Я видела круглую черную задницу и короткие лапы, когда она перемахнула вон через те кусты, услышав собачий лай.
- А я сейчас кину, ей вдогонку, парочку петард, чтобы бежалось веселее, - ответила я.
- Как ты думаешь, кто это был?
- Скорее всего, молодой медведь, уже оторвавшийся от матери, но еще плохо знающий, кто такие люди и собаки, потому, что рассчитывал нас напугать рычанием и фырканьем.
Я выдернула из вьюка петарды (как хорошо, что не извела их все на верхкатавского жеребца), прикурила сигарету (руки предательски тряслись), и в предвечернем воздухе, вдобавок к собачьему лаю, разнеслись два хлестких «выстрела». Думаю, что мысль остановиться, еще долго не приходила медведю в голову... От наших лошадей пахло солидолом, не хуже, чем от тракторов, так что не знаю – понял ли топтыгин, с кем вообще он имел дело.
На наше счастье, мишка был с подветренной стороны, и лошади его не почуяли, а то не знаю, когда бы им пришла в голову мысль притормозить. Думаю, никакая привязь не удержала бы их от панического бегства!
Мы постояли еще немного, перекурили, переварили происшедшее, потом взялись за установку лагеря. Я отправилась за дровами чуть назад, по насыпи, где присмотрела пару сосновых лесин. Возвращаясь, внимательно присмотрелась к поляне, и сделала вывод, что встали мы в самом сердце медвежьего пастбища. Дерн во многих местах был разворочен, в поисках сладких корешков, муравейники - разрыты, земляника – оборвана. К тому же здесь рос великолепный малинник, и, хотя ягоды еще не созрели; кто знает? – может, мишка охранял будущий урожай! Во всяком случае, он мирно спал в своей вотчине, никого не трогал, но тут пришли две шумные тетки, со злобной собакой, разбудили, напугали, выгнали из дома! Мне даже стало стыдно перед мишкой, за свою бесцеремонность.
Как бы то ни было, мы решили сегодня лечь попозже, посидеть у костра, попеть песни, попить пива, прихваченного в Тирляне, а заодно и подежурить возле лошадок, вдруг мишка вернется?
Так мы и сделали – пока не стемнело окончательно, я наблюдала за лошадьми. Карина паслась, не поднимая головы; если бы в траве лежал еще один медведь, и попался ей под ноги, думаю, она сжевала бы и медведя. Незабудка, через короткие промежутки времени, отрывалась от пастьбы, настороженно посматривая в лес, в подветренную сторону. Но там все было тихо, и кобыла вновь начинала жевать.
Петарды, на всякий случай, лежали под рукой, но больше, к счастью, не пригодились.
Мы сидели у последнего походного костра, не торопясь, потягивали пиво. Было что-то завораживающе-странное в этой ночи – на звездном небе – ни тучки, комары звенят над ухом, мы и забыли, когда в последний раз их слышали. Мир без дождя выглядел - непривычно и странно. Совсем не хотелось уходить в палатку, не хотелось тратить время на сон – мы словно хотели продлить эту ночь в вечность. Тишина стояла такая, что было слышно сирену БМК, возвестившую о конце смены, хотя до Белорецка отсюда – километров двадцать пять. Мы сидели у костра, и вспоминали походные забавные случаи, потешались над тем, что, пройдя такие версты тайгой, безлюдьем заповедника, умудрились нарваться на медведя в шести километрах от крупного дачного поселка, на последней стоянке. В темноте лошади хрустели травой, потрескивали в пламени поленья, искры устремлялись в небо, но гасли, не долетев. Мы сидели у последнего походного костра...
Июля 2006 г. День шестнадцатый, и последний...
Спали мы недолго, поднявшись, как только первые солнечные лучи прокрались на поляну. Кровососы уже начинали курсировать, лошади беспокоились, поэтому с выходом задерживаться не стоило.
Еще накануне, ища сухие ветки для треноги19, я прошла по насыпи, за второй мост, в сторону Журболота. На поляне дорога еще была видна, но стоило ей войти в лес, как исчезла в разливе болота. В зарослях осоки виднелась лишь медвежья тропа, по которой убежал косолапый хозяин здешних мест.
Не очень-то хотелось опять лезть по болотам и буреломам, поэтому я предложила вернуться в Шушпу, и идти в Отнурок через поселок Катайка. Михайловна сочла это предложение разумным, поэтому мы двинулись в обратный путь, и через час уже были в Шушпе.
По дороге обсуждали вчерашнюю встречу с медведем. Меня умилила фраза Михайловны:
- Было страшно, НО СТРАШНО ИНТЕРЕСНО!