Сага о людях из Лососьей долины 19 страница

Асмунд пришел со своим кораблем в Медвежачий Залив. Во главе людей из Озерной
Долины тогда стоял Торкель Разгребала. Торкель узнал о том, что приехал Асмунд.
Он отправился к кораблю и пригласил Асмунда к себе. Торкель жил в Чаечном Дворе,
в Озерной Долине. Асмунд поехал туда на зиму. Торкель был сыном Торгрима Годи с
Птичьей Реки. Торкель был человек очень мудрый. Все это происходило уже после
того, как в Исландию приехал Фридрек епископ и Торвальд, сын Кодрана15. Они в то
время жили у Слияния Ручьев. Они первыми проповедовали христианство на севере
страны. Торкель принял неполное крещение, а с ним и многие другие. Много всего
было между епископом и людьми с севера, о чем не рассказывается в этой саге.
В доме у Торкеля выросла одна женщина по имени Асдис. Она была дочерью Барда,
сына Ёкуля, сына Ингимунда Старого, сына Торстейна, сына Кетиля Верзилы. Матерью
Асдис была Альдис, дочь Офейга Греттира, как уже рассказывалось. Асдис была не
замужем и слыла одною из лучших невест и по роду своему, и по богатству. Асмунду
прискучило плаванье, и он захотел обосноваться в Исландии. Вот он и посватался
за эту женщину. Торкелю было доподлинно известно, что человек он богатый и умеет
распорядиться имуществом. И вот Асмунд женился на Асдис. Стал он верным другом
Торкелю и большим хозяином, хорошо разбирался в законах и умел постоять за себя.
Немного времени спустя умер Торгрим Седая Голова на хуторе Скала. Асмунд ему
наследовал и жил с тех пор там.
XIV
Асмунд Седоволосый поставил у Скалы большой и богатый двор и держал у себя много
людей. Его очень любили. У них с Асдис были дети. Старшего их сына звали Атли.
Он был нраву доброго и ровного, мягкого и мирного. Всякий его любил. Другого их
сына звали Греттир. Был он очень строптивый в детстве, неразговорчивый и
непокладистый. Всем прекословил и все делал наперекор. Отец его, Асмунд, его
недолюбливал, мать же очень любила. Греттир, сын Асмунда, был пригож собою, лицо
у него было широкое и все в веснушках, а волосы рыжие. Ребенком он отставал в
развитии.
Дочь Асмунда звали Тордис. На ней потом женился Глум, сын Оспака, сына Кьяллака
с Оползневого Уступа. Другую дочь Асмунда звали Раннвейг. На ней женился Гамли,
сын Торхалля, который ездил в Виноградную Страну16. Они жили на Каменниках на
Круговом Фьорде. Сына их звали Грим. Сыном Глума и Тордис, дочери Асмунда, был
Оспак, у которого была распря с Оддом, сыном Офейга, как об этом рассказывается
в Саге о Союзниках.
Греттир рос себе на хуторе Скала, пока ему не минуло десять зим. К этому времени
он стал развиваться быстрее. Асмунд сказал, что пора ему и поработать. Греттир
сказал, что это ему едва ли подойдет, но спросил, он что должен делать. Асмунд
отвечает:
— Ты будешь пасти моих домашних гусей.
Греттир в ответ говорит:
— Презренная и рабья это работа!
Асмунд отвечает:
— Справься с нею как следует, и тогда мы с тобою будем лучше ладить.
Греттир стал пасти гусей. Было там пятьдесят гусей и с ними множество гусят. В
скором времени гуси показались ему слишком непослушными, а гусята
неповоротливыми. Его это выводило из себя, потому что у него было мало выдержки.
Немного погодя прохожие нашли гусят на дороге мертвых, а у гусей были сломаны
крылья. Это случилось осенью. Асмунду это совсем не понравилось, и он спросил,
не Греттир ли убил птиц. Тот только ухмыльнулся и сказал:
Я к зиме не премину
Шею свернуть гусятам,
А подвернутся и гуси, —
Всех один одолею!
— Тебе больше не придется одолевать их, — сказал Асмунд.
— Тот и друг, кто оградит от дурного, — сказал Греттир.
— Ты займешься другою работой, — сказал Асмунд.
— Больше испытаешь — больше и узнаешь, — сказал Греттир. — Что я должен делать?
Асмунд отвечает:
— Будешь у огня тереть мне спину, как я люблю.
— Руки, пожалуй, согреются, — сказал Греттир, — но все же рабья это работа.
Некоторое время так и идет, что Греттир выполняет эту работу. Вот наступает
осень. Асмунда все тянет к теплу, и он велит Греттиру посильнее тереть ему
спину. Тогда было принято строить на хуторах большие покои. Вечерами люди сидели
там вдоль костров или ставили там столы, а потом они спали по стенам на полатях.
Днем женщины чесали там шерсть.
Как-то вечером, когда Греттир должен был тереть Асмунду спину, старик сказал:
— Будет тебе лениться, сопляк!
Греттир сказал:
— Не дело подзуживать дерзкого.
Асмунд сказал:
— Ни на что ты не годен!
Тут Греттир завидел на лавке гребни для чесания шерсти. Взял он такой гребень и
прошелся им по спине Асмунда. Тот вскочил в страшной ярости и хотел было ударить
Греттира палкой, но Греттир увернулся. В это время вошла хозяйка и спросила, что
такое у них случилось. Греттир сказал тогда вису:
Он спалить мне пытался
Пальцы, о липа запястий!
Знаю, дела злодейские
В усладу даятелю злата.
Спину Моди металла
Может я впрямь поцарапал
Нестрижеными ногтями:
Вижу кровавые раны17.
Неладно показалось хозяйке, что Греттир на такое отважился, и она сказала, что
он, верно, не вырастет осмотрительным человеком. Это не улучшило отношений между
Асмундом и его сыном. Спустя некоторое время Асмунд велел Греттиру ходить за его
лошадьми. Греттир сказал, что вот это получше, чем чесать спину у огня.
— Ты будешь делать, что я велю, — сказал Асмунд. — Есть у меня буланая лошадь, я
зову ее Черноспинкой. У нее такое чутье на снег и ненастье, что уж если она не
хочет идти на пастбище, значит, быть метели. В таком случае оставляй лошадей в
конюшне. А так с наступлением холодов выгоняй их на север, на хребет. Хотел бы
я, чтобы ты получше справился с этой работой, чем с теми двумя, которые я
поручал тебе прежде.
Греттир отвечает:
— Работа холодная и впору мужу. Но, по-моему, негоже доверяться кобыле. Не знаю
никого, кто бы так делал.
Вот Греттир стал ходить за табуном, и подошло время к празднику середины зимы.
Тут настали жестокие холода, да со снегом — погода совсем не для пастбища. У
Греттира было плохо с одеждой, а к холоду он был непривычен. Стал он мерзнуть. А
Черноспинка в любую погоду стоит себе на самом ветру. И как рано ни приходила
она на пастбище, до темноты никогда не возвращалась в стойло.
Тогда Греттир замышляет учинить что-нибудь такое, чтобы отвадить ее от хождения
на пастбище. Как-то рано утром Греттир пошел в конюшню и открыл дверь.
Черноспинка одна стояла перед яслями: хоть корм ставили всем лошадям, что с ней
были, она захватывала его себе. Греттир вскочил ей на спину. В руке у него был
острый нож, и он надрезал Черноспинке кожу поперек лопаток и сделал еще разрезы
по обе стороны хребта. Лошадь так и взвилась: ведь она была сытая и сильно
напугалась. Она так лягалась, что копыта ее с грохотом били о стены. Греттир
свалился, но едва встал на ноги — снова пытается оседлать лошадь. Схватка у них
не на шутку, и кончилось дело тем, что он содрал у нее со спины полосу шкуры до
самого крупа.
Потом он гонит лошадей на пастбище. Черноспинка тянулась не к траве, а все к
своей спине, и вскоре после полудня она пустилась вскачь к конюшне. Греттир же
запирает конюшню и идет домой. Асмунд спрашивает, где лошади. Греттир сказал,
что он поставил их, как всегда, в стойло. Асмунд говорит, что быть метели, раз
лошади не хотят пастись в такую погоду. Греттир говорит:
— На всякую старуху бывает проруха.
Проходит ночь, а бури все нет. Греттир выгоняет лошадей, но Черноспинке
невмоготу на пастбище. Странным кажется Асмунду, что погода какая была, такая и
есть. На третье утро он сам пошел в конюшню и первым делом к Черноспинке, и
говорит:
— Вижу, что лошади совсем никуда, и это в такую хорошую погоду. Но уж твоя-то
спина меня не подведет, Буланка!
— Всяко бывает, — говорит Греттир, — и то, чего ждут, и то, чего не ожидают.
Асмунд погладил лошадь по спине, и шкура сползла под его рукой. Он подивился,
как это так вышло, и сказал, что не иначе, как Греттир тому виною. Греттир
только ухмыльнулся и ничего не ответил.
Асмунд пошел домой, бранясь на чем свет стоит. Придя в дом, он услышал, как
хозяйка говорит:
— Кажется, пастьба лошадей сошла для моего сына благополучно.
Асмунд сказал вису:
Праздны женские речи.
Нет управы на Греттира:
Парень шкуру содрал
С верной моей Черноспинки.
Только и ладит плут
Дерзкий от дела бегать.
Слушай мой стих правдивый,
Ива статная пива18!
Хозяйка отвечает:
— Уж не знаю, что больше претит мне: то ли что ты все даешь ему такую работу, то
ли что он все время так ее делает.
— Пора положить этому конец, — сказал Асмунд. — Но это дорого ему обойдется.
— Тогда нечего будет и пенять друг на друга, — сказал Греттир. Так некоторое
время и шло.
Асмунд приказал убить Черноспинку. Много таких выходок учинял Греттир в детстве,
о которых не рассказывается в саге. Он стал теперь большущий. Люди точно не
знали его силы, потому что он не любил бороться. Он постоянно сочинял висы и
стишки, все больше хулительные. Он не сидел с другими у огня и был большей
частью неразговорчив.
XV
В то время на Среднем Фьорде подрастало много молодежи. На Торвином Дворе жила
тогда Скальд-Торва. Сына ее звали Берси. Был он удалец, каких мало, и хороший
скальд. На хуторе Каменники жили тогда братья Кормак и Торгильс. С ними вырос и
человек по имени Одд. Они кормили его и поили, и он был прозван Одд Нищий
Скальд. Жил человек по имени Аудун. Он вырос на Аудуновом Дворе в Ивовой Долине
и был человек приветливый, дружелюбный и сильнее всех своих сверстников на
севере. На Асгейровой Реке жил Кальв, сын Асгейра, и его брат Торвальд. Атли,
брат Греттира, тоже стал взрослым к тому времени. Человек он был очень
покладистый, и всякий его любил.
Они устраивали вместе игры в мяч на Озере Среднего Фьорда. Приходили туда и со
Среднего Фьорда, и из Ивовой Долины. Много народу приходило и с Западного Ковша,
и с Озерного Мыса, да и с Хрутова Фьорда тоже. Кто приходил издалека, там и
оставался. Пары подбирались из игроков, равных по силе. И веселье бывало у них
осенью превеликое. Греттиру было четырнадцать зим, когда брат его Атли уговорил
его пойти на игры. Разделились на пары, и Греттиру выпало играть против Аудуна,
о котором уже говорилось. Он был на несколько зим старше Греттира. Аудун
запустил мяч Греттиру через голову, тот не поймал, и мяч далеко укатился по
льду. Греттир этого не стерпел; ему показалось, будто Аудун хочет над ним
посмеяться. Все же он идет за мячом, возвращается и, подойдя к Аудуну, посылает
ему мяч прямо в лоб, так что ударом рассекло кожу. Аудун ударил Греттира битой,
что была у него в руках, но Греттир от удара увернулся, и его только чуть-чуть
задело. Тогда они схватились друг с другом и стали биться. И люди увидели, что
Греттир-то, оказывается, сильнее, чем они думали, потому что Аудун был большой
силач. Долго от так дрались, но кончилось тем, что. Греттир упал. Аудун уперся
коленом ему в живот и больно придавил. Подбежали тогда Атли, и Берси, и много
других и растащили их. Греттир сказал, что незачем держать его, словно бешеную
собаку, и еще сказал так:
— Только раб мстит сразу, а трус — никогда19.
Люди постарались не доводить дела до ссоры, а братья Кальв с Торвальдом хотели,
чтобы они помирились. Они были в родстве к тому же, Аудун с Греттиром. Игра шла,
как раньше, и больше никаких поводов для раздора не было.
XVI
Торкель Разгребала совсем состарился. Он был тогда Годи Озерной Долины и человек
очень влиятельный. Он был верным другом Асмунду Седовласому, как и надлежит
зятю. Он взял за правило каждую весну ездить на хутор Скала в гости. Поехал он
на хутор Скала и следующей весной после тех событий, о которых рассказывалось.
Асмунд и Асдис встретили его с распростертыми объятьями. Он прогостил у них три
ночи, и они много о чем переговорили. Торкель спросил, что говорит Асмунду
сердце о его сыновьях, на каком поприще они себя покажут. Асмунд сказал, что
Атли, он думает, станет хорошим хозяином, осмотрительным и богатым. Торкель
отвечает:
— Словом, стоящий человек, вроде тебя. А что скажешь про Греттира?
Асмунд сказал:
— Про него скажу, что станет он человеком сильным и необузданным. Пока мне с ним
только муки да морока.
Торкель отвечает:
— Это не обещает ничего хорошего, зять. А как будет с нашей поездкой на тииг
этим летом?
Асмунд отвечает:
— Я становлюсь тяжел на подъем и предпочел бы остаться дома.
— Хочешь, вместо тебя поедет Атли? — сказал Торкель.
— Навряд ли я управлюсь без него по дому и по хозяйству. А Греттир работать все
равно не хочет. Он, однако, настолько смышлен, что сумеет, думаю, под твоим
присмотром выполнить за меня на тинге все мои обязанности перед законом.
— Тебе решать, зять, — говорит Торкель.
Поехал он, собравшись, домой, и Асмунд проводил его добрыми подарками.
Немного погодя Торкель снарядился ехать на тинг. Он выехал с шестью десятками
людей. С ним отправились все, кто только был в его годорде. Заезжает он в Скалу,
и Греттир к нему присоединился. Они поскакали на юг по взгорью, что зовется
Двухдневным. На горах почти негде было пасти лошадей, они побыстрее их проехали
и спустились к обжитым местам. И когда они спустились к Междуречью, показалось
им, что пора спать. Они сняли с лошадей уздечки и пустили их пастись под седлом.
Был уже совсем день, а они все лежали и спали. Проснувшись, они поспешили к
своим лошадям, а лошади разбрелись кто куда, и некоторые катались по траве.
Греттир позже всех сыскал свою лошадь. Тогда было заведено, что по дороге на
тинг люди сами заботились о своем пропитании, и чаще всего они вешали через
седло котомки с едою. Седло у Греттировой лошади сбилось под брюхо, а котомка
пропала. Вот он ходит и ищет, да без толку. Тут он видит: идет человек и
торопится. Греттир спрашивает, кто он такой. Тот отвечает, что зовут его Скегги
и он работник с севера, с хутора Гора в Озерной Долине.
— Я еду вместе с Торкелем, — сказал он, — но я оплошал — потерял котомку с едою.