг одра моего; лица их были чёрные, как сажа и смола, очи горели, как угли огненные, и весь вид их был столь же страшен, как вид огненной геенны. И начали они производить шум и смятение: одни ревели, как скоты и звери, другие лаяли, как псы, некоторые выли, как волки; при этом все они, с яростью смотря на меня, грозили мне, набрасывались на меня, скрежеща зубами, и хотели тут же поглотить меня. Приготовляли они и хартии[8]как бы в ожидании судьи некоего, имеющего прийти туда, и развёртывали свитки[9], на которых были написаны все злые дела мои. И была убогая душа моя в великом страхе и трепете. Тогда претерпевала я не только муки смертные, происходившие от разлучения души с телом, но также жесточайшие страдания от видения тех страшных эфиопов и грозной ярости их, и это было для меня как бы другой смертью, более тяжкою и лютою. Я старалась отвращать взор мой от видения то в одну сторону, то в другую, чтобы не видеть мне страшных эфиопов, не слышать голосов их… но никак не могла избавиться от них, ибо везде было их бесчисленное множество, и не было никого, кто бы помог мне.
Уже изнемогая совершенно от таких страданий, я вдруг узрела двух светоносных ангелов Божиих, которые явились ко мне в образе прекрасных юношей, красоты коих описать невозможно. Лица их были светлее солнца, очи ласково взирали на меня, волосы на головах были белы, как снег, вокруг голов разливалось златовидное сияние, одежда у них блистала, как молния, и была на груди крестообразно опоясана золотыми поясами. Приблизившись к одру моему, они стали направо от меня, тихо беседуя друг с другом. При виде их я возрадовалась и смотрела на них с умилением сердечным. Чёрные же эфиопы, увидев их, содрогнулись и отступили подальше. И вот один светоносный юноша гневно сказал им:
– О бесстыдные, проклятые, мрачные и злобные враги рода человеческого! Зачем вы всегда поспешаете преждевременно к умирающим и своим бесстыдным шумом устрашаете и смущаете всякую душу, разлучающуюся с телом? Но теперь прекратите свою радость, так как здесь вы не приобретёте ничего. Вам нет какой-либо части в сей душе, потому что c нею Божие милосердие.
При таких словах светлого юноши эфиопы тотчас же взволновались и начали с криками показывать написания злых дел моих, соделанных от юности.
– Как так мы не имеем в ней части? А эти грехи чьи? Не она ли соделала это и это?
Так говоря, они стояли в ожидании смерти.
И вот пришла смерть, рыкая, как лев; вид её был очень страшен: она имела некоторое подобие человека, но тела совсем не имела и была составлена из одних только обнажённых костей человеческих. С собой она несла различные орудия мучений: мечи, стрелы, копья, косы, серпы, железные рога, пилы, секиры, тесла[10]и иные орудия неизвестные. Увидев всё это, смиренная душа моя затрепетала от страха; святые же ангелы сказали смерти:
– Что медлишь? Разреши душу сию от уз плотских, скоро и тихо разреши, ибо она не имеет много греховных тяжестей.
Тотчас же смерть приступила ко мне: взяв секиру, отсекла сперва ноги мои, потом руки, затем при посредстве другого орудия все остальные части моего тела разрушила и члены от суставов отделила. И не имела я ни рук, ни ног, и всё тело моё омертвело. Смерть же взяла и отсекла голову мою, – так что я не могла повернуть головою, и она была мне чужою. После всего смерть сделала раствор в чаше и, приподнеся его к моим устам, напоила меня. И столь горек был раствор тот, что душа моя, не имея сил стерпеть горечи, содрогнулась и вышла из тела, как бы насильно оторванная от него. Святые ангелы тотчас же приняли её на руки свои. Взглянув назад, я увидела тело моё, лежащее бездушным, бесчувственным и недвижным. Совлекши его, как совлекают одежду, я смотрела на него с безмерным удивлением[11]. В это время бесы, явившиеся в образе эфиопов, обступили ангелов, державших меня, и начали вопить, показывая написания грехов моих:
– Множество грехов имеет душа эта, – поэтому пусть даст она ответ пред нами.
Святые ангелы начали тогда отыскивать в жизни моей добрые дела и, с помощью Господа Бога, благодатью Коего я творила добро, обрели их. Они приводили на память всё, что только я творила доброго, – когда давала милостыню убогим, когда накормила алчущего, или напоила жаждущего, или одела нагого, или приводила в дом странника и упокоивала его, или служила святым; когда я посещала больного или заключённого в темницу и помогала им; они припоминали, когда я с усердием приходила в церковь и с умилением и сердечным сокрушением молилась там, слушая со вниманием пение и чтение церковных молитв и песнопений; когда приносила в церковь фимиам и свечи или иное какое-нибудь приношение, или вливала деревянное масло в лампады, чтобы они теплились пред иконами, и с благоговением лобызала самые честные иконы; они приводили на память, когда я воздержанно проводила время и когда по средам и пятницам и во все святые посты постилась, и сколько творила поклонов и простаивала нощных бдений; они указывали на то, как я сокрушённо стенала о грехах своих и плакала о них по целым ночам, как исповедовала грехи свои Богу и с сокрушением каялась в них пред духовным отцом своим, удостоверяя своим сокрушением и сердечным раскаянием Правде Божией; они припоминали всё, что я творила доброго ближним моим, как я на враждующих против меня не гневалась, как терпеливо сносила всякую досаду и укоризну себе, не помнила зла и воздавала за зло добром, как я при нападках людей на меня смирялась, как я болела сердцем и скорбела о чужой беде, как подавала кому-нибудь руку помощи, или споспешествовала кому-либо в добром деле, или отвращала его от зла; припоминали они, что я отвращала очи свои от суеты, удерживала язык свой от клятвы, лжи, клеветы и всяких суетных слов; всё это и все другие малейшие добрые дела мои святые ангелы собирали, готовясь положить их на весы против моих злых дел. Эфиопы же, видя это, скрежетали на меня зубами, желая похитить меня из рук ангельских и низвести на самое дно ада.
В это время неожиданно явился там преподобный отец наш Василий и сказал святым ангелам:
– Властелины мои, сия душа много послужила мне, угождая моей старости: я молился Богу о даровании мне её, и Господь ниспослал мне сию душу.
Сказав это, он вынул из-под одежды своей мешок, чем-то наполненный (думаю, что в нём было одно чистое золото), и дал его святым ангелам, сказав при этом:
– Когда вы будете проходить воздушные мытарства[12]и лукавые духи начнут истязать душу сию, вы искупите её этим от долгов её. Благодатью Божией я богат и много собрал сокровищ трудами и потом своим, – и вот я дарю мешок душе сей, послужившей мне.
После этих слов он отошёл. Лукавые же бесы, видя это, пришли в недоумение, а затем, огласив воздух плачем, скрылись.
Между тем угодник Божий Василий снова пришёл и принёс с собой много сосудов чистого елея и мира многоценного; открывая сосуды один за другим, он возливал елей и миро на меня, так что я исполнилась духовного благоухания и вместе с тем изменилась и стала светлым существом.
Преподобный же Василий снова сказал святым ангелам:
– Владыки мои, после того как совершите всё необходимое для души сей, введите её в уготованную мне от Господа обитель, и пусть она пребывает там.
Сказав это, святой стал невидим; ангелы же взяли меня и понесли по воздуху на восток[13].
Когда мы поднимались от земли к высоте небесной, нас встретили сначала воздушные духи первого мытарства, на котором судят за грехи языка, за всякое слово праздное, бранное, бесчинное, скверное .
Первое мытарство – «за грехи языка»
Первая остановка, так как бесы преградили путь, вынеся свитки, на которых были написаны все легкомысленные слова, сказанные от юности, – всё, что говорилось неразумного и скверного, особенно же кощунственные и смехотворные речи. Бесы обличали и указывали времена, места и лица, когда, где и с кем я предавалась суетным беседам и прогневляла словами моими Бога, не вменяя себе того в грех и не исповедываясь в том пред отцом духовным.
Видя всё это, не имела что-либо сказать лукавым духам: они обличали меня вполне справедливо, – и я удивлялась, как они ничего не забыли; ибо много лет прошло с тех пор, как все эти грехи были соделаны мной, и я давно забыла о них и никогда не помышляла о содеянном в уме своём; они же приводили все слова мои, как будто они были только что произнесены мной, всё подробно и до тонкостей припоминая, как оно и было в действительности. И когда я со стыдом молчала, в то же время трепеща от страха, святые ангелы в противовес тем грехам моим представили нечто из моих добрых дел, содеянных в последние годы жизни моей, а так как они не могли перевесить тяжести грехов моих, то недостаток восполнили из того, что было даровано преподобным отцом моим Василием. Так они искупили меня и понесли выше.
Тут мы приблизились к другому мытарству, называемому мытарством лжи, на котором истязуются всякое ложное слово, особенно клятвопреступления, призывания имени Божия всуе, лжесвидетельства, нарушение обетов, данных Богу, неполное исповедание грехов и тому подобное.
Это мытарство и нам придётся проходить. И ничто нас не спасёт, так как ничто не забыто, всё записано в наших тонких телах, и это всё легко считывается как силами добра, так и зла.
Второе мытарство – лжи
Духи этого мытарства весьма яры и свирепы. Я была обличена от них в двух грехах, именно – в том, что иногда в некоторых малых вещах допускала себе лгать, не вменяя того в грех. Что же касается клятвопреступления и лжесвидетельства, то этих грехов, благодатью Христовой, не нашлось у меня. Всё же бесы торжествовали по поводу найденных во мне грехов лжи и уже хотели меня похитить из рук ведших меня ангелов, но те, положив нечто из моих добрых дел против грехов тех, а недостающее восполнив из дарованного преподобным Василием, выкупили меня и беспрепятственно понесли выше. После того достигли мы третьего мытарства, которое называется мытарством осуждения и клеветы.