Сага о людях из Лососьей долины 21 страница
LI
Торгильс, сын Ари, поехал в сопровождении многих людей на тинг. Туда собрались
именитые люди со всей страны. Вскоре Торгильс повстречался с законоговорителем
Скафти, и они разговорились. Скафти сказал:
— Правда ли, Торгильс, что у тебя зимовали трое самых своевольных мужей, и
притом объявленных вне закона, и ты так их усмирил, что они не сделали друг
другу никакого зла?
Торгильс сказал, что это правда. Скафти сказал:
— Вот это дело достойное именитого мужа. А что ты думаешь о их норове, и на что
каждый из них способен?
Торгильс сказал:
— Всех их я знаю за людей большого мужества. Но двоим ведом страх, хоть и
разного свойства: Тормод человек богобоязненный и крепок в вере, а Греттир так
боится темноты, что по своей воле никуда бы не ходил с приходом сумерек. А вот
Торгейр, мой родич, по-моему, ничего не боится.
— Такие они, видно, и есть, как ты говоришь, — сказал Скафти.
На этом их разговор закончился.
На этом альтинге Тородд Обрывок Драпы начал тяжбу об убийстве Торбьёрна Бычья
Сила, ибо на тинге Медвежачьего Озера он ничего не добился из-за родичей Атли.
Он думал, что уж здесь-то от него так просто не отделаются. Родичи Атли
обратились за советом к Скафти, и тот сказал, что видит законное основание для
полной виры за убийство Атли. Потом дело передали на третейский суд, и таково
было суждение большинства, что эти убийства, Атли и Торбьёрна, следует
приравнять одно к другому. Узнав об этом, Скафти пошел к третейским судьям и
спросил, на чем основано это решение. Они сказали, что убитые — ровня друг
другу. Скафти спрашивает:
— Что было прежде: осуждение Греттира или убийство Атли?
Посчитали и вышло, что Греттира объявили вне закона неделей раньше, потому что
это было на альтинге, а убийство сразу же после альтинга. Скафти сказал:
— Сдается мне, что, разбирая эту тяжбу, вы упустили из виду, что одной стороной
оказался человек, объявленный вне закона и не имеющий права ни обвинять, ни
защищаться. И я утверждаю, что Греттир не может быть участником тяжбы об
убийстве. Пусть ее примет следующий, кому полагается по закону.
Тогда Тородд Обрывок Драпы сказал:
— Кто же тогда ответит за убийство Торбьёрна, моего брата?
— Это уж смотри сам, — говорит Скафти, — но родичи Греттира не станут
расплачиваться за него или за его дела, если этим не купишь ему мира.
И когда Торвальду, сыну Асгейра, стало известно, что Греттира отстранили от
тяжбы об убийстве, он стал выяснять, кому должно перейти ведение тяжбы. Вышло,
что ближайшие родичи теперь Скегги, сын Гамли с Каменпиков, и Оспак, сын Глума с
Косы, что у Горечи. Они были мужи воинственные и предприимчивые. Пришлось теперь
Тородду выложить виру за убийство Атли, а это было две сотни марок серебром. Тут
Снорри Годи предложил:
— А не лучше ли будет вам, люди с Хрутова Фьорда, — сказал он, — если с вас
снимут эту плату, а Греттира помилуют, ибо, думаю, что, объявленный вне закона,
он причинит много зла.
Родичи Греттира очень за это ратовали, говоря, что не надо им тогда и денег,
если Греттиру будет мир и прощение. Тородд сказал, что, видно, дело его зашло в
тупик, и он со своей стороны готов прекратить его. Снорри посоветовал узнать
сперва, согласится ли Торир из Двора на прощение Греттиру. Тот же, узнав об
этом, очень разъярился и сказал, что Греттир как был вне закона, так и
останется, и не то что помиловать его, а нужно положить за его голову больше,
чем за любого отверженца. И так он этому воспротивился, что ничего из
помилования не вышло. Гамли со своими получил деньги и сохранил их, а Тородд
Обрывок Драпы никакой виры за своего брата Торбьёрна не получил. Они с Ториром
оба положили деньги за голову Греттира, по три марки серебром. Это было всем в
новинку, ибо прежде никогда не назначали более трех марок. Снорри сказал, что
неразумно было лезть на рожон ради того, чтобы оставить вне закона человека,
способного причинить столько зла, и что многие за это поплатятся. На этом люди
разошлись и поехали с тинга домой.
LII
Греттир, перейдя через перевал Трескового Фьорда в Длинную Долину, стал
запускать руку в чужое добро и забирал у тамошних жителей все, что хотел: у кого
оружие, у кого одежду. Они по-разному расставались со своим добром, но стоило
ему уйти, все заявили, что делали это по принуждению. В Озерном Фьорде жил тогда
Вермунд Тощий, брат Стюра Убийцы. Он был женат на Торбьёрг, дочери Олава
Павлина, сына Хёскульда. Ее прозывали Торбьёрг Толстая. В то время как Греттир
находился в Длинной Долине, Вермунд был на тинге.
Греттир перешел через гребень к Жилью у Горячих Источников. Там жил человек по
имени Хельги. Он был там из лучших хозяев. Греттир взял у него доброго коня.
Потом он отправился в Упряжечную Долину. Там жил человек по имени Торкель. Он
жил в достатке, но сам мало чего стоил. Греттир взял у него все, что хотел, а
тот не посмел ни дать ему отпор, ни даже слова молвить. Оттуда Греттир поехал на
Пески и дальше по всему фьорду, забирая с каждого двора еду и одежду, и многим
крепко от него доставалось, и было им это в тягость. Греттир вел себя дерзко и
нисколько не остерегался. Так он добрался до самой Долины Озерного Фьорда и
отправился там на летовья. Он провел там много ночей, лежал себе в лесу, спал и
ничего не боялся. А пастухи узнали про это и пошли по дворам, рассказывая, что
появился в округе нечистый, с которым нелегко будет справиться. Тогда жители
собрались все вместе, числом три десятка, спрятались в лесу, чтобы Греттир не
проведал, и подослали пастухов разнюхать, когда будет лучше напасть на него. Но
они еще не знали наверное, кто это.
Вот однажды случилось, что когда Греттир лежал и спал, подкрались к нему эти
люди и, увидев его, сговорились, как лучше его захватить, чтобы меньше было
потерь в людях, и решили так, что пусть десятеро на него набросятся, а другие
вяжут ему ноги.
Сказано — сделано. Накинулись они на него, но Греттир как рванется — они все так
и покатились. Он же приподнялся на четвереньки, и тут они набросили ему на ноги
путы. Тогда Греттир дал двоим по уху, и они оба свалились замертво. Тут
навалились на него всей силой, но он отбивался долго и упорно. Все же кончилось
тем, что они его уложили и связали. Потом принялись они рассуждать, как
поступить с ним. Они просили Хельги из Жилья у Горячих Источников взять его к
себе, под свой присмотр, покуда не вернется с тинга Вермунд. Хельги сказал:
— Найдутся для моих работников дела и поважнее, чем сторожить его, земли-то у
меня хватает. Так что этот путь для него заказан.
Тогда стали они просить Торкеля из Упряжечной Долины взять Греттира к себе,
говоря, что он человек с достатком. Торкель ни в какую:
— Я, — говорит, — живу один в доме со своей старухой, ото всех в отдалении. Вам
не удастся взвалить на меня эту обузу.
— Ты, Торальв с Песков, — говорят они, — возьми Греттира к себе и позаботься о
нем до конца тинга. А не то отвези его с плеч долой на ближайший двор, да
смотри, чтобы он не сбежал. Оставь им его связанным, каким берешь к себе.
Тот отвечает:
— Не хочу я брать к себе Греттира, ведь у меня нет ничего за душой, чтобы
содержать его. И не на моей земле его схватили. Не велика честь, а хлопот не
счесть брать его к себе и что-то с ним делать. Так что ноги его не будет в моем
доме.
Так они перебрали всех хозяев, но каждый находил отговорку. Об этом их разговоре
веселые люди сложили стишок «Хлопоты с Греттиром»59, и в нем было много смешных
слов людям на потеху. Долго так проговорив, согласились они на том, что нечего
обращать свое счастье в несчастье, взялись за дело и поставили в лесу виселицу,
и решили повесить Греттира, и очень галдели по этому поводу.
Тут они видят: едут вверх по долине трое и один в крашеной одежде. Они смекнули,
что это, верно, Торбьёрг хозяйка с Озерного Фьорда. Так оно и было: она
направлялась к летовью. Она была женщина недюжинная и большой мудрости. Когда
Вермунд бывал в отъезде, она распоряжалась в округе и заправляла всеми делами.
Она свернула к толпе, и ее сняли с седла. Люди учтиво ее приветствовали. Она
сказала:
— Что тут у вас за совет? И кто этот толстошеий, что сидит тут связанный?
Греттир назвался и приветствовал ее. Она спрашивает:
— Что привело тебя, Греттир, к тому, чтобы задевать людей из моей округи?
— Всего не предусмотришь. Где-то ведь надо мне быть.
— Нету тебе удачи, — говорит она, — раз дошло до того, что схватили тебя эти
людишки. Но что вы думаете с ним делать?
Те сказали, что думают повесить его за все бесчинства. Она отвечает:
— Может быть это будет Греттиру и по заслугам, но не много ли вы на себя берете,
люди с Ледового Фьорда, — лишать Греттира жизни, ведь он человек знатный, хоть и
неудачник. А что ты, Греттир, согласен сделать для своего спасения, если я дарую
тебе жизнь?
Он отвечает:
— А чего ты хочешь?
— Ты должен дать клятву, — говорит она, — не бесчинствовать здесь, на Ледовом
Фьорде. Ты не должен также мстить никому из тех, кто участвовал в нападении на
тебя.
Греттир сказал, что ее, мол, воля. Тогда его освободили. И он говорил, что это
было труднейшее испытание для его выдержки — не ударить никого из тех, кто над
ним измывался. Торбьёрг пригласила его к себе и дала ему коня. Он поехал к ней в
Озерный Фьорд и оставался там, покуда не вернулся Вермунд, и хозяйка хорошо с
ним обходилась. Это очень прославило ее по всей округе. Вермунд нахмурился,
вернувшись домой и узнав, почему там был Греттир. Торбьёрг рассказала, что у
него вышло с людьми с Ледового Фьорда.
— Чем это он заслужил, — сказал Вермунд, — что ты даровала ему жизнь?
— Многие были на то причины, — сказала Торбьёрг. — И первое, что тебе будет
больше почета, раз у тебя жена на такое отважилась. Вдобавок и Хрефна, его
родственница, того бы хотела, чтобы я не допустила убить его. А в-третьих, он и
сам величайший герой во многом.
— Всем ты мудрая женщина, — сказал Вермунд, — и прими от меня благодарность.
Потом он сказал Греттиру:
— Незавидная твоя судьба, что такого, как ты, героя, и схватили подобные
людишки. Но так всегда бывает со смутьянами.
Тогда Греттир сказал вису:
Чуял скальд
Неспроста на фьорде
Гнета вод60
Свою погибель,
Когда вечор
Старые черти
Крепко его
За горло схватили.
— Что они хотели с тобой сделать, — сказал Вермунд, — когда схватили?
Греттир сказал:
К петле меня
Приговорили,
К плате, что взял
С зятя Сигар,
Да на беду
Себе рябину,
Славой венчанную,
Повстречали61.
Вермунд сказал:
— И ты думаешь, они бы тебя повесили, если бы никто не вмешался?
Греттир сказал:
Скальд бы и впрямь
В силок попался,
В петлю сам
Голову сунул,
Если бы тут
Не подоспела
Торбьёрг к нему —
Хвала премудрой!
Вермунд сказал:
— И она пригласила тебя к себе?
Греттир отвечает:
Доброго мне
Коня велела
Подать опора
Недруга турсов61.
Милость она
Мне оказала:
Домой привела,
Одарила волей.
— Великая ждет тебя жизнь и полная невзгод, — говорит Вермунд, — и вот тебе урок
остерегаться врагов. Но у меня нет желания оставлять тебя здесь, навлекая гнев
многих могущественных людей. Лучше бы ты обратился к своим родичам. Мало кто
захочет принять тебя, если можно этого и не делать. Да и ты нелегко подчиняешься
чужой воле.
Греттир недолго пробыл в Озерном Фьорде и поехал оттуда в Западные Фьорды,
обращаясь за поддержкой ко многим знатным людям. Но у тех всегда находился повод
отказать ему, так его никто и не принял.
LIII
К исходу осени Греттир повернул на юг и нигде не останавливался, пока не приехал
в Покосные Леса к Торстейну, сыну Кугги, своему родичу, и тот хорошо его принял.
Торстейн предложил Греттиру перезимовать у него, и тот согласился. Торстейн был
человек очень работящий и искусный в ремеслах, и люди у него сложа руки не
сидели. Греттир же не был охоч до работы, и поэтому между ними было мало
согласия.
Торстейн построил у себя при дворе церковь, а от дома он велел сделать мост.
Мост был построен с великим искусством. С наружной стороны моста, под балками,
которые его поддерживали, были приделаны кольца и колокольчики, и когда
кто-нибудь проходил по мосту, звон стоял до самого Бакланового Двора, а это в
полумиле оттуда. Торстейн делал эту работу с великим тщанием, ибо он был
искуснейшим кузнецом. Греттир был куда как силен ковать железо, но не всегда у
него лежала душа к работе. Все же он вел себя в ту зиму смирно, так что нечего и
рассказывать.
Люди с Хрутова Фьорда, узнав, что Греттир у Торстейна, собрали с приходом весны
людей. Торстейн же, узнав про это, сказал Греттиру, чтобы тот искал себе другого
пристанища.
— Ибо я вижу, что ты не желаешь работать. Мне же ни к чему люди, что не
работают.
— Куда же ты меня направишь? — говорит Греттир. Торстейн посоветовал ему ехать
на юг, к своим родичам.
— Но приезжай, если они не помогут.
Греттир так и сделал, поехал на юг, к Городищенскому Фьорду, встретился с
Гримом, сыном Торхалля, и пробыл у него до конца тинга. Грим направил его к
законоговорителю Скафти с Уступов. Греттир ехал на юг нижним взгорьем и не
останавливался, пока не приехал в Междуречье, к Торхаллю, сыну Асгрима, сына
Ладейного Грима. Жилья он избегал. Торхалль принял Греттира в память дружбы их
предков62, да и Греттир подвигами прославил свое имя по всей стране. Торхалль
был человек мудрый и хорошо обошелся с Греттиром, но и он не хотел, чтобы тот
долго у него оставался.
LIV
Из Междуречья Греттир отправился в Соколиную Долину, а оттуда на север, на Киль,
и летом долго держался тех мест. Люди, ездившие по Килю на север или с севера,
не могли быть спокойными за свою поклажу: Греттиру случалось и отбирать ее, ибо
он терпел нужду во многом.
Однажды, когда Греттир ехал на север Дорогой Голубиного Клюва, он увидел, что с
севера скачет по Килю человек. Он был большого роста и сидел на добром коне с
наборной уздечкой. На поводу он вел лошадь, навьюченную тюками. Капюшон был
низко надвинут ему на глаза, так что лица нельзя было разглядеть.
Греттиру приглянулись его конь и поклажа, и он направился к нему, поздоровался и
спросил, как его зовут. Тот назвался Лофтом.
— А я знаю твое имя, — сказал он. — Ты, верно, Греттир Силач, сын Асмунда. Куда
путь держишь?
— Этого я еще не решил, — сказал Греттир. — А подъехал я затем, чтобы узнать, не
поделишься ли ты со мной своей поклажей.
Лофт отвечает:
— Зачем это я буду отдавать тебе свое добро? Что ты дашь мне взамен?
Греттир отвечает:
— Разве ты не слыхал, что я не привык расплачиваться? И люди почитают за лучшее
отдать мне то, что я хочу.
Лофт сказал:
— Ставь свои условия тем, кому они нравятся. Я же не отдам так просто того, что
мне принадлежит. Лучше нам разъехаться подобру-поздорову.
И он проехал мимо Греттира и пришпорил коня. Греттир сказал:
— Нет, мы так скоро не расстанемся, — И схватил Лофтова коня за поводья у самых
удил и крепко держит обеими руками. Лофт сказал:
— Езжай своей дорогой. Ничего я тебе своею волей не отдам.
— Это мы посмотрим, — сказал Греттир.
Лофт нагнулся, взялся за нащечный ремень, дотянулся до повода между кольцами и
руками Греттира и потянул так сильно, что Греттиру было не. удержать повода. Так
он и вырвал у Греттира всю уздечку. Греттир поглядел себе на ладони и подумал,
что у этого человека недюжинная сила. Взглянув на него, он сказал:
— Куда ты теперь направляешься?
Лофт в ответ говорит:
Мне идти
В котел гремучий,
Открытый ветрам
Под свод льдяный.
Там меж скал
Сыскать сможет
Моин мужа
По имени Халльмунд63.
Греттир сказал:
— Пожалуй, и не найдешь твоего жилья, если ты не скажешь яснее.
Тогда тот сказал:
Мне не скрыть
От тебя, Греттир,
Если в тот край
Направиться хочешь,
Что Шаровой
Ледник людям
Всем окрест
Верно известен.
На этом они расстались. Греттир увидел, что ему не осилить этого человека. Тогда
Греттир сказал вису:
Атли, медлительный в битвах,
Доблестный Иллуги — оба
Были далеко от скальда
В час для него злосчастный,
Когда бродяга ничтожный,
Лофт, ухватил поводья.
Липа запястий64 заплачет,
Если сын оплошает.
После этого Греттир отправился с Киля на юг и поскакал к Уступам и, встретившись
со Скафти, стал просить у него пристанища. Скафти отвечает:
— Рассказывают мне, что ты очень беспокойно себя ведешь и отнимаешь у людей
добро. Это совсем не к лицу человеку из такого рода. Нам будет легче
договориться с тобой, если ты перестанешь грабить. Но я ношу имя
законоговорителя в этой стране, так что мне не пристало укрывать объявленных вне
закона, преступая тем самым закон. Поищи лучше себе такое место, где бы тебе не
приходилось посягать на чужое добро.
Греттир сказал, что он бы рад, но прибавил, что ему невмоготу жить одному,
потому что он боится темноты. Скафти сказал, что придется уж ему
довольствоваться не самым для себя лучшим:
— И никому слишком не доверяйся, дабы не вышло снова, как на Западных Фьордах.
Многих погубила чрезмерная доверчивость.
Греттир поблагодарил его за добрый совет и осенью снова повернул к
Городищенскому Фьорду и поехал к своему другу Гриму, сыну Торхалля, и пересказал
ему слова Скафти. Грим посоветовал ему поехать на север, к Рыбным Озерам, на
Взгорье Орлиного Озера. Греттир так и сделал.
LV
Греттир поднялся на Взгорье Орлиного Озера, построил себе хижину — следы ее
видны и поныне — и там поселился, ибо он хотел теперь обойтись без грабежей. Он
раздобыл себе сети и лодку, ловил рыбу и тем кормился. Ему было тоскливо жить на
этих горах, потому что он очень боялся темноты. Когда другие объявленные вне
закона узнали, что там поселился Греттир, многие загорелись желанием пойти к
нему, ибо они очень надеялись на его поддержку.
Гримом звали одного северянина, объявленного вне закона. Люди с Хрутова Фьорда
подкупили его, чтобы он убил Греттира, и сулили ему за это свободу и денег. Он
отправился к Греттиру и попросился к нему на житье. Греттир отвечает:
— Не знаю, что тебе за выгода жить со мною. За вами, бродягами, только и смотри.
Но тяжко мне жить в одиночестве, да и нет у меня выбора. Учти, однако: я возьму
только того, кто не будет чураться никакой работы.
Грим сказал, что он ни на что другое и не рассчитывал. И он так насел на
Греттира, что тот поддался на уговоры и пустил его к себе. Грим пробыл там до
самой зимы и все искал случая убить Греттира. Он все никак не мог напасть на
Греттира, ибо тот подозревал его и ни днем ни ночью не расставался с оружием. И
Грим не смел напасть на него, когда он не спит.
Вот как-то утром, вернувшись с озера, Грим вошел в хижину и стал нарочно топать,
чтобы узнать, спит ли Греттир. А тот лежит тихонько и не шелохнется. Меч висел у
Греттира над изголовьем. Грим думает, что лучшего случая не представится. Он
шумит вовсю, чтобы Греттир подал голос. Но все впустую. Тогда он уверился, что
Греттир спит, подкрался бесшумно к постели, дотянулся до меча, снял его со стены
и выхватил из ножен. В тот же миг Греттир соскочил на пол, одною рукой схватил
меч, когда тот уже заносил его, другой схватил за шиворот Грима и так швырнул
его наземь, что тот рухнул ни живой ни мертвый.
— Вот они, твои обещания, — сказал Греттир. Он заставил того рассказать всю
правду, а потом и убил. Теперь Греттир понял, что это такое — пускать к себе
объявленных вне закона. Так прошла зима. Ничто так не мучило Греттира, как его
боязнь темноты.
LVI
Торир из Двора узнал теперь, где поселился Греттир, и решил во что бы то ни
стало убить его. Жил один человек, Торир Рыжая Борода, собой дюжий и убивший
многих. За это он был объявлен вне закона по всей стране. Торир из Двора послал
за ним, а когда они встретились, попросил Рыжую Бороду поехать и убить Греттира
Силача. Рыжая Борода сказал, что это работа не из легких: Греттир человек мудрый
и осмотрительный. Но Торир убеждал его решиться, говоря:
— Этот подвиг как раз для такого героя, как ты. А я уж вызволю тебя и дам еще
денег вдоволь.
Тогда Рыжая Борода согласился. Торир объяснил ему, что и как надо делать, дабы
одолеть Греттира. После этого Рыжая Борода поехал на восток, чтобы Греттир не
заподозрил, откуда он. Он приехал на Взгорье Орлиного Озера, когда Греттир уже
прожил там год. И встретившись с Греттиром, он стал проситься к нему на житье.
Тот отвечает:
— Я не позволю, чтобы кто-нибудь снова сыграл со мною такую шутку, как этот, что
приходил прошлой осенью. Как он только ко мне ни подлизывался, а пожил немного и
пытался меня убить. Теперь уж я не пойду на то, чтобы пускать к себе объявленных
вне закона.
Торир отвечает:
— Да, у тебя есть причины мало доверять объявленным вне закона. Может, ты и
слыхал рассказы о том, как я убивал и бесчинствовал, но только не о том, чтобы я
сделал такую подлость — предал своего хозяина. Тем и худо быть худым, что чего
только ему ни приписывают. Я бы и сам сюда не явился, будь у меня выбор. Но если
мы объединимся, то как-нибудь не пропадем. Можешь сперва испытать меня: гони
меня прочь, если что не так.
Греттир отвечает:
— Ладно, возьму тебя, попробую еще раз. Но будь уверен: если я заподозрю тебя в
предательстве, не быть тебе живу.
Торир сказал, что пусть так и будет. Тогда Греттир впустил его и убедился, что
он работает за двоих, за что бы ни взялся. Куда Греттир ни пошлет его, он готов
на все. Самому Греттиру ничего и делать не приходилось, и никогда не жилось ему
так вольготно с тех пор, как он был объявлен вне закона. Но он был так
осторожен, что Торир все не находил случая напасть на него.
Торир Рыжая Борода прожил на взгорье с Греттиром два года, и стало ему
прискучивать такое житье. Вот он раздумывает, как бы ему усыпить бдительность
Греттира. Как-то весною случилась ночью сильная буря, когда они оба спали.
Греттир проснулся и спросил, где их лодка. Торир вскочил на ноги, побежал к
лодке, всю ее разломал и разбросал обломки во все стороны, как будто это буря ее
разбила. Потом он возвращается в хижину и громко говорит:
— Не повезло нам, приятель, всю нашу лодку разбило, а сети унесло далеко в
озеро.
— Так вытащи их, — сказал Греттир, ибо мне сдается, что это по твоей вине
разбита лодка.
Торир отвечает:
— Навряд ли я к чему так мало способен, как к плаванью. А во всем прочем я,
по-моему, со всяким поспорю. Ты и сам мог убедиться, что тебе не приходилось
работать с тех пор, как я пришел к тебе. Я бы и сейчас не стал тебя просить,
если бы сам мог.
Греттир поднялся, взял оружие и пошел к озеру. В озеро вдавался мыс, а с другой
стороны мыса была большая бухта. Там было глубоко у самого берега, и берег
подмыло, так что образовался омут. Греттир сказал:
— Ну-ка, прыгай за сетью, а я погляжу, на что ты годен.
— Я уже говорил тебе, — сказал Торир, — что не умею плавать. И не знаю, куда же
подевалось все твое геройство и отвага.
— Я бы мог достать сети, — сказал Греттир, — но смотри не предай меня, раз я
тебе доверяю.
Торир отвечает:
— Неужто ты думаешь, что я способен на такую низость и подлость?
Греттир сказал:
— От тебя самого зависит, кем ты себя покажешь.
Потом он сбросил с себя одежду и оружие и пустился вплавь за сетью. Он свернул
ее, поплыл к берегу и выбросил сеть на берег. И когда он собирался выходить из
воды, Торир схватил меч и быстро обнажил его. Когда же Греттир подымался на
берег, Торир бросился ему навстречу и взмахнул мечом. Но Греттир упал спиною в
воду и камнем погрузился на дно. Торир уставил взгляд на воду, готовясь не
пустить Греттира на берег, если тот попробует выйти. Греттир поплыл под водой,
держась у самого берега, чтобы Торир его не увидел, и плыл до самой бухты, что
была у него за спиной, и вышел на берег. Торир всего этого не видел. Он
спохватился не раньше, чем Греттир перебросил его через голову и так швырнул
наземь, что меч выскочил у Торира из руки. Греттир завладел мечом и, не тратя
слов, отрубил ему голову. И пришла ему смерть. После этого Греттир уже никогда
не пускал к себе объявленных вне закона, но он с трудом сносил одиночество.
LVII
На альтинге Торир из Двора узнал о том, что Торир Рыжая Борода убит. Теперь он
убедился, что нелегко иметь дело с Греттиром. Тогда он поехал с тинга на запад
нижним взгорьем и, взяв с собою чуть ли не восемь десятков человек, задумал
лишить Греттира жизни. Но Грим, сын Торхалля, узнав об этом, предупредил
Греттира и просил его быть осторожнее. Греттир не переставая следил за всеми,
кто там проезжал. Как-то раз увидел он, что едет много людей и прямо к его
жилью. Тогда он прыгнул в одно ущелье между скалами, но убегать не хотел, пока
не увидит всех, сколько их там было. Тут и подошел к нему Торир со всеми своими
людьми и велел им расправиться с преступником, говоря, что теперь его песенка
спета. Греттир отвечает:
— Не говорит «гоп», пока не перепрыгнешь. Издалека вы сюда приехали, и, прежде
чем нам расстаться, кое-кто получит на память отметины.
Торир стал так и сяк подстрекать людей к нападению. Ущелье это было такое узкое,
что Греттир легко мог оборонять его с одного конца. Но чему он удивлялся, так
это тому, что они не зайдут ему со спины, чтобы вернее поразить его. Одни из
людей Торира погибли, другие были ранены, но они так ничего и не добились. Тогда
Торир сказал:
— Слышал я, что Греттир прославлен своим мужеством и геройством, но не знал,
чтобы он был настолько сведущ в колдовстве. Ведь за спиной у него падает мужей
вдвое больше, чем спереди. Вижу я, что мы сражаемся с великаном, а не с
человеком.
Говорит он им тогда, что надо уходить. Так они и сделали. А Греттир не мог
понять, как это все получилось. Но он был очень изумлен. Торир со своими людьми
повернул назад, и поскакали они на север. Люди считали, что они покрыли себя
позором. Торир потерял восемнадцать человек, и многие были ранены.
Греттир же пошел к другому концу ущелья и встретил там огромного человека. Тот
сидел прислонясь к скале, весь израненный. Греттир спросил, как его зовут. Тот
назвался Халльмундом:
— И добавлю, чтобы ты получше меня вспомнил: тебе показалось, что я крепко
взялся за уздечку, когда мы прошлым летом встретились с тобой на Киле. Но теперь
я, по-моему, заплатил тебе за это.
— Еще бы! — сказал Греттир. — Не знаю, смогу ли я когда-нибудь с тобой
рассчитаться, но ты выказал великое благородство.
Халльмунд сказал:
— А теперь хочу я, чтобы ты пошел ко мне домой, потому что тебе, верно, тоскливо
здесь на взгорье.
Греттир сказал, что он пойдет с радостью. Пошли они оба на юг, к Круглому
Леднику. Халльмунд жил там в большой пещере, а с ним его дочь, уже взрослая и
собой пригожая. Они хорошо приняли Греттира, и дочка вылечила их обоих. Греттир
долго жил там летом. Он сочинил стихи в честь Халльмунда. Там есть такие слова:
Халльмунд широким шагом
Шел по чертогам горным.
Еще там есть такая виса:
Жадный до лязга железа
Резал дороги крови
Злобный дракон шлемов
Возле Орлиного Озера.
Править пора тризну
По многим, кто там дрался.
Бойцов Бочажной Округи
Сталью разил Халльмунд65.
Рассказывают, что Греттир убил в той битве шестерых, а Халльмунд — дюжину.
К концу лета Греттира потянуло назад, к людям, повидаться с друзьями своими и
родичами. Халльмунд просил его наведываться, когда он будет на юге страны, и
Греттир пообещал. Он поехал теперь на запад, к Городищенскому Фьорду, а оттуда —
в Долины Широкого Фьорда и спросил совета у Торстейна, сына Кугги, куда ему
теперь податься. Но Торстейн сказал, что прибавилось у него противников и мало
кто захочет пустить его к себе.
— Но можешь съездить на юг, на Болота, посмотреть, как там и что.
Осенью Греттир поехал на юг, на Болота.
LVIII
На хуторе Островок жил тогда Бьёрн Боец Долины Хит. Он был сыном Арнгейра, сына
Берси Безбожника, сына Бальки, который занял Хрутов Фьорд, как уже
рассказывалось. Бьёрн был человек очень знатный и духом твердый, и он всегда
пускал к себе объявленных вне закона. Греттир пришел в Островок, и Бьёрн хорошо
его принял, потому что их предки дружили друг с другом. Греттир спрашивает, не
согласится ли он как-нибудь помочь ему. Бьёрн сказал, что Греттир нажил себе по
всей стране столько врагов, что люди поостерегутся укрывать его, дабы их самих
не объявили вне закона.
— Но я охотно пойду тебе навстречу, если ты не тронешь тех, кто живет под моей
защитой, как бы ты там ни поступал с другими людьми в округе.
Греттир согласился. Бьёрн сказал:
— И вот что я придумал. На горе, что отходит к западу от Реки Хит, есть одно
место, удобное и для обороны, и для укрытия, если с умом его устроить. В горе
там дыра, сквозь которую видна дорога, потому что дорога проходит как раз под
тем местом, а прямо под ним — песчаный обрыв такой крутизны, что мало кто
подберется к укрытию, если его обороняет хоть один стоящий муж. По-моему,
лучшего и более подходящего места и не придумать. К тому же оттуда легко ходить
за припасами хоть на Болота, хоть к морю.
Греттир сказал, что он во всем полагается на предусмотрительность Бьёрна, раз он
хочет как-то помочь ему. Греттир направился на Гору Красивых Лесов и там
устроился. Дыру он завесил серой сермяжиной, и с дороги казалось, будто видно
сквозь дыру. За припасами он наведывался на хутора, и люди с Болот считали, что
подобный гость несет им одни несчастья.
Торд, сын Кольбейна, жил тогда на Мысу Хит. Он был хороший скальд. В то время
была страшная вражда между ним и Бьёрном, и Бьёрн не так чтобы очень возражал,
если Греттир когда и вольничал с людьми Торда или его добром. Греттир подолгу
бывал у Бьёрна, и они часто мерялись силой и ловкостью. В саге о Бьёрне66
говорится, что их считали равными по силе во всяких играх. Но большинство людей
все же считает, что Греттир был самый сильный человек в Исландии с тех самых
пор, как тягались силой Орм, сын Сторольва, и Торальв, сын Скольма. Греттир с
Бьёрном проплыли зараз всю Реку Хит — от озера и до моря. Они наносили в реку
камней для переправы, и ни разлив, ни ледостав, ни ледоход так и не снесли с тех
пор эти камни. Греттир провел зиму на Горе Красивых Лесов, и никто на него не
нападал. И хоть многие лишались из-за него добра, ничего нельзя было поделать,
потому что жилье его было неприступно и потому что он всегда был в дружбе со
своими ближайшими соседями.
LIX
Был человек по имени Гисли. Он был сыном того Торстейна, которого велел убить
Снорри Годи. Гисли был человек рослый и сильный, нарядно одевался, носил дорогое
оружие и любил пошуметь и похвастаться67. Он был мореход и пришел летом в
Исландию, в Белую Реку. Минул уже год, как Греттир жил в горах. Торд, сын
Кольбейна, поехал к кораблю. Гисли хорошо его встретил и предложил товар на
выбор. Торд принял предложение, и они разговорились. Гисли сказал:
— Правду ли мне рассказывали, будто вы не придумаете, как отделаться от
преступника, который всячески вам досаждает?
Торд сказал:
— Мы еще не пытались. Но многие считают, что голыми руками его не возьмешь, и
многие имели случай в том убедиться.
— Похоже на то, что вам не справиться с Бьёрном, если вы не прогоните Греттира.
И хуже всего, что я-то буду слишком далеко зимой, чтобы помочь делу.
— Для тебя было бы лучше знать его только по слухам.
— Что ты мне рассказываешь про Греттира! — сказал Гисли. — Я и не то изведал,
когда ходил в походы с конунгом Кнутом Могучим в западные моря. И я, кажется,
умел постоять за себя. Пусть он только мне попадется, уж я тогда испытаю силу
своего оружия.
Торд отвечает, что он потрудится не задаром, если порешит Греттира:
— За его голову положили больше денег, чем за любого другого объявленного вне
закона. Сперва шесть марок серебром, а этим летом Торир из Двора прибавил еще
три марки. Но люди думают, что тому, кто их получит, придется изрядно
потрудиться.
— За деньги люди на все способны, — сказал Гисли, — а мы, торговые люди, тем
паче. Но нам надо держать этот разговор в тайне: он, верно, насторожится, узнав,
что мы с тобой задумали. Зимой я собираюсь быть на Гребне Волны. Не на нашем ли
пути его укрытие? К этому-то он, верно, не приготовится. Я не стану тащить с
собою много народа, чтобы напасть на него.
Торд был очень доволен этим замыслом. Он поехал домой, и никому ни словом об
этом не обмолвился. Но вышло по поговорке: и стены имеют уши. При этом их
разговоре с Гисли случилось быть людям, водившим дружбу с Бьёрном с Долины Хит,
и они слово в слово ему рассказали. А Бьёрн передал при встрече Греттиру,
говоря, что теперь-то те узнают, как идти против него.
— Было бы совсем неплохо, — сказал Бьёрн, — если бы ты не убивал его, а проучил
как следует, если выйдет.
Греттир ухмыльнулся, но ничего не сказал на это. Осенью, незадолго до загона
овец, Греттир спустился на равнину и раздобыл себе четырех баранов. Жители,
узнав об этом, отправились за ним вдогонку. И они поравнялись с ним в то самое
время, как он подходил к обрыву, и решили отогнать от него баранов. Но они не
хотели нападать на него с оружием. Их было шестеро, и они загородили ему дорогу.
Он же разозлился, что останется без баранов, схватил двоих бондов и сбросил с
обрыва, так что они рухнули замертво. Остальные, увидев это, пошли на него, да
без прежнего задора. Греттир взял баранов, сцепил их рогами, взвалил, по два, на
плечи и поднялся к себе в укрытие. Бонды повернули назад, думая, что все
обернулось против них, и были еще меньше, чем прежде, довольны своею судьбой.
Гисли оставался осенью при своем корабле, пока не настало время ставить его на
катки. Не обошлось без задержек, поэтому он опоздал со сборами и выехал
незадолго до первых зимних ночей. Он проехал на север и заночевал под Лавовым
Полем, на южном берегу Реки Хит.
Утром, прежде чем отправиться дальше, Гисли заговорил со своими спутниками:
— Дальше мы поедем в крашеных одеждах. Пускай видит этот преступник: мы не то
что всякие прочие, что тут каждый день разъезжают.
Они — а их было всего трое — так и сделали. И когда они переехали реку, Гисли
снова заговорил:
— Здесь, говорили мне, и живет преступник, вон на той вершине. Нелегко туда
пробраться. И неужто ему самому не захочется спуститься к нам и посмотреть на
наши вещи?
Те сказали, что это он любит.
В то утро Греттир рано встал в своем укрытии. Было холодно, подморозило, и выпал
снежок. Он увидел, что едут с юга через Реку Хит трое мужей, сверкая нарядами и
поливанпыми щитами. Он понял, кто это может быть, и он подумал, что стоит,
пожалуй, кое-чем у них поживиться. Его разбирало любопытство взглянуть на тех,
кто так нарядился. Он берет оружие и сбегает с обрыва. А Гисли, услышав, что
посыпались камни, сказал:
— Спускается со склона человек, и преогромный. Он хочет с нами встретиться.
Покажем себя, ведь добыча идет прямо в руки.
Его люди сказали, что человек этот не побежал бы им в руки, если бы не был так в
себе уверен, и пусть, мол, получит, чего добивался. И они соскочили с коней. Тут
Греттир и подошел к ним. Он взялся за куль с одеждой, что был за седлом у Гисли,
и сказал:
— Это я возьму себе, я часто довольствуюсь малым.
Гисли отвечает:
— Этому не бывать! Или ты не знаешь, с кем имеешь дело?
Греттир отвечает:
— А это мне все равно: я не делаю различий между людьми, когда прошу такие
пустяки.
— Для тебя это, может быть, и пустяки, — говорит Гисли, — а я бы лучше лишился
тридцати сотен локтей сермяжины. Но ты, однако, слишком много себе позволяешь.
Ну-ка, ребята, нападем на него, посмотрим, чего он стоит.
Они так и сделали. Греттир подался назад, ступил за камень, что стоит там у
дороги — он зовется Греттиров Подым, — и стал обороняться. Гисли вовсю
подбадривал своих людей. Греттир увидел, что он вовсе не такой смельчак, за
какого выдавал себя, потому что он прятался все больше за чужие спины. Греттиру
надоело так топтаться, он размахнулся мечом и зарубил насмерть одного из людей
Гисли. Он отбежал теперь от камня и так нападает, что Гисли стал отступать вдоль
горы. Тут погиб и второй его спутник. Тогда Греттир сказал:
— Не видно по тебе, чтобы ты отличался в битвах. И плохо, что ты бросил своих
товарищей.
Гисли отвечает:
— Своя рубашка ближе к телу, и плохо сражаться с чертом.
Не обменялись они и несколькими ударами, как Гисли бросил оружие и пустился во
всю прыть вдоль горы. Греттир дал ему сбросить с себя все, что он захочет, и
Гисли пользовался всякой возможностью, чтобы сбросить с себя что-нибудь из
одежды. Греттир бежал ровно настолько быстро, чтобы держаться на некотором от
него расстоянии. Гисли обежал всю гору, а там через Долину Холодной Реки, через
Склон Аслауг, мимо Кольбейнова Двора и до самой Городищенской Лавы. Гисли был к
этому времени в одном белье, и совсем замучился. Но Греттир все время был у него
за спиной — вот-вот схватит. Он сорвал большой прут. Гисли не останавливался,
покуда не добежал до Реки Морского Фьорда. Вода в ней поднялась, так что вброд
не перейти. Гисли уже совсем думал прыгать в реку, но тут Греттир бросился к
нему, схватил, и стало ясно, кто сильнее. Греттир подмял его под себя и сказал:
— Не ты ли тот Гисли, что хотел встретиться с Греттиром, сыном Асмунда?
Гисли отвечает:
— Я уже с ним встретился, да не знаю, как мы расстанемся. Бери себе все, что ты
захватил, только отпусти меня.
Греттир сказал:
— Боюсь, до тебя плохо дойдут мои слова. Лучше сделаю я тебе заметку на память.
Задрал ему рубаху через голову, да и давай охаживать прутом по спине и по бокам.
Гисли все пытался от него увернуться. Исхлестал его Греттир всего кругом и
выпустил. Подумалось тогда Гисли, что лучше ему не знаваться с Греттиром, чем
заработать еще раз такую взбучку. Больше он никогда на такую порку не
напрашивался. Едва почуяв под собой ноги, прыгнул он в глубокий омут, переплыл
реку и добрался ночью на хутор, что зовется У Конского Холма, чуть живой от
усталости. Он пролежал там неделю, и все тело у него вспухло. После этого он
отправился к месту своей зимовки. Греттир же повернул назад, подобрал брошенные
Гисли вещи и отнес их к себе, только Гисли их и видел. Многие думали, что Гисли
получил по заслугам за свою болтовню и бахвальство.
Греттир так сказал об их встрече:
Если какая кусаться
Плохо умеет лошадь,
Зря не полезет в драку,
Прочь от других ускачет.
А наш неуемный Гисли
Взопрел, удирая от Греттира.
Вовсе Фрейр поединков68
Стыд растерял по дороге.
Весною Гисли собрался ехать к своему кораблю и пуще всего позаботился о том,
чтобы ничего из его товара не везли на юг мимо той горы. Он говорил, что там
живет сам дьявол. Гисли ехал на юг вдоль берега до самого корабля, и больше они
с Греттиром не встречались. С тех пор никто не считал его за важную птицу, и он
больше не упоминается в этой саге. Но усилилась теперь вражда между Тордом,
сыном Кольбейна, и Греттиром. И Торд решил ни перед чем не останавливаться, либо
прогнать Греттира, либо убить его.
LX
Вот прошло две зимы, как Греттир жил на Горе Красивых Лесов, а с приходом
третьей он отправился на юг, на Болота, на хутор у Излучины Ручья, и угнал у
хозяина шесть баранов. Оттуда он спустился к Полям, угнал двух быков и множество
овец себе на мясо и пошел назад южным берегом Реки Хит. Хозяева, узнав об этом,
послали людей к Торду с Мыса Хит и просили его возглавить поход против Греттира.
Сам Торд отговорился, но, уступая их просьбам, поручил пойти с ними своему сыну
Арнору — его потом прозвали Ярлов Скальд — и наказывал им не упустить Греттира.
Разослали людей по всей округе.
Бьярни звали одного мужа, жившего на хуторе Пески. Он собрал людей с того берега
Реки Хит: они решили двинуть против Греттира людей с обоих берегов. С Греттиром
были еще двое: одного из его людей звали Эйольв, он был сыном одного жителя
Красивых Лесов и муж стоящий. Был с ними еще и третий.
Первыми пришли Торарин с Полей и Торфини с Излучины Ручья, а всего человек
двадцать. Греттир хотел было уйти за реку, но тут подошли с того берега Торгейр,
Арнор, Бьярни и их люди. С той стороны, где стоял Греттир, в реку вдавался узкий
мыс. Увидев такую толпу, Греттир загнал весь скот на самый конец мыса, ибо он не
любил расставаться с тем, что однажды попало ему в руки. Жители Болот сразу
пошли на Греттира и держались решительно. Греттир просил своих людей последить,
чтобы они не напали на него со спины. Они не могли все враз на него напасть.
Завязалась жестокая схватка. Греттир рубил обеими руками, и им было нелегко к
нему подступиться. Одни из жителей Болот пали, другие были ранены. Те, кто был
за рекой, застряли, потому что не было поблизости брода. Недолго длилось
сражение, как нападавшие отступились. Торарин с Полей был уже совсем старик и не
участвовал в нападении. Но когда битва уже кончалась, подошли туда Транд, сын
Торарина, и Торгильс, сын Ингьяльда, племянник Торарина, и Финнбоги, сын
Торгейра, сына Торхадда из Долины Хит, и Стсйнольв, сын Торлейва из Лавовой
Долины. Они стали очень подбивать людей к наступлению, и снова разгорелся
жестокий бой.
Греттир увидел, что ему остается одно из двух — либо бежать, либо сражаться не
на живот, а на смерть. Бросился он вперед с таким напором, что никто не мог
перед ним устоять, ибо врагов было столько, что он и не чаял спастись и хотел
только подороже отдать свою жизнь. Он хотел сойтись в бою с самыми стоящими
противниками. И, бросившись на Стейнольва из Лавовой Долины, он ударил его по
голове и рассек ее по самые плечи. А вторым ударом поперек пояса сразил он
Торгильса, сына Ингьяльда, едва ли не разрубив его попалам. Тут бросился вперед
Транд — отомстить за своих родичей, но Греттир ударил его по правому бедру и
разрубил всю мышцу, и тот не мог больше сражаться. После этого Греттир тяжело
ранил Финнбоги. Тогда Торарин сказал, чтобы они уходили:
— Чем больше вы бьетесь, тем сильнее вам от него достается, а убивает он всех
самых лучших.
Они повиновались и повернули назад. Десятеро из них погибли, еще пятеро были
смертельно ранены или покалечены. Да и никто почти не остался без ран из тех,
кто был в битве. Греттир был совсем измучен, но ранен мало. С тем и ушли люди с
Болот, и они понесли большой урон, потому что пало много славных мужей. А люди с
того берега опоздали и подошли туда не раньше, чем закончилась битва. И увидев
участь своих людей, Арнор не захотел подвергать себя опасности, за что его потом
очень осуждали и отец, и многие другие. Люди находят, что он вел себя отнюдь не
геройски. То место, где они сражались, зовется теперь Мысом Греттира.
А Греттир и его люди взяли лошадей и поскакали в гору, ибо все они были ранены.
Когда они доехали до Красивых Лесов, Эйольв там и остался. Там стояла хозяйская
дочка, и она спросила, какие новости. Греттир рассказал все подробно как было
дело и сказал вису:
Можно ли ждать, о диса
Брачных уборов, что скоро
Стейнольва череп срастется,
Павшие снова встанут?
Торбьёрна кости тоже
Так и трещали в сече.
Десять владетелей злата
В поле сложили головы69.
Потом Греттир поехал к себе в укрытие и оставался там всю зиму.
LXI
Когда же они встретились с Бьёрном, тот сказал Греттиру, что дела плохи:
— И тебе нельзя далее здесь оставаться, ведь ты убил моих родичей и друзей. Но
покуда ты здесь, я не намерен отказываться от своих обещаний.
Греттир сказал, что он должен был защищать свою жизнь:
— Но плохо, что это тебе не по сердцу.
Бьёрн сказал, что сделанного не исправишь.
Немного погодя пришли к Бьёрну те, кто потерял из-за Греттира родичей, и просили
не дозволять этому беззаконнику жить там ко всеобщему негодованию. Бьёрн сказал,
что будет по-их-нему, пусть только зима пройдет.
Транд, сын Торарина с Полей, поправился. Он был человек недюжинный. Он был женат
на Стейнун, дочери Хрута с Гребневого Мыса. Торлейв из Лавовой Долины, отец
Стейнольва, тоже был большой человек. От него ведут свой род люди из Лавовой
Долины. Больше ничего не рассказывается о том, что было между Греттиром и людьми
с Болот, пока он оставался там в горах. Бьёрн продолжал водить с ним дружбу,
хотя и поубавилось у него самого друзей из-за того, что он дозволял Греттиру там
жить, ибо людям вовсе не нравилось, что за их родичей не заплачено виры.
Перед тингом Греттир ушел с Болот, Он снова отправился на Городищенский Фьорд и,
встретившись с Гримом, сыном Торхалля, спросил у него совета, как быть дальше.
Грим сказал, что у него нет никакой возможности пустить Греттира к себе. Тогда
Греттир отправился к своему другу Халльмунду и прожил у него до конца лета.
Осенью Греттир пошел в Козью Землю и оставался там, пока не распогодилось. Тогда
он отправился к Леднику Козьей Земли и пошел вдоль ледника на юг, прихватив с
собою котелок и огниво. Люди думают, что этот путь указал ему Халльмунд, знавший
там все вдоль и поперек. Греттир все шел и шел, пока не встретилась ему на пути
долина, длинная и очень узкая и со всех сторон закрытая ледниками, сползавшими в
нее. В одном месте он спустился и увидел там красивые склоны, поросшие травой и
кустарником. Там были горячие источники, и он подумал, что это, верно, подземный
огонь не дает ледникам сомкнуться в долине. Через долину протекала речка с
отлогими песчаными берегами. Солнечный свет почти не проникал туда, и он диву
давался, сколько в долине пасется овец. Эти овцы были много лучше и жирнее
виданных им прежде.
Греттир там устроился и сделал себе хижину из дерева, что там нашлось. Он ловил
овец и тем кормился. Одна овца давала там мяса больше, чем две в любом другом
месте. Была там одна буроголовая овца с ягненком, на ее рост он особенно
дивился. Ему показалось заманчивым взять от нее ягненка. Он так и сделал и потом
зарезал этого ягненка. Было в нем сорок мер сала, и притом самого лучшего. А
Буроголовка, потеряв ягненка, стала каждую ночь ходить к хижине Греттира и так
блеять, что он совсем не мог спать по ночам. Он был и сам не рад, что зарезал
этого ягненка, так она его изводила.
Каждый вечер, едва смеркалось, он слышал пастуший крик, и по этому крику все
овцы собирались каждый вечер к загону. Греттир рассказывал, что эта долина была
подвластна одному полутроллю, помеси человека с великаном, по имени Торир, и сам
Греттир был там под его защитой. Греттир назвал долину по его имени — Торирова
Долина70. У Торира, говорил он, были дочери, с которыми он, Греттир, тешился. А
они были только рады, потому что туда никто никогда не захаживал. Греттир не
забыл про пост и не ел в Великий пост мяса, а ел только сало и печенку.
Ничего за всю зиму не случилось. Греттиру так надоело это житье, что стало ему
совсем невмоготу там оставаться. Покинул он тогда эту долину и пошел через
ледник на юг, и вышел с севера в середине хребта Широкий Щит. Он поставил там
каменную плиту и пробил в ней отверстие: говорят, что если посмотреть в это
отверстие, видно ущелье, ведущее к Торировой Долине. Потом Греттир пошел дальше
на юг и дошел до самых Восточных Фьордов. Он был в пути все лето и зиму. Он
повидался там со всеми большими людьми, но все время что-нибудь да мешало, и
нигде не нашлось для него ни крова, ни пристанища. С тем и пошел он назад, на
север, и жил то там, то тут.
LXII
Вскоре после того, как Греттир ушел с Пустоши Орлиного Озера, объявился там
человек по имени Грим. Он был сыном одной вдовы с Горба. Он убил Эйда, сына
Скегги с Кряжа, и был за это объявлен вне закона. Он поселился в том самом
месте, где прежде жил Греттир, и ловил в озере много рыбы. Халльмунд невзлюбил
его за то, что он жил на Греттировом месте, и сказал про себя, что, как бы ни
ловилась у него рыба, проку ему от этого будет мало.
Вот случилось однажды, что Грим выловил сотню рыб, отнес их домой и разложил
перед хижиной, а наутро пришел туда — вся рыба до единой пропала. Это показалось
ему странным, пошел он к озеру и выловил на сей раз две сотни рыб. Отнес домой,
разложил, и снова все то же самое — наутро вся рыба пропала. Ему подумалось,
что, стало быть, это неспроста. На третий день наловил он три сотни рыб. Отнес
домой, а сам сидит в своей хижине и смотрит через отверстие в двери, не подойдет
ли кто к хижине. Так шло время и, когда миновала третья часть ночи, он услышал,
что кто-то ходит снаружи, тяжело ступая. Тогда Грим взял свою секиру — а она
была преострая — и решил узнать, что у того на уме. Пришелец нес за спиной
большую корзину. Он поставил корзину, осмотрелся и никого не увидел. Он
запускает руки в рыбу, как в свое добро. Покидал он всю рыбу в корзину и
наполнил ее доверху. Рыба была такая крупная, что, подумалось Гриму, и лошадь бы
не снесла больше. Человек пригнулся, чтобы взвалить себе ношу, и только хотел
встать, как Грим выскочил и ударил его что есть силы по шее, так что секира
вошла в него по самый обух. Человек вскочил и побежал во всю прыть с корзиной на
юг в горы. Грим за ним, чтобы узнать, попал ли он в него. Так бежали они до
Шарового Ледника, и там этот человек вошел в пещеру. В пещере пылал костер, и
сидела женщина большого роста, но собой пригожая. Грим услыхал, что она
поздоровалась с отцом и назвала его Халльмунд. Тут Халльмунд свалил с плеч ношу
и тяжело вздохнул. Она спросила, почему он в крови. Он сказал в ответ так:
Я узнал,
Что нельзя мужу
Слишком в свои
Силы верить.
В смертный час
Изменит удача,
Но и дух
Воина дрогнет.
Она стала расспрашивать его о случившемся, и он рассказал ей все, как было.
— Теперь послушай, — сказал он, — я поведаю о том, что совершил в жизни. Я
расскажу об этом в песни, а ты вырежь ее на палочке рунами.
Она так и сделала. Тогда он сказал Песнь Халльмунда, и в ней говорится так:
С Греттиром я
Тягался на славу,
Вырвал из рук
Его поводья.
Такое ему
В диковину было,
Глаз не сводил
Он с ладоней.
Следом за тем
На Орлиное Озеро
Торир пришел
К нам войною.
Восемь вдвоем
Десятков воинов
Вспять обратили
В ратном споре.
Греттир нес
Гибель воинам,
Мощной рукой
Щиты кромсая,
Но, однако ж,
Много глубже
След пролагал
Булат Халльмунда,
Руки сек,
Сносил головы
Всем, кто грозил
Греттиру сзади.
И мужей
Полторы дюжины
В тех горах
Лежать оставил.
Я умерщвлял
Вражье племя,
Жителей скал —
Род великанский.
Уничтожал
Всякую нежить,
Ублюдков троллей
Бил нещадно.
Для многих был
Недругом злейшим,
Для альвов и турсов —
Нечистой твари71.
О многих своих деяниях рассказал Халльмунд в песни, ибо он исходил всю страну.
Тогда его дочь сказала:
— Человек этот не стоял разинув рот, и этого надо было ждать: ведь ты покушался
на его добро. Кто же теперь отомстить за тебя?
Халльмунд отвечает:
— Навряд ли это суждено. Греттир, тот, я думаю, отомстил бы за меня, будь у него
такая возможность. Но нелегко одолеть удачу этого человека, ибо его, верно, ждет
большое будущее.
И вместе с этой песнью таяли силы у Халльмунда. Вот кончилась песнь, и почти в
то же время умер Халльмунд. Она очень убивалась и горько плакала. Тут вышел к
ней Грим и стал ее утешать:
— Всякий должен умереть в свой черед, когда приходит его пора. И это случилось
во многом по его вине: ведь я не мог смотреть, как он меня грабит.
Она сказала, что его правда и самоуправство до добра не доводит.
После этого разговора у нее отлегло от души. Грим остался в пещере на много
ночей и запомнил Песнь Халльмунда. Они хорошо поладили. Грим прожил на Взгорье
Орлиного Озера зиму после смерти Халльмунда. А потом нашел его на Взгорье
Торкель, сын Эйольва, и они сразились. Схватка их кончилась тем, что Грим
одержал верх над Торкелем, но не стал убивать его. И Торкель взял его к себе, и
помог уехать, и дал ему много всякого добра. И все считали, что они благородно
обошлись друг с другом. Грим стал потом мореходом, и о нем есть большая сага72.
LXIII
Теперь надо рассказать о том, что Греттир, вернувшись с Восточных Фьордов, стал
прятаться и скрываться, потому что он вовсе не искал встречи с Ториром. Летом он
жил под открытым небом на Пустоши Подмаренничной Долины и в других местах.
Случалось ему бывать и на Пустоши Дымов. А Торир, узнав, что Греттир на Пустоши
Дымов, собрал людей и поехал на пустошь, думая, что уж теперь-то он его не
упустит. Греттир заметил их не раньше, чем они совсем близко к нему подъехали.
Он был тогда у пастушьей хижины, что стояла возле дороги. С ним был еще один
человек. Они увидели всю эту гурьбу, и раздумывать было некогда. Тогда Греттир
сказал, что надо повалить лошадей и втащить их в хижину. Они так и сделали.
Торир проехал с юга на север всю пустошь, а дружка их нет как нет, и, никого не
найдя, они повернули назад. Когда же они ускакали на запад, Греттир сказал:
— Они будут, пожалуй, недовольны походом, если мы не встретимся. Посторожи
коней, а я выйду им навстречу. Хороша будет шутка, если они меня не узнают.
Спутник пытался его отговорить, но он все же пошел. Он переоделся, низко
надвинул капюшон на лицо, взял в руки посох и пошел по дороге им навстречу. Они
поздоровались с ним и спросили, не видал ли он, чтобы ехали по пустоши
какие-нибудь люди.
— Видал я людей, которых вы ищете. Вы их чуть-чуть не встретили, ведь они были
вон там, южнее болот по вашу левую руку.
Услышав это, они погнали коней к тем болотам. Там была такая трясина, что они
застряли и чуть не целый день провозились, вытаскивая лошадей. Недобрым словом
помянули они этого бродягу, что так подшутил над ними. А Греттир скорей пошел
назад к своему сотоварищу и сказал, когда они встретились, такую вису:
Сих зачинщиков сечи
Скальд на дороге не тронул.
Распри бежать оружия
Трудный для Греттира жребий.
Не говорите, что разум
Видрира стали оставил:
Просто пытатель лука
Лучшего ищет случая.
Целое войско встретив,
Я должен уйти поневоле73.
Потом они поскакали во всю прыть на запад и прямо ко Двору и поспели туда
прежде, чем вернулся Торир со своими людьми с гор. И поблизости от хутора к ним
присоединился один человек. Он не признал их. А у самого хутора они увидали
женщину, молодую и нарядную. Греттир спросил, кто это. И их спутник сказал им,
что это дочка Торира. Тогда Греттир сказал вису:
Хоть у скальда и правда
Редко что значат речи,
Ты не забудь, о дева,
Ториру весть поведать.
Скажи, что с Двором рядом
Сам-третий проехал Греттир —
Малая горстка воинов
Прямо у самой ограды.
Отсюда их спутник и узнал, кто они такие. Он поехал от хутора к хутору, всюду
рассказывая, что приезжал Греттир. Когда же Торир вернулся, многие сочли, что
Греттир ловко его обморочил. Торир послал своих соглядатаев выведать, куда он
направляется. Греттир же принял решение отправить своего сотоварища с лошадьми к
хуторам на запад, а сам поднялся в горы и, завернувшись в плащ и опустив капюшон
на глаза, к началу зимы ушел на север, и никто его не узнал. Все считали, что
Ториру досталось от Греттира так же, как и в прошлый раз, если не хуже.
LXIV
Стейном звали священника, жившего на Реке Островной Долины, в Бардовой Долине.
Он был добрый хозяин и состоятельный. Сын его Кьяртан уже вырос и был муж
стоящий. Торстейном Белым звали одного человека, жившего на хуторе Песчаные
Холмы, южнее Реки Островной Долины. У него была жена по имени Стейнвёр, молодая
и веселая, у них были дети, в то время еще малолетние. Считалось, что на дворе у
них неладно — захаживают туда тролли. За две зимы до того, как Греттир пришел на
север, в эти места, случилось так, что Стейнвёр, хозяйка Песчаных Холмов, на
Рождество пошла по своему обыкновению на Реку Островной Долины к службе, хозяин
же остался дома. Люди легли вечером спать, а среди ночи услышали страшный шум в
покоях, около хозяйской постели. Никто не решился встать и взглянуть, что там
такое, потому что людей в доме было мало. Наутро хозяйка вернулась домой, а
хозяин-то пропал, и никто не знает, что с ним случилось. Прошло лето. На
следующую зиму хозяйка вновь собралась к службе, а работнику своему наказала
остаться дома. Не хотел он, но сказал, что она хозяйка — ей и решать. Случилось
все, как и в прошлый раз: пропал и работник. Сильно подивились этому люди. Они
увидели у входных дверей пятна крови и подумали, что это не иначе, как нечистая
сила забрала их обоих. Слух об этом разнесся по всей округе, дошел он и до ушей
Греттира. А ему было не привыкать расправляться со всякой нечистью да нежитью,
вот он и пошел в Бардову Долину и явился в канун Рождества на Песчаные Холмы. Он
не открылся и назвался Гестом74. Хозяйка увидела, какой он большущий, а
работники очень все испугались. Он попросился переночевать. Хозяйка сказала, что
еда для него найдется, «а уж позаботься о себе сам». Он сказал, что согласен.
— Я, — говорит, — останусь дома, а ты ступай к службе, если хочешь.
Она отвечает:
— Ты смелый человек, раз не боишься остаться дома.
— Однообразная жизнь не по мне, — сказал он.
— Нехорошо оставаться дома, — говорит она, — только мне не перейти через реку.
— Я тебя переправлю, — говорит Гест.
Тогда она собралась к службе и взяла с собой маленькую дочку. Была оттепель,
река вскрылась, и по ней шел лед. Хозяйка сказала:
— Не перейти через реку ни пешему, ни конному.
— Верно, здесь есть брод, — сказал Гест, — так что не бойтесь.
— Перенеси сперва дочку, — сказала хозяйка. — Она полегче.
— Мне совсем ни к чему ходить дважды, — говорит Гест. — Я перенесу тебя на руке.