Кризис метафизики. Реабилитация в XX веке
§ 1. МЕТАФИЗИКА И ОНТОЛОГИЯ. МЕСТО ОНТОЛОГИИ В СТРУКТУРЕ ФИЛОСОФСКОГО ЗНАНИЯ
Выделяя предметные уровни в проблемном поле философии, мы указывали, что важнейшим из них выступает онтологический. Здесь человек ставит вопрос о сущности бытия (мира, космоса), о том, что лежит в его основе, об основных формах его существования и направлениях его развития. Частные науки отвечают на подобного рода вопросы лишь в рамках собственного предметного поля. Например, физик, исходя из определенной физической концепции, может утверждать, что мир конечен или что пространство и время являются некими заданными "вместилищами" реальных объектов и отношений и т.д.
Философия ставит данные проблемы в наиболее общей, предельной форме, выделяя всеобщие предпосылки бытия и исследуя наиболее общие взаимоотношения между миром и человеком. Конечно, ответы на поставленные вопросы могут быть при этом различными, вследствие разнообразия способов мышления. В качестве основы мира могут быть приняты как духовные, так и материальные образования, одна или несколько субстанций и т.д. Общим здесь выступает подход к постановке и решению проблемы на предельном онтологическом уровне. В историко-философской традиции онтологическая проблематика разрабатывалась в рамках метафизики.
Метафизика (букв, от греч. - после физики) трактовалась изначально как особая наука о сверхчувственных принципах и началах бытия. В философию данный термин был введен в I в. до н.э. Андронником Родосским, систематизатором трудов Аристотеля (так он назвал соответствующее сочинение философа, помещенное "после физики"), и часто выступает как синоним термина "философия". У Платона философия - это высший тип знания, восходящий от "эмпирической реальности к бестелесным сущностям ("идеям") по иерерахической "лестнице" понятий" и нисходящий "обратно к чувственному миру" [1].
Аристотель классифицировал науку следующим образом:
Логика
Метафизика, или первая философия
Онтология
Философская теология
1) Теоретическая философия
Физика
Космология
Психология
Зоология
2) Практическая философия
Этика
Политика
Риторика
Поэтика
Соответственно, по Аристотелю, логика выступает как особая область знания, исследующая формы мышления, а поэтому предшествующая философскому размышлению. Это - некоторая школа научения рассуждениям. Метафизика - наука о бытии, которая по своему значению и ценности занимает первое место. Она исследует бытие само по себе (онтология) и божественное бытие (философская теология). Иными словами, метафизика "рассматривает бытие независимо от конкретного соединения материи и формы" [2]. Это отличает ее и от других теоретических наук, и от наук практических. Классификация Аристотеля во многом и сегодня сохранила свое значение для европейской философской традиции.
Термин "онтология", происходящий от сочетания древнегреческих слов "онтос" (сущее) и "логос" (знание), обозначает собой знание о сущем, или метафизику бытия. Так понимается онтология до сих пор - как учение о предельных, фундаментальных структурах бытия. Выделение онтологии в отдельную философскую дисциплину означает, что она, являясь основополагающей частью метафизики, не отождествляется с ней. Это своего рода метафизика бытия, во всех его многообразиях, поэтому онтология опирается и на другие теоретические дисциплины, а также на конкретные науки.
Внутри неопозитивизма возникает идея своеобразной "реабилитации" метафизики, которую пытается осуществить К. Поппер, с именем которого связывают постпозитивистское направление в современной философии. Поппер подвергает критике неопозитивистский принцип верификации с общих философских позиций, ставя вопрос о природе рациональности в целом и механизмах развития научного знания. С точки зрения Поппера, принцип верификации в качестве критерия для определения научности или ненаучности теории не выдерживает никакой критики и представляет собой искусственное построение, не имеющее отношения к проблеме установления истины. Фактически философ ставит проблему соотношения абсолютной и относительной истин. Действительно, человек лишь объявляет истинным некоторое полученное им знание на основании им же выдуманных критериев. Однако "ни непротиворечивость, ни подтверждаемость эмпирическими данными не могут служить критерием истины. Любую фантазию можно представить в непротиворечивом виде, а ложные верования часто находят подтверждение" [13]. Таким образом, истина не столько выявляется человеком раз и навсегда (согласно каким-то критериям), сколько представляет собой некоторую цель, которая оправдывает само научное познание. Ученый стремится к истине, он должен быть уверен в ее достижении. Для этого конструируются различного рода критерии истинности, которые заведомо носят либо предметный, либо, напротив, самый общий характер. Принцип верификации и является одним из искусственно сконструированных критериев. Выполнить его несложно, так как наука вращается в выдуманном логическими позитивистами методологическом кругу и мир оказывается "наполнен верификациями".
По мнению Поппера, философия и наука представляют собой совершенно различные образования и в качестве критерия их различения должен выступать не принцип верификации, а принцип фальсифицируемости научных теорий. "Полная обоснованность и достоверность в науке недостижимы, а возможность частичного подтверждения не может отличить науку от ненауки" [14]. Философ же осознает недостижимость истины, а значит, и условность критериев ее подтверждения. Поэтому, с этой философской позиции, путь к истине в науке есть постоянное отбрасывание ложных знаний (включая и положения науки, ставшие неистинными). Теория считается научной, если класс ее потенциальных фальсификаторов не пуст, например теория относительности А. Эйнштейна. Чем больше класс потенциальных фальсификаторов, тем в большей степени теория фальсифицируема, т.е. тем в большей степени она несет истинную информацию о мире. И напротив, тем в меньшей степени она говорит о реальности. В качестве примера последнего Поппер приводит философскую концепцию марксизма. Изначально эта концепция обладала признаками научности, так как ряд ее высказываний подвергался хотя бы возможности опровержения. Однако при обнаружении противоречащих фактов ее попытались "спасти" (тем самым нарушая принцип фальсифицируемости) путем объяснения противоречащих теории фактов в рамках новой более широкой концепции (марксизм-ленинизм) [15].
Если последовательно проводить аргументацию К. Поппера, то данная методологическая установка, как и критикуемая им программа логических эмпиристов, противоречила истории и самой логике развития науки, в которой ученые как раз во многих случаях пытаются "спасти" теорию, когда она приходит в столкновение с новыми фактами. В качестве одного из методов такого "спасения" как раз и выступает ее предметное расширение или изменение системы ее гносеологических предпосылок. Как отмечает Т. Кун, ученый никогда не рассматривает аномалии как контрпримеры. Они "могут в лучшем случае помочь возникновению кризиса или, более точно, усилить кризис, который давно уже наметился... Ученые "будут изобретать бесчисленные интерпретации и модификации их теорий... для того чтобы элиминировать явное противоречие" [16].
Наконец, философия, по Попперу, конечно, не может быть наукой, так как ее высказывания неопровержимы; но это вовсе не означает (как утверждают логицисты), что ее высказывания бессмысленны. Принцип фальсифицируемости лишь проводит "демаркацию" между философией и науками и вовсе не отбрасывает саму систему философских знаний как ненужную и бессмысленную. Более того, экзистенциальные высказывания, которыми оперирует философия и которые сами по себе, конечно, не фальсифицируемы, могут быть тем не менее фальсифицированы вместе с теорией, составной частью которой они являются. И тогда "экзистенциальное высказывание может увеличивать эмпирическое содержание всего контекста: оно может обогатить теорию, к которой принадлежит, и увеличить степень ее фальсифицируемости, или проверяемости. В этом случае теоретическая система, включающая данное экзистенциальное высказывание, должна рассматриваться как научная, а не метафизическая" [17].
Таким образом, философия, и в этом одно из ее значений, стимулирует научный прогресс, несмотря на то что представляет собой умозрительную систему. Метафизические идеи указывают направления и тенденции развития науки. "От Фалеса до Эйнштейна, от античного атомизма до декартовских рассуждений о природе материи, от мыслей Гильберта и Ньютона, Лейбница и Бошковича по поводу природы сил до рассуждений Фарадея и Эйнштейна относительно полей сил - во всех этих случаях направление движения указывали метафизические идеи" [18]. Необходимость философии связана также и с психологическими причинами. Ученый должен верить в свою творческую деятельность и в возможность постижения истины. Следовательно, он должен верить в те умозрительные построения, с которых начинается построение научной теории и которые могут быть "весьма неопределенными" и "неоправданными с точки зрения науки", носить "метафизический характер" [19]. Философия не имеет, конечно, специфического метода исследования, но она основана на общем методе, который Поппер обозначает как "метод рациональной дискуссии" [20]. И именно для философии он приобретает особое значение, ибо она может участвовать в любых дискуссиях, тогда как ученый ограничен рамками своего предмета.
Таким образом, "реабилитация метафизики" К. Поппером, безусловно, имела место, но не в решении проблемы сущности философии, которая трактуется им в типично сциентистском духе. Предмет философии им резко ограничивается, в данном случае сводится к выполнению ею критической функции. Самое большее, на что способна философия, - это быть умозрительной предпосылкой формирования научных идей. Поэтому, как отмечает М. Вартофский, "Поппер, в сущности, лишь модифицирует позитивизм, расширяя его представления о том, что считать осмысленным... хотя Поппер и признает эвристическую и методологическую ценность метафизической традиции, он не может понять, почему она имеет эту ценность" [21]. Основное его достижение в этой области - это более широкое обоснование рациональности, позволяющее и философию рассматривать как вид рациональной деятельности и не сводить последнюю только к эмпирическим критериям. По замечанию П. Раймонда, "Поппер воскрешает идеализм... превращая логический эмпиризм в философский эмпиризм, и теряется в понимании отношений, выраженных теориями" [22].
Важнейшая заслуга К. Поппера заключается в своеобразном "расшатывании" логического эмпиризма, показе зыбкости тех критериев научности, которые предлагаются его представителями, что привело к более широкому контексту исследования как самой науки, так и ее связи с философией. В рамках аналитической традиции вновь начинает обсуждаться проблема общей рациональности, научной рациональности и ее соотношения с другими способами и формами духовного освоения бытия.
Поскольку, по Попперу, как мы отмечали выше, истина представляет собой некоторую цель, к которой мы приближаемся путем отбрасывания ложных знаний, то в основе научной рациональности должна лежать критика как метод, позволяющий избавиться от неистинного знания. Это не дает нам представления об истине как таковой, но расчищает путь к ней. В этом "расчищении" и состоит смысл научной рациональности, которая не гарантирует достижения истины, но обеспечивает вечность процесса познания. "Последовательный критицизм должен обойтись без характерных для классического мышления гарантий или, вернее, без действующих в нем иллюзий возможных гарантий" [23].
Так, в западной методологии возникает течение критического рационализма, который основан на критике классической модели научной рациональности как попытки выработки некой "чистой" модели, верной для всех и во все времена. Рациональность, утверждают представители данного направления, определяется всем социокультурным контекстом, поэтому вместо абсолютного обоснования знаний необходимо предложить систему альтернативных решений, локальных моделей объяснения. Рациональное объяснение того или иного явления в таком случае есть акт свободного выбора. Но при этом следует осознавать, что такая тотальная познавательная установка должна сопровождаться и тотальной критикой тех ошибок и заблуждений, которые сопровождают научное познание [24].
Представители критического рационализма считают, что можно создать некую общую модель научного рационализма и с ее помощью осуществить демаркацию научного и ненаучного знания, объяснить историю науки и те проблемные ситуации, которые в ней возникают. Такая модель должна представлять собой не некое завершенное образование, а открытую систему, своеобразную поисковую программу. Научная рациональность, таким образом, должна выступать не как характеристика научных результатов "задним числом", а как некое направляющее начало научной деятельности. Таким образом, модель научной рациональности должна выполнять две функции. Функцию чисто логическую, которая устанавливает соответствие рационального знания нормам логики. И функцию методологическую, соотносящую конкретный научный опыт и принятый идеал рациональности. В сциентистском духе в качестве идеала научной рациональности предлагается физико-математическая модель научной теории.
Такой подход является, по существу, противоречащим науке, в истории которой можно найти много примеров нечеткого определения критериев научности, и тем не менее оказывается, что именно
эта нечеткость является условием развития знаний. Американский математик М. Клайн убедительно показывает, что даже в такой точной науке, как математика, нельзя ориентироваться на некую абсолютизированную, раз и навсегда созданную конструкцию рациональности. Ссылаясь на слова Вейля, он говорит, что "математика - это один из видов творчества", которое во многом подобно "музицированию" или "литературному творчеству", и "прогнозирование его исторических судеб не поддается рационализации" [25].
Поскольку общая модель научной рациональности должна быть основана на обобщении всех существующих научных теорий, ее создание объявляется задачей философии: "Собственной и, может быть, единственной задачей философии, которая последовательно ориентируется на науку, на исследование, является создание единого и всеохватывающего определения соотношения всех научных теорий и способов объяснений, при помощи которых частная теория исследования материи становилась бы универсальной теорией действительного" [26]. Главным методом построения подобной общей модели выступает опять же тотальная критика. Поэтому сущностью философии, если она стремится быть научной или хотя бы приблизиться к данному идеалу, выступает критика.
Философская деятельность есть по преимуществу деятельность критическая, но метод этой критики видоизменяется в зависимости от области исследования и специфики конкретного философского мышления.
Поэтому, например, в основе философской критики Платона стоит диалектика, у Бергсона это интуиция, у Гуссерля - феноменологическое описание, у Витгенштейна - раскрытие бессмыслицы языковых выражений. Философ не имеет метода, характерного для всей философии, но "вправе использовать и использует любой тип критического обсуждения, обещающий прояснить вставшие перед ним проблемы" [27].
Но даже в этой области своего применения философия должна ограничивать свое участие в дискуссиях проблемами, которые по тем или иным причинам пока еще не поддаются конкретному научному решению. Именно этим объясняется так называемая "вечность" философской проблематики, которая обеспечивается, отмечает Дж. Пасмор, возможностью ничем не ограниченных рассуждений. Поэтому философ не должен давать каких-то оценок, но должен заниматься лишь языковым описанием. Цель философии, утверждает другой представитель данного направления, Э. Тугендхат, заключается в переосмыслении онтологических философских высказываний старой метафизики с помощью методов семантической формализации и прояснения семантической структуры философских понятий [28]. П.Ф. Строусон видит задачу философии в прояснении "сети разнообразных конкретных связей, в обращении с которыми мы как существа, взаимодействующие с миром и друг другом, можем обладать практическим мастерством, не имея их ясного теоретического понимания" [29].
Таким образом, представители постпозитивизма, как и всей аналитической традиции, хотя и, по известному выражению К. Поппера, "реабилитируют метафизику", но значительно сужают область ее исследований, определяя ее прежде всего как критический анализ языка научных теорий.