Любой разговор основан на допущении, что вы сможете что-то получить, если будете произносить слова одно за другим.
Иблис Гинджо. Заметки на полях похищенной записной книжки
Аякс, облаченный в свою устрашающую шагающую форму, ходил по Форуму, следя за каждым этапом строительства, выискивая малейшие недостатки. С помощью своих бесчисленных оптических сканеров титан буквально ощупывал каждый квадратный сантиметр полированной поверхности громадного колосса, изображавшего его собственный, давно забытый человеческий облик. Аякс был очень расстроен тем, что Иблис Гинджо сам настолько хорошо следил за качеством работы, что титану не представилось возможности примерно наказать строителей и архитекторов.
В полном смятении Иблис искал в этом положении свои преимущества. В воображении он постоянно возвращался к чудесным вещам, о которых он узнал от когитора Экло, особенно же волновали его подробности славного, хотя и закончившегося неудачей восстания хретгиров. Аякс воплощал в себе жестокость и боль той давно отгремевшей битвы.
Сможет ли когитор помочь Иблису распространить ровный огонь подготовки к восстанию среди рабов? Смогут ли они извлечь уроки из ошибок прошлых революций? Не было ли в прошлом примеров бунта доверенных лиц, таких, как Иблис Гинджо? Как может помочь ему посредник Аким?
Несмотря на все свои расследования, на способность вести манипулятивные беседы и умение заставить других людей раскрывать перед ним свои тайны, Иблис так и не нашел никаких следов существования других подпольных групп. Возможно, их руководство было рассеянным, дезорганизованным и слабым. Кто посылал ему подстрекательские письма — уже пять за истекших три месяца?
Отсутствие доказательств смущало Иблиса, потому что ему хотелось двигаться вперед, теперь, когда он решился на действие. С другой стороны, если бы организаторов сопротивления было очень легко найти, то у них не было бы никаких шансов уцелеть перед лицом идеальной организованности мыслящих машин.
После того как Иблис заставил своих рабов безупречно выполнить весь объем работ раньше положенного срока, он выговорил себе разрешение еще раз совершить паломничество в каменный замок когитора Экло. Только когитор сможет дать ответы на вопросы, мучившие Иблиса. Он поговорил с титаном Данте, бюрократом, который занимался организационными вопросами, показал ему все документы об окончании работ, и Данте разрешил ему покинуть город на несколько дней. Данте, однако, высказал недоумение по поводу того, что простой надсмотрщик проявляет такой интерес к непроизводительным философским вопросам. Такое поведение выходило за рамки положенного для обычного доверенного лица.
— Это паломничество не послужит тебе во благо, — напутствовал Иблиса Данте.
— Я уверен, что вы правы, лорд Данте, но меня это отвлекает.
Выехав из города до рассвета, Иблис изо всех сил понукал упрямого мула, пока тот тащился по каменистой пустыне, взбираясь на гору, где стоял монастырь. У подножия крутой винтовой лестницы, которая вела в башню, его уже ждал Аким, снова выглядевший очень неряшливо и казавшийся совершенно оглушенным семутой. После того как Иблис погрузил руку в электропроводящую жидкость и коснулся пальцами мыслящей субстанции когитора, он не мог понять, зачем монах все время старается притупить свои чувства. Вероятно, поток мыслей когитора был столь мощен, что широкоплечему монаху требовалось ослаблять их, чтобы в его мозгу не путались следовавшие друг за другом откровения.
— Я вижу, что ты смотришь на меня с явным неодобрением, — проговорил Аким, посмотрев на Иблиса сквозь полуопущенные веки.
— О нет, — ответил Иблис, но потом решил, что не имеет права лгать. — Я просто заметил, что ты слишком увлекаешься семутой.
Великан усмехнулся и заговорил, слегка растягивая гласные:
— Непосвященному может показаться, что я сознательно умерщвляю свои чувства, но дело не в этом. Просто семута позволяет мне забыть мое собственное разрушительное прошлое, ту жизнь, какую я вел до того, как присоединился к когитору, воодушевленный его идеями. Кроме того, семута помогает мне игнорировать чувственный зов плоти, который отвлекает меня от действительно важных вещей.
— Я не могу представить тебя разрушительной личностью.
— Но я был таким. Мой отец боролся с поработителями и погиб во время одной из попыток очередного восстания. После этого я решил мстить мыслящим машинам и преуспел в этом. Я возглавлял группу боевиков, и мы... уничтожили нескольких роботов. Вынужден извиниться, но мы одновременно убили нескольких доверенных рабов, таких, как ты. После этого Экло сумел организовать мое спасение и духовную реабилитацию, если можно так выразиться. Он никогда не говорил мне, почему он меня разыскал и как он все это устроил. Есть вещи, которые когитор не открывает никому, даже мне.
Монах резко отвернулся и начал на нетвердых ногах подниматься по лестнице, ведя за собой Иблиса в комнату в башне, где в суровом презрении к миру обитал когитор. Остановившись посреди комнаты с цветными витражами, он продолжил:
— Экло обдумал долгосрочную перспективу твоего положения. Очень давно он наблюдал изменения, происшедшие с человечеством после того, как титаны сокрушили Старую Империю, но тогда он не стал ничего делать. Экло думал, что беды и катастрофы улучшат человеческую породу, заставят людей очнуться от сонной растительной жизни и бесцельного существования.
Монах вытер пятно семуты с угла рта.
— Отделив свой разум от тела, кимеки-титаны могли стать такими же просвещенными, как когиторы. Такова была надежда Экло, когда он помогал перевоплощению Юноны. Но титаны не сумели подняться над своими животными пороками. Эта слабость позволила Омниусу покорить и их, и все человечество.
Аким подошел к прозрачной емкости, в которой хранился головной мозг Экло.
— Экло верит, что ты сможешь изменить лик Вселенной.
Сердце Иблиса бешено застучало.
— Нет ничего невозможного.
Но он понимал, что не сможет в одиночку сражаться с мыслящими машинами. Ему надо будет найти помощников. И много помощников.
У прозрачного окна емкость с жидкостью светилась золотистым светом в лучах утреннего солнца. В отдалении, на линии горизонта, Иблис мог рассмотреть огромные монолиты и монументы, задуманные кимеками и построенные на крови и костях людей. Действительно ли я хочу, чтобы все эти колоссы рассыпались в прах?
Надсмотрщик заколебался, представив себе последствия, вспомнив миллиарды жертв восстания на Валгисе и других планетах. В этот момент он вдруг почувствовал, что кто-то вмешался в его мысли.
Аким снял крышку с емкости и выставил наружу питательную жидкость, которая поддерживала жизнедеятельность древнего мозга.
— Подойди, Экло хочет общаться с тобой непосредственно.
Питательная жидкость в емкости чем-то напоминала амниотическую жидкость, наполненную неизмеримой ментальной энергией. Осторожно и робко, борясь с желанием познавать и учиться, Иблис погрузил в жидкость пальцы, коснувшись гладкой скользкой поверхности мозга Экло и открыв для себя сокровенные мысли когитора, которыми тот решил с ним поделиться.
Аким стоял рядом, на его лице отразилось смешанное чувство — безмятежное смирение и зависть.
— Нейтралитет — это акт, требующий очень точного сохранения равновесия, — сообщил Экло Иблису. — Очень давно я отвечал на вопросы Юноны, которая спрашивала, как лучше сокрушить Старую Империю. Мои непредвзятые ответы позволили титанам сформулировать план и совершить революцию, которая изменила ход всемирной истории. В течение многих столетий я мучительно размышлял над тем, что именно я сделал.
Иблису показалось, что извилины мозга схватили его за пальцы.
— Для когиторов очень важно все время сохранять нейтралитет. Мы должны быть объективными.
Иблис был озадачен и спросил:
— Тогда почему ты говоришь со мной? Почему ты вообще затронул возможность сбросить иго мыслящих машин?
— Только для того, чтобы восстановить равновесие, в каком только и может пребывать объективный нейтралитет, — ответил Экло. — Я непроизвольно помог титанам и поэтому теперь вынужден отвечать на твои вопросы. Чтобы соблюсти абсолютную объективность. В конечном итоге этого процесса я получу состояние равновесия.
Иблис с трудом сглотнул.
— Значит, ты предвидишь, чем все это кончится?
— Мы все окружены итогами, впрочем, так же, как и началами. Ты сам можешь решить, в какой части своего пути ты находишься.
Мысли Иблиса путались. Он хотел спросить об уязвимости и слабых местах мыслящих машин, но когитор заговорил сам, вмешавшись в поток беспорядочных мыслей Иблиса.
— Я не могу снабдить тебя конкретными военными или техническими подробностями, но если ты сформулируешь вопросы так же умно, как Юнона, то получишь тот ответ, какой тебе нужен. Искусство быть разумным — это первейший и главный урок, который человек извлекает из своей жизни. Ты должен превзойти умом машины, Иблис Гинджо.
В течение часа или более того Экло наставлял Иблиса.
— Я обдумывал эту проблему несколько столетий, то есть я начал задолго до того, как ты явился ко мне. Если бы ты этого не сделал, то я провел бы в размышлениях еще много, много лет.
— Но я не могу потерпеть неудачу, я должен победить.
— Для этого от тебя потребуется нечто большее, чем просто желание. Ты должен проникнуть в самую глубину чаяний масс. — На несколько секунд Экло замолчал.
Иблис силился понять, что хочет сказать ему когитор, стараясь расширить свой разум.
— Любовь, ненависть, страх? Ты это имеешь в виду?
— Да, это необходимые компоненты.
— Компоненты?
— Да, компоненты религии. Машины обладают большой властью, и для того чтобы нанести им поражение, мало обычного социального или политического подъема. Люди должны сплотиться вокруг мощной идеи, которая проникла бы в самую глубину их внутренней сущности, идеи, которая пронизала бы самую суть человека. Ты должен стать не просто доверенным лицом, человеком, которому доверяют, ты должен стать ясновидящим вождем. Рабы должны подняться на великую священную войну против машин, на неостановимый джихад, который свергнет ненавистных хозяев.
— Священная война? Джихад? Но неужели я смогу это сделать?
— Я говорю тебе только то, что я чувствую, Иблис Гинджо, то, что я обдумал и увидел своим внутренним взором. Ты должен уйти и ответить на остальные свои вопросы сам. Но знай: из всех войн, какие бывали в истории человечества, джихад является самой страстной, эта война покоряет миры и цивилизации, она сметает все на своем пути!
— Но подходят ли для этого люди, которые посылали мне записки?
— Мне ничего не известно о тех людях, — ответил Экло, — и я не вижу их своим внутренним взором. Возможно, ты избран, возможно, это просто западня, подстроенная тебе мыслящими машинами. — Когитор помолчал, потом снова заговорил: — Теперь же я попрошу тебя уйти. Мой разум устал и нуждается в отдыхе.
Когда Иблис покинул внушительную каменную башню, он чувствовал странную смесь воодушевления и растерянности. Ему надо было организовать всю полученную информацию и выработать на ее основе определенный план. Хотя он не был ни святым, ни военным, он понимал, как следует управлять большими массами людей, как направлять их верность, чтобы достигать поставленных целей. Уже сейчас его рабочие команды сделают для него все, о чем он их попросит. Его способность к лидерству станет его главным инструментом и оружием. Но масштаб был слишком мал для священной войны. Ему надо получить в свое распоряжение не несколько сотен человек, а гораздо больше, чтобы достичь успеха.
И еще ему надо быть очень и очень осторожным, особенно если это мыслящие машины решили заманить его в ловушку.
Имея доступ к наблюдательным камерам Омниуса и разбросанным повсеместно подсматривающим и подслушивающим устройствам, Эразм внимательно следил за действиями подопытных объектов. Одни верные доверенные лица попросту проигнорировали намеки, которые он им разослал; другие были до смерти испуганы. Но Некоторые проявили неожиданную инициативу.
Да, независимый робот чувствовал, что Иблис Гинджо — самый лучший кандидат, который докажет Омниусу правоту Эразма.
***