Ситуация родителя, несущего ответственность за воспитание ребенка
До сих пор мы наблюдали поведение родителей в связи с разводом исключительно с «педагогической» точки зрения, точнее сказать с точки зрения влияния такового на детей. При этом на первом плане стоял вопрос, способны ли родители отдать себе отчет в том, что развод неминуемо является кризисом для детей. Я попытался показать, как это чрезвычайно важно для ребенка, чтобы родители были в состоянии осознать и взять на себя ответственность за то страдание, которое они причинили детям в интересах своей собственной жизни или в интересах дальнейшего развития детей, т.е. предоставить себя в распоряжение ребенка, понять его печаль, обиду, а также агрессивные проявления. Далее мы говорили о том, что эта «ответственность за вину» должна являться позицией и того родителя, который чувствует себя невиновным в разводе или в развитии обстоятельств, приведших к разводу. В ином случае и без того острое страдание детей будет усугублено конфликтом лояльности.
Я думаю, что это тот момент, когда уместнее всего будет опустить «педагогически» возведенный указательный палец и понять, что здесь от родителей требуется нечто, что, вероятнее всего, часто выходит за пределы душевных возможностей многих отцов и матерей. Было бы ошибочным предположить, что хотя с разводом и начинается страдание детей, но с ним кончается кризис родителей. В действительности это вовсе не так и в последнее время появились многочисленные работы, которые исследуют разводный кризис бывших супругов. Личные их проблемы не только не уменьшаются, а наоборот, резко возрастают. Развод приносит многим родителям дополнительные психические, социальные и экономические проблемы, о которых большинство из них вовсе не предполагало. И между тем надо подчеркнуть, что это распространяется также и на того из родителей, который стремился к разводу. Сейчас мне хочется обратить внимание на ситуацию того из супругов, с которым остаются дети после развода. К ситуации «ушедшего» -Родителя мы подойдем позже (гл. 9).
Несмотря на то что число «одиноких» отцов за последнее время стремительно возросло, все же в девяти из десяти случаев при разводе суд доверяет воспитание детей матери, особенно если дети находятся в дошкольном или младшем школьном возрасте (СНОСКА: Над вопросами заднего плана психологической теории этой практики, ведомой данной проблемой, занимается Fthenakis (1985)). Для удобочитаемости далее в этой главе я буду называть «родителя, несущего ответственность за воспитание детей» «мать» и «покинувшего семью» — «отец». Непосредственные душевные реакции большинства родителей едва ли отличаются от реакций детей. Собственно, не должно вызывать удивления то обстоятельство, что дети воспринимают развод не как что-то, в первую очередь затрагивающее отношения между родителями, а при этом чувствуют себя покинутыми отцом или (вместе с матерью) покинувшими отца. Чувства обиды, страха перед будущим, гнев и ненависть по отношению к бывшему партнеру и вместе с тем (часто подсознательно) и по отношению к детям обнаруживаются почти при каждом-разводе. И печаль, будь то печаль о все еще любимом человеке или о человеке, который был когда-то твоим партнером. Также и чувство вины сопровождает большинство разводов и не только по отношению к детям. Многие мужчины и женщины испытывают чувство вины и по отношению к бывшей жене или бывшему мужу, если они разводятся ради новых отношений или по каким-либо другим причинам — против воли другого. Чувство вины и собственной несостоятельности испытывает также «брошенная половина», даже если она, подобно детям, кажется совершенно невинной. Фрау К. вышла замуж, когда ей было девятнадцать. Через два года ее муж, который был алкоголиком, бросил ее с одиннадцатимесячным ребенком на руках. Фрау К. знала о слабости мужа, когда выходила за него замуж. Она вышла замуж вопреки добрым советам родителей и друзей. «Я была уверена, что смогу помочь ему встать на правильный путь, что моя любовь и ребенок сделают его приличным человеком, которым он, собственно, и был по своей натуре. Как я себя переоценила!» Чувство собственной несостоятельности привело ее к чувству вины перед родителями, перед мужем и особенно перед ребенком, которого она по причине своей спешки с замужеством и переоценки собственных сил поставила перед необходимостью жить и расти без чувства защищенности, которое может дать ребенку только счастливая семья. Это чувство собственной несостоятельности находим мы у женщин и мужчин, браки которых распались не по причинам каких бы то ни было необычных обстоятельств. Почти каждый разведенный брак, особенно если имеются дети, являются крушением, свидетельствует о провале однажды принятого решения быть вместе и желания вместе построить счастливую семью, а значит, является провалом жизненного концепта.
У взрослых, как и у детей, ощущение неудачи влечет за собой потерю чувства собственного достоинства и веры в себя. Появляется сомнение в своей способности вообще иметь полноценные отношения, быть любимым, уметь достигать поставленные цели, когда-нибудь найти нового партнера. Эти чувства соединяются со страхом, что ты недостаточно привлекателен (привлекательна) в отношении интеллекта или внешне, а также со страхом перед старостью и одиночеством.
К этим душевным проблемам, которые затрагивают как женщин, так и мужчин, добавляются проблемы социального и экономического характера, с которыми приходится в основном бороться разведенным матерям (СНОСКА: Ср. далее также Bedkower/Oggenfuss (1980); Fthenakis и др. (1982), в работах которых приведено большое количество эмпирических исследований; Leahy (1984); Napp-Peters (1985); Wallerstein/Blakeslee (1989)). Упомянем вкратце некоторые трудности, на которые жалуются эти матери. Социальная дискриминация. Разведенные женщины значат в обществе меньше, чем замужние, и их дети — это дети из так называемых интактных, т.е. неполных семей. Хотя такая дискриминация вовсе и не выливается в форму открытого пренебрежения, не обязательно вызывает критику или скепсис, но она может скрываться за преувеличенно благожелательным сожалением или стигматизацией детей как обделенных. Как часто приходится слышать на семинарах Я о повышению квалификации воспитателей и учителей, когда кто-нибудь их них хочет .рассказать о «трудном ребенке», начинает свой доклад словами: «Речь пойдет о Руди. Ему шесть лет, мать в разводе...» Зачастую поведываемые трудности имеют совершенно другие причины, а порой, собственные проблемы педагогов. Но «ребенок разведенной матери» звучит как невысказанное «Ага! Чего же удивляться?!», причисляя таким образом развод к предполагаемо патологической категории. Дискриминация подобного характера бьет по матери не только со стороны окружающих. Во многих случаях сами матери, вместо того чтобы взять на себя ответственность за свою собственную жизнь (см. выше), разделяют подобные взгляды и сами выявляют пренебрежение по отношению к самим себе.
Снижение экономического и социального уровня. Почти все разведенные матери в ходе развода терпят материальные потери. Это происходит даже при самых благоприятных обстоятельствах, т.е. если мать работает и регулярно получает алименты. Только в редких случаях экономия в семейном бюджете может возместить заработок отца, который почти всегда выше, чем заработок матери. В среднем уровень жизни значительно падает, идет ли речь о размере квартиры, районе или об отпуске, подарках ко дню рождения и Рождеству или о небольшом развлечении повседневной жизни, таком, как посещение ресторана или кино или о внезапных, незапланированных покупках. У многих матерей добавляются и другие отягчающие обстоятельства: отсутствие профессии; безработица, которая длится дольше по причине в среднем невысокой профессиональной квалификации женщин вообще; отсутствие алиментов; долги из времен семейной жизни. По Напп-Петеру (1985), одинокие родители, в основном женщины, живущие на уровне бедности, составляют 25%. В результате тяжелой экономической ситуации женщина испытывает огромные перегрузки на работе и в семье. Матери, которые оставались с маленькими детьми дома, должны вновь начинать работать; матери, которые до этого работали полдня, должны искать работу с полной нагрузкой. Возникает новая проблема — кто позаботится в это время о детях? От ремонта по дому до школьных заданий — все ложится на плечи женщины.
Перегрузки и ограниченные материальные возможности часто приводят к тому, что разведенные матери попадают в ситуацию социальной изоляции. На дружбу и общественную жизнь не хватает времени, а также и денег, но прежде всего — сил. К тому же выясняется, что большинство приобретенных за последние годы знакомств это — друзья и знакомые ее мужа. Таким образом, развод влечет за собой и обрыв социальных отношений.
Независимость. Жизнь разведенной женщины постепенно приобретает оборонительный характер. Для радостных планов на будущее (лучшая квартира, поездки в отпуск, новый велосипед для ребенка, обновление гардероба) остается мало места. Гораздо чаще на первом плане стоят вопросы: «Могу ли я вообще оплачивать квартиру? Удастся ли мне удержать наш уровень жизни, что избавило бы ребенка от ощущения социального падения? Сможем ли мы вообще летом куда-нибудь поехать?» Для того, чтобы оградить детей от дополнительных лишений, разведенные женщины меньше всего думают о себе. Зачастую не обходится без посторонней помощи. И эту помощь оказывают почти всегда ее родители. Иногда приходит на помощь и бывший муж, но это порождает столь тяжело переносимую зависимость. Даже если прежний партнер и готов оказать помощь, это ранит самоуважение многих матерей, для которых прежняя социальная зависимость от партнера в условиях нефункциональных отношений, возможно, стала невыносимой и они не желали бы менять ее на материальную зависимость. Не менее тяжелым для многих разведенных женщин является «возврат» к собственным родителям, особенно если уход от них не обошелся без конфликтов.
Я уже сказал, что социальные и экономические проблемы разведенных матерей прибавляются к психическим проблемам, которые уготовил родителям развод. И не только добавляются, но и усиливают первые. Нетрудно себе представить, что означает для и без того пострадавшего чувства собственного достоинства женщины снижение экономического уровня и ощущение дискриминации и как раз тогда, когда возникает повышенная потребность в радости, когда особенно нужен кто-то, кто тебя поддержит и скажет слова утешения или просто выслушает, и именно в это время чувствовать себя все более изолированной и одинокой, фрау П. боролась почти год, пытаясь собственными силами восстановить свою жизнь, но когда она почувствовала, что стоит на пороге нервного срыва, сдалась на уговоры родителей переехать с сыном в родительский дом. Много женщин, а также и детей, которые подобную временную «регрессию» используют для себя положительно (вспомним Магдалену, с. 63, 75 и далее). Они используют шанс, который предлагают им собственные родители для отдыха, чтобы немного расслабиться и набраться сил, а затем вновь восстановить потерянную независимость. С фрау П. получилось все по-иному и это не исключение. Возврат к родителям она пережила как провал всей своей жизни, как если бы все, что она до сих пор сделала, было бессмысленно и бесцельно и ей надо все начинать заново. Она утратила все свое мужество. Вместо того чтобы слегка расслабиться, она опустилась; ее родители тут же лишили ее самостоятельности и она впала в состояние пассивной зависимости. Фрау П. регрессировала и в то время, как ее родители взяли на себя роль родителей внука, она стала по отношению к своему сыну строптивой, ревнивой старшей сестрой. Таким образом, фрау П. потеряла себя как женщина и как мать. По сути лишенная родителями прав дееспособности, она покинула как, юная девушка, отчий дом, бросив ребенка, который практически не был более ее ребенком, и переехала в город, чтобы в полном смысле этого слова начать новую жизнь, без оглядки на прошлое, которое олицетворял собой Рихард. Мальчик, однако, после отца потерял и мать.