Как совершить идеальное убийство 4 страница

Перед речью Чида приказал Адаму покинуть линию и пойти в офис, чтобы осмотрели его плечо и руку. К тому времени я забыл уже про Адама, но Чида нет. (Адам сказал позже, что никогда в жизни ему не уделяли столь много внимания. Накано перевязал его плечо, которое было сломано, а другие преподаватели и учи-деши суетились вокруг, готовя ему чай и вообще смотрели на него как на героя. По стандартам Ёшинкан он прошел настоящее испытание, он получил травму, но с болью продолжал бороться и вернулся на линию, когда ему приказали. Это был настоящий Дух, более важный, чем простая техника.) Чида собрал нас вокруг, затем Толстый Фрэнк и Крис поздравили нас и преподаватели пожали наши руки. Чида сказал нам встать и размять наши колени. Почти неофициально он сказал нам, что все прошли. Крэйгу, однако, не давали черный пояс, потому как его базовые движения не были достаточно хороши — он был продвинут на уровень ниже черного пояса, шокю, и все еще должен был носить белый пояс. Бешеный Пес, который уже был черным поясом, не был продвинут до черного пояса второй степени — как сказал Чида, у него все еще не было этого в коленях. Все пожали друг другу руки вновь, но Крэйг, как я заметил, плакал.

Следующим вечером состоялась рождественская вечеринка, ровно год прошел с тех пор, как Шиода расспрашивал меня о японском Духе, как Джон Коффи рассказал мне о своём опыте в Дзэн и как Роланд предупредил меня, что «Айкидо может убить».

Мы собрались в пивной в японском стиле, где подавали блюда с высушенными кальмарами и другими часто требуемыми лакомствами, которые подходили к пенистому пиву. Толстый Фрэнк и я сидели напротив Чино и впервые я мог полноценно побеседовать с преподавателем, который терроризировал меня. Фрэнк присоединился к нашей беседе и сказал Чино: «Люди говорят, что вы любите выполнять техники очень мощно.»

«Это зависит от ученика. Но иностранцы преклоняются перед силой, поэтому я выполняю техники на них обычно жестко, пока они не почувствуют кое-что другое», — ответил он.

Я знал, что Канчо читал только спортивные газеты, японский эквивалент газеты Сан, и я однажды видел, как Чино просматривал порнографический комикс в заведении 7-Элевен рядом с додзё, тогда я спросил его, что за книгу он читает. Чино сказал, что он читал спортивные биографии, главным образом для того, что они давали ему возможность умственной тренировки. Он полагал, что для него прогресс в айкидо был по большей части на уровне ума, на данном этапе.

— Почему вы пришли в айкидо? — спросил Фрэнк.

— Я занимался дзюдо мальчиком, как большинство японцев, и я полагал, что был очень силен. Но я знал, что в дзюдо крупный человек чаще выигрывает, что стало причиной разделения на весовые категории. Я никогда не мог справиться с чемпионом в тяжелом весе, используя дзюдо, поэтому я стал интересоваться чем-то другим, где техника имела преимущество перед весом. Таким образом я стал изучать айкидо, потому что в айкидо маленький человек имеет большее преимущество.

Я разговаривал с Андо-сэнсеем о поэзии.

— Вы обучали поэзии в вашей стране? — спросил он.

— Да, — солгал я, изначально в Японии, чтобы хорошо разбираться в каком-либо предмете, нужно преподавать его.

— Вы должны показать мне ваши стихи, — сказал он, будучи весьма пьяным и очень приветливым.

Действительно ли Андо хотел видеть мои стихи? Те стихи о военных преступниках? Или ту поэму, которую я написал о тюрьме Чанги? Я так не думал. Он нравился мне как человек. Он был душевным, но не сердобольным. Вы могли чувствовать его заботу о вас. Но он все еще оставался японцем и те стихи, которые я написал в Японии, были не подходящими для японских глаз.

По пути обратно на станцию я шел рядом с Чида. Он увидел мои до блеска начищенные ботинки. «А! Английский джентельмен», — сказал он смеясь.

Гораздо больше веселья было в доме гайдзин, где жил Малыш Ник. Я отправился туда с Виллом и Крисом и выпил пинту шочу, терпкого картофельного ликера, по пути.

Там было полно людей и многие танцевали. Ага, как я заметил, засунул свой язык в ухо австралийской девушки, которая всегда была на таких мероприятиях с открытым декольте. Мастард тоже был там, он сказал мне, что просил Чида пересмотреть результат теста Крэйга и дать ему черный пояс. Чида отказался. Я чувствовал, что Чида был прав. Крэйг пропустил три самых тяжелых месяца и никто не забыл это.

Адам носил гипс на своей руке с гордостью, а Малыш Ник был очень груб с кем-то, кто думал, что понял боевые искусства. Я подкатил к Даррену. «Я думаю, что наконец постиг путь Ёшинкан», — сказал я.

— Да?

— Да. Путь Ёшинкан в том, чтобы целовать задницу, — сказал я.

— Я не думаю, что это тот путь, — сказал он.

— Я так считаю, — сказал я и ушел прочь.

— У тебя, видимо, очень хорошее настроение для таких высказываний, — сказал Вилл.

— У всех хорошее! Мы прошли! — сказал я.

— Ты прав, — сказал он без всякого осуждения.

Я болтался снаружи, курил. Шел дождь. Капли дождя, падая, обесцвечивали белую бумагу сигареты. Я пошел в неопределенном направлении к дому. Такси пролетали мимо, освещая фарами наклонный дождь. Долгое время я шел вдоль дороги, которая проходила под железнодорожным полотном. Железная дорога начала изгибаться, дезориентируя меня. Такси в этой части города было не меньше. Мимо проехал человек на велосипеде, повернул свой зонт навстречу ливню, продолжая крутить педали. Там был освещенный дверной проем и я неуверенно двинулся туда. Надпись слабым неоновым светом гласила, что здесь был какой-то ночной клуб или бар. Японец с суровым видом, одетый в черный костюм, стоял в двери. Когда я приблизился, он сделал хорошо знакомый жест, скрестив запястья, что означала дамэ, нельзя, запрещено, гайдзин нет входа. Я прошагал по нескольким лужам и сел у входа в обувной магазин. Я чиркнул несколькими влажными спичками и зажег еще одну сигарету.


Испытание горой Фудзи

«Написано в дневнике после многих месяцев пребывания в Японии:

„я делаю запись кратко с убеждением, что Япония является преимущественно страной неудобства и шума“.»

Мемуары путешественника Льюиса Странджа Вингфилда, 1912 год.

«В ливень можно научиться кое-чему. Неожиданно попадая под ливень, вы стараетесь не промокнуть и быстро следуете вниз по улице. Но, проходя под карнизами домов, вы не можете не промокнуть. Когда вы уверены с самого начала, что промокнете, вы не будете сбиты с толку тем, что все еще продолжаете мокнуть. Такое понимание простирается на все.»

Хагакурэ

После теста моя иммунная система просто сдалась. Я переболел самым серьезным гриппом за последние годы. Неделя в кровати, я был слишком болен, чтобы тренироваться, затем начались каникулы и присутствие на занятиях более не было обязательным. Я пропустил тест на черный пояс полицейскими, но Бен сообщил, что Шерлок и Сакума оба прошли тест.

Грипп развился в противную одышку, прерывистую астму, которая не давала мне спать по ночам, и заставляла меня беспокоится о возобновлении обучения. Я посетил врача, который предоставил мне цветастый каталог лекарств и предложил мне выбрать те, которые, по моему мнению, подходили мне. Японцы с любовью относятся ко всем антибиотикам и лекарствам, которые у них обычно намного более слабые, нежели их западные аналоги. Он дал мне какие-то пилюли, которые избавили меня от одышки, но останавливали моё сердце и растревоживали мой живот.

Крис решил, что мы должны устроить рождественский обед для всех бродяг и бездомных, которые, как мы знали, вес еще оставались в Токио. У нас не было духовки, поэтому Сара согласилась приготовить индейку в доме ее родителей и перевезти ее после в герметичной упаковке по городу в автобусе или в такси.

Меня озадачили в 6 утра рождественского утра, каким образом приготовить индейку? Я понятия не имел, как это сделать. Это был полностью неожиданный вопрос, ведь Сара и ее мать никогда не готовили индейку прежде. Я терялся в догадках, но когда привезли индейку, она оказалась прекрасно приготовленной.

Десять человек набились в нашу крошечную квартиру и отведали традиционный рождественский обед. На улице было холодно, но на земле не было снега. Крис поставил какие-то григорианские песнопения в проигрыватель, и мы курили большие сигары. Я вспомнил свое первое Рождество в Японии. Мне тогда приходилось работать весь день в языковой школе и, вернувшись домой, я съел крошечный рождественский пудинг, который прислала по почте мать.

Прошлой ночью Сара была на своей новой работе на неполный рабочий день — официантка в турецком ресторане, и там ей удачно подарили индейку. Она рассказывала, что в ту, самую романтическую ночь года, там было очень много молодых пар, которые обсуждали тихо шепотом то, какие гостиницы для любовников они посетят. Необъяснимым образом Сочельник в Японии стал своего рода Днем Святого Валентина, с тех пор как в День Святого Валентина необходимо было дарить конфеты гири — обязательный дар любому мужчине, для поддержки его хрупкой привязанности к вам.

Теперь, когда родители Сары наконец узнали о моем существовании, она попросила встретить Новый год в доме ее родителей. Новый год в Японии имеет такое же значение, как и Рождество на Западе. Посещение родителей девушки в Японии несет существенный подтекст. Я задавался вопросом, пройду ли я все те неясные испытания, которые предстанут передо мной.

На новогоднем обеде девяностолетняя бабушка Сары расспрашивала меня на всевозможные темы: моя работа, моё образование, количество братьев и сестер в моей семье. Она была удивлена тем, что я мог пользоваться палочками для еды и не поверила и сомневалась когда я сказал ей, что любил традиционный бобовый суп. Тогда отец Сары сказал спокойно то, чего я никогда не слышал прежде от японцев: «Почему вы удивлены тем, что он любит нашу еду? Все мы люди в конце концов!»

«Я удивлена, что вы занимаетесь боевыми искусствами, — сказала бабушка. — Ваше лицо не выглядит достаточно решительным — слишком доброе.» Она сделала паузу, глотнув немного своего «лечебного» черри-брэнди. «Иностранцы понимают то, что мы, японцы, забываем. Полезно находиться в додзё, обучаясь там в холодную погоду. Японцы слишком много думают о деньгах. Так, покажите мне вашу руку!»

Окруженная некоторым смущением членов семьи, бабушка прочла мою ладонь и объявила, что я трачу впустую свою плодовитость. Я рассмеялся, а она посмотрела на меня весьма серьезно. «Никогда не покупайте птицу в клетке, — сказала она. — Это будет неудачей для вас.» После бабушкиного представления ее оттеснили в свою комнату вместе с брэнди «немного отдохнуть». Отец Сары произнес небольшую речь о достоинствах занятий боевыми искусствами для иностранцев. Я полагал, что это было из благих побуждений.

«Для японцев, конечно, странно видеть, что их традиционные искусства практикуют иностранцы, но одновременно для вас странным должно видеть японцев в костюмах, а не в кимоно.» Он хохотнул над своим примером и продолжил. «Студентом я сам занимался дзюдо в университете, было здорово тренировать тело и дух. Это была полезная практика. Мы можем сказать, что японцы имеют лучшее представление каким образом тело и дух должны сотрудничать. Естественно Запад заинтересован этим. Но вещи, родина которых Япония, не процветают вне ее. Они должны изменяться. Я полагаю, что это происходит главным образом из-за климата.»

Мы ходили всюду, чтобы увидеть родственников, и я понял, что породниться с японской семьей должно быть огромной ответственностью: родственники, которых никто не мог позволить себе оскорбить, иерархии, которые вы обязаны были соблюдать, вежливые разговоры с намерением избежать конфликтов, невозможность отказаться от определенного вида пищи. Я видел, что семья Сары была эксцентрична по японским стандартам, но я не хотел ждать, пока мне будет девяносто, прежде, чем я смогу высказать своё мнение.

В конце концов, я думаю, что произвел жалкое впечатление. Каждый родственник, начиная с бабушки вплоть до восьмилетнего кузена Сары, задавал мне одну и ту же череду вопросов. Вскоре, к моему страху, я стал довольно пренебрежительным. Вопросы были следующими: 1) Вы любите японскую еду? 2) Вы любите Японию? 3) Как долго вы в Японии? и 4) Когда вы собираетесь обратно? Отец Сары был профессором экономики и был поразительно внешне похож на председателя Мао. Вечером он усадил меня возле огромной латунной пепельницы и расспрашивал меня об «английской болезни», концепция которой сложилась у рабочих в семидесятые, когда они предпочитали фактической работе перерывы для распития чая и забастовки. После мы играли в Сёги, японский вид шахмат, где захваченные фигуры могут использоваться против вашего противника. Он победил меня.

Когда Сара сказала своему отцу, что собирается совершить путешествие в Индию (для этого она откладывала заработанные в ресторане деньги), он спросил, поедет ли она туда со мной. Сара сказала ему, что нет, не собиралась, она собиралась туда со школьными подругами. Он сказал «хорошо», и что он рад, что она не едет со мной. Сара все это рассказала мне, но я никак не отреагировал на это. Я вернулся в свою квартиру и продолжил задыхаться от одышки.

Фудзи Хайтс был переломной точкой. Никто не работал, никто не занимался айкидо и было слишком холодно для прогулок по парку. Мы сидели без дела, планируя путешествия в джунгли и океанские круизы. Меня преследовало внезапное желание совершить кругосветное плавание. Я предполагал, что это было только из-за смены обстановки, реакция на моё самозаключение.

Фрэнк также страдал от разновидности крайней раздражительности. Теперь, когда он выходил на прогулки с Ребеккой, он стал одержимым литературой, историей и культурными достижениями разных народов. Он стал проверять знание Бэном всяких нетривиальных австралийских фактов:

— Где был сделан первый керосиновый холодильник?

— Не знаю.

— Правда? Я думал, все австралийцы знают это. Кулгарди. Его называли «Кулгарди Кулер».

— Кто написал «Вальсирующую Матильду»?

— Не знаю.

— Вот это сюрприз. Не хочешь же ты сказать, что ты ничего не слышал из произведений Банджо Патерсона?

Банджо Патерсон был народным поэтом Австралии и также быстро стал любимцем Толстого Фрэнка. Он цитировал такую известную классику Банджо как «Человек со Снежной Реки», «Пустой мешок лакомств» и «Воспоминания пастуха».

Несмотря на начало зимы, маленькие тараканы не исчезли, вместо этого они забрались глубже в теплые недра принтера, телевизора и автоответчика, вызывая, без сомнения, медленную и необратимую череду повреждений и выход из строя, который затем последовал.

Поскольку ночи стали более холодными, возросло соперничество за лучшие стеганые и шерстяные одеяла. В течение продолжительного времени я спал в спальном мешке, но это вызвало чувство ущемления, поэтому я также участвовал в общей схватке за постельные принадлежности, когда наступало время ложиться спать. Четыре взрослых мужчины, в комнате размером три на два метра, зимовали в Фудзи Хайтс, испытывая недостаток постельных принадлежностей и денег.

В один из тех прекрасных дней, на все сто холодных и ясных, которые вы можете наблюдать в Токио в январе, с ярким солнцем и небольшим морозом, который слабеет к 9 утра, Толстый Фрэнк и я решили прогуляться вблизи вида на Яманотэ. На полпути к нам присоединилась Сара.

В Меджиро мы проследовали мимо штаб-квартиры корпорации Сасакава. В лучах отблесков от высотки стояла бронзовая скульптура Сасакава, несущего свою мать на спине, что подчеркивало традиционную японскую веру в последний долг. Сасакава — печально известный военный преступник и финансовый покровитель LDP, лидирующей политической партии Японии, основатель гонок на катерах, участвуя в них как азартный игрок, ультранационалист и сторонник организованной преступности, был, без сомнения, одним из самых влиятельных японцев этого столетия. Долгое время из додзё посылали учителей, каждую вторую неделю, на озеро у подножия горы Фудзи в школу скоростных катеров Сасакава. Учитель Ёшинкан должен был обучать там пилотов скоростных катеров Ямато Дамаши — японскому Духу. В течение его первого пребывания в Японии, Пайе посылали как одного из учителей туда. Они жаловались Канчо, что он иностранец, как же он может преподавать им японский Дух? Канчо ответил, что Пайе знает столько же о японском Духе, как и любой другой японский учитель, поэтому им ничего не оставалось, как принять его. Пилоты скоростных катеров все были менее полутора метра ростом, мужчины и женщины, хотя трудно было найти какое-либо отличие одних от других, поскольку тела у них были белыми, а головы и руки их были черными от солнца. «Это было похоже на обучение класса маленьких обезьян», — говорил Пайе.

«Что ты думаешь о Сасакава?» — спросил я Сару.

«Плохой человек», — сказала она, мельком оглянувшись.

Без сомнения, Сасакава бессмысленно твердил о взглядах Тессю относительно служения родине: «Забудьте о себе, держите в своем сердце ваших соотечественников, а уста держите закрытыми. Никогда не служите своей родине тем или иным путем и тогда вы действительно послужите родине.» Но в устах Сасакава эти слова были пусты. Этот человек весьма очевидно обеспечил свое собственное будущее за счет других. Тессю нет. Он умер бедным, и когда его жена спросила, хотел ли он сказать какие-нибудь слова своим потомкам, он был достаточно мудр, чтобы ответить: «Нет».

Сасакава продолжил бы устанавливать бутафорские памятники самому себе и своей семье, демонстрируя в камне и бронзе, что его политика гангстера, далекая от идеалов самурая Тессю, одержала в Японии победу. Когда японцы были милитаристами, Сасакава потрясал своим мечом, теперь же он для мира во всем мире встряхивал своим чаном милосердия. Он был влиятельным человеком и возмутителем толпы, ничего больше, но кто в Японии чувствовал себя достаточно справедливым, чтобы критиковать его? В конце концов, он даже был казначеем в додзё Ёшинкан.

Проходя по пешеходному мосту над шоссе через Йойоги парк, мы могли видеть весьма четко вырисовывающийся подобно облаку конус горы Фудзи. Из-за загрязнений я никогда не видел эту гору из центрального Токио прежде. Но прекращение транспортного сообщения в новогодний период немного развеяло смог, позволяя увидеть ранее банальный, но ныне необычный легендарный символ Японии.

Чем можно объяснить японскую навязчивую идею с Фудзисан? («Сан» — альтернативное чтение слова «яма», гора, и не означает господин Фуджи.) Я размышлял об этом по ряду причин. Даже иностранцы, как я заметил, втягиваются в это навязчивое отношение к горе. Частично, возможно, это происходило потому, что очертания Фудзи, словно как у луны, были более огромны чем что-либо еще, были призрачны и невероятно очевидны. Каждый ищет Фудзи словно полную луну, утверждая, возможно, тем самым некоторый давний порядок во вселенной. Некоторые толкователи усматривают связь с Айнами (Фудзи — айнское слово), которые поклонялись горе. Коренные жители Японии, Айны почти полностью утратили свои индейские черты через смешение крови. Но то, что древние поклонялись горе, только толкают современную навязчивость на шаг назад.

В конце концов я вынужден заключить, что японскую одержимость нельзя объяснить с какой-либо точностью. Можно только обозначить явление. Нельзя объяснить сколь-либо удовлетворительно такие всевозможные явления, как: почему белый цвет безусловно самый популярный цвет автомобилей в Японии; почему девушки всегда спят в своём исподнем; почему люди в японских поездах двигаются к углам, а не к дверям, как только там становится свободно; почему водители автобусов носят белые перчатки; почему японцы находят парики и плешивость невероятно забавными; почему теория внеземной жизни имела успех, а Черепашки Ниндзя с треском провалились в Японии; почему школьники фактически любили носить свою униформу (в опросе, который я провел, 70 процентов учащихся сказали, что они предпочитают носить в школу их униформу, а не их собственную одежду); почему японские мужчины хлюпают, когда едят лапшу; почему они читают комиксы с извращенными фантазиями; почему они считают парфюм прикрытием запаха пота.

Вы можете попытаться ответить на эти вопросы, что большинство журналистов и толкователей и делает. Но все, в чем они преуспели — это интересная интерпретация, одна возможная точка зрения среди множества одинаково правдоподобных объяснений. Япония — мечта конструктивного антрополога, страна, где каждое сложное разъяснение верно, и поэтому, будучи расширенным, ложно.

Когда Сара хотела досадить мне, она обычно говорила: «Ни один житель Запада не сможет когда-либо понять Японию.» И Мастард никогда не прощал японских учителей, которые говорили: «Ни один иностранец не может действительно понять айкидо.» Проблема частично кроется в переводе. «Понимать» в Японии означает испытывать что-либо таким же образом, как другой человек. Понимание означает сочувствие. Для жителей Запада понимание заключается больше в успешном взламывании кода. Японец, который говорит, что Запад никогда не поймет Японию, подтверждает уникальный опыт существования как члена культа Японии. Фактически он говорит: «только японец может быть японцем».

Житель Запада, который говорит, что не понимает Японию, может подразумевать также, что к нему никогда не будут относиться как к японцу. Он может также подразумевать и то, что его объяснение японского поведения кажется ему произвольным и шатким в лучшем случае.

Я полагаю, что это происходит потому, что в Японии ассимилирующая культура, которая выбирает и впитывает в себя из культур Китая, Кореи, Англии, Франции, Германии, Соединенных Штатов и Африки. Критерием для этого служит убеждение, что нравятся не некоторые основные отечественные японские устоявшиеся вкусы, но непосредственно импортные продукты.

Даже знание всех истоков японизированных продуктов и концепций только немного помогает в объяснении этого — следствие поиска новизны, в конце концов, чудаковатой природой японцев, взволнованных самыми ранними посетителями Японии.

Как вы можете объяснить потрясающую популярность на сумки Хантинг Ворлд? Стандартное объяснение состоит в том, что день за днем приходя в суд, учтиво выглядящий и в конце концов осужденный, служащий-убийца, и это было экранизировано, каждый раз заходя в здание суда, нес с собой сумку Хантинг Ворлд. После громкого судебного разбирательства продажи сумок Хантинг Ворлд стремительно взлетели, конкурируя даже с Луи Виттоном.

Но почему это обрело общенациональную популярность? В конце концов любое объяснение зарывается в песок, испаряется. В конечном счете можно только с надеждой наблюдать и описывать все это, оставляя возможность объяснения тем, кто предпочитает комфорт правде.

Японцы полагают, что увидеть в канун Нового года гору Фудзи — это удача. Фрейдисты были бы удивлены, узнав, что сновидения о белой змее также считаются удачливыми, они означают, что вам будет сопутствовать богатство. Я не мечтал о горе, но остановился поглазеть в книжном магазине Сэйбу, следуя по пути через станцию Икебукуро. Я выбрал там книгу о путешествии по Японии, которая начиналась со слов автора о том, как он стремился вернуться в Японию, потягивать теплое сакэ и увидеть гору Фудзи. Вздорная ерунда, думал я, хотя, с другой стороны, эта гора не походит ни на какую другую гору, которую вы когда-либо видели.


Разбивание зеркала

«Обычно для поддержания своего внешнего вида в порядке бывает достаточно ухаживать за собой, смотря в зеркало. Это важно. Внешность большинства людей невзрачна, потому что они недостаточно хорошо смотрят в зеркало.»

Хагакурэ

Январь

 

Зеркала. Зеркала есть в Японии повсюду. Мальчики, так же как и девочки, носят всюду с собой карманные зеркальца, чтобы убедиться лишний раз, что на лице не растет неприглядный прыщ. Торговые центры здесь — отграниченные зеркалами террирории, чтобы заценить себя и спешащих мимо других. Одна стена додзё была полностью в зеркалах, как в балетной школе, и Малыш Ник никогда не оставлял привычки поглядывать на себя во время исполнения техник, чтобы видеть то, как он смотрится. Даже лысый и выдержанный Сато поглядывал одним глазом на зеркало во время обучения, выказывая неожиданную самовлюбленность. Наоко, моя непослушная ученица, всегда была с зеркалом, и однажды я вынужден был реквизировать его, потому что она пускала солнечных зайчиков мне в глаза.

Нонака сэнсэй застала меня в учительской. Она прошептала заговорчески, что есть некоторые новости. Я прошел с ней до того места, где хранился зеленый чай и, под прикрытием приготовления чая, она поведала мне следующую историю.

— «Паршивая овца» была опозорена, — сказала она. Она назвала Наоко «паршивой овцой» по-английски. Нонака сэнсэй владела внушительным багажом английских идиом и очень любила использовать их при мне.

— Как? — спросил я.

Нонака оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто не не может подслушать нас в комнате.

— Медсестра сказала мне. Девочка была опозорена. Она пошла к медсестре, потому что она была слишком испугана, чтобы идти к семейному доктору.

— Почему? — спросил я, начиная получать более-менее ясную картину.

— Она была неразборчива в связях. «Паршивая овца» повержена.

— Она подцепила венерическую болезнь? — спросил я. Хотя я воспользовался словом, обозначающим сифилис, байдоку, единственным соответствующим из тех, что я мог подобрать.

— Как? Вы знаете это слово? — спросила Нонака сэнсэй, с нескрываемым интересом и небольшим осуждением.

— Словарь, — сказал я. — Но я подразумевал не сифилис, но похожее на сифилис.

— Так, так, так, — закивала она энергично.

— Несчастная девочка, — сказал я.

Нонака сэнсэй мрачно улыбнулась.

— Паршивая овца опозорила себя. Но это секрет.

Я старался быть более внимательным к Наоко после того, как узнал эту новость. Она была спокойнее, чем прежде, и я заметил, что у нее теперь не было вездесущего зеркала, лежащего на парте каждый урок.

Кагами Бираки, разбивание зеркала, было традиционной церемонией, проводимой в начале каждого года, когда возобновлялись тренировки в додзё. Съедалась традиционная новогодняя пища, сладкий бобовый суп с плавающим в нем клейким рисовым пирожным, и учителя участвовали в показательных выступлениях. В этом году, в связи со смертью Канчо сэнсэй, демонстрация имела гораздо большее значение, чем обычно. Старые спонсоры, которые были лично знакомы с Канчо, теперь имели законное основание для прекращения финансирования додзё. Все они должны были присутствовать на церемонии открытия и чувствовалось, что необходим хороший показ, чтобы убедить их, что деньги будут потрачены с толком.

В предыдущее года японские учителя иногда выбирали иностранных партнеров для демонстрации, но в этом году только японские айкидока принимали в ней участие. Некоторые из спонсоров имели правые взгляды, и это должно было ублажить их.

Существует традиционное объяснение относительно того, почему церемония известна как «разбивание зеркала», но я предпочитаю тайное, выдвинутое Кристофом, одиноким французом, который жил в течение многих лет в монастыре Дзэн. Когда он учился в додзё, он посещал шесть или семь регулярных занятий в день. Он загадочно исчезал на несколько недель, а потом снова появлялся в додзё. На сей раз он отсутствовал в течение почти шести месяцев. Я думал, что он исчез навсегда, но в Новый год он внезапно появился снова, улыбчивый и бодрый, выпячивая весело свою грудь.

Он говорил, зеркало содержит старый образ, поскольку мы смотрим в зеркало старыми глазами, ища необходимое сходство, поскольку помним своё непосредственное изображение. Наше сознание вынуждает нас объединять то изображение, которое видим, с прошлыми изображениями, создавая ложную непрерывность. Но мы новы каждое мгновение. Каждый миг мы можем сломать старый образец, который является только умственной конструкцией, и создать что-то новое. Каждая клетка вашего тела, говорил Кристоф, отличается от клеток, которые были частью вас шесть месяцев назад. Это аналогия. В действительности мы пойманы в ловушку, желая быть такими же, как и наша ложная личина, которую мы используем для жизни и называем «Я». Но это заблуждение. Вы знаете, кто вы есть на самом деле? Разбейте зеркало и узнайте. Отделите себя от прошлого, непрерывного я, и чувствуйте вечное настоящее. Это значение Кагами Бираки — шанс бросить взгляд на действительность, которую мы скрываем обыденностью каждодневной жизни.

Зеркало в додзё было огромно и стоило более 15 000 $. Прикасаться к нему во время обучения было одним из серьезных нарушений этикета. Каждый день его полировали до безупречного вида шестеро сэншусей, Малыш Ник делал это дольше, чем кто-либо другой в его секции. На церемонии, конечно, фактически не было разбито ни одно зеркало.

Мы наблюдали японских учителей, тренирующихся для выступлений. Самый молодой учи-деши, Йоджи, резиновый человек, был в паре с младшим Шиода. Никто не завидовал ему, но если кто и мог избежать травм из-за зверской скорости Шиода, то это был Йоджи.

В ночь перед демонстрацией я поздно ушел из додзё. Из тренировочного зала я услышал повторяющиеся хлопки чьих-то страховок. Я заглянул в дверь и увидел Йоджи в сумраке, он страховался и страховался без света, ударяясь о мат и подпрыгивая со сдержанной изящностью, и страховался снова. Я тихо закрыл дверь, оставив эту самоотверженную практику. Звуки страховки проникали наружу из окон додзё, доносясь до меня, пока я отмыкал свой велосипед и устанавливал свет, чтобы поехать домой.

Перед церемонией сеншусей были выделены для того, чтобы сделать триста чашек сладкого бобового супа. Кухня додзё была набита битком японцами и иностранцами, которые разрывали пластиковые пакеты рисовых пирожных и вываливали их в пузатые супницы с кипящей водой. Даже Чино помог, открыв несколько пакетов изящными и точными движениями, при помощи ножниц. Перерыв назначили таким образом, чтобы мы могли быть свидетелями показательных выступлений, которые должны были пройти перед приемом пищи.