Относительный характер положительной философии

13. Не только наши положительные исследования во всех областях должны по существу ограничиваться систематической оценкой того, что есть, отказываясь открывать первопричину и конечное назначение, но, кроме того, важно понять, что это изучение явлений вместо того, чтобы стать когда-либо абсолют­ным, должно всегда оставаться относительным в зависимости от нашей организации и нашего положения. Признавая с этой двоякой точки зрения неизбежное несовершенство наших различных умозрительных средств, мы видим, что, далекие от возможности изучить со всей полнотой какое-либо действитель­но, существование, мы не можем быть уверенными в возмож­ности констатировать, даже чрезвычайно поверхностно, все реальные существования, большая часть которых, должна, быть может, всецело оставаться для нас сокрытой. Если потеря одного важного чувства достаточна, чтобы совсем скрыть от нас целый круг естественных явлений, то вполне уместно полагать, что, обратно, приобретение нового чувства открыло бы нам класс фактов, о которых мы теперь не имеем никакого представления; по крайней мере, думать, что разнообразие чувств, столь различ­ное у главных видов животных, доведено в нашем организме до наивысшей степени, которой могло бы требовать полное познавание внешнего мира — предположение, очевидно неосно­вательное и почти бессмысленное. Никакая наука не может лучше астрономии подтвердить этот неизбежно относительный характер всех наших реальных знаний; так как исследование явлений может здесь производиться только посредством одного чувства, то очень легко оценить умозрительные последствия, обусловленные его отсутствием или его ненормальностью. Ника­кая астрономия не могла бы существовать у слепого вида, каким

бы разумным мы его ни предполагали; точно также мы не могли бы иметь суждение ни относительно темных небесных тел, которые, быть может, являются наиболее многочисленными, ни даже относительно светил, если бы только атмосфера, через которую мы наблюдаем небесные тела, оставалась всегда и всюду гуманной. На протяжении всего этого трактата мы часто будем иметь случай без всякого усилия оценивать с достаточной ясностью эту тесную зависимость, где совокупность как внутрен­них, так и внешних условий нашего собственного существования неизбежно задерживает наши положительные исследования.

14. Чтобы достаточно охарактеризовать эту по необходимос­ти относительную природу всех наших реальных знаний, важно, сверх того, заметить с наиболее философской точки зрения, что, если какие-либо наши концепции должны сами рассматриваться, как человеческие феномены, то такие феномены не суть просто личные, но также, и в особенности, социальные, ибо они, на самом деле, обусловлены коллективной и беспрерывной эволю­цией, все элементы и фазисы которой по существу своему при­мыкают друг к другу. Если же, с одной стороны, признается, что наши умозрения должны всегда находиться в зависимости от различных основных условий нашего личного существования, то нужно равным образом допустить, с другой — что они не менее подчинены совокупности беспрерывного хода социальных идей, так что никогда не могут оставаться в предположенном метафи­зиками состоянии совершенной неподвижности. Но так как общий закон основного движения человечества, в данном отно­шении, заключается в том, что наши теории стремятся предста­вить все более и более точно внешние предметы наших посто­янных исследований, будучи, однако, лишены возможности вполне оценить истинное строение каждого из них,— научное усовершенствование должно поэтому ограничиваться стремле­нием приблизиться к этому идеальному пределу постольку, поскольку этого требуют наши различные реальные потребности.

Этот второй вид зависимости, присущий положительным умозрениям, обнаруживается так же ясно, как и первый, во всем ходе астрономических исследований, что, например, показывает ряд все более и более удовлетворительных понятий, полученных, с момента зарождения небесной геометрии, о фигуре земли, о планетных орбитах и т.д. Таким образом, хотя, с одной стороны, научные доктрины имеют по необходимости достаточно непо­стоянный характер, для того, чтобы устранить всякие притязания на абсолютное знание, их постепенные изменения не представ­ляют, с другой, никакого произвола, который мог бы вызвать еще более опасный скептицизм; каждое последовательное изменение сверх того само по себе обеспечивает за соответственными тео­риями бесконечную способность представлять феномены, лег­шие в их основание, по крайней мере, постольку, поскольку первоначальная степень действительной точности не должна быть перейдена.

3. Назначение положительных законов: рациональное предвидение

15. После того, как постоянное подчинение воображения наблюдению было единодушно признано, как первое основное условие всякого здорового научною умозрения, неправильное толкование часто приводило к тому, что стали слишком злоупот­реблять этим великим логическим принципом, превращая реаль­ную науку в своего рода бесплодное накопление несогласо­ванных фактов, присущее которому достоинство могло бы состоять только в его частичной точности. Важно, таким обра­зом, хорошо понять, что истинный положительный дух, в основе, не менее далек от эмпиризма, чем от мистицизма; именно между этими двумя одинаково гибельными ложными путями он должен всегда прокладывать себе дорогу; потребность в такой посто­янной осторожности, столь же трудной, как и важной, сверх того, достаточна для подтверждения, сообразно с нашими

первоначальными объяснениями, того, насколько истинная поло­жительность должна быть зрело подготовлена так, чтобы она не имела никакого сходства с первобытным состоянием чело­вечества.

Именно в законах явлений действительно заключается наука, для которой факты в собственном смысле слова, как бы точны и многочисленны они ни были, являются всегда только необхо­димым сырым материалом.

Рассматривая же постоянное назначение этих законов, мож­но сказать без всякого преувеличения, что истинная наука, далеко не способная образоваться из простых наблюдений, стремится всегда избегать по возможности непосредственного исследования, заменяя последнее рациональным предвидением, составляющим во всех отношениях главную характерную черту положительной философии. Совокупность астрономических зна­ний дает нам ясно понять это. Такое предвидение, необходимо вытекающее из постоянных отношений, открытых между явле­ниями, не позволит никогда смешивать реальную науку с той бесполезной эрудицией, которая механически накопляет факты, не стремясь выводить одни из других.

Это важное свойство всех наших ясных умозрений не менее касается их действительной полезности, чем их собственного достоинства; ибо прямое исследование совершившихся явлений, не давая нам возможности их предвидеть, не могло бы нам позволить изменять их ход. Таким образом, истинное положи­тельное мышление заключается преимущественно в способности видеть, чтобы предвидеть, изучать то, что есть, и отсюда заклю­чать о том, что должно произойти согласно общему положении о неизменности естественных законов.