Когда я пришла в больницу через несколько часов после операции, врач сказал, что хочет поговорить со мной. С серьезным видом он попросил меня сесть рядом. Я села.
— Здравствуй, Нора. Мне нужно тебе кое-что сказать.
— Здравствуйте, доктор. Что-то не так? — спросила я обеспокоенно.
С напряженным видом врач устало протер платком лоб. Неужели с мамой произошло несчастье?
— Твоя мать не пришла в себя после операции. Сейчас она в коме, — объявил он на одном дыхании.
Белые стены затанцевали у меня перед глазами, пол ушел из-под ног, казалось, я вот-вот упаду. Доктор положил мне на плечо свою горячую руку.
— Подождите! Но… она ведь проснется, правда? — спросила я.
— Мы этого не знаем. Это может занять много времени, и не исключено, что она не сможет прийти в себя. Я предельно честен с тобой, Нора. Думаю, тебе стоит предупредить родственников.
— Но как это могло случиться? Ведь это простая операция. Почему она в таком состоянии?
— Она была очень истощена и…
— Постойте! Вы не имеете права говорить о ней в прошедшем времени, — вспылила я. Гнев охватил меня от услышанной новости.
— Я имею в виду предоперационный период.
— Я не знаю, что означает это слово, но уверена, доктор, что мама выздоровеет. Она борец! Она переживала и куда большие неприятности. Я ее хорошо знаю. Она обязательно выпутается.
Я кричала, плакала, мне было плевать на посторонних. Я плакала, потому что мне было страшно. Она не может меня покинуть вот так! Не теперь! Не здесь! Мальчиков заставят вернуться к отцу в Алжир, а я должна буду уехать с ними, потому что не смогу без них жить. Вернуться к отправной точке! Об этом не могло быть и речи. Мама, цепляйся за жизнь! Ты должна!
Я боялась войти в палату к матери. Прежде чем открыть двери, я собрала всю силу воли в кулак. Комната купалась в искусственном свете, хотя в окно светило полуденное солнце. Стояла мертвая тишина. Мать, неподвижная, с закрытыми глазами, лежала на белой кровати. Как на смертном одре. Я вздрогнула, уловив больничный запах, запах отчаяния.
Я встала на колени перед кроватью, осторожно взяла ее руку и посмотрела на бегущие по экрану монитора линии. Я молила Бога помочь нам.
— Мама, я здесь. Не сдавайся! — громко сказала я, потому что хотела, чтобы она меня услышала. — Я скажу малышам, что все у тебя хорошо. Ты должна к нам вернуться! Ты не можешь меня оставить, не можешь. У меня не хватит на все сил, я не такая смелая как ты.
Пора идти в школу за мальчиками. Я успела вовремя, но от переживаний заболел живот, хотя я изо всех сил старалась не показывать никому одолевавший меня страх. В гостинице, готовя перекусить, я стала подыскивать подходящие слова, чтобы сообщить новость сестре. Но какие слова будут подходящими в данной ситуации? Сомневаюсь, что такие существуют.
Мелисса пришла как обычно; положила сумку возле дверей и медленно сняла обувь.
— Видела маму? Как она?
Я не знала, что отвечать. Слезы душили меня. Я молчала.
— О боже! Нора, что случилось?
— Она в коме, и врач не знает, выживет ли она. Мелисса тихо заплакала. И эту маленькую девочку я пыталась защитить.
— Врач посоветовал предупредить родственников.
— Никогда! Ты с ума сошла, — воскликнула Мелисса.
— Если она умрет…
— Не говори этого.
— Послушай. Возможно, этот случай помирит их с матерью. Если бабушка попросит прощения у мамы, возможно, это поможет ей выкарабкаться. А если она умрет, что мы будем делать? У мальчиков есть отец. А у нас кто?
— Мне страшно.
— Мне тоже.
Я обняла ее. Не для того чтобы защитить. Теперь мы i были равны. Две скорбящие сестры, которые могли потерять свою мать.
После долгих сомнений я набрала номер бабки. Это было моим последним долгом.
— Бабушка, это я, Нора.
— Нора? Я не знаю никакой Норы, — сухо ответили на другом конце.
Она не изменилась, по-прежнему сама «деликатность»!
— Нора. Ваша внучка от старшей дочери.
— Я меня нет ни дочери, ни внучки.
— Перестань! Мама в коме, в больнице. Она может умереть! Если это произойдет, мы останемся одни. В гостинице. Неужели вам безразлично, что с нами будет?