Все, никто мне не сможет помочь.
Это снежные волки пришли за мной.
POV ЧонОп.
Северный полюс. Арктика. Температура никогда не становится меньше чем – 26 градусов, но на данный момент и этого слишком много. Я, Мун ЧонОп, и мой друг–напарник, Ю ЁнДжэ, приехали сюда с экспедицией, хотя если говорить точнее и правдивей, мы приехали оказать помощь тем, кто в ней нуждается – тем людям, которые заперты в ледяной пустыне. Ну да, глупо звучит, но, к несчастью, именно так все и получается. Я начну сначала, вы не против?
Пару месяцев назад, мой друг – Ли МинХо – прислал нам сообщение, что в научном городке начали пропадать ученые. Они просто выходили из палаток, выполнить свою работу, и не возвращались. Люди уходили и пропадали, их пытали искать, но сейчас происходит феномен под названием «полная полярная ночь». В эти дни нельзя увидеть малейшее количество солнечного света. Ты выходишь на улицу, видишь вокруг себя темноту, и просто невозможно понять, где заканчивается небо и начинается земля, вокруг тебя глыбы льда, холод и темнота. Как в такой обстановке искать людей?
Наши ребята пытались сделать хоть что–нибудь: поставить условные знаки, сигналы, но даже это не спасает. Люди просто исчезают. Наша станция называется: "Aurora borealis" – что означает "северное сияние". На ней работает около двухсот человек, но люди пропадают, и что мы можем сделать?
Рядом с нами есть небольшой городок, в нем живет около тысячи человек, и все чаще мы слышим легенду о снежных волках, точнее ее слышат ребята, которые находятся на станции. Говорят, что это создание Дьявола и именно они причастны к пропаже людей. Сейчас думать об этом нет смысла – мы с ЁнДжэ только распаковали вещи, нужно осмотреться и понять с чем мы имеем дело.
Я не знаю, зачем я здесь, это мой друг всегда мечтал поехать в подобную экспедицию, а по мне весь этот лед и холод – это пустая трата времени. Надеюсь, тут есть что–нибудь интересное.
Конец pov.
POV ЁнДжэ.
Мы, наконец–то, на месте. Вертолет садится, и мы спрыгиваем на землю, хотя какая земля, когда под ногами десятки метров льда? Пряча лицо в пуховике от дико холодно ветра, понимаю, что это будет намного труднее, чем я думал. Вокруг нас стоят огромные палатки, аппаратура, у входа в наши будущее дома лежат лайки. Везет вам, ребята, вы точно не замерзнете на такой погоде. Смотрю на ЧонОпа и тихо смеюсь: этот парень совершенно не подготовлен к подобной экспедиции. Слишком молод, слишком наивен, я в его возрасте был точно таким же. У нас небольшая разница, но все же 4 года – и это дает о себе знать. Он только закончил институт, а тут пришлось лететь туда, куда приказали, даже то, что мы «ученые», военные «ученые», не позволяет нам ослушаться приказа. Мы мчимся на место в любое время суток, при любых обстоятельствах, куда прикажут, и это не обсуждается.
ЧонОпу еще сложно расстаться со своим супругом и улететь на неопределенное время черт знает куда, хотя я тоже не могу к этому привыкнуть. Твоя половинка в солнечном Сеуле, а ты прилетел туда, где более полугода люди не видят края горизонта и не могут отличить, где заканчивается небо, а где земля.
Смотрю на свое обручальное кольцо и, надев перчатку, иду к одной из палаток–шатров, которые прочно закреплены на льду.
Черт, как же тут холодно, хотя теплее, чем на Южном полюсе.
– ЁнДжэ, ЧонОп, рад вас видеть, я уже думал вы не прилетите к нам на подмогу, – начальник, мой старый друг – МинХо – поднимается из–за стола и идет к нам навстречу. Комбинезон, теплый свитер и металлическая кружка с горячим кофе, да, похоже, в этом месте замерзает даже время. Я был тут месяц назад, и ничего не изменилось.
Шатен сжимает нас в объятиях и сразу подмечает, что мой спутник чувствует себя не уютно, поэтому сразу приглашает нас за стол, переходя к делу.
– Белые волки! – я только качаю головой. Что за ересь?
– МинХо, при такой температуре волки бы не выжили, где они, по–твоему, живут и чем можно питаться, когда вокруг один лед? Или, по–твоему, они снег едят?
– Согласен. ЁнДжэ, ты совершенно прав и не прав одновременно, – скидываю рюкзак на пол, сажусь за стол и единственное, что я рискую снять – перчатки. В палатке теплее, чем на улице, но сейчас нужно привыкнуть к этому так называемому "теплу". ЧонОп садится рядом и снимает капюшон, удивляя МинХо своими рыжеватыми волосами с черным подпалом – нам не разрешают краситься в несколько цветов, только для ЧонОпа сделали исключение. Ну, а кто его не сделает, если начальник нашего отделения его муж?
– Поясните, какие волки и что происходит, – ЧонОп принимает кружку из рук начальника базы и, сделав глоток горячего кофе, блаженно улыбается. Оп вообще не любит холод, в принципе, как и я.
– Жители города называют этих волков снежными, при свете у них такая белоснежная шерсть, что если они спрячут нос в снег, то можно не заметить большого самца, пройдя от него в метре. Вся проблема в том, что особи слишком большие, я бы даже сказал, ненормально большие. По ним нельзя сказать самка это или нет, когда движется стая, кажется, что сходит лавина. Они очень быстрые, сильные и главное, у них горят глаза.
– Оборотни? – хором спрашиваем у МинХо, но он только пожимает плечами.
– На них не действуют серебряные пули, ни распятье, ни святая вода. Их не остановить если они нападают. Главное, что я хочу вам сказать: я видел их своими глазами. Большой, мощный, высокий самец с ярко–алыми глазами. И у него не сами глаза красные, они светятся, словно... Я не знаю, что это, но то создание одной лапой убило одного из жителей города, – за разговором я успел допить кружку кофе и понять, что у нас появились белые волки с горящими глазами, которых не берет серебро. Кто они и что им нужно?
– А люди... Вы думаете, они питаются ими?– перевожу взгляд на ЧонОпа и невольно улыбаюсь – вот почему я выбрал именно этого выпускника в напарники, он смотрит на несколько шагов вперед и выигрывает практически всегда.
– Горожане утверждают, что да. Те, кого похищают эти твари, уже никогда не возвращаются. Мы стали для них угрозой, и теперь они нападают на нас, с базы пропало пять человек, и единственное, что мы находили потом, так это кровавый след. Больше ничего, – МинХо пожимает плечами, допивая кофе, и предлагает нам поужинать.
Оказывается, уже вечер, и скоро надо ложиться спать. Я не удивляюсь, ведь в данный момент на улице темно, так же будет и утром, и днем, и вечером, и, конечно, ночью.
– Тут есть над чем поразмыслить, – говорю ЧонОпу, застегивая пуховик, и, надев на голову капюшон, выхожу с напарником из палатки, направляясь в другой конец нашего небольшого экспедиционного городка.
На каждой палатке горят уличные фонари, улочки между ними достаточно узкие, и свет ярко освещает все вокруг. Снег приятно хрустит под ногами, а от мороза щеки немного покалывает, слышу, как ЧонОп шумно дышит и прячет лицо в капюшоне, прикрывая окантовкой меха нос, чтобы можно было нормально дышать, ведь очередной порыв ветра не позволяет сделать даже вдох. Снег попадает в глаза, и от него никак не спастись, тяжелые сапоги проваливаются в сугробы, хотя улочки регулярно чистят, и вот в такую великолепной погодой мы приехали за волками.
Зайдя в палатку, где сидят ученые, кланяемся всем и садимся за дальний столик, сразу начиная обсуждать полученную информацию:
– Волки в два метра, – ставлю перед собой металлическую тарелку с рисом и мясной подливой, с жадностью начиная есть – мы за весь день выпили по пять кружек кофе, но ничего не ели.
– У которых горят глаза, – поддакивает Мун, быстро жуя.
– Меня волнует, почему серебро не помогло, – когда через пару ложек еды мой желудок уже не переваривает сам себя от голода, я могу спокойно говорить, как и Оп.
– Меня больше волнует, что они людей забирают.
– Я думаю, они не для еды, есть другие цели, – уверенно бормочу, глядя в пустоту. – Если бы волки были голодны, то они раздирали бы людей на месте, сразу. Оборотни делают именно так.
– Думаешь, перевертыши? – хмурится ЧонОп и взъерошив свои волосы, смотрит на меня, тихо спрашивая: – Какая у тебя версия?
– Стая очень большая, на охоту выходят сильные, чтобы кормить потомство. Они перевертыши, но если это так, то они где–то живут. Тут на сотни километров только горы и лед, нет ничего такого, где бы могло обитать племя. Меня волнует больше всего то, почему жители называют их снежными. Только ли из–за шкуры? – доедаю и налив себе кофе, разглядывает Муна. – У моего мужа пару лет назад было задание, он в лесах Канады охотился за оборотнями–каннибалами, так они так исчезали в лесах, что даже собаки след взять не могли, хотя тебе ли не знать, как воняют оборотни? Природа сама помогала им, они как–то взаимодействовали с лесом. Если эти точно так же одно целое со льдом, то нам с тобой никогда с ними не справиться. Мощь, сила, выносливость, скорость – они подпитываются от снега и получается...
– Получается надо было брать с собой варежки и шапку потеплее, чувствуется завтра будет веселая ночка, – ухмыляется Мун, на что я мило хлопаю глазками и, облизнув нижнюю губу, ласково говорю:
– Не завтрашнюю, а сегодняшнюю.
Выражение лица шокированного Мун ЧонОпа бесценно! Для всего остального есть Master Card.
Конец Pov.
Pov ЧонОп.
Иногда мне кажется, что у ЁнДжэ просто нет чувства самосохранения, а его тело заряжается энергией от воздуха. Нет, я серьезно.
После перелета, голодные, холодные, уставшие мы все равно премся в бой, не желая ждать утра. Хотя какая разница, если на улице будет темно еще месяц?
От холода меня не спасает даже капюшон пуховика, снег градинками бьет по лицу, и сделать вдох очень проблематично, если не сказать большего: невозможно.
Мы слоняемся по улицам городка, делая параллельные маршруты и не отходя друг от друга дальше, чем на триста метров. Хотя какой смысл, если мы на улице совершенно одни? Фонари хорошо освещают дорожки, сани, которые стоят у домов – пользоваться машинами нет смысла – начнешь буксовать в первом сугробе.
– Как же ты мне дорог... – смотрю на напарника и поджимаю губы. Щеки, как и нос, красные от холода, руки дрожат, мне даже кажется, что я от сюда слышу, как у него стучат зубы. Ему хреново точно так же, как и мне. Ладно, еще полчаса и пойдем в палатку, нам сказали, что волки не нападают после трех ночи, всегда с двенадцати и до трех, и не минутой позже.
– Какие порядочные волки пошли, мать вашу, по режиму уже нападают. В двенадцать пробежка, в час физическая подготовка, в два погоня за жертвой, в три возвращение домой... – ворчу себе под нос и тут же останавливаюсь, медленно поворачиваю голову в сторону напарника и прекрасно понимаю, что он тоже это слышит.
Звук, словно массивная глыба льда сходит с вершины горы. Она плавно съезжает по отвесной снежной скале и создается ощущение пронзительно скрипа–свиста. Нет, уже не этот звук...
Словно топот копыт, такое ощущение, что на нас бежит стадо быков. Так, сейчас лучше быть поближе друг к другу. ЁнДжэ снова читает мои мысли, и мы оказываемся рядом через мгновение.
Осматриваем улицу и понимаем, что ни черта не понимаем. Улочка полностью освещена фонарями, и нет ни души, грохот же разносится повсюду, и кажется, что вокруг все больше и больше этих жутких существ.
Волки, ха, у нас с Ю оружия в куртке больше, чем у вас клыков в пасти, вы еще не видели как я стреляю, а если Джэ ножи в руки возьмет, то я вообще положу ваши шкуры у камина.
– Их много.
Эти слова волшебные, стоило Джэ сказать их, и город снова погрузился в мертвую тишину, что пугает меня еще больше. Сколько меня учили, запомнил я только одно: тишина самый главный враг.
Мы с Джэ встаем спиной друг к другу, пистолет я достал сразу, как мы оказались рядом. Слышу тихий шорох – Ю бросил перчатки на землю и из–за пояса уже извлечены тонкие ножи, которые больше напоминают скальпели.
Тишина давит на уши, и противное предчувствие, словно кто–то вонзает клыки в шею и грудную клетку, начинает нарастать. Я точно знаю, что со спины нападут только если Ю убьют, так же пройдут к нему – через мой труп.
Тишина все такая же, вязкая, противная и холодная, но я затылком чувствую, что они тут. ЁнДжэ тоже это чувствует, причем лучше меня, все же сказывается опыт работы.
Ветер все так же завывает, темнота все такая же, тишина все такая же, все именно так, как было до шума, но, черт возьми, ощущение, что на тебя смотрят, не пропадает. Смотрит хищник, из–за угла, с утайкой, жадно и злобно.
Чувствую, что ЁнДжэ немного наклоняется вперед корпусом, значит противник рядом, или...
Вашу мать....
Снег тихо хрустит, совсем неслышно, словно на него вовсе и не ступают. Холодный ветер обдувает белоснежную шерсть лап, из темноты переулка я не вижу этого монстра, ясно можно разглядеть только ярко–желтые глаза, горящие очи зверя. Они светятся, горят, словно вокруг них дымка. Он подошел незаметно, словно переместился сюда с неба, как снег. Но это создание.... Черт, его глаза находятся на полметра над моей головой!
– Ну, что встал–то, истукан? – Ю обращается к своему созданию и на секунду, боковым зрением, я вижу, что в переулке напротив ЁнДжэ из темноты смотрят ярко–голубые глаза хищника. Этот волк такой же большой, как и мой, и это напрягает все сильнее: обычные оборотни не больше человеческого роста, да что там – половина из всех, которых я видел, – обычные волки.
Ладно, что у меня там? Перевожу взгляд на своего противника и замираю. Никогда в жизни такого не видел.
В трех метрах от меня стоит белоснежный пушистый волк с горящими глазами. Его очи горят ярко–желтым цветом, пасть немного приоткрыта и он скалится, когда я навожу на него пистолет. На красивой, мощной шее весит цепь с шипами, словно строгий ошейник, и это меня немного пугает – это точно не простое украшение. Двухметровый красавец медленно разворачивается и начинает кружить вокруг нас, облизываясь. Через мгновение передо мной появляется еще один волк: противник Джэ: у него ярко–голубые глаза и шерсть взъерошена, словно только что ее правильно причесали, но выглядит он так же красиво и элегантно как мой. Этих зверей словно выточили из мрамора, какие они идеальные и красивые: стан, походка, даже комплекция.
Волк скалится и тихо рычит, шумно дыша, словно запыхался. Он тоже делает круг, и я снова вижу своего хищника с желтыми глазами, сейчас становится понятно, что они кружат, не выпуская нас из западни. Этот волк тоже шумно дышит, как и предыдущий, но я не понимаю почему, сейчас они больше напоминают разъяренных быков на радео.
Он словно плывут по снегу, ступают на него, но звуков нет. Идеальная подготовка.
Ю был прав, это сильнейшие самцы в стае, в том, что это парни, я не сомневаюсь.
Желтоглазый останавливается передо мной и припадает грудью к земле, готовясь кинуться, он облизывается, а мне кажется, что он уже смакует мой вкус, представляя, ка раздирает куски мяса клыками.
Ладно, дорогуша, свинец и серебро тебе должны понравиться, не так ли?
Конец Pov.
Pov ЁнДжэ.
Изящный, белоснежный волк, медленно выгибается в спине, угрожающе скалясь. Его голубые глаза светятся, от чего я начинаю нервничать все больше и больше. Весь внешний вид хищника показывает, что он готов броситься и вонзить в меня свои белоснежные острые клыки. Зверь отряхается от снега, от чего становится еще более взъерошенным, чем был раньше.
– Мун... – чувствую, как ЧонОп замирает, а мой хищник припадает к земле, готовясь кинуться. Сжимая ножи в руках, опускаю голову и, пряча взгляд за мехом капюшона, рычу ему в ответ.
Мы с напарником синхронно подаемся назад и, отталкиваясь друг от друга, делаем выпад одновременно с хищниками. Слышу, как ЧонОп на ходу перезаряжает пистолет, а в ответ ему, словно в противовес рычит волк с ярко–желтыми глазами.
Мой охотник делает мощный прыжок, и на секунду становится страшно: он снесет меня своим весом. Двух метровый огромный волк, в котором фактически одни мышцы и мощнейший скелет, он не глядя швырнет меня в стену и тогда конец.
Волк приземляется в полуметре от меня, а вот я не рассчитав прыжок, запрыгиваю прямо на него. Идиот. Я же думал столкнуться в воздухе и...
В голове путаются все мысли, все, что я успеваю сделать, это вогнать свой охотничий нож ему под ребра и увидеть, как на белоснежный снег брызгает кровь, хотя в первую секунду кажется, что это словно ребенок красками нарисовал странный узор. Раздаются выстрелы, скулеж боли, вскрик ЧонОпа и тишина.
А дальше, все как в фильме с плохим сюжетом: лезвие моего любимого ножа ломается и в руке остается только рукоятка; волк, который припадал к земле, резко выпрямлется и вцепившись зубами в мой пуховик, швыряет в стену дома. Приземляюсь я не очень удачно: нож выпадает из левой руки, да еще и ребра сломал. Нет, совсем не порядок, надо подниматься и убить эту тварь.
Холодный снег сразу оказывается за шиворотом, а когда я пытаюсь нащупать рукой нож, то замечаю, как второй волк, который напал на Муна, уже направляется к нему. Пистолет валяется в нескольких метрах от напарника, сам же рыжеволосый охотник лежит без сознания, над ним склоняется окровавленный волк, который грозно салится и резко поворачивает морду в мою сторону. ЧонОп успел выпустить в него всю обойму, но видимо эти создания сильнее, чем обычные безмозглые оборотни – победить их не составляет труда, а эти…
Черт, этот холод тормозит мою мозговую деятельность, еще немного и меня укокошат вместе с Муном!
Выхватываю пистолет из–за пояса, второй рукой держась за ребра, которые уже пророчат мне скорый проигрыш – двигаться с ними так, чтобы суметь противостоять волкам, невозможно.
За эти пару секунд, пока я оценивал ситуацию, из поля моего зрения пропал мой волк, сейчас только зверь ЧонОпа, который подпихивает его лапой и словно "отложив" на потом. Эти волки практически близнецы, только два различия помогают мне не запутаться: мой взъерошенный, а у твари Муна шерсть гладкая, словно его только что причесали, и последнее различие – цвет глаз. Вот только своего противника я все не вижу, пока и отлетал в стену дома, он пропал. Неужели у них такая большая скорость?
Боль в ребрах и онемевшие от холода руки уже говорят, что все – это конец. Нет, я укладывал оборотней и со сломанными руками, и только с одним ножом в руке, но сейчас они явно сильнее. Почему? Ну, наверное, потому что я вижу, как на улочке появляется красивый белоснежный волк с ярко–фиолетовыми горящими глазами. Он изящней остальных, я бы даже сказал более хрупкий, но его оскал и грозный рык показывают, что он злее всех. Зверь ни на секунду не перестает скалиться и, рыча, кивает мордой в мою сторону. Черт, это вожак, а за ним… Надо было ребеночком сдохнуть, чтобы не видеть еще пятерых белых волков, которые идут за лидером!
– Девять пуль… Три обоймы в куртке и две в джинсах. В общей сложности, сорок пять пуль на семь волков… Оп выпустил девять в одного, и он даже ухом не повел, может мой от ножа слег, ведь я метил в сердце… – самовнушение всегда успокаивало меня, вот и сейчас, когда вокруг меня кружит стая белых волков. Мило улыбаюсь им и стреляю точно в голову хищнику с ярко–желтыми глазами – за ЧонОпа, но меня сводит судорогой от адской боли в последний момент: мой волк, с которым я дрался, он просто наваливается на меня всем весом. Я слышу не только хруст своих ребер, но и правой руки, на которой так крепко сжимаются мощные челюсти – такое ощущение, что он сейчас откусит её.
Мы оба падаем в сугроб, и тварь придавливает меня к земле, снег попадает в рот а вес хищника давит словно пресс. От укуса рука начинает гореть, словно её стиснули раскаленные кузнечные щипцы, воздух в легких заканчивается предательски быстро и единственное, что я вижу перед удушливой, холодной темнотой, это ярко–голубые глаза волка.
Вот они и пришли за нами.
Все, никто мне не сможет помочь.
POV ЧонОп.
– И ты хочешь сказать мне, что именно их выбрали ХимЧан и ДэХен. Хим, я подозревал, не здоров на голову, но чем думал Чон? Или ошейник на его шеи затянут так туго, что у него началось кислородное голодание, и он несет бред? – приятный бархатный голосок прорывается сквозь темноту и я мгновенно начинаю запоминать все, что говорят эти двое.
– Мой повелитель, они сделали свой выбор, – второй голос, практически полная противоположность первому – хриплый, красивый бас. – Если на то будет ваша воля, то я могу избавиться от охотников.
– Охотников? Бан ЁнГук, ты окончательно падаешь в моих глазах еще ниже, чем был. Они не охотники, наличие оружия и нескольких приемов не делают их достойными противниками. Когда они придут в себя, доложи мне, и не сметь принимать решения без меня, иначе наказание будет очень суровым.
Второй, более мягкий голос исчезает, но я знаю, что этот парень никуда не ушел. Он тут, смотрит на меня, точно знает, что я проснулся и слушаю их.
– Ну и долго ты еще будешь притворяться спящей красавицей? Глаза открой, – ладно, черт с тобой, подчинюсь.
Медленно открываю глаза и вижу перед собой высокого подростка в черном кожаном плаще и синими волосами, странно, как–то он не похож на запуганного паренька, которого держат в плену. У него проколото ухо, он улыбается, глядя на меня, поправляет атласную черную рубашку и шкодливо закусывает нижнюю губу, но его образ все равно не кажется мне таким доброжелательным как мог бы быть.
Чувствую рядом возню и тепло, сразу поворачиваю голову и невольно улыбаюсь, видя ЁнДжэ, который причмокивает губами и пытается спрятать лицо в мягкой подушке. С чего такая забота и комфорт в виде большой уютной постели и вороха подушек и одеял?
ЁнДжэ переворачивается на другой бок и как обычно закутывается в одеяло, словно в кокон, прячется с головой. Я медленно сажусь, и тут до меня доходит: рука не болит. Когда та тварь схватила меня за запястье, я отчетливо помню хруст собственных костей и кровь, а еще ощущение перекушенных связок – в то мгновение я больше не мог двигать пальцами.
– И тебе добро утро, – подросток смотрит за мою спину, он понял, что Ю проснулся. Отлично, если я не один это уже плюс – вдвоем мы выберемся от сюда, действовать в тепле, в удобной одежде намного легче, да и под рукой куча всего, чем можно огреть этих двух. Кстати, на счет второго, это тот самый волк с алыми глазами, я уверен. Ну, или у них тут мода такая: краситься во все цвета радуги. Один синий, другой красный. Это как сине–бело–голубой выбирай себе любой!
Этот парень с черно–красными волосами одного роста с подростком, он чуть шире его в плечах, но из–за того, что его голова покорно опущена, а руки сцеплены в замок за спиной, я толком не вижу его лица, единственное, что бросается в глаза: тонкая полоска кожи на его шеи в виде украшения. Такое ощущение, что ему к этому ошейнику только цепи не хватает и строгого намордника.
– Утро? Как утро? Мы выходили поздно ночью, – ЁнДжэ осматривается и как я ни черта не понимает, только чувствует странный запах. Как и я. Я точно знаю, что аромат тянется куда–то за дверь, надо идти направо и обладатель этого запаха будет метров через пятьсот т от меня. Ю смотрит на меня и шумно втягивает воздух, но он хватается за шею и словно проверяет её наличие, глядя на меня. Я только приподнимаю бровь, ничего не понимая: эта белая зараза с желтыми глазами отключила меня слишком близко. Я совершенно забыл, что он оборотень и влетел головой в стену, а потом, схватив оружие, поплатился сломанной рукой и перегрызенными связками на руке. – Сколько мы уже тут? – Ю озвучивает интересующий меня вопрос.
– Около пяти часов, вы пришли в себя быстрее, чем мы думали. Я думал, вы еще долго будете без сознания. Ладно, раз так, поднимайтесь и направляйтесь за мной, – подросток разворачивается, но нос, к носу столкнувшись с красноколосым, вновь поворачивается к нам: – Ах да, я Зело. Пока это все, что вам нужно знать.
Мы с ЁнДжэ переглядываемся и, поднявшись с кровати, понимаем, что верхнюю одежду с нас сняли, куртки лежат на кресле, ботинки стоят у входа. Быстро одевшись, мы направляемся за юношами, и я понимаю, что мы движемся в сторону запаха, который меня манит.
Зело и красноволосый останавливаются, а я и ЁнДжэ обходим их и движемся на запах, я сразу замечаю, что эти двое ухмыляются и теперь они следуют за нами. Я на удивление точно знаю, куда нужно идти, где свернуть и что сделать, чтобы тебе не заехали дверью, которых тут очень много. Кажется, что мы в огромном лабиринте в коридорах которого очень много дверей. Неужели они тут живут? Получается, тут очень много народу, потому что мимо ходят полураздетые люди и удивленно смотрят на наши пуховики, словно мы одеты не по сезону. Да ну их, мы вообще–то в ледяных пустынях, и раздеваться не очень хочется, когда пару часов назад ты отскакал ан улице, ожидая эту самую стаю.
– Я не советую этого делать, – грубоватый бас красного немного пугает и завораживает одновременно. Я не понимаю к кому он обращается, но, заметив, что Ю вытаскивает из куртки охотничий нож, смотрю ему в глаза. У него их далеко не один. Если два дать мне, у него останется около десяти, можно перерезать этим двум горло и пойти дальше, но народу слишком много, и эти ножи нас не спасут, как бы мы не хотели.
– И тогда совет от меня: ЁнГук моя правая рука и лучший охотник нашей стаи, у него великолепная реакция. Не советую сомневаться в том, что он успеет убить вас одним взмахом руки, еще до того момента, как вы достанете оружие, – Зело проходит мимо нас, сцепив ладони в замок за спиной. Он исчезает за поворотом, а мы остаемся с этим самым ЁнГуком, который осматривает нас, и теперь я вижу симпатичного паренька с карими глазами.
– Он у вас милый, – ЁнДжэ кивает в след удалившемуся парню и, получив недовольный взгляд ЁнГука, направляется дальше на запах. Мы шагаем синхронно, чувствуем, друг друга, впрочем, как всегда, но когда мы оказываемся в огромном каменном зале, я останавливаюсь.
На весь зал натянута огромная металлическая сетка–рабица, только она намного толще, чем я привык видеть. От противоположной стены тянется две толстые цепи, которые закреплены на ошейниках–цепях двух парней. У одного из них темно–бардовые волосы, выбритые с одной стороны, он сидит прислонившись к стене, согнув одну ногу в колене и смотрит в пустоту, с взъерошенными волосами, он одет в белую футболку с красивым принтом в виде крыльев большого попугая, темные джинсы и кеды. А второй лежит на каменном полу в черной майке, черных джинсах и высоких ботинках, он, вроде шатен, или русый, я пока не могу разглядеть с такого расстояния. У обоих одежда рваная, но новая, словно только что из магазина, но ее порвали, в нужных местах. Взъерошенные, глаза подведены черным карандашом, и цепи на шеях.
– Что это? – тихо спрашивает ЁнДжэ и оба парня мгновенно поворачиваются к нам, пристально разглядывая. – Почему они на цепях?
– Потому что они самые опасные из нас. Неужели не узнаете? – ЁнГук ухмыляется уголками губ и кивает нам в сторону клетки, я нервно сглатываю и понимаю, что запах, который я почему–то чувствую на сотню метров впереди себя, принадлежит этому шатену в черном. Да, он все же шатен, хотя волосы у него не одного цвета: есть пряди темнее и немного светлее.
ЁнДжэ подходит к решетке и брюнет угрожающе медленно поднимается, разминает шею, от чего цепь и ошейник дергаются, показывая синяки на бледной коже. Он направляется к Ю, а его глаза с каждым шагом загораются все ярче и ярче. Голубым цветом.
– Это с ним я дрался, – хмурится Джэ и смотрит на ЁнГука, пропуская момент, когда волк оказывается ближе, чем это допустимо. Брюнет кровожадно ухмыляется, и коротко облизнув нижнюю губу, тянется к Ю. Я дергаю его за руку на себя и сам неосознанно рычу на парня, защищая напарника. И да, я идиот. Почему? Потому что за Джэ я углядел, а вот за вторым, который лежал на земле и смотрел в потолок, как–то забыл.
– Это они, – звонкий красивый голос раздается совсем близко, я поворачиваю голову к решетке и понимаю, что этот парень в нескольких сантиметрах от меня. У него горят глаза. Желтым цветом.
– Советую отойти от загона, иначе они начнут кидаться, сейчас у них небольшие проблемы со здоровьем, – ЁнГук снова улыбается, а я разглядываю карие глаза, которые светятся желтым светом, и нервно сглатываю, понимая, что это он бросался на меня. А второй, взъерошенный с бардовыми волосами, это он пытался убить Джэ.
– Кто это? – Ю хмурится, глядя на своего волка, и подмечает, что он немного ниже него – это уже привычка смотреть на рост и широту плеч, можно сразу определить шансы на победу в драке.
– Этот, что в белом, ХимЧан. А второй, что в черном, ДэХен. Вы охотники, не так ли? – я хмуро киваю. – Они приметили вас когда садился вертолет, они у нас многое могут, если захотят. Вы же слышали, что в каждой расе, есть сильнейшие особи?
– Слышали, только они всегда под контролем вожаков, а ваши на цепях сидят, неужели ваш малыш с фиолетовыми глазками не справляется? Кстати, где он? Я очень хочу на него посмотреть, – Джэ снова перешел в наступление, что совершенно не нравится ЁнГуку, он тяжело выдыхает и говорит:
– Наш вожак великолепно их контролирует, но из–за… Скажем так, это сбой в системе, они не понимают, что делают и бросаются как друг на друга, так и на всех, кто вокруг. Завтра, ну или через недельку это прекратится.
– Вы нас притащили, что бы у них был сытный ужин? – напрямую спрашиваю, чувствуя на себе взгляд ДэХена, он ни исчезает, ни на секунду, я словно чувствую, как он изучает меня, перемещая взгляд с одного места на другое, уделяя внимание каждой части тела.
– Ужин? Вы не вкусные, – слышу еще один грубоватый хриплый голос, и поворачиваю голову, понимая, что заговорил ХимЧан, он так же изучает ЁнДжэ и все так же плотоядно облизывается, на что я реагирую сразу:
– Тогда пасть захлопни, а то, кажется, что ты уже мясо смакуешь. Зачем мы вам?
– Зачем? – ЁнГук мило улыбается, а я спиной чувствую, что позади меня противник намного сильнее и именно его мне нужно опасаться. Поворачиваю голову к своему волку и понимаю, что холодок и страх никуда не исчезают: глаза уже не светятся, но они так пронзительно смотрят на меня, чуть прищурившись, что кажется, он сканирует меня.
– Не прикидывайтесь идиотами, вы нам показываете все, притащили сюда, и эти, – Джэ кивает на загон, – не загрызли нас, хотя я сломал о него, – кивает на ХимЧана. – Свой любимый нож.
– Лезвие было плохое, – констатирует ХимЧан. Вот идиот, Ю лучше такого не говорить, он за своих «любимцев» голову открутит.
– Отойдите, – ЁнГук делает шаг назад, и только когда Ю оттаскивает меня за руку от клетки, я вижу, что с ДэХеном и ХимЧаном что–то не так. Они смотрят на нас все так же, пристально, не моргая, но только глаза абсолютно черные.
Раздается утробный рык и я вздрагиваю, чувствуя, как запах ДэХена изменяется и становится намного сильнее, чем раньше. Парни кровожадно улыбаются и вцепившись в сетку, несколько раз дергают ее, пытаясь сломать, но конструкция не поддается. Раздается щелкающий звук и ребят оттаскивает на середину загона: какой–то механизм в стене начал работать и цепи, на которых сидят волки становятся короче. К счастью для нас, потому что в следующее мгновение оба парня начинают вырываться с такой силой, что цепи угрожающе звенят, а скала в которую они были врезаны, дрожат. Стена начинает не выдерживать и я слышу, как она осыпается, скатываясь маленькими камешками на пол.
И если ДэХен просто пытается сорвать цепь с шеи, крутясь во все стороны злобно рыча, то ХимЧан пытается превратиться и все так же бросается в нашу сторону, буквально рвя массивную цепь у основания стены. Ему не дает превратиться только цепь на шее – она слишком узкая и если он станет волком, то она просто его задушит.
В полумраке комнаты их горящие глаза выглядят особенно устрашающе, я смотрю на ЁнДжэ, но он не отрываясь разглядывает волков, которые буквально обезумили. ЁнГук встает рядом с нами и достает из куртки небольшой пульт, нажимает на кнопку. На ошейниках появляются острые шипы с внутренней стороны, это немного утихомиривает ДэХена, но не ХимЧана. Его белая футболка тут же окрашивается в алые цвет, а когда острый шип вонзается в шею, а за ним второй, третий и четвертый, парень замирает, и его глаза прекращают светиться. Он чуть приоткрывает рот, и, сделав вдох, замертво падает на землю.
Факт, что друг умер, сразу отрезвляет ДэХена, и он встает на колени, тяжело дыша, склоняет голову и медленно успокаивается. Пот течет по груди и рукам, он поднимает на меня взгляд и его глаза снова становятся приятного карего цвета. Почему его? Мой же волк вроде, твои значит, правда ведь?
Ты смотришь на ЁнДжэ и ухмыляешься, дико и злобно, словно радуясь его реакции: Ю не моргая, смотрит на ХимЧана, который не подает признаков жизни, а вокруг него все быстрее и быстрее расползается кровавое пятно. Парень медленно бледнеет, и я вижу, как он буквально тонет в луже собственной крови, но то, что происходит дальше, совсем невероятно. Ни я, ни Джэ никогда не видели подобного.
Он поднимается.
Просто встает, как ни в чем не бывало. Сначала дергается рука, он заводит их над головой и, упираясь, встает на четвереньки, вынимает из собственной шеи шипы, дернув за ошейник. Окровавленной рукой снимает с себя футболку и протирая алой тканью лицо, откидывает тряпку в сторону. Открывает глаза ХимЧан только в последний момент и снова в упор смотрит на ЁнДжэ, который уже и думать забыл про ножи, что не совсем хорошо.
– Закончилось? – словно между делом спрашивает ЁнГук и складывает руки на груди, недовольный ДэХен смотрит на красноволосого и кивает, затем переводит взгляд на ХимЧана, тот так же кивает и Гук открывает загон, точнее решетка просто медленно опускается в землю, не оставляя после себя и следа. Цепи исчезают в стене, а я не понимаю, что вообще происходит, сейчас меня волнует только окровавленный ХимЧан, который направляется к нам. Но ЁнДжэ дергается в другую сторону, и я вижу тебя, снова все те же черные глаза, тихое рычание, но сейчас у меня преимущество. Ведь не просто так я решил пообниматься с Ю?
– Не советую, – повторяет ЁнГук, сразу чувствуя мою уверенность – я вооружен.
– Советуй другим, а от нас отвали, – мило улыбаюсь и когда вы оказываетесь совсем близко, Бан встает между нами, и критично осмотрев своих подчиненных, отдает указания: – Сначала к вожаку, затем переодеться и привести себя в нормальный вид, особенно это касается тебя, Ким.
ЁнГук точно обращается к ХимЧану, видно по взгляду. Но затем он достает из кармана ошейники в виде цепей и протягивает каждому, мы с ЁнДжэ только переглядываемся, и молчим. Хотя нет, это же Ю, он от природы молчать не может:
– Что это за символы?
– Ты и это знаешь, умный мальчик, я не зря тебя выбрал, – ХимЧан обходит ЁнГука и застегнув на шее ошейник, разглядывает ЁнДжэ с ног до головы. Если честно, смотреть как твоего друга изучает окровавленный оборотень, с цепью на шее не очень приятное зрелище: мне кажется, что он словно обдумывает какой кусок откусить.
– Знаешь, а я подумал тут… – тихий шепот раздается за спиной, и я по инерции бью тебя локтем в живот, чего ты не ожидал. Шумно втягиваешь воздух, «ойкнув» и удивленно смотришь на меня. Я только приподнимаю бровь, показывая, что вроде я не специально, но больше не подкрадывайся так, и ребра будут целы. – Так вот, я подумал: вы, наверное, действительно очень вкусные…
– Потом попробуете, развернулись и за мной, – ЁнГук отдает приказ, но вы словно не слушаете его и продолжаете нас разглядывать. Ты встаешь совсем близко и я могу вблизи разглядеть красивую накаченную фигуру: великолепные мышцы рук, груди и пресса, чуть выше меня, но всего сантиметров на десять, мы одной ширины плеч и это успокаивает.
– Я со стенкой разговариваю? – осведомляется ЁнГук, и только сейчас вы реагируете: лениво смотрите на красноволосого и пожимаете плечами. Делаете это все так синхронно, что не сказать гадость просто невозможно:
– А вы случайно не с одними мозгами на двоих? А то повадки у вас слишком похожи, – слышу одобрительный смешок Бана и развернувшись, направляюсь за ним, догоняя ЁнДжэ, который снимает куртку и незаметно ищет в ней ножи.
Все те же длинные каменные коридоры, яркое, хорошее освещение, тепло и уют, сейчас это место и не кажется таким противным, как час назад. ЁнГук ведет нас все дальше и дальше, и тольков конце я понимаю, что парень шел с закрытыми глазами в прямом смысле этого слова. Он не открывал их от зала и до огромных резных дверей, которые ведут нас в большой тронный зал.
Когда ЁнГук приглашает нас зайти, распахнув двери, мы с ЁнДжэ переглядываемся и сделав шаг вперед, останавливаемся на пороге, видя, что на большом возвышении стоит позолоченный трон, отделанный серебряным узором а на нем сидит Зело, закинув ногу на ногу.
– У вас вожак подросток? – я, вроде, говорил, что Ю ЁнДжэ не умеет молчать, вот и сейчас он ляпнул не подумав.
– Подросток? Спасибо за комплимент, значит, я отлично выгляжу в свои 217 лет, – Зело смотрит на нас и поправив черный плащ, кивает слугам, чтобы те разошлись и не мешали ему вести переговоры. – ЁнГук?
– Проблем не возникло, периметр чист, постовые на местах, угрозы не предвидится, группа для охоты собрана, выход через 2 час, – отчитывается Бан так быстро, что я еле разбираю его слова. – И да, они пришли в себя, мой повелитель.
– Отлично, свободен. Хотя нет, принеси мне вина, а вы, – Бан мгновенно исчезает, а Зелопереводит взгляд на тебя и ХимЧана, задумывается на мгновение и, смеясь, говорит: – Неплохо выглядишь, Ким, красный тебе к лицу. Вы уже объяснили людям, что произойдет сегодня вечером? – я поворачиваю голову, но вы только мило улыбаетесь и качаете головой.
–Нет, повелитель, пока не успели. Воздействие ночи только прошло, – ты кланяешься Зело, а он грациозно поднявшись с трона, спускается к нам по лестнице, крутя какой–то хрустальный шарик в руках.
– Вы умрете через 62–65 дней. А знаете почему? – вожак подходит к нам все ближе и ближе, улыбаясь детской, наивной улыбкой. Я хмурюсь и смотрю на всех присутствующих: в чем прикол–то? И что за глупые даты?
Когда мне на глаза попадается напарник, я понимаю, что он все понял. Так, Ю, не поделишься? ЁнДжэ словно читает мои мысли и, повернув ко мне голову, тихо говорит:
– От 62 до 65 дней это срок вынашивания волчат, от момента зачатия до рождения.
– Умница, ты понял! – Зело улыбается и разводит руками, делая вид, что он клоун и только что продемонстрировал детям свой сюрприз. – Бинго!
– Вы хотите сказать… – я смотрю на вожака, как на идиота. Я с ребенком? От волка? Ребят, вы что переохладились, пока на улице бегали? Или вы дружно курите какую–то хрень?
– Вы будете носителями для наших волчат. Просто проблема в том, что вас выбрали самые сильные и необузданные волки. Вас уже должны были представить, – Зело кивает за наши спины, но я не поворачиваюсь. – Ну, как хотите. Вы можете радоваться, именно потому что они вас выбрали вы проживете еще два месяца, можете сказать им спасибо. Обычно беременность у людей проходит отлично, я бы даже сказал сказочно. Вы будете носителями, а когда дети появятся на свет, мы вас убьем. Правда убийство будет не очень приятным зрелищем – мы выкинем вас в снег и оставим умирать на холоде. Ну, вот. Как–то так, – Зело улыбается и разглядывает нас, а мне кажется, что я все еще лежу в той комнате, в которой был час назад и еще не проснулся. ЁнГук подает Зело бокал вина, тот не глядя, забирает его и не поблагодарив помощника, залпом выпивает половину. Но этот парень знает, как нас добить, он просто говорит одну фразу:
– Обряд, как и брачная ночь, пройдут сегодня. После возвращения стаи с охоты. Можете радоваться!
Все, никто нам не сможет помочь.