Меня, а я вас собой прикрою. - Они были теперь у самого входа в храм, сбоку
От главных дверей. - Успокойтесь, у нас есть еще впереди добрых двадцать
Минут, пока появится его высокопреосвященство. Постарайтесь оправиться, а
Когда он будет проходить, я вас приподниму - я ведь здоровый, сильный
Человек, хоть и немолод.
Но когда показался епископ, Жюльен так дрожал, что аббату Шасу пришлось
Отказаться от мысли представить его.
- Вы особенно этим не огорчайтесь, - сказал он ему, - я еще найду
Случай.
Вечером аббат велел отнести в часовню семинарии десять фунтов свечей,
Сэкономленных, как он говорил, стараниями Жюльена, - так проворно он их
Гасил. Это было мало похоже на правду. Бедный малый сам совершенно угас; он
Ни о чем больше думать не мог после того, как увидел г-жу де Реналь.
XXIX
ПЕРВОЕ ПОВЫШЕНИЕ
Он хорошо изучил свой век, хорошо изучил свой округ, и теперь он
Обеспечен.
"Прекюрсер".
Жюльен еще не совсем пришел в себя и продолжал пребывать в состоянии
Глубокой задумчивости после того случая в соборе, когда однажды утром
Суровый аббат Пирар позвал его к себе.
- Я только что получил письмо от господина аббата Шас-Бернара, где он
Всячески вас расхваливает. Могу сказать, что я более или менее доволен вашим
Поведением. Вы чрезвычайно неосторожны и опрометчивы, хотя это сразу и не
Заметно. И, однако, по сие время сердце у вас доброе и даже великодушное и
Разум высокий. В общем, я вижу в вас некую искру, коей не следует
Пренебрегать.
Пятнадцать лет трудился я здесь, а ныне мне придется покинуть этот дом:
Преступление мое заключается в том, что я предоставлял семинаристов их
Свободной воле и не поощрял и не притеснял то тайное общество, о котором вы
Говорили мне на духу. Но раньше чем я уеду отсюда, мне хочется что-нибудь
Для вас сделать. Я бы позаботился о вас еще два месяца тому назад, ибо вы
Это заслужили, если бы не донос по поводу найденного у вас адреса Аманды
Бине. Я назначаю вас репетитором по Новому Ветхому завету.
Жюльен, преисполненный благодарности, хотел было броситься на колени,
Дабы возблагодарить бога, но поддался более искреннему порыву. Он подошел к
Аббату Пирару, взял его руку и поднес ее к губам.
- Это еще что такое? - сердито закричал ректор, но глаза Жюльена
Говорили много больше, чем его жест.
Аббат Пирар глядел на него с изумлением, как смотрит человек, который
Давным-давно отвык встречать тонкие душевные движения. Этот долгий взгляд
Выдал ректора, голос его дрогнул.
- Да, да, дитя мое, я привязался к тебе. Господь видит, что это
Случилось помимо моей воли. Мой долг - быть справедливым и не питать ни к
Кому ни ненависти, ни любви. Тяжкая тебе предстоит жизнь. Я вижу в тебе
Нечто, что претит низким душам. Зависть и клевета всюду будут преследовать
Тебя. Куда бы ни забросило тебя провидение, товарищи твои всегда будут
Ненавидеть тебя, а если даже и будут притворяться друзьями, то только затем,
чтобы вернее тебя погубить. Только одно может тебе помочь: не полагайся ни
На кого, кроме бога, который в наказание за твою самонадеянность наделил
Тебя тем, что неизбежно вызывает к тебе ненависть. Да будет поведение твое
Выше всяких упреков - в этом единственное твое спасение. Если ты неуклонно
Будешь держаться истины, рано или поздно твои враги будут повержены.
Жюльен так давно не слышал дружеского голоса, что - простим ему эту
Слабость - он залился слезами. Аббат Пирар обнял, его и привлек к своей
Груди; сладостен был этот миг для них обоих.
Жюльен не помнил себя от радости: это было первое повышение, которого
Он добился, а преимущества, вытекавшие из него, были огромны. Оценить их
Может только тот, кто был обречен жить долгие месяцы, ни на минуту не
Оставаясь наедине с собой, но вечно в тесном соприкосновении с
Одноклассниками, которые по меньшей мере несносны, а в большинстве случаев
Невыносимы. Одни крики их способны довести до исступления чувствительную