В эту минуту вошел г-н де Реналь, чрезвычайно мрачный. За обедом никто
Не проронил ни слова. Г-н де Реналь велел Жюльену сопровождать детей в
Вержи; ехали все невеселые. Г-жа де Реналь утешала мужа:
- Пора бы уж вам, друг мой, привыкнуть.
Вечером все молча уселись у камина; только потрескивание буковых
Поленьев нарушало тишину. Случается, что в самых дружных семьях наступают
такие тоскливые минуты. Вдруг один из мальчиков радостно закричал:
- Звонок! Звонок!
- А, черт! Если это господин де Сен-Жиро вздумал донимать меня под
видом благодарности, так я ему выложу все, что думаю. Это уж слишком! В
Сущности, он всем обязан господину Вально, а я только скомпрометирован. Ну
Что, если проклятые якобинские газеты подхватят этот анекдотик и будут надо
мной всячески потешаться?
Лакей распахнул дверь, и следом за ним в комнату вошел очень красивый
Господин с пышными черными баками.
- Господин мэр, я синьор Джеронимо. Вот письмо от кавалера де Бовези,
Атташе при неаполитанском посольстве; он передал мне его для вас в день
Моего отъезда, всего девять дней тому назад, - весело добавил синьор
Джеронимо, поглядывая на г-жу де Реналь. - Синьор де Бовези, ваш кузен и мой
Близкий друг, сударыня, говорил, что вы знаете итальянский язык.
Веселый неаполитанец внес неожиданное оживление в этот скучный вечер.
Г-жа де Реналь захотела непременно угостить его ужином. Она подняла весь дом
На ноги, ей хотелось во что бы то ни стало заставить Жюльена забыть о том,
Что его сегодня дважды чуть не в лицо обозвали шпионом. Синьор Джеронимо,
Знаменитый певец, человек вполне светский, был вместе с тем очень веселым,
Жизнерадостным человеком, - ныне эти качества уже несовместимы во Франции.
После ужина он спел с г-жой де Реналь маленький дуэт, а потом развлекал
Общество всякими занимательными рассказами. Когда в час ночи Жюльен сказал
Детям, что пора идти спать, они жалобно взмолились.
- Мы только еще немножко послушаем последнюю историю! - сказал старший.
- Это история про меня, синьорине, - сказал синьор Джеронимо. - Восемь
Лет тому назад, когда я, как вы теперь, был учеником, я учился в
Неаполитанской консерватории... Я хочу сказать, что мне было столько же лет,
Сколько вам, но я не имел чести быть сыном прославленного мэра прелестного
Городка Верьера.
При этих словах г-н де Реналь глубоко вздохнул и посмотрел на жену.
- Синьор Дзингарелли, - продолжал молодой певец, слегка утрируя свой
Акцент, отчего дети так и покатывались с хохоту, - мой синьор Дзингарелли
был ужасно строгим учителем. Его не любили в консерватории, "а он хотел,
Чтобы все вели себя так, как если бы его боготворили. Я часто ухитрялся
Удирать потихоньку. Я отправлялся в маленький театрик Сан-Карлино и гам
слушал самую божественную музыку, но - бог ты мой! - как раздобыть восемь
монеток, восемь су, которые надо заплатить за входной билет? Такая громадная
сумма! - говорил он, поглядывая на детей, а они прыскали со смеху. - Как-то
Синьор Джованноне, который был директором Сан-Карлино, услышал, как я пою, -
мне было тогда шестнадцать лет, - он сказал: "Этот мальчик - сущий клад".
- Хочешь, я тебя возьму к себе, милый мальчик? - говорит он мне.
- А сколько вы мне дадите?
- Сорок дукатов в месяц.
А ведь это, господа, ни много, ни мало, сто шестьдесят франков! Мне
Показалось, словно передо мной рай открылся.
- Ну, а как же, - говорю я Джованноне, - как же устроить, чтобы строгий
синьор Дзингарелли отпустил меня?
- Lascia fare a me.
- Предоставьте это мне! - вскричал старший из мальчиков.
- Совершенно верно, мой юный синьор. Так вот синьор Джованноне говорит
мне: "Саго [15], подпиши-ка прежде всего вот этот контракт". Я подписываю. И
Он сейчас же дает мне три дуката. Я в жизнь свою таких денег не видывал. А
Затем объясняет мне, как я должен действовать.
На другой день я испрашиваю аудиенцию у грозного синьора Дзингарелли.