Дай­те мне еще од­ну афо­риз­му на­пи­сать!

Еще?!

Корифеи ки­ну­лись к его пар­те - смот­реть. Та­кие де­ла...

А

Санька Давыдов в "распоясанный" период своей жизни (скорбные взгляды наших дев) вызвал народное восхищение тем, что начал писать по-каллиграфически в тетради по русскому языку, да еще фломастерами всех цветов. На этом он, впрочем, не остановился и охватил каллиграфией даже тетрадь по математике. Почти все переболели этой болезнью: кто диктанты писал с каллиграфическими наворотами, кто - письмо бабушке в Оренбург.

Личная пе­ре­пис­ка ве­лась та­ким же ма­не­ром - как-то раз с по­ла я по­доб­ра­ла пус­той са­мо­цель­ный поч­то­вый кон­верт.

"Каллиграфия" ста­ла уз­на­вать­ся пов­сю­ду: на вы­вес­ках ма­га­зи­нов, на эти­кет­ках то­ва­ров, на об­лож­ках книг, на стен­дах до­ма-му­зея Вас­не­цо­ва, на над­г­роб­ных пли­тах в Дон­с­ком мо­нас­ты­ре, на ико­нах, в тет­ра­ди по фи­зи­ке и так да­лее - "Ой, смот­ри­те, кал­лиг­ра­фия!!!"

А ти­шай­ший Са­ша Па­нин, но­вень­кий, - его в пер­вый раз за­ме­ти­ли как раз на кал­лиг­ра­фии! Раз­би­ра­ли не­под­пи­сан­ные ра­бо­ты: где чья.

- Это Саш­ки Па­ни­на! Не ви­дишь, как кра­си­во?! (Ве­ра Л. Ее мне­ние в этом де­ле что-ни­будь да зна­чит.)

Автор и пе­ре­пис­чик

К

Нижку тут нам подкинули любопытную - "Письмовник" профессора и кавалера Николая Курганова. Сборник анекдотов 18-го века.

Уж как они ста­ра­лись, чтоб им бы­ло смеш­но! Увы. За­то пос­ле 18-го ве­ка Козь­ма Прут­ков по­шел "на ура". Они сме­ялись да­же на "Спе­ци­алист по­до­бен флю­су: пол­но­та его од­нос­то­рон­ня"!

Тексты из "Пись­мов­ни­ка" и Козь­мы Прут­ко­ва пи­са­ли для из­да­ния в клас­сном жур­на­ле "Ижи­ца" под дик­тов­ку раз­ных "дик­то­фо­нов". "Пись­мов­ник" тран­с­ли­ро­вал­ся на всех. А вот с Прут­ко­вым выш­ло ина­че. Что­бы как мож­но боль­ше "пло­дов раз­ду­мий" по­па­ло на стра­ни­цы жур­на­ла, каж­дый по­лу­чил свою "афо­риз­му" и про­дик­то­вал ее со­се­ду.

Только тут бы­ли пра­виль­но рас­став­ле­ны при­ори­те­ты: преж­де все­го - на­жим и нак­лон (или от­сут­с­т­вие нак­ло­на - в ки­рил­ли­це). Мно­гие по­ни­ма­ли, что без на­жи­ма и нак­ло­на им в жур­нал не по­пасть, но ни­че­го с со­бой по­де­лать так и не смог­ли: труд­но бы­ло вы­дер­жать стиль до кон­ца. Их без­ро­пот­ная ра­бо­та (кра­со­ты ра­ди) по­бу­ди­ла ме­ня из­дать поч­ти все на­пи­сан­ные эк­зем­п­ля­ры од­них и тех же тек­с­тов. Чи­та­тель, проч­ти их как р а з н ы е!

В клас­сном ли­те­ра­тур­но-кал­лиг­ра­фи­чес­ком жур­на­ле "Ижи­ца" мно­го раз­ных ис­то­рий, со­чи­няв­ших­ся в те­че­ние по­лу­го­да и про­жи­вав­ших­ся на уро­ках ли­те­ра­ту­ры, чте­ния, ри­то­ри­ки и кал­лиг­ра­фии.

А

Втор у них - один, переписчик - другой. "Свяжитесь глазами со случайным разведчиком (партнером) и обменяйтесь тетрадками (с сочинениями)", - так автор и переписчик нашли друг друга.

Десять че­ло­век из пят­над­ца­ти не сло­ма­лись и до­ве­ли де­ло до кон­ца. Пе­ре­пис­чи­ку на­до бы­ло из че­ты­рех ос­во­ен­ных шриф­тов выб­рать один - под­хо­дя­щий к жан­ру со­чи­не­ния. Тут сыг­ра­ли свою роль и лич­ные прис­т­рас­тия. Но, гля­ди­те-ка, рус­ские на­род­ные сказ­ки ока­за­лись пе­ре­пи­са­ны "ки­рил­ли­цей". Ро­ман­ти­чес­кая ис­то­рия про грус­т­но­го Чер­вя­ка - го­ти­чес­ким "ма­но­ле". А бы­то­вая ис­то­рия про Чер­вя­ка, ко­то­рый от­п­ра­вил­ся по­гос­тить к со­се­ду в Лис­тов­ку, вер­нул­ся в свою Гру­шов­ку - а дом ра­зо­рен, и Чер­вяк умер от от­ча­янья, - му­жес­т­вен­ным шриф­том по проз­ва­нию "ста­ри­чок".

Механизм всмат­ри­ва­ния

И

Менно за эти полгода мои ученики сделали большой скачок в грамотности. Им пришлось много переписывать. Но как это переписывание отличается от переписывания в тетрадь упражнений по русскому языку! Каждое слово было в маске, и потому так хотелось под нее заглянуть. Поменялся угол зрения на язык. Самое обычное слово, тысячу раз слышанное, вдруг становилось еще и видимым! Именно в этот период на меня обрушилась лавина сладостных вопросов: "Мария Владимировна, а какой в этом слове корень? суффикс? а это что - приставка?", - и так далее.

Включился ме­ха­низм "ноч­но­го ви­де­ния", всмат­ри­ва­ния, за­дер­ж­ки зре­ния, при пос­ред­с­т­ве ко­то­ро­го на­кап­ли­ва­ют­ся наб­лю­де­ния над язы­ком и ко­то­рый по­том, в свою оче­редь, вклю­ча­ет ин­ту­ицию. У че­ло­ве­ка с так на­зы­ва­емой врож­ден­ной гра­мот­нос­тью этот ме­ха­низм ви­де­ния (оппо­зи­ция "слух - зре­ние") та­ин­с­т­вен­ным об­ра­зом вклю­ча­ет­ся в ран­нем дет­с­т­ве, как толь­ко он вы­учи­ва­ет­ся чи­тать.

Чем больше он читает, тем менее одиноким становится для него слово. Оно больше не болтается щепкой в безбрежном океане речи, а постепенно обзаводится родственниками и приятелями, вкусами и привычками. В голове маленького человека подсознательно складывается сложнейшая классификационная работа. Слово (словосочетание, предложение), отнесясь к какому-либо классу явлений и подчиняясь его законам, обзаводится определенным образом жизни, манерой поведения. И становится уже невозможным написать его иначе, чем увидел в тексте... Наивно?