Аульв и крестьянская девушка
Хозяин одного хутора на востоке страны каждое лето выгонял коров на летнее пастбище. Теперь так почти никто не делает, а тогда было принято повсюду. Хозяйничала на пастбище его дочка. Однажды, когда она варила обед, в дом вошел парень лет семнадцати, красивый и приветливый. Девушка вежливо поздоровалась с ним и спросила, кто он. Парень сказал, что он Аульв, и попросил, чтобы она давала ему молока для его больной матери, потому что своей коровы у них нет, а он за это будет помогать ей по хозяйству. Девушка согласилась. Аульв протянул ей деревянный жбанчик, и она наполнила его молоком. Потом она накормила парня и велела ему приходить каждый день, хотя он и это молоко ещё не отработал. Аульв обрадовался, сердечно поблагодарил хозяйскую дочь и ушел.
Он принес матери молоко и рассказал о доброй крестьянской девушке. Мать сочла, что хозяйская дочка поступила великодушно и достойна всякой похвалы.
– Боюсь только, – сказала она, – что встреча эта к добру не приведет и горя нам не миновать. Однако будь что будет.
Каждый день Аульв приходил к девушке, и она давала ему молока и кормила его. А осенью она вернулась к себе домой. Он и туда к ней частенько наведывался, но об этом никто и понятия не имел. Когда хозяин узнал, что его дочь ждет ребенка, он очень разгневался и хотел выведать имя её дружка, но девушка отказалась назвать его. Ни пастух, который пас на пастбище коров, ни скотница, которая помогала их доить, тоже ничего ему не сказали.
Летом хозяйская дочка снова поехала на пастбище, и Аульв снова помогал ей по хозяйству. Вот пришло ей время родить. Аульв не отходил от неё ни на минуту, брызгал ей в лицо водой и всячески ободрял её. Она родила мальчика, и Аульв отнёс ребенка к своей матери.
– Чему быть, того не миновать, – сказала она и взяла ребенка,
А Аульв вернулся к своей возлюбленной и ухаживал за ней, пока она совсем не оправилась.
Пришла осень, настала пора покинуть летнее пастбище. Девушка и Аульв долго толковали, как им быть дальше. Аульв просил её три года не выходить замуж. Девушка обещала сделать все, что в её силах.
– Боюсь только, отец не разрешит мне так долго ждать и заставит выйти замуж против моей воли, – сказала она.
На этом они распрощались, и девушка уехала домой. Отец встретил её сурово.
Как‑то зимой приехал к ним один крестьянин, человек богатый и достойный. Он посватался к девушке, и хозяин тут же дал своё согласие. Узнав об этом, дочь стала просить, чтобы ей разрешили подождать три года. Жених готов был уступить, однако отец воспротивился. Он не захотел откладывать, и свадьбу договорились сыграть через месяц. Услыхала девушка, что отсрочки не будет, и сказала своему жениху:
– Ладно, пусть будет так, как хочет отец, но к тебе у меня есть одна просьба.
Жених дал слово исполнить всё, что она пожелает, и она попросила, чтобы он никогда не брал к ним работников на зиму без её ведома. Он тут же согласился.
В назначенный срок сыграли свадьбу, и хозяйская дочка благополучно переехала в усадьбу мужа. Молодые хорошо ладили друг с другом. Жена отличалась трудолюбием, только была очень молчаливая, и никто никогда не видел, чтобы она смеялась. Муж был человек добрый и всякому готов был оказать услугу.
Так минуло три года, пошёл четвертый. Как‑то раз работал крестьянин у себя на дворе и вдруг видит – идет человек приятной наружности с ним мальчик лет трёх или четырёх. Пришелец поздоровался, хозяин ответил и спросил, как его зовут. Оказалось, прозвище у пришельца Горемыка и он ищет работу, чтобы прокормить себя и сына.
– Возьмите нас с мальчонкой к себе на зиму, – попросил он. – Я слыхал, что вы с женой добрые люди.
Крестьянин обещал взять, если жена не будет против. Пошел он к жене и рассказал, что какой‑то бедный человек с маленьким мальчиком просит взять его на зиму.
– Если ты не против, я бы взял их, – сказал он.
– А ты забыл слово, которое дал мне, когда я выходила за тебя замуж? – спросила жена.
Хозяин помнил о своем слове.
– Поэтому я и сказал ему, что прежде поговорю с тобой. Но мне бы очень хотелось, чтобы ты разрешила взять на зиму этого человека. Ведь у него ребёнок.
Жена ответила:
– Что ж, бери, хотя мне это не по душе. Да, видно, от судьбы всё равно не уйдешь.
Хозяин вернулся к пришельцу и сказал, что оставляет его с мальчиком на всю зиму, а для жилья он выделил им отдельную пристройку.
Пришелец был человек молчаливый и кроткий. К хозяйке он никогда не обращался и даже не здоровался с нею. Но она следила, чтобы они с мальчиком всегда были сыты и не терпели ни в чем никакой нужды. На прощёное воскресенье собрались хозяин с хозяйкой в церковь. Перед отъездом хозяин спросил жену, у всех ли на хуторе она попросила прощения, может статься, она когда‑нибудь кого‑нибудь и обидела. Жена ответила, что попросила.
– И у нашего нового работника?
– Нет, – ответила она, – его я не обижала.
Хозяин сказал:
– Не нравится мне это. Мы не поедем в церковь, пока ты не попросишь у него прощения.
– Зря ты меня к этому принуждаешь, смотри, как бы тебе потом не раскаяться, – сказала она и пошла к пристройке, где жил работник со своим сынишкой.
Ждал‑ждал хозяин жену, не дождался и пошел посмотреть, почему её так долго нет. Заходит он в дом и видит, что его жена и работник, оба мертвые, лежат в объятиях друг друга, а над ними плачет мальчик. Хозяин чуть ума не лишился от горя, когда понял, что сам виноват в их смерти. Однако он взял себя в руки, кликнул людей, велел им унести покойников и похоронить их честь честью. А мальчика утешил, как мог, и оставил его у себя за сына. Когда мальчик вырос, он стал уважаемым человеком, женился и у него было много детей.
Говорят, будто хозяйка в последнюю зиму открыла своей служанке, что человек, пришедший к ним, – Аульв и она зналась с ним, когда работала у отца на летнем пастбище, а мальчик – это их сын. Она сказала, что раз уж им не суждено было пожениться, то и жить рядом не следовало, ведь сердца их пылали любовью. Поэтому они не смели друг с другом даже словом перемолвиться.
Но все это служанка рассказала хозяину, когда его жены уже не было в живых. И с тех пор никто никогда не видел его весёлым.
Текст взят с сайта Сказка
Copyright © Tim Stridmann
Братья из Бакки (Bakkabræður)
Давным‑давно в Сварфадардале на хуторе, что называется Бакки, жил один бонд. У него было три сына: Гисли, Эйрик и Хельги. Они прославились своей глупостью, и об их глупых поступках есть много историй, хотя здесь будет рассказано о нескольких из них.
Однажды, когда братья уже выросли, они пошли со своим отцом в море ловить рыбу. Внезапно старик почувствовал себя так плохо, что он прилёг.
Они взяли с собой в море бочонок с сывороткой. Когда прошло некоторое время, старик попросил у них сыворотки.
Тогда сказал один из них:
– Гисли‑Эйрик‑Хельги! – они обращались так друг к другу, потому что знали только, что их так зовут, – отец наш зовёт бочонок.
Тогда второй сказал:
– Гисли‑Эйрик‑Хельги, отец наш зовёт бочонок, – то же самое повторил третий, и так они продолжали до тех пор, пока отец умер, потому что никто из них не понял, что старик просил бочонок.
С тех пор пошла поговорка: «Просит бочонок», – о тех, кто умирает.
После этого братья повернули к берегу, убрали тело старика, привязали его на спину гнедой кобылы, что у них была, и погнали её прочь, решив идти туда, куда она пойдет. Они говорили, что старая Гнедушка знает, куда направиться.
Позже они обнаружили Гнедушку без поклажи и без узды, так они узнали, что она нашла дорогу, но не потрудились узнать, где она оставила старика.
Братья поселились в Бакки после своего отца и были известны по названию хутора, их прозвали Братья из Бакки или Дурни из Бакки. Они унаследовали Гнедушку после старика и хорошо ухаживали за ней.
Однажды подул очень сильный ветер, и они испугались, как бы Гнедушку не унесло. Поэтому они нагрузили на неё камни, сколько она могла вынести, и обложили её вокруг. После этого её не унесло ветром, но и встать она тоже не смогла.
Однажды, когда у братьев из Бакки была ещё их Гнедушка, они путешествовали зимой по льду в лунном свете. Один ехал на лошади, а остальные шли за лошадью. Они заметили человека, который все время ехал рядом со всадником, и очень удивились тому, что он не произносил ни слова, кроме того, им послышалось, что с каждым шагом лошади он говорит: «Каури, Каури».
Им показалось это странным, потому что они не знали никого с этим именем. Тут всадник решил себе оставить этого парня позади себя.
Но чем быстрее он ехал, тем чаще он слышал: «Каури, Каури», а его братья видели, что спутник всё время держится рядом с братом, медленнее тот ехал или быстрее.
В конце концов, они пришли домой и увидели, что едва тот, что ехал на лошади, спешился, его спутник тоже спешился, завел лошадь в стойло вместе с братьями, но он полностью исчез, как только они вошли внутрь из‑под лунного света.
Если одному брату нужно было куда‑то пойти, они всегда шли все вместе. Однажды они отправились в долгое путешествие почти в три расстояния до тинга[1]. Как только они преодолели две трети пути, они вспомнили, что намеревались одолжить для путешествия лошадь. Они повернули домой, одолжили лошадь и так продолжили своё путешествие.
Однажды, как обычно, братья пошли к хозяину их земель оплатить долг за Бакки. А той землей владела одна вдова. Они выплатили ей долг и остались у неё на ночь. Следующим утром они отправились домой и проделали долгий путь.
Когда они были на полпути, один из них взял слово и сказал:
– Да, Гисли‑Эйрик‑Хельги, теперь я припоминаю, что мы не попросили эту женщину пожелать нам доброго пути.
Остальные согласились с этим. Так они вернулись назад к вдове и попросили её:
– Пожелай нам доброго пути!
Они продолжили путь домой, но опять едва проделали половину пути, вспомнили, что забыли поблагодарить вдову за добрые пожелания. Поэтому, чтобы никто не смеялся над ними из‑за их невоспитанности, они снова повернули назад, встретились с вдовой, со всей тщательностью поблагодарили её, и тогда пошли домой.
Однажды, когда братья опять путешествовали, они встретили человека, у которого в руках был зверь, которого они раньше никогда не видели. Они спросили, как называется этот зверь и для чего он нужен. Человек ответил, что это кот, и что он убивает мышей и избавляет от них дом. Братья решили, что это очень полезно, и спросили, не продается ли этот кот. Человек ответил, что если они предложат за него хорошую цену, то он продаст им его, и так случилось, что они купили кота задорого.
Вот они пошли домой с кошкой и очень радовались. Когда они вернулись домой, то вспомнили, что забыли спросить, что кот ест. Они пошли туда, где жил человек, который продал им кота. Тогда уже свечерело. Один из братьев заглянул в окно и крикнул:
– Что ест этот кот?
Ничего не подозревающий человек ответил:
– Этот проклятый кот ест всё.
С этим братья пошли домой, начав размышлять о том, что кот ест всё. Тогда сказал один из них:
– Этот проклятый кот ест всё и моих братьев тоже, – и так повторил каждый из них.
Они решили, что лучше им больше не иметь такую угрозу над своей головой, наняли человека убить её и мало получили выгоды с покупкой кота.
Однажды братья купили большую кадку на юге Городищенского Фьорда и разломали её на части, чтобы легче было перевезти её.
Вернувшись домой, они собрали кадку и стали её использовать, но она протекала. Братья начали изучать, почему это происходит. Один из них сказал так:
– Гисли‑Эйрик‑Хельги, неудивительно, что кадка протекает, ведь дно на юге в Городищенском Фьорде.
Отсюда пошла такая поговорка: «Неудивительно, что кадка протекает».
Однажды хутор Бакки посетил хоуларский епископ. Братья были дома, они захотели оказать радушный приём и предложили ему выпить. Епископ согласился, но так как у братьев не было лучшей посудины, чем новый ночной горшок, они налили сливки епископу в него.
Епископ не захотел ни брать эту посуду, ни пить из неё. Тогда братья переглянулись и сказали:
– Гисли‑Эйрик‑Хельги, он не хочет здесь в Бакки пить сливки; должно быть, он предпочитает пить мочу.
Братья из Бакки заметили, что погода холоднее зимой, чем летом, и то, что в доме прохладнее, чем в нём больше окон. Поэтому они полагали, что холод и свет в доме бывает из‑за того, что в нём есть окна.
Поэтому они построили себе дом по новому образу, у которого не было окон, так что внутри была кромешная тьма, какую только можно представить.
Они увидели, что это, несомненно, маленький недостаток этого дома, но они успокоили себя тем, что зимой будет тепло, а ещё они решили исправить это одним хорошим способом.
Одним прекрасным летним днём, когда ярко светило солнце, они принялись выносить темноту из дома в своих шапках (некоторые говорят, в корытах), выбрасывать из них темноту и приносить в них обратно в дом солнечный свет. Они ожидали, что в конце концов в нём станет светло. Но когда вечером они перестали работать и собрались внутри, как и раньше ничего не было видно дальше вытянутой руки.
Одним летом у братьев была не телившаяся корова. Их это очень беспокоило, и они решили найти для неё быка. Когда у коровы началась течка, они пошли с ней к одному бонду, у которого был бык, у попросили его об этом. Бонд разрешил им это и показал им быка в поле.
Братья повели коровку к быку и провозились с ней весь день. Наконец, они вернулись к бонду и сказали ему, что бык его ни к чему не способен.
Тогда бонд поинтересовался, как они держали корову, и намекнул им, что они делали это по‑дурацки, как и следовало от них ожидать.
– О, нет! – отвечали они. – Мы клали корову на спину и держали её так вверх ногами.
– Я подозревал, – сказал бонд, – что вы не обычные дурни.
Братьям из Бакки рассказали, что полезно время от времени принимать горячие ножные ванны. Но так как у них обычно было мало дров, им было неохота подогревать для этого воду.
Однажды им во время своего путешествия посчастливилось найти горячий источник. Предвкушая, что сейчас примут горячую ножную ванну, они стащили башмаки и чулки, уселись напротив друг друга вокруг горячего источника и засунули в него ноги.
Но когда они начали проверять, никто не мог отличить свои ноги от чужих. Долго они недоумевали над этим. Они не решались двинуться, потому что могли взять неправильные ноги, и так они сидели, пока туда не пришел один путешественник.
Они позвали его и попросили во чтобы то ни стало разобрать их ноги. Человек подошел к ним и ударил свои посохом по их ногам, так они различили, где чья нога.
Однажды братья отправились собирать хворост; это было высоко на крутом склоне горы. Когда они собрали хворост, то связали его в вязанки чтобы скатить с откоса.
Тогда они поняли, что они не смогут ни увидеть, что случится с вязанками во время их пути, ни узнать, что случится с ними, когда они остановятся внизу.
Тогда они придумали завязать одного из братьев в одну вязанку, чтобы он присматривал за вязанками. Так они взяли Гисли, завязали его в одну вязанку так, что у него торчала наружу одна голова. Потом они толкнули вязанки, и они покатились со склона, пока не оказались внизу.
Но когда Эйрик и Хельги спустились вниз и нашли своего брата, то не нашли голову, поэтому он ничего не мог сказать о том, что случилось с вязанками во время пути, и где они приземлились.
Хотя Эйрик и Хельги остались теперь вдвоём, они всегда обращались друг к другу, как и раньше: «Гисли‑Эйрик‑Хельги».
Последнее, что я слышал о братьях Эйрике и Хельги – это то, что они увидели полную луну, поднимающуюся из моря, и не поняли, что это было.
Тогда они пошли к ближайшему хутору и спросили бонда, что это за страшный зверь.
Человек ответил им, что это боевой корабль. Они были так напуганы этим, что побежали в коровник, закрыли дверь и окна, так что ни один луч света не мог туда попасть, и говорят, что они уморили себя там голодом из‑за страха перед этим боевым кораблём.
Примечания
[1] Одно расстояние до тинга (þingmannaleið) – расстояние, преодолеваемое за день во время поездки на тинг (около 37,5 км).
© Перевёл с исландского Тим Стридманн с помощью Халльдоры Трёйстадоуттир
© Þýtt af Tim Stridmann með hjálp Halldóru Traustadóttur
Исландский текст см. на сайте Netútgáfan
Copyright © Tim Stridmann
Дьякон из Миркау (Djákninn á Myrká)
Давным‑давно на хуторе Миркау уезда Эйяфьордур жил дьякон. Имени его никто не помнил. У него была девушка по имени Гудрун. Многие говорили, что жила она на хуторе Байгисау, на другой стороне реки Хёргау и была служанкой местного священника. У дьякона был конь в серых яблоках, он часто на нём разъезжал. Коня он называл Факси.
Однажды перед самым Рождеством дьякон ехал в Байгисау чтобы пригласить Гудрун на Рождество в Миркау. Он приехал в Байгисау, пообещал Гудрун забрать её в определенное время и отвезти на праздник в Миркау. В предыдущие дни выпало много снега, землю сковал лёд. Однако когда дьякон приехал к своей подруге, случилась оттепель – река вышла из своих берегов, и дьякон задержался в Байгисау. На обратном пути ему пришлось дольше скакать вдоль реки, чтобы перебраться через неё в другом месте. Но на середине реки случилось так, что лед под дьяконом и его лошадью треснул, и он упал в воду.
На следующее утро один из крестьян соседнего хутора увидел лошадь без седока и признал в ней Факси. Он испугался, так как днём раньше он видел проезжавшего мимо дьякона и не заметил, чтобы тот вернулся обратно – в голове его зародилось неприятное подозрение. Крестьянин подошел поближе и действительно увидел Факси, тот был весь мокрый и плохо выглядел. Тогда он пошёл вниз по реке и нашел дьякона мёртвым. Крестьянин сразу же отправился в Миркау, чтобы рассказать печальную новость. Дьякон разбил себе затылок о поверхность льда. Позже его привезли в Миркау и похоронили за неделю до Рождества.
Вплоть до Рождества в Байгисау не было ничего известно о происшедшем, так как все окрестности были затоплены. В Сочельник погода успокоилась, река обмелела и Гудрун с нетерпением ждала начала праздника. Накануне Рождества она готовилась, надевала красивые одежды, как вдруг в дверь постучали. Женщина, которая была с Гудрун в комнате, открыла дверь, но никого не увидела. На улице было ни светло, ни темно – с неба спустился туман и окутал все вокруг. Изредка появлялась, затем опять скрывалась в тучах луна. Когда женщина зашла в дом и сказала, что снаружи никого нет, Гудрун ответила: «Это просто со мной кое‑кто заигрывает, в следующий раз я сама открою».
Она была уже одета, осталось надеть пальто, что она и сделала. Затем вышла на улицу и увидела Факси, а около него человека, похожего на дьякона. Они не поговорили друг с другом – дьякон поднял Гудрун, посадил на коня, затем сел впереди неё и они поскакали. Таким образом, они проехали час, абсолютно не разговаривая. Они доехали до реки, конь перепрыгнул через высокий ледяной нарост, и с дьякона ветром сдуло шапку. Гудрун увидела его голый череп. В этот момент луна вышла из‑за туч, и дьякон сказал:
Месяц летит,
и скачет смерть.
Видишь ли ты белое пятно
на затылке моём,
Гарун, Гарун?
Но Гудрун, испугавшись, молчала. Хотя некоторые говорят, что Гудрун, увидев белый череп, сказала: «Я вижу, каково это пятно».
Никто не рассказывал о каком‑то другом разговоре между ними. Они прискакали в Миркау и остановились напротив калитки, ведущей в церковный двор. Дьякон сказал Гудрун:
Здесь ожидай, Гарун, Гарун,
пока отпущу Факси, Факси,
на луга, на луга.
Он отошел отпустить коня, Гудрун же очутилась во дворе церкви. Там она увидела открытую могилу и сильно испугалась, однако ей удалось схватить веревку колокола. В этот же момент что‑то надавило на неё сзади, и хватка была так крепка, что один рукав от пальто оторвался по шву. Последнее, что она увидела, был дьякон, который кинулся в могилу, и земля сомкнулась над его головой.
Гудрун зазвонила в церковные колокола, из Миркау прибежали люди. Она была так напугана, что сначала не хотела уходить и перестать быть в колокола; она думала, что это призраки, а не жители хутора пришли за дьяконом, потому что она ещё не знала о его смерти. Затем она пришла в себя, люди рассказали ей о гибели дьякона, а она им о своей поездке на коне с ним.
В эту же ночь, когда все легли спать и погасили свет, дьякон опять пришел к ней и наделал столько шуму, что спать уже никто не мог. Полмесяца Гудрун не могла оставаться одна, и жители хутора по очереди сторожили её сон по ночам. Некоторые утверждают, что священник все это время сидел у её кровати и читал Псалтырь.
Люди договорились с колдуном, тот прикатил камень от реки к хутору. Когда вечером стемнело, пришел дьякон и пытался пробраться в дом, но колдун увел его за угол, и огромными усилиями вогнал его в землю. Затем на это место он водрузил камень. В этом месте и покоится дьякон по сей день. После этого привидение дьякона перестало приходить на хутор, и Гудрун зажила спокойной жизнью.
© Перевод со шведского: Евгений Теплов; редакция перевода: Стридманн
Текст взят с сайта Максима Казака ПАН‑Будильник: современное искусство, просвет, фондовые записки
Исландский текст см. на сайте Netútgáfan