Тема. Интегративная теория познания.
Познание является самой сложной формой деятельности человека (см. раздел «теория»). Исследование этой формы деятельности человека чаще всего связывают с её опытными и теоретическими аспектами. Наряду с ними есть и иные основы познавательной деятельности (интуиция, «продуктивное воображение » и т.д.).
Постнеклассическая научная картина мира утверждает принцип универсального эволюционизма. Его принятие означает признание единства эволюционных изменений природы, общества и человека. Это, в свою очередь, стимулирует развитие идей эволюционной эпистемологии (теории познания). В отечественной философии науки идеи этого подхода исследует и развивает В.Ф. Юлов. Предлагаем Вам фрагменты его очередной книги «Интегративная теория познания».
К настоящему времени обрела актуальность новая философская тема - создание широкой и интегративной теории познания. Она должна охватить все четыре существующих типа познания: познание животных, человеческое практическое познание, духовный поиск (мировоззрение) и науку. Сначала основное внимание следует уделить осмыслению сквозных и генеральных принципов, способных дать модель связного единства всего многообразия познавательных форм.
«Древо познания» составляют четыре типа познания.Существует четыре типа познания: познавательная деятельность животных и типы, представляющие человека: практическое познание, мировоззренческий поиск и научное исследование. Прижизненный опыт животных сравнительно недавно стал предметом изучения. Ученые пришли к выводу о том, что нельзя понять жизнедеятельность животных без научения, поискового поведения и ориентировочной активности. Все эти формы познания развивают врождённые программы, что обеспечивает успешную адаптацию к среде. Философы на это отреагировали созданием эволюционныхэпистемологий.
История человека началась со становления практического познания.Оно возникло в практике первобытных людей, которые стали изобретать разнообразные орудия труда. Производство техники и технологии потребовало особого познания, его главными видами стали производственный опыт и трудовое мышление. С умножением видов социальной практики (быт, управление, война и т.п.) разнообразились формы практического опыта и мышления. И все же сквозной тенденцией остается то, что практическое познание обслуживает создание самых различных материальных благ.
Вместе с практикой родилось мировоззрение, вбирающее в себя все духовные ценности. У первобытного человека на основе образа души возникли представления о многообразии духов (анимизм), что в итоге оформилось в виде архаичных мифов. В них появились первые моральные нормы и древнее искусство. Трансформация духов в богов породила религии многобожия, из которых возникли мировые религии. В «осевое время» (К. Ясперс) произошло становление философии как первой формы теоретического мировоззрения. В ее недрах были созданы другие виды духовной теории: этика, эстетика, теология.
Самым поздним типом познания является наука. Ее элементы возникли в античной культуре, а институционализация началась в Западной Европе XVII в. Ее главная целевая ценность – познание ради знания, или получение новых специализированных знаний. Существуют естествознание, социальные и гуманитарные науки, они делятся на 1600 дисциплин, где дифференциация дополняется интеграцией. Научное исследование подразделяют на эмпирико-теоретическое познание и логико-математические науки.
Современные теории познания разрозненны, им не хватает сквозного и всеобщего единства.Идеалом любой теории является рациональная связность и единство ее частей. Этому ведущему требованию современная гносеология не отвечает, ибо в лучшем случае существуют концепции отдельных типов познания. Наибольший объем рефлексивных источников имеют наука и мировоззрение, значительно им уступают познание животных и практическое познание. Однако и тут анализ частных видов и форм превалирует над мыслительным синтезом. Если речь идет о науке, то доминирует выбор отдельных дисциплин, на этом фоне общая картина науки выглядит весьма скромно. Такое же положение существует и относительно изучения мировоззренческого поиска. В центре внимания находятся его отдельные формы: миф, религия, искусство, философия. Аналогично обстоит дело с остальными типами познания. Конечно, аналитическая стадия нужна и необходима, однако рано или поздно за анализом должен следовать синтез, и это обязательно для философской рефлексии. Системное единство любому разнообразию частей способны придать исходные принципы, имеющие достаточно общий характер. Самым эффективным способом является конституирование универсальных принципов и схем, сквозных для всех четырех типов. Все это позволит выстроить единую модель и на её основе создать интегральную гносеологию, где все типы познания окажутся взаимосвязанными.
Принцип эволюционно-познавательного единства животных и человека.Важное место данного принципа очевидно, он очерчивает глобальные границы познания: познание существует там, где есть жизнь. Главное достоинство эволюционныхэпистемологий состоит в осмыслении эволюционной связи между животным миром и человеком. Современный французский философ Ж.-М. Шеффер написал книгу с симптоматичным названием «Конец человеческой исключительности». В Средние века христианство постаралось утвердить тезис об уникальности человека, которого Бог сотворил по своему образу и подобию. Наука посредством эволюционной теории Дарвина предложила нечто иное. Древний человек вышел из животного мира и в нём сплелись воедино два вида эволюции – природная и культурная. Если природная эволюция объединяет людей с животными, то у них существуют некие общие познавательные процессы. Шеффер выделяет у человека четыре способа приобретения информации: 1) через гены; 2) индивидуальное обучение (пробы и ошибки); 3) социальное обучение на индивидуальной основе (игра, состязания); 4) культурное обучение (вербальный язык и школьные коммуникации). Первые три способа являются общими для животных и человека [22, с. 244–259].
Единство жизнедеятельности и познания с приоритетом жизни.Жизнь как таковая имеет базисный характер, «древо познания» подчинено ей как обслуживающий фактор. Соответственно, уместно ввести понятие «агент жизни», аспектом которого является «познавательный агент» (данный термин ввели У. Матурана и Ф. Варела). Если взаимосвязь жизни и познания универсальна, то приоритет жизни над познанием не распространяется лишь на науку как «чистое познание». У животных познавательный опыт подчинен приспособительному поведению и выживанию. Если социальная практика человека доминирует над практическим познанием, то духовный поиск подчинен духовной практике.
Модель познавательного агента.Такая системная схема нужна для того, чтобы с общей и единой позиции рассмотреть познание животных и человеческие типы познания. В модель следует ввести лишь те познавательные способности, которые являются сквозными для всех живых существ. Если исходить из человеческих ресурсов, то основные приёмы отбора здесь очевидны: разумное упрощение, абстрагирование и обобщение. Включение телесности и низших психических качеств в состав модели не вызывает сомнений в силу их простоты. Подлежат исключению все духовные способности, вербальный язык и формы теоретического мышления, содержащие понятия. Для проведения такого анализа и непростых оценок следует синкретизм сознания расчленить на три дополняющих друг друга уровня: 1) бытийственная психика, 2) ментальная психика и 3) интеллект. Если первый вид психики образуют Я-самость, воля и эмоциональные переживания, то второй вид представлен сенсорными впечатлениями, вниманием, верой/сомнением. Если Я-самость заменить более простой инстанцией, то все они могут быть компонентами модели. В наличии интеллекта у животных никто не сомневается, важно лишь одно – представить работу ума так, чтобы она была способна порождать ощущения и восприятия как единицы опыта. Такое домыслительное познание как раз присуще животным. При переходе к человеческим типам познания необходимо воссоздать не только формы опыта, но и смоделировать все виды мышления – практическое, духовное и научное. Выполнение всех этих задач должна обеспечить модель познавательного агента, способная воссоздать эволюционный переход от высших животных к человеку как субъекту сознания. Вот почему её построение будет самым важным узлом всей работы. …
Итак, цепьавторских рассуждений закончилась, сложился текст как некое целое. Основная целевая установка была дана во введении – охватить с единой точки зрения все четыре существующих типа познания. Она реализована и кроме этого представлены основные формы их взаимодействия. Конечно, главной проблемной трудностью было сознание: сложилась традиция трактовать его той сущностью, которая отличает человека от животных. Правда, существует альтернативная позиция, признающая наличие особого «сознания» у высших животных (Дж. Сёрл, Ж. И. Резникова, Ж. М. Шеффер). Это вдохновляло на поиск единства, но не подсказывало должных идей. Нужную идею автор обнаружил в своей монографии «В. Ф. Юлов Мышление в контексте сознания. М., 2005». В ней было предложено выделить у человека следующие структурные уровни: телесность – бытийственная психика (Я-самость, мотивы, воля, эмоциональные переживания) – ментальная психика (сенсорные впечатления, вера, сомнение, внимание) – интеллект (всё многообразие знаний и их порождающие структуры). Сознание и познание здесь предстают в виде форм деятельного единства ментальной психики и интеллекта. Размышления над всем этим навели автора на ту мысль, что такую иерархию уровней, заменяющую (или представляющую) сознание, можно распространить на животных. И, действительно, у них кроме телесности есть элементы бытийственной психики: «жизненный центр» (аналог Я-самости), воля и эмоциональные переживания, также наличествуют некоторые элементы ментальной психики: внимание, сенсорные впечатления, вера и простейшие виды сомнения. Что же касается ума, интеллекта, то наличие этой способности у животных никто ныне не оспаривает.
Чрезвычайно важно было выделить и различить два режима функционирования способностей – жизнь и познание. Первый режим обеспечивают все способности при доминировании бытийственной психики, что объединяет животных и человека. В режиме познания действует союз ментальной психики и интеллекта, главенство здесь уже переходит к последнему. Разобраться в способе активности ума помогла технологическая трактовка деятельностного подхода, что дало триадную схему: метод → предмет = результат. Она стала сквозной для представления двух уровневых видов познания – опыта и мышления. В опыте триадная схема проявляется однократно, здесь отобранным чувственным впечатлениям ум сразу придаёт должные рациональные значения. В ходе таких одномоментных актов и образуются ощущения, восприятия, представления. Это было особо важно для рассмотрения познания животных, ибо оно сводится исключительно к прижизненному опыту, конкретизирующему врождённые программы. Для оценки же человеческих типов познания потребовался принцип единства опыта и мышления. Последнее предстало в виде четырёх актов, реализуемых триадной схемой интеллекта:1) постановка проблемы; 2) формирование метода; 3) применение метода к проблемному знанию и получение результата; 4) оценка результата на его соответствие цели. Всё это было специфицировано применительно к практическому, духовному и научному типам познания. Материал примеров достаточно органично уложился в данную схему.
Через всё содержание книги прошла тема познавательного творчества. Под ним понимается процесс получения новых знаний, он ясен лишь в сравнении с бытием старых когниций, которое также нашло своё отражение в тексте. Здесь можно указать на вторую главу, где речь идёт о познавательной специфике животных, включающей инстинкты, рефлексы и другие устойчивые когнитивные образования. Немало подобных структур в практическом познании: привычки, габитус и т. п. Эта линия сохранения старого представлена и в духовных формах мировоззрения – мифемах, религиозных верованиях и догматах, канонах искусства, традиционных философемах. Но кроме данной тенденции существует линия познавательного творчества, где в центре оказывается созидание новыхкогниций. В деятельности животных такой процесс имеет место, но представлен самыми простейшими формами. В культуре человека познавательнаяинноватика обрела доминирующее положение, особенно с переходом от традиционного общества к цивилизации. Получение новых знаний стало содержанием практического и духовного типов познания, для науки же это стало главным идеалом и ведущим критерием.
Одним из стратегических принципов авторской концепции является идея различения познания и жизни. Как у животных, так и у человека жизнь неизмеримо сложнее познания, отсюда вытекает различие в режимах функционирования способностей: жизнь требует участия всех сил агента, познание же обеспечивается лишь союзом телесности, ментальных и интеллектуальных способностей с обязательной нейтрализацией эмоциональных переживаний (страстей). Не отказываясь от такого дуализма, можно оценить его в более широком контексте бытия. Для многих современных научных, технических и практических профессий, включая обучение и преподавание, познание стало неотъемлемой частью деятельности. Стало быть, граница между жизнью и познанием весьма подвижна и относительна. Если личность вкладывает все силы в любимое дело, не важно, в какое: в профессиональный труд или в некоторое хобби, она развивается и испытывает оптимальное переживание «потока». Эту мысль сделал сквозной для своей книги современный американский психолог МихайЧиксентмихайи. «Потоковое» переживание, обусловленное напряженными системными усилиями личности и целевым достижением успеха, формирует высокое качество жизни и даёт ощушение счастья. На примерах различных биографий автор показывает реальность такого состояния и возможность его обретени. В нашей модели познавательного агента переживание «потока» занимает место компонента бытийственной психики. Её эмоциональный уровень в познании обычно ограничивается неким контролем, Чиксентмихайи также рассуждает об управлении личностью своим чувственным потоком. Его рекомендации строятся на том, как любой индивид может добиться оптимального союза познания и жизни. Данный аспект есть лишь одно из возможных направлений развития предложенной в данной книге концепции.
Вопросы для размышлений:
1.Чем вызвана необходимость интегральной теории познания?
2. Какие типы познания выделяет автор?
3. Найдите различия целей познания в каждом из его типов.
4. В чем смысл принципа эволюционно-познавательного единства животных и человека?
5. На каких основах можно проводить аналогии познавательной деятельности человека и животных?
6. Найдите доводы в пользу того, что познание является фактором эволюции человека и животных.
СИСТЕМНЫЙ ПОДХОДВ СОВРЕМЕННОЙ НАУКЕ.
И. В. Блауберг, В. Н. Садовский,Э. Г. Юдин
Блауберг одним из первых в нашей стране стал углубленно изучать проблему целостности в философии; с его именем связан поворот к системной методологией в 60-е гг. Среди основных тем творчества Блауберга: логико-методологические аспекты проблемы целостности, междисциплинарные исследования и история системных идей, специфика и место системной методологии в структуре философского знания, модификация ее принципов и методов в конкретных дисциплинах.
Юдин внес существенный вклад в разработку методологии современной науки, в исследовании методологических проблем психологии и педагогики, в анализ структуры научного знания. Он одним из первых в отечественной литературе обратился к философской разработке категории "деятельность", понимая ее как ключевую характеристику специфически человеческого способа бытия в мире.
Садовский разрабатывает основания целостной концепции исследований по искусственному интеллекту. Им проведен цикл аналитических исследований по современным концепциям философской науки, системному подходу и общей теории систем. В последние годы Садовский, наряду с дальнейшей разработкой философско-методологических проблем системных исследований, значительное внимание уделяет анализу эмпириомонизма и тектологииА.А.Богданова, исследованиям различных аспектов философии, методологии и социологии К.Поппера и истории философии в России в XX в.
Для развития научного познания в XX в. характерно не только непрерывное расширение круга решаемых теоретических и практических задач, но и все более заметное усиление внимания к способам и методам научно-практической деятельности. В сознании исследователей укореняется понимание того факта, что получение значимого результата самым непосредственным образом зависит от исходной теоретической позиции, точнее, от принципиального подхода к постановке проблемы я определению общих путей движения исследовательской мысли.
Это порождает своеобразную «переоценку ценностей». Если еще в недалеком прошлом прогресс познания измерялся почти исключительно по совокупности его конечных результатов, то теперь все большее значение начинает приобретать научная обоснованность начальных этапов исследования. Такое изменение легко понять: при огромной технической и методической оснащенности современного познания решение точно поставленной задачи (сколь бы сложной она ни была) обычно не создает непреодолимых трудностей. С другой стороны, в условиях огромного размаха исследований и многообразия решаемых задач исходные основания научно-практических разработок становятся одним из главных критериев для оценки перспективности и значимости этих разработок, а следовательно, и для оценки их экономической эффективности.
Еще в начале XX в. внимание ученого-биолога, химика, психолога и т. д. было целиком приковано к объекту исследования. Что же касается принципов и структуры самого исследования, то обычно их в явном или неявном виде строил и определял сам исследователь, соединяя в одном лице и теоретика, и методолога, и разработчика. Во второй половине XX в. такое соединение все чаще оказывается не только затруднительным, но и практически невозможным. Проблемы методологии научного исследования все более настоятельно требуют специального изучения, и на этой основе логика и методология науки обнаруживает растущую тенденцию к выделёнию в самостоятельную научную дисциплину.
Одной из важных задач этой дисциплины как раз и является выработка средств соотносительной оценки эффективности различных подходов к исследованию, а также анализ логической структуры и условий применимости каждого из них. Среди других научно-исследовательских подходов логико-методологическому анализу следует подвергнуть и системный подход, широко распространяющийся в науке и технике со второй половины XX в.
Становление системного подхода. К настоящему времени довольно обширная литература, посвященная тем или иным аспектам системного подхода, обнаруживает не столько единство мнений, сколько значительные расхождения принципиальных точек зрения на сущность этого подхода и способы его реализации. Тем не менее о системном подходе вполне можно и даже нужно говорить как о едином направлении в развитии современного научного познания. Главное основание для этого состоит в том, что все исследования, проводимые в рамках этого подхода, так или иначе направлены на изучение специфических характеристик сложноорганизованных объектов-систем. Хорошо известно, что вопрос о методах познания сложных объектов («органичных целых») впервые в развернутом виде был поставлен в марксизме. Классическим образцом разработки этих проблем является анализ К. Марксом экономической структуры капиталистического общества. Выдвинутое и разработанное им понятие товара выступает в качестве «клеточки» воссоздания в теоретическом мышлении специфических закономерностей капиталистической экономики. В Марксовой «клеточке» заключены определенные формы взаимодействия человека с природой и обществом, и, как таковая, она служит. исходным пунктом всестороннего воссоздания органичного целого на основе метода восхождения от абстрактного к конкретному. В трудах К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина дан не только конкретный анализ ряда важнейших проблем общественного развития, но и — что принципиально важно — разработаны исходные гносеологические средства такого анализа. В арсенал диалектико-материалистических методов исследования сложных объектов входят метод восхождения от абстрактного к конкретному, единство логического и исторического, диалектическое понимание анализа и синтеза, взаимоотношения части и целого и т. д.
Одной из первых наук, в которой объекты исследования начали рассматриваться как системы, явилась биология. В классической биологии основными единицами анализа были, как известно, организм и биологический вид. Высшим обобщением, достигнутым при таком способе рассмотрения, явилась эволюционная теория, содержанием которой было объяснение происхождения и развития видов. Огромные успехи, завоеванные на этом пути, сделали эволюционный подход основным и по сути дела единственным в биологическом исследовании. И это было вполне естественно и закономерно, пока такому подходу соответствовала основная масса эмпирического материала.
Однако уже сама эволюционная теория, поставив вопрос омеханизмах эволюции, в частности о механизмах наследственности и изменчивости, вплотную подвела к необходимости более широкого понимания процессов жизни. Такое понимание начало формироваться в двух основных направлениях.
Во-первых, произошло расширение сферы исследований за пределы организма, что нашло выражение в формировании и развитии учения о биоценозах и биогеоценозах. В этой связи в качестве предмета биологического исследования наряду с организмом утвердились супраорганизменные образования, аорганизм и вид перестали занимать положение монопольных единиц анализа.
Во-вторых, в биологии организма внимание исследователей все более перемещалось от отдельных процессов к их взаимодействию. Было обнаружено, что основные сложные проявления жизни, долго не находившие объяснения на базе прежних методологических принципов, связаны именно с внутренним взаимодействием, с организованностью. Таковы явления саморегуляции и регенерации, генетического и физиологического гомеостазиса и т. д. Проникновение в биологию идей кибернетики способствовало оформлению этих представлений, которые все более группировались вокруг понятия «система».
Развитие обоих этих направлений не укладывалось в рамки эволюционного подхода в его классическом виде и требовало иных способов анализа, которые давали бы возможность объяснить различные формы организации в живой природе. В частности, супраорганизменные индивиды не могли быть непосредственно вписаны в филогенетическую картину и с самого начала стали исследоваться в плане организованности. Было осознано, что эволюция не может быть понята вне развернутых представлений об организованности. Это выдвигало задачу существенного дополнения и обогащения эволюционного подхода. Поиски путей решения этой задачи привели к формированию системного подхода в биологии, получившего различные конкретные воплощения в работах В. И. Вернадского, Л. фон Берталанфи, У. Росс Эшби, Н. А. Бернштейна, а позднее и других советских и зарубежных исследователей.
Можно сказать, что главный предмет системных исследований в биологии составляет многообразие связей в живой природе, их разнокачественность и соподчинение. При этом на каждом уровне биологической организации выделяются свои, особые ведущие связи. Именно на путях углубления представлений о системе связей отыскивается в настоящее время решение проблемы иерархического строения (соподчинения уровней) живой природы, а также связанной с этим проблемы управления. Представление о биологических объектах как о системах позволяет вместе с тем по-новому подойти и к некоторым проблемам, издавна стоявшим в биологии. Одним из примеров может служить развитие некоторых аспектов проблемы взаимоотношения организма и среды. Как известно, Эшби сделал важный шаг вперед в трактовке этой проблемы, акцентируя внимание на идее гомеостазиса. Тем самым в центр исследования был поставлен динамический аспект взаимодействия организма со средой; это существенно углубило прежние представления, основывавшиеся, как правило, на тезисе о простом равновесии. Важно подчеркнуть, что само понятие гомеостазиса выросло из понимания организма как системы.
Системные идеи сравнительно давно получили выражение и в некоторых психологических концепциях. Первой такой концепцией явилась гештальтпсихология, выступившая против психологического атомизма, против сведения психических феноменов к их физиологической основе и поставившая в центр внимания целостность психических структур. С этого времени структурный подход к психической деятельности фактически получил общее признание и является неотъемлемой стороной современной психологии. Правда, сама гештальтистская концепция была не свободна от существенных недостатков. В частности, гештальтисты трактовали психические структуры как изначально данные и не ставили вопроса о путях их формирования в онтогенезе личности. Этот вопрос был широко поставлен в работах Ж. Пиаже и нашел известное решение в его операциональной концепции интеллекта. Выделяя в качестве основной единицы психической деятельности операцию, Пиаже настойчиво подчеркивает (и убедительно обосновывает это экспериментальными данными), что в психологии не имеет смысла говорить об Отдельной операции, что операции всегда выступают как некоторая система. В этой связи он ставит вопрос о построении особой логики целостностей, выражающей специфическое строение операциональных структур. Системные принципы лежат в основании такого перспективного направления современной психологии, как факторный анализ. Идеи системного подхода нашли воплощение в культурно-исторической концепции психики Л. С. Выготского, в «физиологии активности» Н. А. Бернштейна, а также в работах С. Л. Рубинштейна, А. Н. Леонтьева и других советских психологов.
С системными идеями теснейшим образом связана и общая теория знаковых систем . К настоящему времени сложились обособленные лингвистическая, логическая, психологическая и социологическая трактовки знака, каждая из которых опирается на специфические способы подхода к знаковым системам (знаковая система как языковая система, как система значений и логических связей, как орудие мышления, как средство коммуникации) и использует вытекающие отсюда методы анализа. Принципиальная же задача семиотики как общей теории знаковых систем состоит в том, чтобы синтезировать эти различные подходы. Эта задача до сих пор не решена наукой, и нам представляется, что в ее решении системный подход может оказаться весьма плодотворным.
Системная направленность исследований пробивает себе дорогу и в ряде других областей современной науки. Среди них прежде всего следует упомянуть кибернетику, в которой понятие «система» является одним из основных. Решаемые кибернетикой задачи по информационному моделированию функций живых организмов, исследования по бионике, развитие теории самоорганизующихся систем, приложения кибернетики к социальным исследованиям и т. д. — для всех этих направлений исследования характерна постановка и решение системных задач. Принципы системно-структурного анализа все шире проникают в науки об обществе, науки о Земле, в языкознание и т. д.
Помимо науки не менее важной сферой внедрения в общественное сознание идей системного подхода является современная техника. Начавшаяся в последние десятилетия научно-техническая революция уже сейчас существенно изменила исходные принципы конструирования современных технических сооружений. Для этих сооружений характерны: 1) большие масштабы по числу частей, по объему выполняемых функций, по абсолютной стоимости и т.д.; 2) наличие определенной целостности, функционального единства (общей цели, общего назначёния и т. д.), что приводит к сложному иерархическому строению системы; 3) сложность (полифункциональность) поведения; 4) высокая степень автоматизации, означающая, в частности, повышение степени самостоятельности системы в ее поведении; 5) нерегулярное, статистически распределяемое во времени поступление внешних воздействий и, наконец, 6) наличие в целом ряде случаев состязательного момента, т. е. такого функционирования технической системы, при котором необходимо учитывать конкуренцию отдельных частей создаваемого сооружения. Такие сооружения получили название больших систем; примерами их являются системы управления уличным движением в городах, железнодорожным и другими сообщениями, автоматические системы обработки научной и иной информации, системы управления ПВО и т. д.
Разработка и конструирование таких систем принесли существенные изменения в общие методы технического мышления: системный подход стал рассматриваться как важнейший, даже определяющий компонент современной техники. Единство технической системы, подчинение изделия системе, стратегия поведения системы, системность в проектировании системы и т. д. — таковы установки этих новых методов технического. Их рождение, естественно, связано с аналогичными движениями в собственно теоретической науке.
Наконец, организация производства (и в частности, важная, но более узкая сфера — организация процесса создания новой техники) — третий основной источник современных системных представлений. Гигантское сложности технических объектов с неизбежностью привело к тому, что в процессе их конструирования оказываются связанными в- единое целое тысячи предприятий, сотни тысяч исполнителей. В результате этого наряду и даже задолго до создания самой по себе технической системы складывается и живет по своим законам другая неразрывно связанная с ней система — система по созданию системы.
Интенсивно проводимые в настоящее время исследования системы организации производства позволили создать ряд методов, специфических для системного подхода. Здесь в первую очередь следует назвать сетевые графики (в частности, систему РЕКТ), дающие возможность связать воедино всех участвующих в разработке исполнителей, оптимально рассчитать сроки, стоимость и другие основные параметры создаваемой системы, найти исходя из системных принципов наиболее уязвимые места разработок и т. д.
Даже из этой краткой характеристики основных направлений становления системного подхода нетрудно убедиться, что в каждом случае задачи системного анализа весьма специфичны, так что вряд ли возможно отождествить проблематику этих направлений. Тем не менее некоторые важные моменты с несомненностью указывают на существенную общность перечисленных нами направлений разработок в науке, технике и организации производства. Именно эта общность и позволяет говорить о системном подходе как некоторой особой и внутренне единой исследовательской позиции.
Каковы же основные черты этой позиции?
При методологическом анализе проблем современной науки нередко (явно или неявно) проводится мысль о том, что развитие познания связано с возрастанием сложности принципиальных подходов к исследованию и методов научного познания. Конкретные обоснования этого взгляда весьма многообразны, но с известным огрублением их можно свести в одну достаточно общую схему. Согласно этой схеме иерархия усложнения способов исследования выглядит примерно следующим образом.
Простейшей формой научного описания и соответственно исходным уровнем исследования любого объекта является основанное на эмпирических наблюдениях описание свойств, признаков и отношений исследуемого объекта. Этот уровень анализа можно назвать параметрическим описанием.
Когда выявлены параметры объекта, познание переходит к определению поэлементного состава, строения исследуемого объекта. Основная задача состоит здесь в том, чтобы определить взаимосвязи свойств, признаков и отношений. выявленных на первом этапе (уровне) исследования. Эту стадию можно назвать морфологическим (субстратным) описанием объекта.
Дальнейшее усложнение познания связано с переходом к функциональному описанию, которое в свою очередь может исходить из функциональных зависимостеймежду параметрами (функционально-параметрическоеописание), между «частями» или элементами объекта(функционально-морфологическое описание) или междупараметрами и строением объекта. Методологическаяспецифика функционального подхода состоит в том, чтофункция элемента или «части» (подсистемы) объекта задается на основе принципа «включения», т. е. выводитсяиз характеристик и потребностей более широкого целого.
В ряде современных работ в качестве особой, самойсложной формы научного исследования рассматриваетсяисследование поведения объекта, т. е. выявление целостной картины «жизни» объекта и механизмов, обеспечивающих смену направлений и «режимов» его работы.
Такая схема действительно выражает постепенное усложнение способов подхода к объекту исследования, поскольку каждый последующий способ включает в себя все предыдущие и, кроме того, решает некоторые новые задачи. В рамках этой последовательности системный подход связывается или с функциональным описанием, или с описанием поведения, или, наконец, рассматривается как новый, еще более сложный «комбинированный» способ исследования.
Следует, однако, отметить, что функционализм представляет собой лишь одно из необходимых условий системного подхода, притом условие, ограниченное по сфере своего применения. Пока мы имеем дело с системой, внутренняя иерархия которой более или менее ясна, и рассматриваем любой к-й из п уровней этой иерархии, функциональное описание оказывается очень мощным средством анализа. Но дело меняется в двух случаях: 1) когда от описания иерархии уровней переходят к анализу взаимосвязи «слоев» (сфер) системы (например, соподчинения экономики, политики, права, нравственности и т. д. в социальных системах); 2) когда описывают предельно широкую (для данных условий) систему, например общество в целом. В этих случаях функциональное описание либо утрачивает смысл, либо становится тривиальным, не выражая специфики соответствующей системы. Исследование поведения также связано с достаточно определенными ограничениями и отнюдь не охватывает всех аспектов системного подхода.
По-видимому, систему можно описывать во всех четырех перечисленных нами «измерениях», однако все они, вместе взятые, не являются специфическими для системного подхода и, как известно, применяются далеко за его пределами. Более того, становление системного подхода вообще не обязательно должно связываться с дальнейшим усложнением способов исследования и описания объекта. Специфика системного исследования определяется не усложнением методов анализа (в известном смысле эти методы могут даже подвергнуться упрощению), а выдвижением новых принципов подхода к объекту изучения, новой ориентации всего движения исследователя. В самом общем виде эта ориентация выражается в стремлении построить целостную картину объекта. Более конкретно она обнаруживается в следующих моментах:
1) При исследовании объекта как системы описание элементов не носит самодовлеющего характера, поскольку элемент описывается не «как таковой», а с учетом его «места» в целом.
2) Один и тот же «материал», субстрат, выступает в системном исследовании как обладающий одновременно разными характеристиками, параметрами, функциями и даже разными принципами строения. Одним из проявлений этого является иерархичность строения систем, причем тот факт, что все уровни иерархии «выполнены» из одного материала, делает особенно трудной проблему поиска специфических механизмов взаимосвязи различных уровней (плоскостей) системного объекта. Конкретной (хотя, быть может, и не единственной) формой реализации этой взаимосвязи является управление. Именно поэтому проблема управления возникает практически в любом системном исследовании.
3) Исследование системы оказывается, как правило, неотделимым от исследования условий ее существования.
4) Специфической для системного подхода является проблема порождения свойств целого из свойств элементов, и, наоборот, порождения свойств элементов из характеристикцелого.
5) Как правило, в системном исследовании оказывает недостаточными чисто причинные (в узком смысле слова) объяснения функционирования и развития объекта; в частности, для большого класса систем характерна целесообразность как неотъемлемая черта их поведения, а целесообразное поведение не всегда может быть уложено в рамки причинно-следственной схемы.
6) Источник преобразований системы или ее функций лежит обычно в самой системе; поскольку это связано с целесообразным характером поведения систем, существеннейшая черта целого ряда системных объектов состоит в том, что они являются не просто системами, а самоорганизующимися системами. С этим тесно связана и другая особенность, присущая многим системным исследованиям: в этих исследованиях нередко приходится обязательно допускать наличие у системы (или ее элементов) некоторого множества индивидуальных характеристик и степеней свободы.
Все эти моменты в той или иной мере стали предметом методологического осознания еще в науке XIX в. С одной стороны, была подвергнута систематической критике ограниченность принципов механистического мировоззрения, исповедовавшихся «классической» наукой. С другой стороны, началась конструктивная работа по созданию нового методологического инструментария научного познания. Обе эти линии оказались органически соединенными в концепции марксизма, которая благодаря, этому сумела предвосхитить многие течения научной мысли, получившие оформление уже в XX в-
Исследование систем с вытекающей из этого спецификой методологического подхода началось примерно в одно и то же время (на рубеже XIX—XX вв.) в различных областях знания. Поэтому исторически получилось так, что в относительной независимости друг от друга сложились и сосуществуют три крупных методологических направления, связанных с изучением системных объектов: структурно-функциональный анализ, структурализм и системный подход. Структурно-функционалъный анализ возник в социологии, которая и до сих пор остается основной областью его применения. Структурализм зародился в лингвистике, а затем распространилсяна антропологию, искусствоведение, историю и некоторые другие гуманитарные дисциплины. Системный подход поначалу развивался на естественнонаучной базе (главным образом в биологии), затем, после второй мировой войны, пережил второе рождение в современной технике, а в последнее время его пытаются внедрить и в некоторые социальные науки.
Ни одно из этих трех направлений не имеет до сего дня четко и однозначно сформулированной методологической концепции, что крайне затрудняет их сопоставление. С известной определенностью можно утверждать лишь следующее. Структурно-функциональный анализ в социологии отличает достаточно резко подчеркнутая направленность на исследование процессов функционирования социального организма, и в первую очередь различных социальных групп. Структурализм далеко не безразличен к историческому времени, и в ряде случаев ему удалось построить эффективный аппарат (в том числе и формальный) структурно-типологического анализа; это особенно относится к лингвистике и этнографии.
Что же касается системного подхода, то его характеризует стремление к наибольшей общности и универсальности выдвигаемых методологических принципов, и не случайно теорию систем (в широком смысле слова) до последнего времени нередко ставят в один ряд с кибернетикой. Вероятно, именно в силу этой универсальности методологический аппарат системного подхода остается до сих пор наименее, так сказать, внутренне организованным и единым, открывая возможности самых разнородных обобщений. Надо сказать, что эти возможности весьма интенсивно используются, и сам факт наличия значительного числа концепций, претендующих на статус общей теории систем, ставит вопрос о том, насколько реально соединение многообразных современных системных исследований в одно общее русло. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо в общем виде охарактеризовать различные пути, по которым отдельные исследователи и целые научные направления пытаются строитьобщую теорию систем.