Когда на другое утро Жюльен увидал г-жу де Реналь, он несколько раз

окинул ее очень странным взглядом: он наблюдал за ней, словно за врагом, с

Которым ему предстояла схватка. Столь разительная перемена в выражении этих

Взглядов, происшедшая со вчерашнего дня, привела г-жу де Реналь в сильное

смятение: ведь она так ласкова с ним, а он как будто сердится. Она не в

Состоянии, была оторвать от него глаз.

Присутствие г-жи Дервиль позволяло Жюльену говорить меньше и почти

Всецело сосредоточиться на том, что было у него на уме. Весь этот день он

Только тем и занимался, что старался укрепить себя чтением вдохновлявшей его

Книги, которая закаляла его дух.

Он намного раньше обычного закончил свои занятия с детьми, и, когда

После этого присутствие г-жи де Реналь заставило его снова целиком

Погрузиться в размышления о долге и о чести, он решил, что ему надо во что

Бы то ни стало сегодня же вечером добиться, чтобы ее рука осталась в его

Руке.

Солнце садилось, приближалась решительная минута, и сердце Жюльена

Неистово колотилось в груди. Наступил вечер. Он заметил, - и у него точно

Бремя свалилось с плеч, - что ночь обещает сегодня быть совсем темной. Небо,

Затянутое низко бегущими облаками, которые погонял знойный ветер,

По-видимому, предвещало грозу. Приятельницы загулялись допоздна. Во всем,

Что бы они ни делали в этот вечер, Жюльену чудилось что-то особенное. Они

Наслаждались этой душной погодой, которая для некоторых чувствительных натур

Словно усиливает сладость любви.

Наконец все уселись - г-жа де Реналь подле Жюльена, г-жа Дервиль рядом

Со своей подругой. Поглощенный тем, что ему предстояло совершить, Жюльен ни

О чем не мог говорить. Разговор не клеился.

"Неужели, когда я в первый раз выйду на поединок, я буду вот так же

дрожать и чувствовать себя таким же жалким?" - говорил себе Жюльен, ибо, по

Своей чрезмерной подозрительности к самому себе и к другим, он не мог не

Сознавать, в каком он сейчас состоянии.

Он предпочел бы любую опасность этому мучительному томлению. Он уж не

Раз молил судьбу, чтобы г-жу де Реналь позвали по какому-нибудь делу в дом и

Ей пришлось бы уйти из сада. Усилие, к которому вынуждал себя Жюльен, было

Столь велико, что даже голос у него заметно изменился, а вслед за этим

Сейчас же задрожал голос и у г-жи де Реналь; но Жюльен этого даже не

Заметил. Жестокая борьба между долгом и нерешительностью держала его в таком

Напряжении, что он не в состоянии был видеть ничего, что происходило вне его

Самого. Башенные часы пробили три четверти десятого, а он все еще ни на что

не решился. Возмущенный собственной трусостью, Жюльен сказал себе: "Как

Только часы пробьют десять, я сделаю то, что обещал себе нынче весь день

сделать вечером, - иначе иду к себе, и пулю в лоб".

И вот миновал последний миг ожидания и томительного страха, когда

Жюльен от волнения уже не помнил самого себя, и башенные часы высоко над его

Головой пробили десять. Каждый удар этого рокового колокола отдавался у него

В груди и словно заставлял ее содрогаться.

Наконец, когда последний, десятый удар пробил и еще гудел в воздухе, он

Протянул руку и взял г-жу де Реналь за руку - она тотчас же отдернула ее.

Жюльен, плохо сознавая, что делает, снова схватил ее руку. Как ни взволнован

Он был, он все же невольно поразился - так холодна была эта застывшая рука;

Он судорожно сжал ее в своей; еще одно, последнее усилие вырваться - и,

Наконец, ее рука затихла в его руке.

Душа его утопала в блаженстве - не оттого, что он был влюблен в г-жу де

Реналь, а оттого, что, наконец, кончилась эта чудовищная пытка. Для того

Чтобы г-жа Дервиль ничего не заметила, он счел нужным заговорить - голос его

Звучал громко и уверенно. Голос г-жи де Реналь, напротив, так прерывался от

Волнения, что ее подруга решила, что ей нездоровится, и предложила вернуться

домой. Жюльен почувствовал опасность: "Если г-жа де Реналь уйдет сейчас в