Серьезным, чуть ли не горестным видом, который весьма подходит некоторым

Людям, когда они видят, что цель, к которой они так долго стремились,

Достигнута, - надо будет принять меры, чтобы слуга ваш ни в коем случае не

Брал никаких романов. Стоит только этим опасным книжкам завестись в доме, и

Они совратят горничных да и того же слугу.

- А политические памфлеты? Вы о них забыли? - с важностью добавил г-н

Де Реналь.

Ему не хотелось обнаруживать своего восхищения этим искусным маневром,

Который придумал гувернер его детей.

Так жизнь Жюльена заполнялась этими маленькими уловками, и их успех

Интересовал его много больше, чем та несомненная склонность, которую он без

Труда мог бы прочитать в сердце г-жи де Реналь.

Душевное состояние, в котором он пребывал до сих пор, теперь снова

Овладело им в доме г-на мэра И тут, как на лесопилке своего отца, он глубоко

Презирал людей, среди которых жил, и чувствовал, что и они ненавидят его.

Слушая изо дня в день разговоры помощника префекта, г-на Вально и прочих

Друзей дома о тех или иных событиях, случившихся у них на глазах, он видел,

До какой степени их представления не похожи на действительность.

Какой-нибудь поступок, которым он мысленно восхищался, неизменно вызывал

яростное негодование у всех окружающих Он беспрестанно восклицал про себя:

"Какие чудовища! Ну и болваны!" Забавно было то, что, проявляя такое

Высокомерие, он частенько ровно ничего не понимал из того, о чем они

Говорили.

За всю свою жизнь он ни с кем не разговаривал откровенно, если не

Считать старика-лекаря, а весь небольшой запас знаний, которыми тот

Располагал, ограничивался итальянскими кампаниями Бонапарта и хирургией.

Подробные описания самых мучительных операций пленяли юношескую отвагу

Жюльена; он говорил себе:

- Я бы стерпел, не поморщившись.

В первый раз, когда г-жа де Реналь попробовала завязать с ним разговор,

Не имеющий отношения к воспитанию детей, он стал рассказывать ей о

Хирургических операциях; она побледнела и попросила его перестать.

А кроме этого, Жюльен ничего не знал. И хотя жизнь его протекала в

Постоянном общении с г-жой де Реналь, - стоило им только остаться вдвоем,

Между ними воцарялось глубокое молчание На людях, в гостиной, как бы

Смиренно он ни держал себя, она угадывала мелькавшее в его глазах выражение

Умственного превосходства над всеми, кто у них бывал в доме. Но как только

Она оставалась с ним наедине, он приходил в явное замешательство. Ее

Тяготило это, ибо она своим женским чутьем угадывала, что замешательство это

Проистекает отнюдь не от каких-либо нежных чувств.

Руководствуясь невесть какими представлениями о высшем обществе,

Почерпнутыми из рассказов старикалекаря, Жюльен испытывал крайне

Унизительное чувство, если в присутствии женщины посреди общего разговора

Вдруг наступала пауза, - точно он-то и был виноват в этом неловком молчании.

Но чувство это было во сто крат мучительнее, если молчание наступало, когда

Он бывал наедине с женщиной. Его воображение, напичканное самыми

Непостижимыми, поистине испанскими представлениями о том, что надлежит

Говорить мужчине, когда он остается вдвоем с женщиной, подсказывало ему в

Эти минуты замешательства совершенно немыслимые вещи. На что он только не

отваживался про себя! А вместе с тем он никак не мог прервать это

Унизительное молчание. И в силу этого его суровый вид во время долгих

Прогулок с г-жой де Реналь и детьми становился еще суровее от переживаемых

Им жестоких мучений. Он страшно презирал себя. А если ему на свою беду

Удавалось заставить себя заговорить, он изрекал что-нибудь совершенно

Нелепое. И ужаснее всего было то, что он не только сам видел нелепость

Своего поведения, но и преувеличивал ее. Но было при этом еще нечто, чего он

Не мог видеть, - его собственные глаза; а они были так прекрасны, и в них